Остаться с тобой навсегда

Я не толстая. Хотя и худышкой меня не назовешь. Я нормальная... как мне хочется полагать, но, к сожалению, мнение на этот счет у меня и моей подруги расходятся, и причем в прямо противоположные стороны. Поэтому я сижу на всевозможных диетах, хожу на фитнес, совмещаю и то, и другое одновременно, но ничего не помогает: всего какая-нибудь неделя-другая в гостях у родителей, и мои результаты, достигнутые непосильным, тяжким трудом в спортивном зале в течение месяца-двух, исчезают бесследно, возвращая мне все те потерянные сотни граммов, с которыми я, казалось, распрощалась навсегда. Кристина начинает ругаться по новой, тыча мне в лицо глянцевыми обложками с суперкрасотками, а я, стыдливо пряча взгляд, проклинаю свою слабохарактерность, отсутствие силы воли и природную способность откладывать запасы жиров с неимоверной скоростью даже, как мне уже начинает думаться, с глотка простой воды. Вот и теперь, когда мы возвращаемся из соседнего городка с вечеринки у друзей, подруга, почти не глядя на дорогу, припоминает мне все съеденные мною булочки, пирожные и конфеты, будто официант, выписывающий счет. А я вжимаюсь в кресло авто с таким огромным, но с таким неосуществимым желанием спрятаться за ремень безопасности и не чувствовать на себе гневные взгляды, которые мечутся в мою сторону. Баночка колы, которую Кристина опустошает в несколько глотков, летит в открытое окно, и, отпустив очередной довольно нелестный эпитет в адрес моей зад... моих бедер, подруга достает шоколадный батончик, принимаясь поглощать его с таким остервенением, будто желая вытеснить на нем всё то недовольство, которое испытывает к моей персоне. Мне невыразимо неловко. А больше всего я начинаю серьезно опасаться, что моя девушка, и правда, оставит меня ради той сухощавой блондинки-сокурсницы, что вот уже год как преследует ее, не гнушаясь ни ночных звонков, ни откровенного приставания к ней где бы то ни было, ни записок с неприятным содержанием, которые соперница распихивает по моим карманам. Я негромко извиняюсь и даю обещание завтра же пойти в ближайший фитнес-клуб, чтобы использовать все имеющиеся способности для приобретения тех форм, которые так нравятся Кристине. Она перестает жевать, пристально смотрит на меня, и от усмешки, что скользит в ее взгляде, у меня рождается нехорошее предчувствие. Девушка быстро припарковывает машину у обочины и кивает на дверь. - Выходи. - Что? - недоумеваю я, переводя взгляд то на подругу, то на темный лес за окном, который плотной стеной окаймляет дорогу с обеих сторон. - Выходи, - безапелляционный тон дает понять, что предлагаемое вовсе не шутка. - Не будем ждать до завтра. Начнем прямо сегодня. Сейчас. - Кристина, я не понимаю, чего ты хочешь? - пробую выглядеть бодро, но то жалкое подобие улыбки, что растягивает мои губы, рисуя на лице страдальческое выражение, ещё больше злит девушку. - Мы тебе устроим тренировку. Давай. Немного пробежишься за машиной. Это тебе поможет подготовиться к нагрузкам, которые скоро придется выдерживать на занятиях, - она открывает новую банку колы и с видимым удовольствием отпивает темную жидкость. - Я поеду не быстро, но ты постарайся не отставать. Сама понимаешь, ночь, этот участок дороги без освещения, да и мало ли идиотов мотается. - Я сейчас не могу. Я, во-первых, устала, а во-вторых… - А во-вторых, ты немедленно перестанешь искать отговорки, которые меня совершенно не волнуют, как и все оправдания твоей лени и неуемного аппетита. - Но Кристина, это безумие! Почему именно сейчас?! Я... я не хочу и... я... я боюсь, - снова всматриваюсь в непроглядную тьму, которая плотной, густой массой обволакивает наш автомобиль. - Пожалуйста, - тихо лепечу я, - поедем домой. - Выходи. - Ты что, всё-таки пила сегодня? Мы же договаривались, что ты воздержишься от алкоголя! Если ты будешь продолжать пить, мы никогда не сможем побороть это твое пагубное пристрастие… - Нет. В отличие от тебя, я свое слово держу. Кристина отворачивается к своему окну и больше не смотрит на меня. А я прекрасно понимаю, что-то говорить ей сейчас - бесполезное занятие. Открываю дверь и, не форсируя события в надежде, что подруга ещё передумает, не спеша выхожу из машины. Девушка тянется через сидение, захлопывает за мной дверь и ставит ее на блокировку. Машина медленно начинает ползти вперед, оставляя меня в свете задних габаритов. Я ощущаю себя довольно жалкой и ненужной, с кучей проблем и комплексов брошенной на произвол судьбы в этой жуткой темноте. Дорожное полотно тихо шуршит под колесами авто, отъезжающего все дальше и дальше. В салоне горит свет, и я вижу бесстрастное лицо моей девушки, когда она в очередной раз поворачивается в мою сторону. Кристина поправляет зеркало заднего вида, чтобы держать меня в поле зрения. Смятение. Я сейчас не ощущаю ничего, кроме смятения и, может быть, обиды. Бегу как могу. Я вообще далека от всего, что связано со спортивной физической нагрузкой, а умение людей передвигаться быстрее обычного шага для меня всегда было тайной за семью печатями. Машина уже находится на достаточном удалении. Я вижу, как Кристина говорит с кем-то по телефону, совершенно не уделяя мне внимания, и в моей голове крутятся мысли только о том, что она, вот так вот запросто, смогла выставить меня на безлюдную дорогу, зажатую двумя массивами вздыбленного под самое небо леса. Неприятные спазмы стальной хваткой пережимают горло, не давая сглотнуть, и я замедляю бег. Картинка перед глазами смазывается, растворяя силуэт девушки в ярком пятне подсветки, и я перехожу на ходьбу. Делаю ещё несколько шагов и вовсе перестаю двигаться. Провожу ладонью по глазам и слежу, как машина, хладнокровно покидая меня, скрывается за поворотом, становясь чем-то нереальным, а Кристина – до странности далекой и посторонней. Кажется, она даже не замечает, что я, поглощенная мраком, теряюсь где-то позади. Закрываю лицо руками и так и продолжаю стоять на месте, не зная, что же мне делать дальше: идти до ближайшей автостанции пешком? Попробовать поймать попутную машину? Нет, нужно догнать подругу – сейчас это будет для меня самый лучший вариант. Припоминаю лицо Кристины в тот момент, когда она велит мне покинуть салон авто, и тут же мотаю головой, отказываясь и от этой идеи. Из-за отсутствия освещения на этом куске дороги, всё вокруг меня сливается в единую темную массу. Я поднимаю голову и смотрю на небо. Набежавшие, почти неподвижные облака прячут диск полной луны. Да, сегодня полнолуние. Я знаю это, потому что, когда мы выезжали домой, я видела ее, торжественно взошедшую на небо. Я люблю луну, и Кристина, зная об этом, ещё тогда меня спросила: «Не хочешь повыть?» - и засмеялась. Да, сейчас бы я повыла. Истонченное волокно ночных облаков, впитывая в себя призрачное мерцание, клубится желтоватыми краями, не пропуская лунный свет к Земле. В моей душе царит неприятное опустошение. Я оборачиваюсь назад, в сторону пройденного пути, но скорее автоматически, даже не надеясь увидеть вдалеке отблеск фар какого-нибудь автомобиля. В очередной раз шмыгаю носом и только теперь вдруг ощущаю, как, всё больше сгущаясь и тяжелея, висит тишина. И чем больше я прислушиваюсь к ней, тем увесистей становится она, облепляя упругой субстанцией, просачиваясь сквозь тонкую оболочку сознания и оседая внутри меня. Я снова поднимаю голову наверх и к своей радости вижу, как, медленно выползая из-за тучи, луна выплескивает в ночь поток своих лучей. Это действо меня завораживает, и мой взгляд непроизвольно скользит по выхваченным из темноты очертаниям предметов, отражающих небесный свет. Совершенное безмолвие и неподвижность. "Теперь я могу хорошо видеть дорогу", - думаю я, и собираюсь продолжить путь, когда одна из теней вдруг, внезапно метнувшись, оживает. Сердце ёкает. Горячей волной окатывая, нахлынувший страх забирает меня в плен. Очень тихий глухой удар где-то недалеко за моей спиной сотнями игл вонзается в нервные окончания по всему телу. Я кручу головой, оглядываясь по сторонам. Зачем, зачем я это делаю? Моя неуемная фантазия слишком бурно начинает реагировать на то, что доносят до мозга зрительные и слуховые рецепторы, заставляя сердце, резко ускоряясь, оглушительными ударами вбиваться в голову. "Нет, нет…" - повторяю я себе, пытаясь отогнать рисующиеся в воображении чудовищные образы, и, уже не смотря на устрашающие, леденящие кровь формы, что приобретают в темноте деревья, я на подкашивающихся, ватных ногах устремляюсь туда, где за поворотом прячется машина подруги. Словно подчиняясь интуиции, я стараюсь создавать как можно меньше шума, но мои шаги слишком громкие. Дыхание, неровно и отрывисто вырываясь из груди, заполняет своим звучанием пространство вокруг меня и оттого, что я невольно задерживаю его, всё больше сбивается. Я закашливаюсь, сбавляю темп до обычного шага и, только более или менее отдышавшись, снова пускаюсь наутек. Ощущение чьего-то присутствия не оставляет меня, подстегивая, вынуждая двигаться на пределе своих возможностей. Паника, нарастая с каждым мгновением, делает мои движения неловкими, затрудняя бег. Изнемогая от усталости, почти не чувствуя собственного тела, мне хочется сдаться, потому что я все больше осознаю свое бессилие против того, что сейчас, я в этом уже убеждена, неотступно преследует меня. Одна нога попадает в выбоину на дороге, я запинаюсь, теряю равновесие и падаю, раздирая до крови ладони и такую же саднящую боль чувствуя на скуле. У меня совершенно нет сил, чтобы подняться и попытаться себя спасти. Я лежу, жадно заглатывая воздух, практически выкидывая белый флаг и отказываясь от борьбы. Я капитулирую. Но тут зловещий грудной рык, похожий на раскат грома, раздается почти над самым моим ухом, и я, не помня себя, вскакиваю на ноги, замечая, как, выворачивая из-за поворота, машина Кристины задним ходом приближается ко мне. Срываюсь с места и бегу с такой скоростью, на какую до этого момента я никогда не была способна. Расстояние наконец-то начинает сокращаться. Уцепившись взглядом за авто, я стремлюсь к нему: "Сейчас... сейчас все это закончится". Страх, выпущенный мной на свободу, теперь полностью владея мной, заставляет ощущать почти физически тот ужас, что парализующим ядом разливается по моим жилам, подчиняя себе сознание. На преодоление оставшейся до заветной цели дистанции я не просто выкладываю последние силы, а вообще исчерпываю весь потенциал, который ещё остается у организма. Мое тело, перемещаясь по инерции, врезается в металлическую обшивку машины, пальцы привычно хватаются за рычажок ручки, и... Кристина смотрит на меня с той стороны прозрачного стекла и смеется. Автомобиль резко трогается вперед, сбрасывая с себя на землю мою безвольную, обмякшую тушку, так и не позволяя проникнуть вовнутрь. Ошалело глядя на удаляющуюся с большой скоростью машину, я что-то хриплю сдавленным, раздирающим горло криком. И вот уже истерика вырывается наружу потоком слез и отчаянными всхлипами. Вижу, как подруга всё же останавливает авто, как сигналит мне габаритными огнями. Слышу выхлестнувшийся в ночь нетерпеливый, пронзительный гудок клаксона и, с трудом веря в происходящую реальность, ощущаю, как мощный, болезненный удар в бок заставляет мое тело легко взмыть в воздух. "Напрасно ты говорила, что мой вес никогда не позволит справиться мне с земным притяжением. Вот, я же лечу", - успеваю подумать за мгновение до того, как меня полностью обесточивает. *** Прихожу в себя резко, будто внезапно проснувшись, и вспоминаю события, произошедшие со мной - все и сразу. Что именно заставляет моё сознание, так удачно и вовремя покинувшее меня, вернуться обратно, сказать с уверенностью я не берусь: то ли эта тупая, ноющая боль где-то в левом боку, лишающая меня способности вздохнуть полной грудью; то ли неудобное, до невозможности терпеть положение моего тела; то ли запах, который, словно издеваясь, не просто атакует центр обоняния, а вызывает такое отвращение, что я невольно подношу руку к лицу и, не сразу нащупав свой собственный нос, зажимаю его. Пробую разлепить глаза, но отчего-то у меня не получается сделать это. Ощущаю под своей головой что-то твердое, похожее на камень, и только теперь понимаю, что, ко всему прочему вдобавок, мою голову распирает от диких спазмов, которые отяжеляют веки и совершенно не позволяют мне сделать ни одного движения головой. Мысль о том, что мне необходимо как можно скорее выяснить, что же со мной происходит, надсадно свербит мозг, раздражает и пугает одновременно. Может, у меня ещё есть шанс заснуть и проснуться совсем в другом месте? Или просто уснуть и уже никогда не просыпаться. В этот момент, где-то совсем рядом, я слышу странный рокочущий гортанный хрип и чувствую, как теплые капли какой-то жидкости падают мне на лицо. "А, может, я всё ещё сплю?" – цепенея от страха, пробую удержаться за спасительную мысль и, с огромным трудом едва приоткрывая глаза, тут же захлебываюсь волной тошноты, резко подкатывающей к горлу. Что-то несильно, но достаточно для того, чтобы я перевернулась на бок, подталкивает меня как раз в тот момент, когда содержимое моего желудка с легкостью покидает мой организм, заставляя сотни снарядов взрываться в голове и левом боку. Все мое существо охватывает неистовая лихорадочная дрожь, и я начинаю снова проваливаться в забытье: «Я умру… Я умру… Я умру… Я ум… Я… умру?..» Новая порция гнева от истерзанного организма вырывается наружу, выворачивая меня наизнанку. Сказать, что я чувствую, как жизнь понемногу покидает меня, - не сказать ничего. Совершенно сломленная, кажется, я лишена способности не только управлять своим телом, но и соображать. Чье-то звучное, горячее дыхание у моего виска – нервы не выдерживают, и помимо собственной воли с моих губ срывается стон. Слабый. Жалобный. Похожий на скуление покалеченного до полусмерти щенка. Прикосновение к моему плечу, вынуждающее снова перевернуться на спину, доставляет невероятное количество боли. Лицо кривится от мучительных ощущений, но на то, чтобы хоть что-то произнести, меня не хватает. Мне неоткуда ждать помощи. Не на что надеяться. Нет возможности сопротивляться. Я обречена. Наконец разлепляю глаза и различаю склонившееся надо мной лохматое существо. На мою щеку снова падает теплая капля, а где-то сбоку от себя я слышу непонятное шевеленье. Превозмогая боль, поворачиваю голову на звук. Волки. Два невероятно огромного размера волка, один из которых сейчас стоит, нависая надо мной, а другой чуть в стороне, вырисовываются черными тенями в ярком лунном свете. Тот, что поодаль, издает угрожающий рык, злобно раскрывая пасть и делая шаг, приближающий ко мне. Зверь, что рядом со мной, разворачивается собрату навстречу и, переступая через меня передними лапами, оставляет полуживое тело под собой. «Сейчас они меня будут делить», - вспыхивает в мозгу. И картина, рисующаяся в воображении, как они раздирают меня, растаскивая по клочьям, вызывает непреодолимое желание умереть прямо сейчас. Возвышающийся надо мной волк, словно чуя такие мысли, поворачивает свою морду ко мне и уже со знакомым утробным рычанием обнажает хищные клыки. Я зажмуриваюсь, закрывая лицо руками. Горячая влага, скользя из-под ресниц, размазывается по щекам, и я не вижу, но чувствую, как нацелившийся на меня волк отталкивается от земли и с оглушительным рёвом бросается на свою добычу.