Машина Сновидений.

      После душной и умиротворяющей ночи нам захотелось немного свежего воздуха.       Позади дома был небольшой водоем с легкими волнами, которые катались по взволнованной поверхности озера.       Поскольку оный входил во владения погибшего музыканта, постольку нам было разрешено бродить вдоль кромки водоема и обсуждать интересующие нас темы.       Начиналось все с легких улыбок и редкого, монотонного пения Курта Кобейна.       Я бы никогда не ответил почему он пел. Вполне возможно, что таким образом он пытался расслабиться и привыкнуть к моему обществу.       Я уже не просил, я настаивал, чтобы мужчина взял меня в другой мир.       Тот мир, как мне предполагалось, мог бы многое объяснить.       Лишь только мысль о нем была до боли завораживающей, чем непосредственное нахождение в оном.       — Нужна машина. Тебе туда так просто не попасть. — Решительно заявил Курт.       — И как же работает машина сновидений? — Я не спускал сосредоточенных глаз с лица музыканта. В ночи оно было загорелым и очень четким, будто его рисовали на этом фоне специально нажимая на грифель карандаша.       — Она сама по себе включается, — ты это уже понял, — Курт чуть кивнул, и я поспешил с ним согласиться. — А включается она потому, что чувствует присутствие другого мира.       В обычное время суток (днем) подлунный мир исчезает, переносясь намного глубже, — вот почему мы видим тени гораздо реже, да и случаев с появлением призраков становится все меньше и меньше, ибо они попусту не могут пересечь границу сна дабы попасть в реальный мир. И даже на минуту это грозит им окончательной смертью.       Ночью же эффект мембраны разрушается — два мира соприкасаются друг с другом. Оттого мы и видим заблудших призраков, и не обязательно что плотных. Чаще всего это просто тени — размытые, с не фиксируемым образом.       — С чем же можно сравнить эту смерть, если те о ком мы говорим давно умерли? — Неудовлетворенно спросил я.       — Погоди, — Курт посмотрел на меня исподлобья, — Не торопи события. Сны этого не любят.       — Издревна считалось, что мы можем появляться в местах наибольшего скопления энергии, и как правило негативной.       — Места побоищ, катастроф…       — Да, именно так. А проходить возможно лишь через предметы, которые имеют свойство отражать реальность. Вместе с тем и зеркала, что были созданы людьми с надобностью всего — то отражать конкретные предметы или образы тех, кто смотрит в те самые зеркала. Это полезное изобретение обладает и другими не менее полезными свойствами поглощать энергию, так же не выпуская ее или же образуя порталы между реальным и подлунным мирами.       — Но я это все знаю, — Устало проговорил я. — Знаю и то, что хуже того лишь два зеркала в комнате — повешенных друг напротив друга. Это вызывает необъяснимую аномалию в доме.       — Ну разумеется. Эдакий нескончаемый поток движения из одного мира в другой. Представь, сколько тварей готовы выпускать такие зеркала за одну ночь. Трудно даже представить.       — Джек предусмотрительно избавился от старых зеркал. Может ли это означать окончание призрачных похождений?       — Видишь ли, Брайан, призракам все равно откуда выходить. Старое или новое зеркало — какая, на хрен, разница.       — А ты откуда выходишь? — Полюбопытствовал я.       Курт недовольно скривился.       — С веранды. Там стекол много.       — Да, как это я не догадался, — Я ухмыльнулся.       — Брайан, — Вдруг сказал мужчина, — Может случится так, что Джек не захочет, чтобы ты тут оставался. Понимаешь, к чему я клоню…?       Я не желал и слышать о подобном.       Да пусть хоть десяток Джеков попробуют отрезать меня от дома Кобейнов, тогда я точно за себя не ручаюсь.       Об этом я Курту говорить не стал, но на моем лице все эмоции печатались до боли ясно.       — Пока у меня есть деньги он не отделается от меня, — Я покачал головой. — Мне кажется, что он на мели после покупки дома — вот и прощает мне любые погрешности.       Я даже комнату его занял, а ему плевать.       — Так — то оно так, но представь, что будет, если он запретит тебе здесь появляться?..       — Ты что, расстраиваешься? — Я не мог сдержать лукавой улыбки. — Брось, Курт. Тебе должно быть плевать.       — Не знаю, как и на что мне должно быть плевать, когда внутренний голос шепчет мне — не упусти, не променяй. Это настолько странно, насколько и непривычно вновь общаться с людьми. — Курт заложил волосы за уши и потер лицо от усталости. — Не знаю, что и думать.       — Давай притащим машину и попробуем ею воспользоваться. Как ты на это смотришь? — Я заговорщически снизил тон, не обращая внимания на смятение музыканта.       У меня было такое впечатление будто он хотел сказать мне нечто важное, но не мог подобрать правильных слов.       — Мне придется уточнить — так ли ты хочешь этого путешествия? Ты можешь не выжить, у тебя может разорваться сердце…       — Хватит мне препятствовать, — Я взбесился не на шутку. Все выглядело именно в том свете, в котором никто не хотел себя представлять. Тот свет был нещадным лучом недооцененности оппонентом, и я не понимал почему Курт так старательно отговаривает меня от разумной попытки исследовать неизвестность.       Стоило ли вообще говорить об этом месте, если туда нет хода обычным людям?       Или, он не предусмотрел того, что мне захочется немедленно испытать на себе все таинства «их» призрачного мирка?..       — Я клоню к тому, что эффект от машины будет гораздо ярче и губительнее, ежели от сонного паралича. Тебя не просто парализует, — тебя будет рвать на части. И попробуй, будучи там, сказать, что хочешь вернуться обратно. — Курт строго оглядел мое взволнованное лицо.       Я чуть склонил голову и чуть смягчил пронзительный взгляд.       — Даже если я попрошу тебя о немедленном возвращении, ты все равно поможешь мне, — Упрямо заявил я.       — А может я смерти твоей желаю? — Курт чиркнул зажигалкой и отвел глаза       — Не желаешь, — Я утвердительно кивнул.       — И правда, не желаю. — Курт тяжело вздохнул, — Принеси мне машину.       Я сбегал на второй этаж (Джек и Тейлор уже спали) и принес машину сновидений.       На сей раз она словно бы дремала, изредка покачивая цилиндрическими тарелочками.       Курт сел по турецки, сунув сигарету в уголок рта и проверяя безделицу на работоспособность.       — Старенькая совсем стала, — Душевно пробормотал он, нажимая при этом на какую — то кнопку.       Машина, в желании доказать свою профпригодность, озарила нас кроваво — красным свечением, оседая на лицах ясным маревом.       — Что дальше? — Я тоже сел на траву, скрестив руки на коленях.       — Иди ко мне. — Курт тихонько позвал меня.       — А это еще зачем?       — Чтобы не потерять тебя во сне, — Недовольно произнес тот.       Я поелозил по траве, приминая ее и сокращая расстояние между мной и Куртом.       «Это он здорово придумал».       — Ты меня чувствуешь? — Полюбопытничал я, когда наши колени соприкоснулись.       — Ничего более, чем просто касание наждачной бумаги, — Процедил «шаман», — Возьми меня за руку и прикрой глаза.       Я пожал плечами и сжал его пальцы. Они были достаточно теплыми для призрака и недостаточно для обычного человека. Я смирился, что мне не дано увидеться с живым Куртом воочию, но, подлинность его существования так же ясна, как и солнце на небе.       Я закрыл глаза, пытаясь собрать мысли воедино. Сеанс длился уже три минуты, без видимого результата. Я расслабил пальцы и откинулся на траву. Курт — следом.       — Видишь что — нибудь, — Прошептал мужчина у самого моего уха.       — Дымка. Красная. Немного темнее ее первоначального цвета… А почему ты не идешь первым, разве тебе недостаточно просто щелкнуть пальцем и возникнуть на новом уровне?       — Тогда бы я потерял тебя. Есть еще вопросы? — Туманно откликнулся Курт, беря меня крепче в свой холодный захват.       Началось.       Я более не видел пустого пространства перед собой — оно заполнялось различными красками. Весь спектр колористики мерцал на моих черных веках.       Мимо меня пронеслось нечто странное, вытянутое. Я пригнулся по привычке, но тела не чувствовал, ровно как и руки Курта Кобейна.       Но, безусловно, он был рядом со мной.       — До одури странные ощущения, — Промычал я, приметив, что мой голос прилипает, как патока, к стенкам горла. Да и вообще, по своим размерам он был настолько громоздким, что я немерено удивился, как такая махина могла помещаться в моей глотке все это время.       Поскольку я ничего не видел, то чувствовать предпочитал извне, смыкая зубы словно два отдельных королевства. Я сейчас серьезно. Две челюсти были как две крепости, которые имели и шпили и башенки, и бойницы, и даже нечто большее, о чем мне никогда не доведется узнать.       Мой голос постоянно менялся. Он был и тонким, как у девушки, и грубым, волевым. А каким именно он был в настоящем мире я едва бы вспомнил сейчас.       Такие голоса мы делали на уроке пения, когда распевались, потому подобные изменения не напугали, а слегка развеселили.       Следом начало «преображаться» тело. В организме творились настоящие, стихийные баталии. Они хрипели, чавкали, — отображая все мое естество как единые орган, эдакую биологическую массу, которой суждено рано или поздно разложиться.       Престранное и противное ощущение, сродни окунанию руки в мерзкое, клокочущее варево.       На темя что — то давило, но на самом деле там ничего не было. Однако я не уставал до него дотрагиваться, чтобы проверить все ли в порядке с моей головой.       — Открой глаза, и скажи, что ты увидел? — Курт сжал мою руку. Это я тоже почувствовал, но словами не смог бы передать — слишком это все было… раздвоенным и непонятным.       Я боялся распахнуть глаза, но неминуемо понимал, что долго не протяну, ибо мое любопытство разорвет меня на куски.       Ресницы, — сейчас они были пластмассовыми и совершенно не подъемными, — слабо затрепетали, являя за своей искусной ширмой цветущую воду какого — нибудь аквариума.       Я не ожидал увидеть всю ту же тьму, которая стала лишь темнее на один — два оттенка.       Собственно говоря, может, оно было и к лучшему.       — Трясина какая — то, — Слабо пробормотал я.       — Мы все еще между двумя мирами, — С легкостью откликнулся Курт, идя по мареву и таща меня за собой. — Нечего страшного — скоро виды начнут меняться. Да и, честно говоря, каждый видит этот мир по — своему, вот я и решил полюбопытствовать.       — Хорошо, — Я чуть кивнул, — Я сообщу тебе, когда появятся девочки в бикини.       — Не настолько «по — своему». Я имел ввиду цвета, — Деловито откликнулся мой проводник.