Машина Сновидений.

      Вслед за ошеломительной резью в горле я почувствовал, что поранился.       В реальности же моя рука наткнулась на траву ситник.       На самом деле я ожидал куда более тяжелых последствий, но мой организм ограничивался лишь легким головокружением, тошнотой и асфиксией.       Мы, я, дрожащий с ног до головы, и Курт, с растрепанными волосами и гнетущим выражением лица, находились средь развалин недействующей церкви.       Ее останки благоухали тошнотворными запахами перепревших цветов и старых, подгнивших балясин с фирменным изваянием великого мученика Иисуса.       Посреди разрухи проплывали черные, вытянутые тени. В этом месте их было слишком много, чтобы ступать спокойно, не задев ни одну из выше представленных. Воздух находился над нами, и это не опечатка. Я едва привык к хитрому способу втягивать оный слегка вытянув шею. Впрочем, тянуться далеко мне не приходилось, ведь он, подобно пленке натянутой на штакеты, расположился практически на расстоянии дюйма от меня.       Я полюбопытствовал.       — Что с воздухом?       — Здесь его нет. Мы вне реального мира. Мир начинается чуть выше.       Унылость этого места заставила меня повременить с вопросами.       Я не решался спросить у Курта про тени. Согласно моей логике оные были местными жителями. Но, какими? Паразитами, питомцами, мыслителями, охранниками? А если последними, то от кого они охраняли эту помойку? Не от нас ли с Куртом?       Если бы они знали сколь безразлична она мне, то, думаю, их поведение сменилось бы на всевышнюю милость, а покамест они были вольны созерцать нас своими бездонными, гипнотическими взглядами.       Мы продолжили свой путь.       Все было как в типичном сне типичного человека — меня.       Пейзаж оставался однотипным и неизменным, что до конструкций зданий и расположения улиц — они менялись в подозрительном желании запутать нас и заставить свернуть по направлению к неизменной гибели.       Курт, остановившись, заявил мне совершенно ошеломляющую версию нашего путешествия.       — Почему церковь? — Спросил он меня.       — Откуда я знаю? Разве ее тут никогда не было? — Ответил я без особого энтузиазма.       — Это твой сон, а не мой, так почему же тут церковь и этот лабиринт из городских массивов?       К такому обвинению я не был готов. Я даже не был готов к тому, что этот сон является якобы частью меня — детищем, созданием, отображением.       — Ты сам сказал, — Немного подумав, ответил я. — Сказал, что мы окажемся в другом мире, и в этих словах не было попытки объяснить мне работу этого, как оказалось, механизма. Я думал, что мы будем в твоем мире.       — Тебе нельзя в мой мир. Протест отклонен, — Невозмутимо ответил Курт. — Тебе там не место.       — Это еще почему?       — Мои собственные паразиты сожрут тебя, — Он развел руками. — Откуда, Брайан, ну откуда тебе знать, какой я человек? Ты думаешь, что сумел меня понять по фото? По беглым разговорам, по этому дурацкому взгляду, которым я смотрел на котят? Нет, шутки — шутками, а мы с тобой не попутчики, ясно?       — Ты хочешь сказать, что я такой же, как этот мир? Черный, страшный, опустошенный? — Я попытался проигнорировать ответ Курта.       — Каков есть на самом деле. — Мужчина кивнул.       — Я не есть это. — Вскричал я, указывая пальцем на развалины и на клубы мрачного дыма заполняющего пространство перед нами. — Я веселый человек.       — Бываешь и веселым, не спорю. А сейчас — такой, не спорь. Ты не прикладываешь ни одного усилия, чтобы стать счастливее. Даже сейчас ты бы и шел вслед за мной, не скажи я тебе правды.       — А я ведь тебе верил, даже не думая проверять тобою сказанное… (Теперь небо над нами было темнее ежели антрацит).       — Я не просил верить мне безоговорочно. Это твоя проблема. Доказывай делом, а не словом. — Кобейн отвернулся и преспокойненько осмотрелся.       Его не пугали мои ураганы. Он бы искупался в моем темном море.       Вполне вероятно, что его мысли были столь черны, что поход в мои был дня него подобным прогулке по парку аттракционов.       И тут я окончательно запутался.       — Мы в моем мире. Свой ты мне не покажешь, но я и не настаиваю. Веди меня, Курт. Ты обещал мне, что мы попадем в мир мертвых.       — Уверен, что выдержишь?..       — Ты это уже спрашивал, — Я упер руки в бока и гневно посмотрел на музыканта. — Если не прекратишь, то останешься без спутника, и я не шучу.       — Жаль, что ты так легко возбудим, — Оппонент покачал головой, присаживаясь на ограду и не двигаясь с места. — Ну, хотя бы ты не требуешь отправиться в мои сны.       — Мне очень жаль, правда. Я нахожу удивительной возможность увидеть твои сны. — Я сел рядом и с отчаяньем посмотрел на Курта через сумеречную призму. Ее фон был по — прежнему темным, но, кажется, теперь замедлил перемену цветовой гаммы.       Это несказанно ободрило меня.       — Зато я теперь очень зол. — Прошипел музыкант, тыкая меня машиной сновидений, которую умудрился прихватить из реальности. — Ты не успокоишься. Тебе только дай повод порыться в моих мозгах. Ты фанатик.       — Я? Фанатик? Что ж, давай поговорим об этом! — Вскричал я.       — Я не буду тобой говорить. Тебя не проймешь.       — Как думаешь, почему я хочу попасть в другой мир? — Я нахмурился. — Ну, давай, выскажи свои догадки.       — Для познания моей тайны. — Курт хладнокровно покосился на мои честные глаза. — Твоя версия.       — А вот и нет. И убери этот дурацкий патефон! — Я отбросил машину сновидений в сторону, пригвождая музыканта к месту. — Это для того, чтобы ты не свалил, — Тяжело дыша, пробормотал я.       — Ну, и? — Голубые глаза были совсем близко от меня. Они ждали моего ответа, а я прикидывал все «за» и «против».       — Я хочу воскресить тебя, Курт. Хочу, потому что люблю…       Ограда под Куртом крякнула и прогнулась. Мужчина выглядел так, будто ему микрофон в рот засунули. Впрочем, он быстро пришел в себя и замахал руками.       — Я тебе не позволю. Хоть мне и приятно…       — Это все, что ты можешь сказать? — Я хмыкнул, — А теперь начнешь говорить то же самое — отговаривать, орать, рукоплескать…       Курт задумчиво сидел и рассматривал меня. Мне даже как — то не по себе стало, но при всех обстоятельствах я старался выглядеть очень привлекательным в его глазах. Даже волосы поправил, плечами передернул.       Музыкант немного покатал желваками, языком. Открыл было рот, чтобы сказать что — то против, но, видимо, он понимал, что меня не переубедить.       Следующим жестом он достал из кармана часы и пробормотал:       — Кто прошлое помянет…       Циферблат загорелся синим цветом. Механизм часов, под стеклянным куполом, раскрылся наподобие цветка и выплюнул из себя четыре цифры. К сожалению я не мог разглядеть не единой из них.       — Это еще что такое? — Подозрительно пробормотал я. — Не похоже, что просто часы…       — Часы с механизмом времени. Круто, да?       — Ничего крутого, в каждой сказке они есть, — Я закатил глаза.       — А у меня особенные. Кобейновские, — Курт насмешливо подмигнул мне.       — Начинается… И что ты делать будешь?       — А ну иди сюда. — Курт поманил меня пальцем.       Когда я встал рядом, мужчина схватил меня за футболку и прижал к себя.       Я от одурения даже слова молвить не успел, а музыкант уже наматывал мне на шею цепь.       — И где мы будем на сей раз? — Деловито поинтересовался я, убирая волосы Курта со своего лица. Он сморщил свой небритый подбородок и лукаво сузил глаза.        — В моем прошлом, как ты и хотел. Но, заранее предупреждаю, что поначалу тебе не будет хватать воздуха.       — Да что у вас там за проблемы с воздухом? — Возмущенно проворчал я, пытаясь немного ослабить хватку Курта. И чего он вцепился? — Не пойму…       Мы стали медленно отрываться от земли.       Я зажмурился и нервно дернул мужчину за рукав.       — С кислородом все в порядке.       — На время. Лучше вдохни поглубже.       Насчет нехватки кислорода он не врал; Я чувствовал, как мои легкие сжались от боли. Сердце работало втрое чаще вопреки всем моим домыслам. Посему, удержать его в стабильном состоянии было делом пустым и неблагодарным.       Стараясь отвлечься я посмотрел на Курта. Его лицо жалостливо осунулось при взгляде на мою кислородную ломку.       Правда была в том, что играть в гляделки нам оставалось чуть менее 15 — ти секунд, после шествия которых меня начало морить.       — Сколько времени осталось?.. — Устало спросил я, прикрывая глаза и оседая на спасительное плечо.       — Нет, Брайан! — Курт возмутился и потряс меня.       Я открыл глаза лишь на краткие доли секунды.       В те секунды произошло нечто странное, но мне не было неприятно.       Сильные пальцы обняли мой затылок.       — Что ты собираешься делать? — Слабо прошептал я, пытаясь увернуться.       На мое сердце опустилась тяжелая пятерня от которой исходил леденящий, нордический холод.       Орган тотчас замерз, отчего я растерянно замер и, со слезами на глазах, с обидой посмотрел на Курта.       — Ты убил меня? — Прохрипел я остатками воздуха, погружаясь в безвоздушную, галлюциногенную тюрьму сознания.       Лишь пряные губы, которые соприкоснулись с моими, синими, целовали меня настойчиво и ободряюще.       А вслед за поцелуем ко мне вернулся и воздух. Вот только сердце отказывалось работать, а это могло означать только одно… Смерть.       Все еще не веря в произошедшее, я падал в глубины обморока, откуда бы не выбрался самостоятельно, если бы, конечно, рядом со мной не было человека, который так старательно поддерживал во мне слабые задатки жизни.