"На острие"

Сердце пропустило очередной удар… «Никто… никто… никто…» Боль там, где болеть не должно. Она мешала дышать в полную силу, сжимая легкие, не давая сделать даже самый маленький вдох. «Ты ему никто… никто…» «Ты ему не нужен…» «Он только использует тебя». «За что ты вообще его любишь?» НЕТ! Чувства гонщика Хенсыну сейчас были в принципе безразличны, гораздо важнее чувства самого Хенсына. Его любовь ничто не испортит, что бы ни было потом, сейчас, вчера. Нет, конечно, хотелось ответа с его стороны, но того, что уже случилось, было больше, чем достаточно. Хенсыну всего лишь хотелось просто быть рядом. Пусть даже… как друг. Насколько Хенсыну ни было больно, он все равно взял себя в руки. Сейчас очень серьезная ситуация нельзя придаваться самобичеванию и надуманному горю. Не любит – не надо. Главное, молодой прокурор любит и все сделает, чтобы этот безрассудный гонщик и шагу не сделал в сторону машины и «Туманной гонки». Глупая, просто идиотская затея может стоить ему жизни. *** — И ты уверен, что хочешь участвовать в гонке? – не сдавался молодой прокурор. Пусть ему было тяжело после слов Чунхена, они дела не меняли. Вести машину пришлось естественно ему, так что у Чунхена было преимущество в споре. — Я же сказал уже, что да. Что ещё? – отмахнулся гонщик, глядя на дорогу через лобовое стекло. — Ничего. Но я категорически против. — Ты опять? Мы, кажется, уже выяснили, что это не твое дело. — Да? А чье? — Исключительно мое. — А когда ты принимал мои деньги, то это тоже было только твое дело? – Хенсын решил быть безжалостным и давить на все, что только можно. Чунхен замер. – Да, я в курсе, что я никто и звать меня никак. И что ты их принял только из-за тяжелого положения и болезни матери, а я же просто парень, влюбленный в тебя до такой степени, что от стука сердца уши закладывает. И естественно я тебе совершенно не нужен. Но! Ты можешь, наконец, понять, что гордость иногда нужно запихнуть подальше?! Слабо прислушаться хоть раз? Я говорю – это ловушка! Просто так тебя не пригласили бы на такую опасную гонку! Тем более после тех событий, в которых мы оба поучаствовали. И ладно, будь твоя рука здорова, но ведь нет! У тебя сквозное огнестрельное ранение. Так быстро такие вещи не заживают! Но ты ведь все равно собираешься участвовать! Вот ведь придурок. И Хенсын по окончании гневного монолога со всей силы долбанул по рулю, благо в этот момент машина стояла на светофоре. Потом ещё раз и ещё. Водители соседних машин даже покосились на парня, спрятавшего лицо в руках, сложенных на руле. Лицо же Чунхена ни капли не изменилось. — Слушай, а для чего ты копил деньги? – внезапно ожил Чунхен, говоря эти слова совершенно неожиданным для Хенсына голосом: спокойным и мягким. — В смысле? – не сразу сообразил парень. — Ну, ты же не просто так их на счету хранил? – улыбка, которую напустил на себя Чунхен, показалась Хенсыну слишком натянутой, когда он бросил на него короткий взгляд. — Не переводи тему! — Ничего я не перевожу, кстати. — Да ладно… — Не хочешь отвечать – не надо. — А с чего мне перед тобой отчитываться? – зло бросил Хенсын. — Ни с чего, как хочешь. Забыли. — Ничего не забыли. Зачем ты спрашивал тогда? Знал же, что я не захочу ответить, — занудел молодой прокурор, как-то самостоятельно теперь уходя дальше от изначальной темы. — Ну, я не был уверен в этом до конца. Все-таки ты – не я, поэтому легко выдаешь свои мысли и пристрастия, — Чунхен удовлетворенно улыбнулся и тут Хенсына осенило. — Смотрите, как мы заговорили, — хитро прищурился прокурор, переводя взгляд от дороги к Чунхену. — Так для чего? — Хотел попутешествовать, поездить по миру. Хотя бы до Японии добраться. Никогда прежде я не был за границей. Вот и все, — Хенсын снова уставился перед собой и переключил скорость. — Вообще? — Да, вообще. Может, в детстве был, но я этого не помню. — Ясно… — Однако все это фигня по сравнению с «Туманной гонкой» и тем, что нас ждет впереди, если не поберечь себя и не быть хоть чуточку логичнее, — всем видом и тоном, Хенсын намекал на безбашенного гонщика, который на все это лишь громко рассмеялся. — Ты такой забавный… — сквозь смех проговорил Чунхен, — Когда злишься. Тебе не идет суровый вид. — Не смешно. — А по-моему очень. — Чунхен… — Даже не пытайся, не поможет, — перебил его гонщик, — Я не откажусь. — Почему так? — Это дело чести. — Гордости твоей, а не чести. — Пусть и так, но это мой шанс поквитаться с Квоном и всей его шайкой. — Зачем это тебе? Придет время, и я сам с ним расправлюсь, только более адекватными методами, — вздохнул Хенсын, заезжая в карман дороги. — Не поможет. — Ну пожалуйста, послушай меня… — Нет, — твердо отчеканил Чунхен, выходя из машины. За всем этим абсолютно бессмысленным и пустым разговором, по мнению Хенсына, они успели въехать во двор к дому молодого прокурора. А Чунхен, дабы не слушать его глупостей, решил обогнать парня и ждал его уже около квартиры, когда как сам Хенсын все ещё парковался и поднимался к себе домой. — Зачем было сбегать? — Я не сбегал, а прекратил скучную беседу, — весело отозвался гонщик. — Но для меня это важно! — Для меня тоже, так что ты мог бы и поддержать меня, если любишь. Хенсына буквально бросило в жар от такого бессовестного выпада все ещё улыбающегося гонщика. Стараясь подавить смущение, парень быстро открыл дверь и прошел на кухню выпить воды. Чунхен последовал за ним. — Что тебе ещё нужно от меня? – буркнул молодой прокурор, стараясь не глядеть на предмет своей странной любви. — Ты сдался? — Тебе есть разница? – правая бровь Хенсына медленно поползла вверх. — Да, она есть, — серьезно констатировал Чунхен, складывая руки на груди. — Почему? Ответить парню не дал звонок в дверь. — Да кого ещё принесло? – тихо выругался Чунхен. — Тише! – и Хенсын осторожно прихватив за собой пистолет, оставленный в одном из ящиков кухни, пошел к двери. Медленно и как можно бесшумнее приближаясь к входной двери, молодой прокурор старался держать себя в руках и не нервничать. Чунхен шел следом за ним, и сколько не просил парень гонщика, чтобы тот остался в безопасности, он не послушался и упрямо следовал в коридор. Стритрейсер тоже прихватил кое-что с кухни. Большой разделочный нож. На всякий случай. Приостановившись, чтобы показать Чунхену, чтобы тот остался за косяком на всякий случай, когда как сам он будет открывать дверь, Хенсын пошел вперед. Гонщик неохотно согласился. Припав к стене со стороны дверных петель, а не замка, чтобы, если начнут по нему стрелять, не попали в него, Хенсын бросил короткий взгляд в глазок. То, что он там увидел, принесло некоторое облегчение, но дверь открывал все же медленно, и не сразу спуская с цепочки на случай ловушки. — Хенсын, расслабься, здесь только мы, — голос Дуджуна был серьезным и успокаивающим. — Кто «мы»? — Я, следователь Юн, и Есоб. Ты должен его помнить. — И ему можно верить? – осторожно осведомился прокурор. — Да, я же верю. Он нам нехило помог, кстати, — одобрительно кивнул Дуджун. — Хорошо, сейчас открою. Подав знак Чунхену, чтобы тот расслабился, молодой прокурор отворил дверь и пустил своих внезапных гостей в дом. Пока они снимали обувь и проходили в кухню, Чунхен задержал Хенсына в коридоре. — Кто это? — Следователь Юн Дуджун, он мой помощник, и он спас наши шкуры от прокурора Квона в тот раз на складе. Ему можно доверять, — уверял молодой прокурор своего любимого. — А что насчет второго? – строго спросил Чунхен. — Его я не знаю, но видел в тот раз в клубе, а потом ещё на гонках, и он тоже помог нам не раз, — следующие слова дались Хенсыну с трудом, он даже думал потом, что зря рассказал об этом гонщику. — И… это он… испортил твою машину… по приказу… — Что?! – неверяще вскрикнул Чунхен и зло обернулся в сторону кухни, не дав договорить парню. Не успел его удержать Хенсын, как тот уже оказался перед Есобом, схватил его за грудки и вдохновенно тряс над кафельным полом кухни прокурора. — Что за?.. – не понял Дуджун. — Что ты сделал с моей машиной, гад?! – Чунхен с силой шарахнул и прижал парня к холодильнику. Руки следователя Юна легли на руки гонщика и всем своим видом Дуджун показывал, что ещё один такой выпад и самому гонщику будет плохо. — Все в порядке с твоей машиной, Чунхен! – пытался осадить он Чунхена. — Но!.. — Я только сделал вид, что сделал это. Нужно было, чтобы все так думали, — аккуратно подбирая слова, ответил белобрысый парнишка, стараясь высвободиться из тисков Чунхена. — Так я тебе и поверил! — В данный момент твоя машина стоит в этом дворе, правда перекрашенная и с другими номерами, чтобы ее не вычислила подкупленная Квоном полиция. Но это твоя Хонда. Мы на ней приехали, чтобы вернуть, — быстро отчеканил Есоб, надеясь, что это успокоит гонщика. — Ключи… их выбросил Хенсын куда-то в траву рядом с дорогой… — Мы нашли их. — Давай сюда, — Чунхен резко отпустил Есоба, что паренек едва успел среагировать, чтобы не упасть на пол, и протянул вперед руку, в которую практически сразу легли знакомые даже Хенсыну ключи с брелком из каких-то сложных геометрических фигур. — Держи, — но Чунхена уже след простыл, а через пол минут хлопнула входная дверь. — Вот псих… — покачал головой Дуджун, но поймал недовольный взгляд Хенсына. – Что? — Не надо было его провоцировать. Да и я не рад, что зря волновался о нем, подверг свою старенькую машину опасности и вообще во все это влип. Слабо рассказать было? Кто у нас прокурор? — Ты, конечно, но нужно было, что бы и ты поверил. И этому есть серьезная причина, — твердо ответил Дуджун, садясь на стул. — Хенсын, а то, что ты мне по башке чем-то тяжелым огрел, это тебя не волнует? – наигранно удивленно проговорил Есоб и потер место ушиба. — Я все ещё не верю тебе до конца, так что нет. — Ну вот… — обиженно простонал Есоб, присаживаясь рядом со следователем Юном. — Вы же не просто так приехали, что-то есть? – Хенсын остался стоять. — Да, и все это тебе очень не понравится. Пока неизвестно лишь, кто стоит за всем этим. Но ясно, что главарь точно не Квон, хотя я сначала был уверен, что он — вершина айсберга. У тебя есть варианты? — Есть, но я хочу сначала послушать, почему вы вели ту странную игру. — Хорошо, все равно ты должен знать. За пару дней до той гонки, когда вас с Чунхеном забрали на тот заброшенный склад, я услышал личный разговор прокурора Квона с каким-то чиновником в его кабинете. Кто это, выяснить не получилось, потому что меня отвлекли, но слишком уж заискивающе он перед ним стелился, рассыпаясь в комплиментах. Все бы ничего и я бы быстро ушел бы, даже не придав значения их разговору, не оброни Чиён фразы: «Гонки идут по плану». — Подслушанная информация… — начал было поучать следователя Хенсын. — Я знаю, но я же не предлагаю ее использовать в качестве доказательства. Достаточно, что мы можем догадаться, кто за всем этим стоит и как нам быть дальше. Мне это помогло именно в случае с вашим спасением. Или ты бы хотел сейчас валяться где-нибудь с простреленной башкой? — А не слишком ли ты фамильярен, Дуджун? — То, что ты уже прокурор в таком возрасте не случайность и то, что тебя послали на это задание тоже не случайно. И в принципе мне не шибко охота соблюдать правила хорошего тона, раз мы не на работе, — в голосе следователя был вызов. — Насчет второго я уже в курсе… — протянул прокурор, не обращая внимания на последнию фразу и тон следователя Юна. — А вот насчет первого нет, да? – Дуджун усмехнулся, посылая Хенсыну уверенный взгляд. — Квон, твой начальник, взял тебя на работу изначально именно затем, чтобы потом подставить. Он так сказал – не я. — В смысле? Я догадывался из того, что он мне сказал, но не был до конца уверен… — В прокуратуре не требовались настоящие прокуроры, но должен был быть тот, кто отвел бы внимание от грязных делишек Чиёна. Ты чем-то стразу ему не понравился, вот тебя и взяли на черную работу, лишь бы только, когда придет время, повесить на тебя все свои грешки. Он хотел чуть позже выставить все так, чтобы все остальные в прокуратуре думали, что это ты связан с наркотиками и гонками. — Не понимаю, — честно отозвался Хенсын, все-таки присаживаясь на стул. — Общественности бы стало известно, что ты связался с гонщиком, наркотиками и во всем ему помогал, но только не правительству. — То есть, и Чунхена планировали припереть к стенке? – раздраженно уточнил молодой прокурор. — Именно. Но почему тебя сейчас волнует Чунхен? – глаза Дуджуна округлились в недоумении, а бровь изогнулась. Есоб тихонько рассмеялся. — И все это ты узнал из подслушанного разговора? – вздохнул Хенсын, опять не обращая внимания на реакцию парней. — Нет, частично эта информация получена от Есоба, — пожал плечами следователь. — А ему откуда знать? — Он был в команде Чунхена. — Тогда почему Чунхен его не узнал? – Хенсын повернул голову к парню. — Мы никогда не пересекались, — подал голос Есоб, которому уже и самому наскучило сидеть как пустое место. — Как это?.. — Ну, я занимался лишь бумажной работой… Вообще-то, Чунхен сам не особо желал идти на контакт, так что не удивительно, что даже пересекаясь, он не обращал на меня никакого внимания. Ты же сам уже должен был понять, что он очень замкнут для посторонних. — Это да… но почему он стал гонщиком? — Почему гонщиком, не знаю, но в команду нашу пришел, когда Дахе наобещала ему легких денег, чтобы оплатить лечение матери. — Безрассудный дурак! – выругался Хенсын. – Как можно было ей поверить? — С твоей стороны не очень-то хорошо обсуждать меня за моей спиной, — послышался холодный голос Чунхена, сидевшего спиной к двери. — А тебе не следует так легко подаваться в различные авантюры! — Что это значит? – переспросил Дуджун. — Туманная гонка! – всплеснул руками Хенсын, и, поднявшись с табуретки и подойдя к окну, стал смотреть на пейзаж за ним, явно что-то обдумывая и нервно покусывая губы. Первым догадался Есоб и удивленно захлопал ртом. — Что это значит? – недоуменно оглядел «друга» Дуджун. Есоб, немного отойдя от шока, наскоро объяснил смысл гонки. — Нет, он точно псих! – воскликнул следователь Юн, дослушав парня. — Я все ещё здесь, — Чунхен наблюдал за этим действом с выражением глубокой скуки на лице и облокотившись на косяк. — Хенсын, так что ты узнал? — Дуджун решил перевести неприятную тему в более важное русло. Пусть эта гонка и важна, но сейчас его интересовала информация Хенсына. — Ну, у меня есть предположения насчет главаря. — Кто-то конкретный? – уточнил Дуджун. — Да, Чхве Сынхен, в криминальных кругах более известный как Топ, и У Чжихо… который Зико, — Хенсын сознательно отбросил идею с Ким Хичолем. — Мда… они вполне себе подходят… да и Зико недавно был замечен на гонках… — задумчиво протянул следователь, вглядываясь в предоставленный Хенсыном список, бывший одним из блоков известной нам пирамиды. — А если это все сразу? – буркнул Есоб. — Да не… — и Хенсын осекся. Об этом он не подумал. Ведь на самом деле есть такая возможность, что триада управляется не одним, а несколькими. Тогда и Хичоль может быть при делах, да и, небось, ещё кто. — Тогда это все усложняет, — вздохнул Дуджун, в каком-то порыве приобнимая Есоба и притягивая его к себе. Лицо Хенсына сразу приобрело озадаченное выражение. — Эм… — смутились оба парня. — Так вот почему Есоб начал помогать нам… — как-то сразу сник Хенсын, поглядывая в сторону безмятежно уже сидящего в дверях Чунхена. Но поймав слегка удивленные взгляды гостей собрался. — Ну, типа того… — пробубнил Дуджун. — А я-то думал, о чем вы в клубе шептались. — Слушай! Есть ещё вопрос! А то я волновался, что кто-то может знать, где ты живешь. Кто подвез тебя после клуба, ты до сих пор не помнишь? – Дуджун оживился и пристально посмотрел на постепенно краснеющего Хенсына. — Эм… это… был… — невнятно начал лепетать молодой прокурор. — Я его отвез, — Чунхен подал голос. — О… — понимающе кивнул следователь, — Все ясно. Хорошо тогда. Просидев ещё около часа за обсуждением мелких деталей плана, Дуджун и Есоб удалились, дабы отдохнуть самим и дать отдохнуть Хенсыну и Чунхену перед утренней гонкой, раз последнего отговорить не удалось. Не помогли даже угрозы насчет машины. Тут Чунхен вообще взбесился и готов был поубивать всех на кухне, кто ещё слово вякнет про «отнять и спрятать тачку». Пришлось согласиться на его участие, но с условием, что все, включая Есоба и Дуджуна, будут там, чтобы следить за ситуацией и помогать. Здесь уже гонщику пришлось согласиться, хоть и неохотно. Как только дверь захлопнулась, а Хенсын ушел в ванную, дабы смыть с себя усталость перед сном и расслабиться, Чунхен просто устроился на диване, что-то напряженно обдумывая. Прищуренный взгляд блуждал по комнате, по фотографиям на стене, по книжным полкам молодого прокурора. Руки, сложенные по привычке на груди, нервно теребили пальцами края рубашки. Спасибо на том, что Дуджун привез кое-какую одежду из его дома, потому что носить одежду Хенсына ему не очень хотелось. Хорошо хоть с Хондой все в порядке. Чунхен даже сам себе улыбнулся, вспоминая гладкую поверхность капота и шершавый руль. Цвет конечно не очень, но это временно, а потом Чунхен перекрасит этот жуткий зеленый на свой любимый черный. Но то удовольствие, которое он испытал, видя свою малышку рядом, ничему не перекрыть. То восхитительное ощущение, которое возникает во время гонки и завтра Чунхен сможет почувствовать вновь, ничем не заменить. Жажда скорости. Все чувства накалены до предела. Это ощущение гонки никогда не выкинуть из головы. Нет, оно в самом сердце. Влечение, которое может сравниться только с единственным в мире схожим по разливающемуся огню в жилах ощущению… Только если… «Как я мог не замечать этого раньше?» Вышедший из ванной с мокрыми волосами, на которые было наброшено полотенце, и в одних спортивных штанах Хенсын, невольно привлек внимание гонщика. Будто завороженный, Чунхен поднялся с дивана и медленно подошел к удивленно распахнувшему свои большие глаза Хенсыну. — Что-то не так? – молодой прокурор невольно стянул полотенце с головы, прикрывая так необдуманно оставленный обнаженным торс. — Все так, — Чунхен протянул руку и убрал прядь волос со лба Хенсына, заправив ее за ухо. — Что с тобой? – Хенсын попробовал сделать шаг назад, но рука гонщика, внезапно оказавшаяся у него на талии, помешала ему. Прикосновение теплой ладони заставило Хенсына слегка вздрогнуть. — Я не уверен… — искренне отозвался Чунхен, привлекая к себе Хенсына и зарываясь носом в его волосах, а вторую руку запуская в волосы на затылке, не давай таким образом отстраниться от себя. — Тогда зачем ты сейчас себя так ведешь? – тихо и грустно спросил Хенсын, оставляя попытки вырваться и в ответ крепко обнимая Чунхена. Словно это его последний раз вот так вот стоять рядом и дарить свое тепло гонщику. Словно это его последний раз вот так вот, пусть и не до конца понимая причин, получать тепло в ответ. — Ты мне нужен… сейчас… — Я понимаю, — Хенсын чуть отстранился и сам поцеловал гонщика. Просто потому что не хотел лишней боли. Чунхену опять тяжело. Ему опять больно и у него есть только Хенсын, чтобы забыться. Да, верно говорят, что он нелюдим. Так и есть, но сейчас Хенсын имеет хоть какую-то возможность быть ближе к гонщику, и он позволит это как бы тяжело потом не было. Он любит его. Это был простой поцелуй в губы, ничего большего. Хенсын всего-навсего чуть привстал на носочки и мягко прикоснулся к губам гонщика. Но ровно до тех пор, пока Чунхен не вздохнул и не углубил его, вторгаясь в рот молодого прокурора горячим языком. Лаская небо, делая причудливые движения, гонщик с каждой минутой все сильнее возбуждался сам и возбуждал Хенсына. Полотенце, которое все ещё как-то висело на плече прокурора, упало на пол. Поцелуй Чунхена стал настойчивее, а ответные действия Хенсына раскрепощённее. Руки прокурора поднялись к вороту рубашки гонщика, а пальцы быстро нащупали пуговицы, которые одна за другой расстегивались вслед за неспешными движениями Хенсына. В этот раз они никуда не торопились. В этот раз не было страданий. В этот раз… Неистовые поцелуи Чунхена перешли с губ прокурора на скулу, потом подбородок, прокладывая влажную дорожку к шее и обеим ключицам. Хенсыну оставалось лишь закатывать глаза и покрываться волной мурашек от наслаждения. Губы и язык гонщика ласкали его плечи и руки. Рубашка Чунхена полетела на пол, когда он решил оставить плечи прокурора в покое и вернуться к припухшим от поцелуя и таким соблазнительным губам. Пальцы Хенсына оглаживали руки и торс гонщика, особое внимание уделяя соскам и татуировке. Молодой прокурор уже видел ее, но все равно она его привлекала, поэтому парень нагнулся и провел языком по красивым, иссиня черным буквам. Чунхен возбужденно выдохнул. — Что здесь написано? — Born again still your son… Рожденный заново, все еще твой сын, — спокойно ответил Чунхен. — Красиво… а эта? – Хенсын взял правую руку и поцеловал кисть. Чунхен за подбородок притянул Хенсына к себе и вновь жадно поцеловал, делая одновременно несколько шагов в сторону комнаты. Пара шагов и он уже стоит в проеме двери, осыпаемый новыми порциями поцелуев. Спустя несколько сладостных минут Чунхен ответил: — Сarpe diem quam minimum credula postero… Лови момент, как можно меньше верь будущему… — Почему так пессимистично? – улыбнулся прокурор, заглядывая в бездонные глаза гонщика. — Не хотел обжечься. — Хотел?.. – но новый вопрос Хенсына потонул в очередном страстном и глубоком поцелуе. Сами того не заметив, парни уже находились на кровати, когда в ход пошли пряжки ремня, пуговицы и молнии на джинсах. Когда вся одежда заняла свое законное место на полу, Чунхен прижал Хенсына всем весом, чтобы тот даже при желании не мог вырваться, но и в то же время, чтобы расстояние между ними сократилось до минимума. Хенсын задыхался во время поцелуев, тихо постанывал от прикосновений и старался как можно самоотверженней отвечать на ласки гонщика. Нет, сейчас, сегодня он точно не сбежит и не оттолкнет, потому что нет такой силы, способной оторвать его от такого любимого парня. Руки блуждали по спине, оглаживали плечи, шептали что-то страстное и жутко смущающее в моменты, когда все же требовалось сделать новый вдох и разорвать поцелуй. Крепко сжимая в объятиях, покусывая, делая иногда даже больно друг другу, оба парня наслаждались этим моментом. Припухшие губы, томный взгляд и совершенно потемневшие от возбуждения глаза. Такими они видели друг друга. Рука гонщика скользнула ниже, к уже поднявшемуся члену Хенсына и, найдя его, сделала пару плавных движений от основания к головке. Молодой прокурор вздохнул от удовольствия и снова накрыл в поцелуе губы гонщика. Ласка продолжалась, а Хенсын, у которого снесло голову от приятных ощущений, лишь толкался вперед и выгибался, стараясь получить больше прикосновений. Спустя некоторое время, когда возбуждение было настолько явным, что не было возможности хоть как-то его сдерживать, Чунхен остановился и заглянул в глаза Хенсына. — Что с тобой?.. – прошептал Хенсын, замерев. Молчание и новый поцелуй, такой нежный, что у Хенсына даже закололо где-то в сердце. Но рука гонщика оставила член Хенсына и спустилась ниже к нежным яичкам, прихватив их снизу и перебирая их пальцами. От неожиданности у молодого прокурора вырвался глухой протяжный стон. Чунхен улыбнулся. Затем два пальца осторожно прикоснулись к узкому колечку мышц. Хенсын тут же замер, терпеливо ожидая продолжения. Один палец скользнул внутрь, но молодой прокурор и вида не подал что ему больно, стараясь молча переносить неприятные ощущения. Делая аккуратные движения по кругу, растягивая любовника, затем вводя палец до упора, Чунхен доводил Хенсына до немого исступления, потому что низ живота уже горел и так хотелось почувствовать гонщика в себе. Но просить об этом, как тогда в клубе, Хенсыну было стыдно. Поэтому он старался терпеть и молчать, ожидая близости, но когда второй и третий палец вошли в него, а Чунхен все ещё не торопился приступать к главному, покрывая поцелуями его живот и грудь, молодой прокурор не выдержал… И, присев, обнял Чунхена руками за шею, съехал к краю кровати, обхватывая ногами гонщика и вынуждая вытащить пальцы. — Что?.. — Давай уже сделаем это, не могу терпеть, — и Хенсын, придвинувшись ближе, подарил Чунхену новый поцелуй. Как он соскучился по этим губам, пока Чунхен растягивал его! С удовольствием облизав их, Хенсын прикусил верхнюю. Этого оказалось достаточно, чтобы гонщик слетел с катушек. — Ты же доиграешься! – но Хенсын не слушал и сам уже собирался ввести в себя напряженный член Чунхена, когда гонщик просто толкнулся вперед, входя наполовину с первого раза. Молодого прокурора бросило в жар, но он стерпел. Ещё несколько движений и гонщик остановился, стараясь отдышаться. — Прости… — Не разговаривай, Чунхен, лучше действуй, — и Хенсын двинулся вперед. Чуть приподняв Хенсына, Чунхен положил его удобнее вглубь кровати, благо она двуспальная и, подхватив его под колени, начал двигаться. Каждое движение шло в купе с новым поцелуем: шея, грудь, ключица одна, вторая, плечи и пальцы. Руки насаживали Хенсына на себя, скользя по нежным бокам и слегка надавливая на живот. Иногда останавливаясь, Чунхен подолгу целовал Хенсына в губы, тем самым лишь сильнее раззадоривая и себя и любовника. Затем продолжая двигаться с каким-то остервенением, потом снова приостанавливаясь. Раз за разом практически доводя себя и Хенсына до заветного конца. Но не давая кончить ни себе, ни ему. Когда же рука Хенсына потянулась к своему члену, дабы снять напряжение, вызванное перевозбуждением по всем показателям, Чунхен резко вышел из него и, заломив руку за спину, перевернул на живот. — Ты… — Мы ещё не закончили. — Но я больше не могу… Чунхен молча приподнял бедра Хенсына и снова вошел в него, но на этот раз двигаясь быстро и грубо. Рука, которая, как помнил Хенсын, была повреждена, весьма крепко держала его за талию, а другая легла на возбужденный член парня. Всего несколько резких, сильных и четких движений и Хенсын со стоном кончил в руку гонщика, а сам Чунхен, почувствовав, как сильно его сжал Хенсын, тоже не смог сдержаться. Чунхен обессилено опустился на кровать рядом с молодым прокурором. Спустя несколько минут парень уже мирно посапывал, так и лежа поперек кровати обнаженным. Гонщик ещё какое-то время всматривался в умиротворенное лицо молодого прокурора, обнимающего его руку, прежде чем накрыл их частью одеяла и обнял Хенсына, засыпая. «Как я мог не замечать этого раньше?» *** — Ты не можешь проиграть или погибнуть! Нет, ты должен выиграть и вернуться, слышишь меня, Ён Чунхен?! – кричал Хенсын вслед отдаляющемуся гонщику. Чунхен остановился. Хенсын замер. До гонки оставалось всего 15 секунд. Гонщик развернулся на каблуках и почти бегом преодолел расстояние, которое было между ними. Встал напротив молодого прокурора и так оценивающе взглянул своими бездонными карими глазами. Снова этот прищур. Хенсын уже начал тонуть в их глубине, когда до него донеслись слова: — Я точно вернусь, ведь я люблю тебя, — и легкое касание губ, прежде чем Чунхен побежал прочь.