Машина Сновидений.

      — Чего я никогда не мог понять в своей жизни так это — несанкционированного проникновения на периметр чужой собственности. — Голос Джека обрел уверенность. Я, кстати, тоже чувствовал себя в донельзя отличной форме.       Еще бы. Выходит, мы дрожали из — за этой хрупкой диковинки, девушки, которая отключала свет и играла с нами в нешуточные игрушки?..       Моя голова закружилась от легкости. Поверить в существование призраков было намного сложнее, чем принять это темноволосое явление с увесистой фигуркой древнегреческого божка. Что мы, собственно говоря, и сделали.       «Фасолинка» угрюмо посмотрела на нас и резко опустила статуэтку.       — Чего уставились? — Прошипела Фрэнсис.       — Да, действительно, с чего бы это? — Негодующе ответил ей Джек. — Почему бы просто не сидеть в своем доме, а не шастать где попало?       — Я бы и сидела. Это все Кортни.       — Причем здесь она? — Я слегка не понял сути дела.       — Как причем? — Орет весь день, злится на меня ни за что. К парню моему цепляется, мужиков, в свою очередь, водит к нам в дом. Почему я не должна быть рада, да?       — И ты решила спрятаться здесь? — Я приподнял бровь. — Тут не лучше, знаешь ли.       — А по — моему,  лучше. Я так думаю. — Она утвердительно кивнула и прошествовала к кофеварке, где угрюмо налила кофе в чашку и примкнула спиной к холодильнику. — Папа бы не простил ей это…       — Да, точно. — Джек саркастически покивал головой. — Твой папа был очень правильным человеком.       — Ты что — то имеешь против? — Фрэнсис округлила глаза, помешивая варево.       — Может у гранж — отпрысков так принято — лелеять мысль о покойнике, который передознулся и скончался, не желая думать о едва родившейся дочери?       — Он мне любым нравится, — Задумчиво произнесла она. — А тебе, разве, нет? Я думаю — это обязанность каждого: ценить, верить, прощать.       — Фрэнсис, — Тихо проговорил я, двигая стул к ней. — Ты слышала что — нибудь об этом доме? Не случалось ли здесь ничего, эм, странного…?       Она сотряслась от смеха.       — Курт умер, а так все, вроде бы, в порядке.       Потом она немного подумала и добавила, — Странного? И что ты видел, кроме машины?       — Она действительно существует? Я думал — это вымысел… — Невнятно пробормотал я, и повернулся к Джеку, — А ты?       — Я тоже ее видел, — Он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.       — Вот поэтому мы и избавились от этого дома. Мне кажется, что мой отец вмурован в каждый сантиметр этого здания. Будто оно «дышит» им. Но, как не странно, оно меня не трогает. Предыдущие владельцы, кажется, сошли с ума.       — Фу, какое клише. Как в старых фильмах…       — Зато, теперь нас трое! — Я улыбнулся. — Пятеро, если считать Тейлор и собаку. Кстати, где собака?       — Пора номинировать Леона на премию: «Пропажа Дня». — Джек позвал собаку, но таковой нигде не наблюдалось, поэтому мы вернулись к допросу Фрэнсис Бин Кобейн.       — Кто сказал, что я буду здесь торчать? — Невнятно пробурчала девушка, откусывая булочку и запивая её кофе.       — Поверь мне, именно так и будет. В моей молодости у меня была мачеха, от которой я бы свалил на край света, где она бы точно не достала меня своими криками. Поэтому, с должной честностью, могу заявить, что Фрэнсис навряд ли уйдет отсюда. — Я переглянулся с Джеком. Он покивал.       — Ладно, если мы все решили для себя некоторый факт касаемо моей личности, то, может, обследуем этот дом? Либо мы успокоимся, либо откроем для себя несколько неприятных фактов о его «тайных» жителях.       — Боги, как пафосно это все прозвучало… — Джек побуравил нас взглядом, — Ну, что расселись?       — Если тебя не устраивает такое времяпрепровождения, то скажи нам сразу. — Сказал я Фрэнсис, когда мы начали подниматься в старую спальню Курта и Кортни.       — Брось. Мне никогда не нравились светские посиделки в компании бездарностей, — Она лишь отмахнулась.       — Она здесь, — Джек обратил наше внимание на двуспальную кровать стоящую посередине комнаты. — В ту ночь она здорово потрепала мне нервы.       — Потрепала нервы? — Пробурчала Фрэнсис недоверчиво. — Это же просто цилиндр с калейдоскопическими узорами.       — Живой цилиндр, ясно? — Джек нагнулся и вытащил из-под кровати небольшую обувную коробку.       Мы сгрудились над находкой — положили ее на стол и обступили с трех сторон.       Каждый отнесся к этому ритуалу со свойственным ему выражением лицемерного удивления, спокойствия, или же, откровенного страха.       Когда крышка скользнула в сторону, я закатил глаза.       — Это дерьмо, друзья мои. Это — просто раритетная машина для помешанных коллекционеров. Единственная ее ценность в том, что она простояла здесь полвека. Я не вижу в ней ничего особенного.       — Брайан, ты что. А как же эта «особенная» паутина на ее стенках? — Фрэнсис дернула ящик под столешницей и смахнула туда жалкое подобие иллюзорного портала. — Как бы красиво ее не назвали, я слишком стара, чтобы верить в этот бред.       — Да, пожалуй, я тоже начинаю так считать. — Уверенно произнес я. — Предпочту думать, что мы слегка переволновались — вот и не смогли адекватно расценить некоторые звуки.       На том и порешили.       Я не стал выбрасывать машину, но и церемониться с нею тоже не хотелось. Поэтому, она осталось в той самой столешнице, где проведет, как мне казалось сначала, еще четверть века, а может и куда более, при самом обнадеживающем варианте.       Не стану скрывать, что стал более подробно изучать вышеописанную. К тому же, у меня накопилось достаточно вопросов, чтобы досконально прошерстить информацию о данном агрегате.       Из всего вышесказанного выходило, что эта машина была частым спутником Курта Кобейна, в чьих сновидениях играла не самую малую роль — превращая их в незаурядную визуализацию.       Заняв кровать, я рассовал свои вещи, принесенные из багажника машины, по шкафам и тумбочкам.       Рядом с софой нашлась отличная розетка, из которой я бы мог подпитать свой телефон и включить ноутбук — такой важный для удаленной работы и поиска нужной мне информации.       В моих пальцах тут же возникла сигарета, которая дымила, время от времени сменяясь на новую, в тон предыдущей.       За окнами давным — давно обитала ночь и слышалось мирное копошение Каина, который систематично поливал сад и ухаживал за надгробьем музыканта.       Иногда старик ругался, а я лучезарно улыбался, краем глаза поглядывая за окно, где бедняга пытался справиться с катушкой для шланга или с докучливыми сорняками на террасе.       Джек, в это время, возился с байком, беспрестанно перепроверяя его и усовершенствуя оный во всех смыслах данного слова.       Фрэнсис болтала с подругами по телефону в соседней с моей комнате. Ранее там располагался кабинет, а теперь за столом сидел не отец, а дочь, в принципе, по внешности совершенно не отличающиеся друг от друга.       И, да, меня до глубины души поражало их сходство в мимике, в угловатом и выпяченном подбородке и добрых, голубых глазах посреди миловидного, бледного лица.       Ближе к полуночи она вошла в мою комнату и остановилась в дверном проеме.       — Брайан, а Джек не против, если я переночую здесь? — Тихо спросила она, выпячивая нижнюю губу и делая круглые, жалостливые глаза.       — Не знаю по поводу Джека, но я не против, чтобы ты осталась с нами подольше. — Я ухмыльнулся и похлопал рядом с собой. — Присаживайся, можем вместе шерстить информацию.       — Я думала мы оставили эту тему. — Рассерженно пробурчала она, но все — таки пересекла комнату и примостилась рядом со мной. — И что там пишут?       — Тут есть довольно — таки интересные описание различных опытов с использованием машины сновидений.       — И, что ты уже вычитал? — Без особого интереса спросила она, пряча мобильник в карман и забираясь на кровать с ногами. — Если усну — просьба не обижаться.       — Ладно, — я хмыкнул, — Например, я узнал, что опыты, в основном, проводились над личностями эмоциональными и творческими. Дело было не в том, что они наиболее подходили для подобных махинаций, а в том, что лишь они и согласились на участие в оных. Остальным глубоко до фени, ибо многие были уверены в нерентабельности данного изобретения.       — Что видели испытуемые?       — Разное. В основном, это были разные пейзажи, сложные конструкции, яркие лабиринты. Кто — то видел создателей машины, заставивших уверовать, что в машине живут их духи. А некоторых людей машина повергла в шок, явив им кровопролитие и войну. У каждого свое видение снов и жизни, в целом. На это указывает, пожалуй, слишком много фактов.       — А какие сны снятся тебе, Брайан? — Спросила Фрэнсис, закинув руки за голову и одновременно устраиваясь на подушке с наибольшим удобством.       Я вдавил сигарету в пепельницу и отвел взгляд.       — Тоскливые. Содержательные, но лишенные жизни, словно бы я заранее уверен в том, что увиденное мною в снах никогда не сбудется. А тебе?       — Тоскливые. Содержательные, но лишенные возможности вернуть моего отца. Вот. — Она сглотнула. — Ты не подумай, это меня не так сильно волнует, насколько тебе кажется. — Вдобавок она рассмеялась, но я видел пустоту в ее глазах.       — Выходит, что мы похожи. — Я тоже откинулся на подушку и смотрел в небо за окном. — Бог устал нас любить.       — Устанешь тут, когда тебя и вовсе никогда не было. — Глубокомысленно заявила Фрэнсис, а я уловил издевку в ее словах.       — Я тоже думаю, что мы здесь одни. Так думать вовсе неплохо. Тебя не отправят за это в ад. У них просто не найдется для этого весомого аргумента. — Я погладил ее по голове.       — Утешил. — Она хмыкнула, — А вот и Джек явился.       В проеме действительно возник Джек. Он был без футболки — вспотевший и недовольный.       — Я смотрю кто — то уже намылился остаться, да? — Злобно заявил он, глядя на ангелоподобную Фрэнсис, которая пыталась загородиться подушкой.       — Тебе бы тоже было неплохо намылиться, понимаешь? — Я снова залез в ноутбук, для проформы, чтобы сократить наше общение с белокурым до минимума.       — Я тебя понял, — Прозвучало это весьма исчерпывающе, а вслед за этим и сам гость покинул комнату, спускаясь вниз по лестнице.       — А с чего он вообще такой злой? — Недовольно спросила Фрэнсис, откидывая подушку в другой угол комнаты. — Вот ты же — нормальный.       — Просто у некоторых есть такая вошь в башке, которая величается «характером», а ты должен терпеть эту вошь, потому что ты хороший, вот что.       — Забавно получается. — Фрэнсис почесала подбородок и посмотрела в потолок, — А может, у него просто нет девушки? Вот представь — он бы влюбился, стал бы отзывчивым и добрым.       — Мне иногда кажется, что он гей, но я не в его вкусе. А вообще, ты не представляешь, сколько раз Тейлор мне говорила об этом. Я, право, уже со счета сбился.       — Тогда я просто не обращала бы внимания на его выходки, если с этим ничего нельзя поделать.       — Что мы, в принципе, и делаем. Ладно, Фрэнсис, давай готовиться ко сну. Сдается мне, сегодня мы сможем поспать спокойно.       — Да, только в ванную бы сходить… — Устало бросила девушка, но никуда не пошла. Я же рискнул сходить вниз, где купался злой сожитель, пропитанный с ног до головы 4 — ех тактным маслом для двигателей.       Но, то что я увидел повергло меня в шок; Джек сидел за столом, поставив дробовик между бедер и, явно же видно, ожидал меня.       Парень перманентно среагировал на звук моих шагов. Его тело сейчас напоминало живую струну, которая норовила выскользнуть из грифа и впиться мне в лицо. Грифом было кресло на котором он сидел, и которое скрипнуло, когда парень поднялся мне навстречу.       С худощавым торсом и с белыми, спутавшимися волосами, он был похож на взбрендевшего Иисуса, который соскочил с креста, чтобы отомстить обидчикам.       — Джек, Джеки… — Хрипло пробормотал я, проглатывая ком в горле. — Опусти пушку.       Я сделал ударение на последние два слога, именно в тот момент, когда дуло любовно и оценивающе легло на мой лоб.       — Не опущу, — Почти детским голосом, `неубедительно прокричал парень. — Опусти, сначала, свой.       Я закрыл лицо ладонями и рассмеялся.       — Джеки, у меня нет ружья. Оно у тебя.       Тем не менее, по моему виску скользнула струйка пота. Ладонь оттягивало что — то увесистое.       — У меня нет оружия, — Хладнокровно ответил я, пытаясь не вдаваться в подробности этого странного глюка. — Мои руки пусты. В них ничего не было, когда я выходил из комнаты. Хочешь, мы позовем Фрэнсис, и она скажет у кого из нас оружие?       — Я опускаю оружие, но посмей меня тронуть хоть пальцем, — Взревел Джек, впечатывая приклад в пол.       — Хорошо… Ладно, — Я попятился, удивляясь инерции собственного тела. Оно стало выше, стройнее. И тут я совершенно ничего не понимал. — Фрэнсис!       Девушка появилась на лестничном пролете второго этажа. Секунду ее лицо было заспанным, а через две на нем появилась странная примесь тревоги и нервозности.       — Скажи Джеку, что у меня нет оружия, — Спокойно попросил я, когда она сделала шаг по направлению к нам.       — Я не могу этого сказать, потому что оно есть у тебя. Что ты собираешься делать? — Неуверенно спросила она, двигаясь чрезвычайно медленно, как во сне.       Я сглотнул и посмотрел на свою левую руку. В ней действительно был дробовик. Я действительно держал в руках оружие, и от этого факта мне становилось невыносимо страшно.       «Я не спятил» — Рассудительно пробормотал я про себя. «Это все из — за паралича», «Я знаю, что не собираюсь никого убивать, но, так ли это на самом деле?»       — Где ты был, — Тихо спросила Фрэнсис, делая последний шаг и обнимая меня поперек талии.       — Где я был? — Я взбудоражено отшатнулся от нее, — Я вышел на минуту, я спустился вниз, чтобы принять душ.       — Я не совсем тебя понимаю, — Встревоженно ответила девушка, беря меня при этом за руку. — Папа, ты, кажется, тоже.       — Папа? — Я хрипло рассмеялся. — Нет, ты меня с кем — то пытаешь. Меня зовут Брайан Молко.       — Брайан Молко сейчас спит на втором этаже. — Строго выпалила девушка, приводя мой разум в неописумый балаган из информации.       Если я сплю, то почему я здесь?       Я лихорадочно ощупал свое лицо, шею, грудь.       Опустив взгляд, я понял, что моя одежда изменилась. Я был в старых, голубых джинсах и в белой футболке. И самое страшное, что я не мог отличить реальность от иллюзии. Слишком странным было это видение.       Выбросив оружие, я метнулся на второй этаж, не взирая на оклики Джека и Фрэнсис.       На кровати лежал Брайан. Я лежал, и я находился здесь.       Рядом с, так называемым мной, валялись ноутбук, пачка сигарет, пепельница и разряженный телефон.       Я закрыл дверь и прислонился к ней спиной.       Я попытался сделать свой голос спокойным, но в моей интонации сквозила плохо прикрытая истерика:       — Кто я такой?       Джек и Фрэнсис переглянулись.       — Ты — Курт Кобейн. — Заявили они в один голос.       Я вновь спустился вниз и отшвырнул стул с дороги, приблизившись к Джеку.       Схватив его за плечо, я грубо тряхнул парня.       — Кто я, повтори еще раз. Скажи мне это, глядя прямо в глаза.       — Ты Курт Кобейн, — Медленно ответил Джек, со страхом гладя в мои зрачки.       Его ресницы слабо подрагивали. У его глаз была ослепительная радужка. Голубая прохлада сливалась с зелеными материками и золотыми точками крохотных солнц. Это не сон, если я вижу цвета столь отчетливо, будто каждый их пигмент, в доказательство лишь, выжгли на моей сетчатке паяльником.       Это не сон, если его светлые волосы столь мягкие, как ворс пушистого ковра в гостиной. И, это не сон, если я чувствую его запах.       Мой разум не обмануть — значит я не сплю. Но, так ли это?       — Что нам делать? — Еле слышно спросил Джек, стараясь не смотреть мне в глаза.       — Делать, видимо, то, что я скажу вам, — и я сейчас не пытаюсь руководить ситуацией. Я лишь пытаюсь не усугубить ее, ясно?       — Джек, — Я предложил ему сесть, — Помнишь, мы высказывали догадки о том, могут ли эти существа вселяться в тех, кто живет в этом доме?       — Да, мы говорили об этом с Брайаном… — Невнятно начал Джек.       — Джек, я и есть Брайан. — Отчетливо сказал я. — А то, что лежит наверху… Я не уверен, что «оно» просто спит. А еще, я не знаю, почему я в этом теле.       — Ты можешь быть уверен в том, что это нам не снится?       — Одинаковые сны? — Фрэнсис обвела нас взглядом. — Нечастое явление, но случается и такое.       — Вопрос в другом. Если «Это» умеет вселяться в тела, то кто из нас настоящий Курт?       Своим вопросом я поставил всех в тупик. И это было понятно.       Я попытаюсь объяснить Вам логику своих размышлений. Дело в том, что мое тело сейчас находилось наверху. Я существовал вне своего тела, в сознании покойника, который отчалил в мир иной 17 лет тому назад. Стало быть, и у этого покойника был свой прообраз в этом доме, но по каким — то причинам он мог вселяться в кого угодно, но только не в самого себя.       Из ныне существующих людей в нашем доме — пятеро.       Леона я исключаю из списка подозреваемых, ибо (мне почему — то так кажется) собака не может быть прототипом используемого.       Тейлор сейчас в Абердине, но я не исключаю и ее, хотя она навряд ли подошла бы для опыта.       Френсис — дочь Курта Койбейна, но, априори, лицо неприкосновенное, то есть вне всей этой ситуации.       Джек — попутчик с Саммамиш. Я встретил его в тот момент, когда он ехал в этот дом, но его машина, якобы, сломалась.       Кто, кто тогда был ИМ?       Какого черта делать, и без того, запутанную ситуацию еще более запутанней?       Может, это сделано для того, чтобы мы поубивали друг друга раньше, чем найдем причину этой баталии?       Но, зачем?..       Я не вижу смысла в написанном мною бреде, ибо мне не за что ухватиться. Нет ни единой догадки касаемо данной ситуации…       Я оставляю Джека и Фрэнсис, для того, чтобы уйти в ванную и засунуть свое тело под душ.       Мне дерьмово. Начинает тошнить, мир перед глазами кружится, словно бы моему разуму невмоготу находиться в теле покойного человека.       Я напоминаю самому себе растение, которое вынули из земли, обрубили корни и сунули в посудину с цементом, где ему осталось зафиксироваться и окончательно сдохнуть.       Единственный шанс отоспаться превратился для меня в ужасный экшен с невероятными последствиями.       Войдя в ванную комнату, я удаляю со своего тела ненужную и грязную одежду. Из зеркала на меня смотрит худощавое лицо, в обрамлении светлых, плохо подстриженных волос.       Я смываю остатки черного карандаша с нижних век, дыша при этом неглубоко и часто, сдвигая брови в неутомимых раздумьях о сегодняшнем дне.       Гораздо больше меня волнует проблема — «Как мне теперь выходить из дома»? «Как мне вернуться в свое тело»? «Как пережить весь этот бред, который происходит, вот уже, вторую неделю со дня моего приезда в это гиблое место?»…