Сыграй со мной

      — Что случилось? — спрашиваю я, сидя на диване около Луи, который тем временем разматывает старый бинт.       — Если ты забыла, то напомню, что ты попала мне мячом в ногу и…       — Что с твоей ногой? — Я начинаю вновь дрожать, когда вижу струйки крови, стекающие по травмированной ноге, и испорченные бинты.       — Неважно, — отвечает парень, быстро меняя тему, но я продолжаю спрашивать, в надежде услышать честный ответ.       — Неважно? — я издаю истерический смешок и встаю с дивана. — Да, ты прав! Ведь неважно, что из-за меня у тебя вся нога в крови, неважно, что ты не можешь ходить и…       — Здесь ничего серьезного.       — Ничего серьезного? — я начинаю кричать на парня, когда одна скупая слеза скатывается по моей щеке, но я успеваю быстро ее смахнуть. — Да, ты прав! Подумаешь, какая-то ранка, из которой крови всего-то литр накапал уже на пол.       Я начинаю все осмысливать, всю эту ситуацию, и ничто не успокаивает: ни то, что, в отличие от меня, Луи спокоен, и даже ни то, что во всем этом не только моя вина, но и самого парня. Все эти мысли давят на меня, а большую панику придает еще и кровь, запах от которой я чувствую в нескольких метрах. Я закрываю глаза, жадно глотая воздух, чтобы немного успокоиться, но вместо этого я невольно вспоминаю о родителях, которые последнее время только и делают, что упрекают и надоедают своими советами, вспоминаю и подругу, которая в сильной обиде на меня. А потом очередной раз перевожу свой взгляд на кровавую лужицу, образовавшуюся на полу. Я слабею на глазах от одних лишь мыслей, но еще твердым голосом продолжаю говорить:       — Зачем?! — вырывается лишь одно слово, но, собрав силы, я продолжаю. — Зачем тогда я попросила тебя о помощи! Господи, ну почему я просто не ушла домой. Ничего этого…       Я не закончила говорить, вновь думая о том, что целую неделю я копила в себе слезы, ни разу не заплакав, когда так хотелось хоть раз доказать себе самой, что я сильная. Я держалась, но именно сегодня на глазах парня я просто не выдерживаю. И вот, слезы уже во всю текут по моим шершавым щекам, скатываясь по подборотку и медленно капая на недавно еще сухую майку. Я отворачиваюсь, судорожно пытаясь вытереть их, но не успеваю сделать это, как парень быстро встает с дивана, пытаясь тронуть меня за плечо, но я вскрикиваю:       — Отстань! — Голос срывается, превращаюсь в истошный хрип. — Не трогай меня! Это все из-за тебя… Ненавижу! Ненавижу…       Я хочу выкрутиться из его сильной мужской хватки, но Луи, чтобы остановить мою панику, крепко держа, сажает на диван. Я пытаюсь выбиваться, бью парня по спине, но тот, схватив мои руки, сильно, но без злобы, удерживает их.       — Лидия! — громко, но с ноткой заботы произносит Луи.       Я хочу вновь заплакать, закричать, ударить его, но не успокоиться. Хочу только открыть рот… Но мне мешают сделать это губы, теплые губы, которые вмиг оказываются на моих холодных. Парень очень осторожно убирает прядь моих волос за ухо и бережно касается мокрого от слез лица своей ладонью. В его коротком взгляде я вижу небольшой испуг за меня, но потом он превращается в многообещающий поцелуй. Мои ноги подкашиваются, дыхание учащается, а в душе становится как никогда тепло. До конца не понимая, что происходит, я закрываю глаза, чтобы на минуту забыть обо всем и насладиться теплом, которое исходит от парня. Поцелуй не настойчивый, но я даже не пытаюсь вырваться, полностью доверяя парню. Наши губы сомкнуты еще долгое время, а я хочу насладиться этим моментом, хватаясь за каждую секунду такого нежного, но уже незабываемого поцелуя.

***

      Я сижу на высоком стуле в кухне, выполненной в светлых тонах. Мы медленно перебрались сюда с дивана, после того, как я окончательно пришла в себя, вытерев последнее мокрое пятнышко на щеке. Парень молча подает мне чашку горячего чая, от которого исходит вкусный запах фруктов. Я вдыхаю этот аромат и полностью расслабляюсь, наверное, чай — это именно то, что мне сейчас и нужно. Луи долго молчит, как и я, и это молчание вовсе не из-за поцелуя, потому что я уверена, что он ничего не значил, кроме того, что парень просто хотел вывести меня из паники, не придумав ничего лучше. Я же ничего не говорю, потому что не хочу надоедать своими вопросами, но Томлинсон начинает разговор первым:       — Три месяца назад я упал. — Он не смотрит мне в глаза и говорит медленно; я знаю, ему трудно удается сдерживать равнодушие в голосе. — Упал на самом важном матче в своей жизни.       Я отодвинула чашку и посмотрела на парня, давая понять, что я внимательно слушаю. Он хочет рассказать мне что-то важное, а это не так уж и легко. Я должна выслушать его, я должна понять, что с ним.       — Тогда я сломал ногу и потерял всякую надежду выйти когда-нибудь еще на поле. Мне пришлось проваляться в больнице все эти три месяца. Я не мог ходить без костылей, а уж тем более думать о футболе, — сказал Луи и первый раз за весь разговор посмотрел мне в глаза. — Никакие массажи и каждодневные тренировки не помогали, потому что боль оставалась.       — Но ты недавно бегал по полю …       — Каждое утро я колю обезболивающее, но сегодня я подумал, что справлюсь без этого, — Томлинсон говорит тихо, но я слышу каждое его слово и вздох. — Перед тем, как ты пришла, я начал чувствовать сильную боль в ноге, но решил, что перетерплю, и все пройдет.       — Но тут прихожу я и попадаю в больную ногу мячом…       — Это не твоя вина, — он не дает мне закончить фразу.       — Если бы я…       — Лидия.       — С тобой бы ничего не случилось.       — Ты слышала, что я сказал? — парень говорит спокойно, что немного успокаивает меня саму. — Если бы я принял эти чертовы лекарства, то никакой боли бы не было, а если бы я слушал, что мне говорят, то у меня вообще не было бы этой проблемы. Только я виноват в том, что случилось.       Я молчу, не желая ему больше перечить, но все же остаюсь при своем непоколебимом мнении.       —Ты извини меня, — приближаясь к теме о поцелуе, я чувствую, как мое сердце екает, но не показываю своего волнения. — Я обычно не веду себя, как истеричка, можно сказать, что сегодня просто не мой день.       Он ничего не отвечает, лишь с улыбкой смотрит на меня. Я рада, что парень не продолжил тему с поцелуем, к которой, впрочем, я и вела, ведь ничего хорошего я бы не услышала. А что я вообще хотела услышать? О, я так в тебя влюбился, что не смог устоять и поцеловал тебя? Бред, не больше, хотя совсем небольшая обида затаилась где-то слишком глубоко.       — Ладно, ты извини еще раз за эту выходку с мячом, — вставая, почему-то начала я, вновь извиняясь. — Пожалуй, мне пора домой. Спасибо за чай.       — Тебя, может, проводить? — неожиданно вскакивает парень, забыв о больной ноге и сморщившись от боли после резкого движения.       — Я могу дойти сама, — немного резко отвечаю я, но потом добавляю. — А тебе лучше отсидеться дома.       — Гмм… Обещаю не высовываться из дома, если завтра ты навестишь своего искалеченного друга.       — С каких это пор мы друзья?       — С сегодняшнего дня, конечно же.       — Не уверена, что завтра у меня получится. — Парень еле улыбается и кивает головой, и на секунду мне даже кажется, что он немного расстроился.— Извини, действительно много дел.       Я быстро выхожу из дома, не забыв портфель, и направляюсь в нужном мне направлении. У меня достаточно времени, чтобы подумать о… парне? Хочу ли я завтра снова увидеть его, или мне действительно стоит заняться своими делами и забыть о сегодняшнем дне? Кто он такой? Кто такой Луи Томлинсон? Бывший футболист, искалеченный парень, веселый и немного ненормальный подросток или же новый друг?       С этими мыслями я прихожу домой и сразу направляюсь к себе в комнату, чтобы отдохнуть; сегодня был трудный день. Вся эта суматоха с раненой ногой обессилила меня, но я чувствую, что что-то забыла. Что-то важное, что хотела сделать сегодня, но… Камилла! Я должна была зайти к ней, несмотря на её отказ, я должна была извиниться.       Самая верная подруга, которая «купалась» со мной в луже, когда мне было три; та, которая всегда давала мне списывать математику, начиная с первого класса, и которая помогала мне накручивать волосы для важного дня совсем недавно. Из-за какого-то парня я забыла про лучшую подругу, парня, которого я знаю 2 дня. Я зла! Зла на себя за моё легкомыслие и глупость. Чертов Томлинсон!       Sam Smith       Writings On The Wall       Я быстро нахожу мобильный телефон и набираю номер Камиллы. Короткие гудки обрываются, и на том конце провода я слышу равнодушное «Слушаю».       — Камилла, это я, — я молчу, думая, что сказать, но подруга начинает говорить сама.       — Лидия, можно вопрос? — она произносит эти слова с ноткой презрения ко мне и в то же время с обидой.       — Гхм… Да...       — Что с тобой происходит?       — В смысле, что пр…       — Что происходит с нами?       — Ками…       — Просто скажи мне! Это конец? — Я слышу, как её голос дрожит, а я даже не могу сказать и пол фразы.       — Конец чего? — я пытаюсь говорить как можно тверже, но это у меня плохо получается.       — Нашей дружбы…       — Послушай меня, Камилла. Я не знаю, что ты себе там выдумала! — я не успеваю договорить, потому что девушка перебивает меня, не давая и слова сказать.       — Я знаю, что дружба не вечна, — она говорит тихо, но убедительно. — Я могу понять, что тебе надоело наше общение. Я могу понять, что у тебя есть своя личная жизнь, и что ты не должна зависеть от меня. Но просто скажи мне, виновата ли я в том, что наша дружба, построенная на доверии и искренности, разрушается? Я сделала что-то не так?       — Почему ты так говоришь?       — Лидия, боже мой, хватит говорить так, как будто ничего не случилось! — я слышу короткие всхлипы и ярость в голосе девушки. — Мы отдаляемся, и я не знаю, почему так происходит. Ты забываешь о наших правилах дружбы, ты забываешь о наших встречах, ты забываешь о наших традициях, только наших с тобой. И у меня вопрос, помнишь ли ты, что ты моя лучшая подруга? Помнишь ли ты, что мы поклялись рассказывать все друг другу, и…       Я слышу, как резко меняется её голос. Сначала хрипотца, потом резкие остановки в словах, а потом громкие всхлипы, которые она пытается подавить.       — Можно последний вопрос, — пытаясь говорить четче, мямлит она, не дожидаясь моего ответа. — Простишь ли ты меня, если… если я попрошу тебя больше не лезть в мою жизнь? Пожалуйста, не трогай меня, Лидия, оставь меня.       — Камилла!       — Помнишь, мы обещали, что наша дружба будет вечна?       — Послушай мен…       — Извини, что не сдержала обещание, — девушка на минуту замолчала, и я уже подумала, что она собирается бросить телефон, но она сказала еще пару слов. — Спасибо за дружбу, Лидия Рейнольдз.       И вот, короткие гудки. Только что мы закончили разговор, только что мы закончили дружбу.