Машина Сновидений.

      Большую часть времени я проводил за ноутбуком.       Тейлор и Джек мотылялись по номеру, постоянно отвлекали.       Все, до чего я успел дойти своим умом, вело в сторону одного соответствующего вывода: мы должны были вернуться обратно.       Я даже вещи распаковывать не стал, поскольку знал про свое неутолимое состояние детектива, которому всласть рисковать своей жизнью и лезть в самые узкие трубы этой странной истории.       Замечу, что это настолько меня воодушевляло, насколько мог воодушевить любого другого человека выезд за город, покупка новых вещей, или же просто некий, счастливый момент, такой как, к примеру, времяпрепровождение с любимым человеком, вкусная еда, чашка горячего кофе.       Это чувство можно было сравнить с безграничной радостью, эйфорией, и, с вашего позволения, нирваной, речь о которой пойдет несколькими абзацами ниже.       Не теряя зря времени, я углубился в дневники Курта Кобейна, найденные на сайте в сравнительно недавнее прошлое.       Если я и думал, что более не сумею найти ничего нового по этой теме, то явно завышал собственную самооценку, всячески принижая личное достоинство интервьюверов и длину их носа, вечно лезущего не в свое дело.       Так или иначе, мне пришлось поверить в написанное, ибо все прочитанные мною факты указывали на автора.       Я мог тысячи и тысячи раз говорить обратное, но у великих исполнителей всегда имелся свой почерк, и в подтверждение тому я обратился к Джеку, который присел рядом и уставился поверх моего плеча.       — Ты смотрел Квентина Тарантино, его фильмы? — Задумчиво пробормотал я, сворачивая страницу из личного дневника Кобейна.       — Ну, и? — Джек непонимающе перевел взгляд на меня.       У него сейчас было настолько расстроенное лицо, будто он задавал себе вопрос: Что я здесь делаю? или: А кто, если не я…? Вполне себе разумеющееся поведение относительно моего квартиродателя.       — Я уже говорил про «особый» почерк?       — Что это значит, и как это связано с Квентином?       — А так, что любого маститого приверженца своего дела принято отличать от других, менее талантливых и непрофессиональных, по одному простому и явственному критерию. — У них есть «почерк». Их невозможно спутать с другими, а я сейчас говорю о Курте. Покопайся в своей голове и подумай, что я имею ввиду?       — Стиль исполнения, одежды, походки, манеры речи? — Без особого энтузиазма откликнулся Джек, делая большой глоток пива и оборачиваясь к Тейлор.       -… Скорее — манера мыслить иначе. Не для кого не секрет, что он инакомыслящий в стаде. Знакомая ситуация?       — Это не будет звучать, как исповедь, если я скажу, что всегда думал немного иначе, ежели все остальные? — Невесело пробормотал Джек.       — Речь сейчас не о тебе. Но, ты прав. Думаю, при наличии опыта, можно понять чувства «такого» человека.       — Повышенная эмоциональная возбудимость вкупе с наркотиками?       — Да, и самая ядреная смесь в мире. Эмоции довольно сложно контролировать, а приняв наркотики можно лишь усугубить потерю контроля, дав волю самым потаенным своим желания. Ощущать и видеть этот мир иначе. С моей точки зрения, человека не принимающего, все выглядит достоверно и ярко, ведь додумать недостающие детали довольно — таки просто. Достаточно лишь представить себя на месте этого человека и «вуаля».       — Брайан, мы все это и так знаем, — Тейлор скривилась. — Так уж получилось, если ты не заметил, мы все тут немного ненормальные, в равной друг другу степени. Гораздо правильнее будет собрать недостающие пазлы, опросить людей, которые знали мертвого при жизни, — они натолкнули бы нас на след.       — След кого и чего? Это не снежный человек. — Я сдвинул брови и откинулся в кресле. — Нам понятен мотив. Из мотива три кривые, что ведут нас по кругу. Версия с разделом имущества и разводом, версия с психоэмоциональным расстройством, версия с передозировкой…       — Ты забыл про фальсификацию смерти, — Напомнил Джек.       — Да, я забыл, что Курт может быть на Гавайях, точно.       — Это не весело.       — А мне весело, я был бы рад.       — Похоже, ты тут один радуешься. — Джек взбесился. — А спросить меня, не судьба?       Я осекся.       — В плане, на счет чего?       — На счет моего первого дня проживания в поместье. — Его глаза немного помутнели от воспоминаний.       — Да, мы забыли это обсудить… Слишком мало было времени.       Джек махнул рукой и отошел к окну.       — Брайан, посмотри на меня, — Как — то жалостливо пробормотал он, но я не понимал, на что я должен был смотреть. На его лицо? На образ, на манеру поведения?.. — Вот что ты сейчас видишь?       — Попутчика с Саммамиш — блондина, лет — 25 — 27 — ми. Ты очень нервозный и злой. Что, в принципе, не дает тебе никакого права ненавидеть нас впустую. — Я развел руками.       — С тобой у меня будет отдельный разговор, а против Тейлор я ничего не имею. Она меня не выставила из машины. Ты даже собаку навряд ли выгнал бы…       — Собака. — Тейлор вскрикнула. — Где Леон?       — Ну вот, опять, — Джек закатил глаза.       Я остолбенел, пытаясь припомнить, где был Леон на момент грозы.       Он был в доме, точно, нюхал какую — то ерунду из старого скарба музыканта.       Или… на улице? И там я его тоже видел.       Но, потом, он просто испарился из поля зрения.       Тейлор отрицательно покачала головой.       — Я не поеду туда из — за собаки… Понимаю, если бы это был Джек, это еще куда — ни шло.       — Я бы и из — за Джека не рискнул, — Я хмыкнул.       — Урод. Ты просто моральный урод. Немудрено, что тебе одному мерещится всякая ерунда, — Мстительно парировал бледнолицый.       — А тебе не мерещится? Поди самый первый начал видеть странные пятна крови.       — Я тоже их видела, — Тейлор кивнула. — Я не отрицаю, что психологи тоже могут быть психами.       — Я это всегда знал.       Мы немного помолчали.       Я снова нырнул в ноутбук. На этот раз прикурив от зажигалки и вытянув ноги в струнку.       — Я ничего не понимаю. — Тейлор тяжело вздохнула. — еще вчера я сдавала экзамены и думать не думала, что уже сегодня утром буду напоминать труп с глазами, единственной мечтой которого будет принять душ и отоспаться.       — И кто тебе не дает?       Тейлор промолчала и скривилась.       Не надо было объяснять, сколь сильно ее взволновала эта ночная поездка.       — Ладно, я не могу держать это в себе, — Джек сглотнул, — Хочешь знать, что было в первый день моего приезда?       Мы с Тейлор синхронно повернули головы на звук его голоса.       — Кортни Лав передала мне ключи от дома — они с Френсис были очень довольны сделкой, хотя, по моим представлениям все должно было быть иначе. Я обменялся парой слов с хозяйкой дома, после чего познакомился с Каином. — Джек взглянул на меня, — Ты его видел уже.       — Он мне показался малость сбрендившим…       — Мне тоже, по первой. — Джек кивнул. — Я как всегда был непринужденным: Выгрузил вещи, загнал байк в гараж…       — У тебя есть байк?..       — Заткнись.       … После чего я решил навести генеральную уборку и, встретился с тобой, Брайан. Ты умолял меня пустить тебя в дом.       — Я не умолял. Просто попросил, но ты стал пугать меня полицией…       — Не суть.       — Вам бы поменьше ругаться, — Тейлор отсела от нас. — Тошнит уже от ваших перебранок.       — Мне даст кто — нибудь рассказать? Или вы оттягиваете момент и думаете, что я буду рассказывать про этот день до конца жизни, и мы больше не вернемся в Сиэтл?       — Продолжай, — Я смиренно вздохнул и снова затянулся сигаретой.       -. Когда я прогнал тебя, «дом», да я говорю о нем как о живом существе, стал нервничать — по другому его поведение никак не назовешь… Я видел странные тени на стенах, слышал скрипы половиц, тихое пение на веранде… Я бросил наркотики десять дет тому назад, Брайан, честное слово…       — Мы тебе верим, продолжай.       -… Я подумал было, что половицы скрипят от старости, пение, ни что иное, как гул ветра или сквозняк, а тени — преломление света, заката. Но, все было не так просто.       Едва на окраины легла ночь, я решил немного вздремнуть. Уже тогда я был в легкой панике при мысли о том, что мне придется провести ночь на кладбище старых вещей чужого для меня человека. Тогда, априори, я начинал понимать, насколько трусливым становлюсь…       — Это нормально, — Пробормотал я. — Ты не обращай внимания. Я тоже веселюсь днем, зато ночью мне никогда не до шуток. Словно бы неведомая сила спесь сбивает.       … Это точно. Я начал вспоминать дурацкие зеркала, и думать — завешивали ли их на момент смерти? Конечно нет. В дурацкой, выцветшей оправе — они заглядывали прямиком мне в душу. И все что я видел — насмешку, презрение ко всей моей сущности, будто прежний обладатель каким — то образом наделил их умением высасывать душу сквозь свои фальгованые ямы.       Комнаты становились тесными и душными, словно невидимый планировщик враз поменял потолки и стены местами, заполнив комнаты одуряющим газом.       Пенее, ранее, еле слышное, становилось дребезжащим и мерцающим подобно тысяче лампочек в моей пустой, от ужаса, голове.       Ужасная слабость поселялась в теле, и я не мог отдышаться, словно старик, не пройдя и трети винтовой лестницы наверх. А на веранде теплилась жизнь, но она мне казалась такой далекой, будто бы я плыл на корабле и за много — много миль от себя видел призрачное свечение чьей — то свечи.       Вы можете не поверить, но я звал Брайна, единственного, кто, вполне вероятно, мог находиться на периметре участка, но, по всей видимости, он решил провести эту ночь в гостинице.       — Всё было именно так, да, — Я покивал. — Ту ночь я отчетливо помню, когда мне снился сон с пробуждением в доме Кобейнов. Там, во сне, я пырнул себя ножом в живот, беспочвенно подозревая, что я и был причиной тому случаю. Говорить об этом сейчас настолько сложно и неправдоподобно, будто этот сон снился кому угодно, но не мне.       — Так вот… Вы наверное не поверите, или посмеетесь над моей трусостью, но, я залез с ногами на кровать и боялся шелохнуться, покуда меня, никчемную, обутую страхом, скульптуру, не начало потряхивать из стороны в сторону. — Под кроватью явно что — то было. Я пересилил в себе все, что мог — страхи, тревогу, отстраненность, и залез под оную, чтобы узнать о причине монотонного постукивания под ее полусгнившими перекладинами.       Под кроватью лежала обувная коробка, и в ней что — то было. Я бы, наверняка, сумел бы открыть ее, но, то что я услышал за спиной напрочь отпугнуло меня от находки. За мной кто — то стоял, а может — сидел; Этого я никак не мог понять.       Я был с Куртом в ту ночь. Я говорил с ним.       Был ли это сон?       Я не стану отрицать, что вполне себе понятно в столь поздний час, зато подтверждений на обратное у меня великое множество. Я не стану их перечислять, по крайней мере я спокоен за самого себя.       — Ладно, в этом я уже немного сомневаюсь. — Я тяжело вздохнул. — Ко мне тоже приходил Курт, но я на тот момент спал, хоть и думал, пробудившись, что виделся с ним воочию, на самом деле.       После сна меня слегка отпустило, и я смог различить наваждение от реальных событий. — В моем доме не было никого, кроме меня самого…       — Ну, вот, ты уже мне не веришь, — Джек недоброжелательно хмыкнул.       — Джек, я не не верю, а пытаюсь рассуждать рационально. Пожалуй, это могло бы спасти нас от тяжелой и продолжительной болезни в стенах какой — нибудь Абердинской псих — лечебницы.       Тейлор смотрела на нас голубыми, густо накрашенными, глазами.       Она взлохматила волосы, сгребла рюкзак с кровати, и резко встала.       — Ты куда? — Я осекся.       — Пойду прогуляюсь, — Невнятно ответила она, странно посматривая на нас обоих.       Я не стал препятствовать: если хочет идти — пусть идет.       С нее хватит и того, что мы всю ночь напролет катаем одну и ту же ахинею на своих, окоченевших от усталости, языках…       Хлопнула дверь.       Мы с Джеком остались наедине.       — Брайан… Это правда было.       Я дернул плечом и отвернулся.       Я и сам все это видел, но теперь пытался казаться нормальным. И, о боже, таким дерьмом я еще никогда не был.       Но, все — таки сказал:       — Я верю тебе, хоть ты мне никогда и не нравился. — Ну, и что было дальше?       — А дальше было самое интересное. — Джек подтащил брючины вверх, чтобы было удобнее сидеть вразвалочку, и скрюченными от волнения пальцами достал клочок бумаги из кармана куртки. — Я тут кое-что набросал, в том момент, когда был там. Я написал то, что он мне сказал. Это — целая теория, хотя я не знаю насколько она правдива, если использовать ее в жизни.       Мы склонились над журнальным столиком и подлили кофе в чашечки.       Я мирно дымил сигаретой и с не меньшим азартом, чем рассказывал истец, внимал его напряженному и «высоковольтному» голосу.       -… Есть такое место, куда бы ты никогда не попал. Я даже не знаю его названия, но оно существует.       — Остров невезения, да? Прости…       Но Джек счел мои слова за подсказку.       — Да, что — то в этом роде. То есть, когда ты умираешь, то попадаешь ни в рай и не ад, как пристало быть в поверьях, а в некое лимбо (будем называть его так). Это прослойка между нашим миром. А суть ее в следующем, — никто из нынеживущих не попадет туда будучи в здравом уме или же живым.       В то же время, лимбо не видят и те, кто в нем находятся. Представь себе ситуацию, где два мира никогда не сталкиваются (почти никогда). Представь, что ты мертв, но не знаешь об этом…       — Меня забавляет и тот факт, что мы сейчас с тобой тоже мертвы. — Со вздохом ответил я, глядя в глаза Джеку. — Только вот понять не могу, кому это надо.       — Интересный вопрос. Но, это, скорее, уже вопрос к другой сфере учений. Наверняка, я бы смог ответить тебе на него, если бы не устал столь сильно, что и тебя едва вижу.       — Я бы тоже смог, наверное, — Невдумчиво ответил я, доставая новую сигарету. — Я люблю тебя, Джек, хоть ты и придурок. Это что же получается, мы вчера бегали от тех, кто бегал от нас, но оба мира не знали, что вообще в принципе бегут от кого — то? Мы просто бегали, как две белки по шести кругам Ада?       Джек ухмыльнулся мне в ответ.       — Есть исключения, Брайан. Иногда мы умеем предчувствовать опасность. Это один из основных рефлексом, инстинктов человека (что живого, что мертвого). Хотя, я наверное не так выразился. Скорее — не опасность, а легкое недомогание на почве близости двух энергетик.       — Мне бы сейчас энергетик… — Взвыл я. — Еще вопрос: А когда мы спим, то наверняка грань между мирами разрушается?       — Частично, видимо.       — Ты когда — нибудь пытался вытащить мертвого человека из сна?       — Нет, говорят, что этого нельзя делать, ибо он утянет за собой… — Джек сморщил лоб и откинулся на спинку дивана. — Вот я и не делал.       — Я вот сейчас явственно представляю человека, или существо, которое сидит и пишет эти приметы по каким — то реальным законам подлунного мира. Вот зачем все так усложнять, а?       — Классификация видов, подвидов, альтернативных вселенных и прочего… Перенаселение — ни есть хорошо.       — А вселяться «они» могут в чужие тела?       Джека слегка передернуло.       — Дерьмово, если твоя догадка верна. Может и могут, кто их знает. (Если бы они знали о нас, то наверняка)       — Еще немного, и у меня лопнет мозг. — Я подобрал подошвы с ковра и удобно разлегся на спине, хотя такое «барство» мне было противопоказано.       — Тебе разве можно ложиться на спину? — Джек будто прочел мои мысли.       — Вообще — то нежелательно, но иногда хочется побыть просто человеком. Большинство случаев сонного паралича наступает именно в таком положении — это правда. Даже здоровому человеку можно испытать его на себе, если слишком долго морить себя бессонницей.       — Как думаешь, что было в той коробке под кроватью? — Задумчиво спросил Джек, уже ни капельки не сердясь на меня.       Я забрался под одеяло.       — Может машина сновидений? — Загадочно спросил я, тыркая подушку кулаком, — спать давай. Скоро и Тейлор, подозреваю, к нам присоединится. — Добавил я, заслышав легкий шаг по паркету в коридоре.       — Я к вам, — Мертвенным шепотом изрекла Тейлор, и свалилась рядом со мной.       Не знаю, что на меня нашло, но я принялся ее щекотать.       Мы боролись с ней битых десять минут, а Джек наблюдал за этим со спокойной улыбкой. Теперь он был не мрачным, с мягкими ямочками на щеках.       Когда ладони Тейлор опустились на мои ключицы я резко дернулся от неожиданности прикосновения. Меня выбросило из тела.       Я слишком долго не спал, чтобы уметь контролировать паралич.       Не зря Джек обмолвился этим фактом, словно бы пытаясь предупредить меня о возможной оплошности с моей стороны.       «Не ложись на спину, идиот». — Вот как это должно было прозвучать.       Слава богу, что все обошлось: я потерял сознание всего на милю секунды.       Теперь я укладывался спать с большей усидчивостью и предосторожностью.       И, как хорошо, что никто из друзей не заметил как моя болезнь начинала прогрессировать все больше и больше.