Остаться с тобой навсегда

Утром Макс заявляется невозможно рано, чем вызывает у меня бурю негодования. Я считаю своим долгом высказать другу свои претензии на этот счет, однако, совершенно не реагируя на мои замечания, Макс уверенно оккупирует кухню. - Подруга, ты слишком расслабилась на своих больничных, - являя собой саму невозмутимость парень выгружает принесенную для меня еду из пакетов в холодильник. – Почему не позвонила мне вчера, когда вернулась домой? Вообще-то, я ждал твоего звонка. - Макс, со мной всё хорошо. А вчера я слишком устала. С трудом добралась до дома и была не способна на какие-либо разговоры. Молодой человек некоторое время изучающе смотрит на меня. - Хм, уверен, что она не захотела тебя выслушать. - Макс, - говорю я твердо и решительно, - сейчас мне нужно, чтобы меня выслушал ты. - Хорошо. Друг стоит ко мне спиной, но я отлично представляю все те эмоции, которые он пытается от меня скрыть. - Я не об отношениях с Кристиной… Парень оставляет в покое шуршащие пакеты и, поворачиваясь ко мне лицом, садится на табурет. - Я тебя слушаю, Юна. - То, о чем я собираюсь сказать тебе, должно остаться между нами. Это очень важно для меня, и если не поймешь ты, то вряд ли кто-то ещё меня сможет понять. - Юна, вот это твоя невозможная привычка сочинять всегда длинное предисловие, а в конце концов оказывается, что дело и выеденного яйца не стоит. - Макс, я уверяю тебя, что всё действительно обстоит не просто. - Да? Что же такого невероятного могло случиться на этот раз? - Это касается… аварии… *** Макс сидит неподвижно, скрестив руки на груди и упершись взглядом в собственные колени. Я знаю эту его позу. Он принимает ее лишь в одном случае: когда вопрос, и правда, заставляет друга глубоко и серьезно задуматься. - А ты уверена, что у тебя не произошел глюк на почве нервного срыва? - Нет, Макс. Я очень много раз сопоставляла и переигрывала факты. И всё говорит за то, что не приведись мне получить чьей-то помощи тогда, я не смогла бы сейчас с тобой разговаривать. И вот ещё что... - испытываю необходимость сесть и опускаюсь на табурет рядом с другом. - После случившегося у меня часто возникает ощущение, что за мной... наблюдают... Так же, как тогда, в лесу, когда я почувствовала присутствие волков. И... это немного пугает. Молодой человек внимательно смотрит на меня и, явно, обдумывает формулировку своего ответа. - Юна, все, что ты сейчас сказала, либо бред неадекватного, потерявшегося в реальности человека, либо это настоящая претензия на нонсенс. - Макс, я прочитала кучу всякой всячины в интернете, что могло бы хоть как-то пролить свет на это происшествие, но многое просто выше моего понимания. - Ты сама не веришь в то, о чем говоришь? Отрицательно качаю головой. - Я словно смотрю на красный цвет, я вижу, что цвет именно красный, но... не могу с этим внутренне смириться. - Ну знаешь, подруга, не всякий, оказавшийся на твоем месте, поверил бы в то, что видел собственными глазами. Думаю, дело закончилось бы походом к психиатру. И это в лучшем случае. - Ты меня успокоил, - улыбка выходит не особо веселой, и я прячу свое лицо в ладонях. - Ладно, всё одно к одному... - Макс медлит. - Так что у тебя там с твоей подругой? Некоторое время решаю, как деликатнее сказать о прекращении моих отношений с Кристиной, но, видимо, было суждено с того самого дня, вернее ночи, всему в моей жизни пойти наперекосяк. - Она меня бросила, - без прикрас роняю в напряженную тишину, и собственные слова оглушают меня. - Она никогда тебя не любила... – парень, избегая смотреть на меня, поднимается с табурета и возвращается к оставленным ранее пакетам. - Макс! - возмущенно вскрикиваю я. - Что? - совершенно спокойно, без единой эмоции отзывается друг. - Ничего... - оседаю и затихаю. - Ты прав. *** После завтрака Макс тащит меня на прогулку в парк аттракционов. Программа по реабилитации моей дважды травмированной нервной системы невероятно насыщена: мы катаемся на лодке по искусственному водоему, едим мороженное в местном уютном кафе, гуляем по нешироким аллеям, и познания Макса о растительном и животном мирах кажутся мне безграничными. Не замечая времени и расстояния, мы забредаем довольно далеко в глубь парка. - Макс, я ещё не совсем уверенно чувствую себя, - сажусь на одну из пустующих скамеек. - Надо рассчитать, чтобы моих сил хватило на обратную дорогу. От переизбытка кислорода у меня немного кружится голова и хочется спать. Я откидываюсь на спинку скамейки и закрываю глаза. Макс снимает свою джинсовую куртку, сворачивает ее валиком и подкладывает мне под голову. - Спасибо, Макс, - позволяю другу проявить заботу и чувствую себя маленьким беззащитным ребенком. - Но я не хочу быть эгоисткой. - Ты такой никогда не была и не будешь, - парень чертит что-то на земле небольшим прутиком. - Ты же понимаешь, о чем я... - поворачиваю голову на бок и вижу слегка растерянное лицо своего собеседника. - Тебе сейчас нужно просто отдыхать и ни о чем не беспокоиться, - Макс возвращается к своим загадочным письменам. - Я тоже не хочу создавать впечатление, что, нахожусь рядом с тобой из меркантильных соображений. Я много думал и много работал над собой, чтобы принять эту твою... особенность. И из своих размышлений я вынес одно: для меня гораздо лучше будет оставаться твоим другом, нежели совсем тебя потерять. - Ма-а-акс... - улыбаюсь, придвигаюсь к парню и кладу голову ему на плечо. - Вот, значит, чем ты занимался все эти годы. - Ну, если уж быть совсем точным, то только два последних года... - Да? А до этого? - А до этого... - парень запнулся. - …подумывал об операции по смене пола. Я громко хохочу, распугивая притаившуюся среди зелени тишину, а Макс, беззвучно смеясь, рисует на земле сердце, пронзенное стрелой. По пути назад меня охватывает странное чувство тревоги, заставляющее оборачиваться, сбавлять шаг и прислушиваться к звукам природы. Макс, не совсем понимая причину такого беспокойства, шутками пробует переключить мое внимание на позитив, но в моих глазах ситуация становится слишком серьезной. - Макс, - прерываю я его на полуслове, - вот сейчас... за нами... наблюдают. - Кто? Мы прекращаем движение, смотрим друг на друга, и состояние крайней подавленности, в котором я пребываю, заставляет парня сосредоточиться. - Ты чувствуешь, с какой стороны? – мой телохранитель, медленно поворачиваясь вокруг себя, всматривается в окружающий нас лес, и, ничего подозрительного не отмечая, возвращает взгляд на меня. - Я никого не заметил. - Знаю. Стою с опущенной головой и закрытыми глазами и, одновременно с ослаблением ощущения преследования, слышу стремительно нарастающий звук очень быстро приближающихся шагов со стороны тропы, сворачивающей с аллеи в глубь паркового леса. Макс закрывает меня собой, а мои руки непроизвольно цепляются за плечи парня. Двое молодых людей в спортивной экипировке, не обращая на меня и Макса никакого внимания, выбегают на аллею, пересекают ее и скрываются в густой зелени по такой же едва заметной тропе, как та, с которой они только что вынырнули. Я шумно выдыхаю, позволяя другу высвободиться из плена моих вспотевших ладоней. - Ничего, бывает и хуже, - сухо констатирует молодой человек, берет меня за руку и, быстро набирая скорость, тащит в сторону выхода из парка. - Я думаю, что хуже, чем эта фобия, быть уже ничего не может, - подаю слабый голос, с трудом поспевая за другом. - Юночка, может, поверь мне. Хуже твоего яблочного пирога, я ещё ничего в этой жизни не знавал. - Макс, как ты можешь?! – недовольно вспыхиваю я и благодаря другу, шагающему с завидными быстротой и целеустремленностью, ощущаю себя полотнищем стяга, трепыхающимся позади. *** По возвращении домой я решаю в первую очередь принять ванну - ничто так не расслабляет и не восстанавливает силы. Мечтая погрузиться в снежное облако ароматной пены, иду в заданном направлении, на ходу начиная избавляться от одежды, но звонок в дверь застигает меня врасплох. - Этот надоеда опять что-то забыл, - недовольно бормочу себе под нос, с неохотой разворачиваясь в обратную сторону. Пара щелчков замка, и я, не глядя на утомившего меня своей чрезмерной опекой друга, открываю дверь. - Макс, я помню все твои наставления и обещаю, что буду... - начинаю было отчитываться, но когда мой взгляд упирается в стоящего на пороге человека, я на несколько мгновений теряю дар речи. - Это вы? - наконец произношу я. - Здравствуй, - вчерашняя незнакомка улыбается и протягивает мне букетик цветов. - Вот, пришла узнать, как твои дела. В полной растерянности беру цветы и, совершенно не зная, как лучше себя повести в этой ситуации, приглашаю гостью войти. Однако, видя мое замешательство, брюнетка не спешит. - Я, возможно, не совсем вовремя? – девушка неуверенно переминается с ноги на ногу, но уходить явно не собирается. - Заходите, - настаиваю я и, скорее, пользуясь букетиком как прикрытием, чтобы спрятать своё смущение, подношу его к лицу, втягивая носом сладковатый аромат цветов. Девушка с готовностью делает шаг вперед и, оказываясь в прихожей, представляется: - Дана. - Юна, - внезапно осипшим голосом выдавливаю из пересохшего горла, продолжая прятаться за букетиком. - Ты уверена, что сейчас подходящий момент для моего визита? – Дана пристально смотрит на меня, отчего моё сердце пускается вскачь таким галопом, от которого мне становится невыносимо жарко. - Всё в порядке, проходите сюда, - указываю в направлении кухни и ещё сильнее теряюсь, когда гостья галантно пропускает меня вперед. Нахожу для цветов небольшую вазочку и пристраиваю букетик на подоконнике. А затем, в течение ближайшего получаса, мне с блеском удается выставить себя перед Даной человеком, совершенно не обладающим простейшими навыками самообслуживания: кухня обильно насыщается запахом газа, когда я, желая зажечь конфорку на плите, подношу зажигалку совсем не к той конфорке, вентиль от которой кручу; наливая из фильтра воду в чайник, я стараюсь быть предельно аккуратной, благодаря чему в него всё же попадает какое-то количество жидкости; губкой собирая со стола не попавшую в чайник воду, я благополучно роняю на пол и разбиваю одну чашку, затем рассыпаю заварку и когда я, надевая на руку прихватку-рукавичку, нацеливаюсь взять закипевший чайник, Дана предусмотрительно отстраняет меня от этого занятия, заставляя сесть на табурет и дожидаться, пока она сама не завершит начатое мной действо. Смотрю на ловкие движения девушки и никак не могу взять в толк, отчего меня потрясывает, словно температурящего больного? Ведь, в сущности, мне не из-за чего волноваться. Абсолютно не из-за чего. Наверное. Должно было бы быть. - Постарайся не обжечься, - Дана, улыбаясь, ставит передо мной чашку с чаем. - Спасибо. По щекам разливается краска, и я испытываю экстренную необходимость сбежать от накатившего чувства неловкости – вскакиваю с табурета и устремляюсь к шкафу, в котором находятся сладости, давая возможность своему лицу хоть сколько-нибудь остыть. Спиной ощущаю, как девушка, стоя в паре шагов от меня, внимательно наблюдает за мной, следя за каждым жестом. И... мне знакомо это чувство. И... мне удивительно уютно в этом взгляде. Выкладываю перед гостьей на стол нехитрые припасы конфет и печенья. - Ещё у меня есть варенье, но… Тут, ни слова не говоря, Дана прерывает мою речь, властно беря за руку и притягивая к себе. Я в мгновение ока оказываюсь в объятиях едва знакомой девушки, которая держит меня так, будто мы давние близкие друзья, которые наконец-то встретились после долгой разлуки. Пробую отстраниться, но Дана ещё крепче прижимает меня к себе, словно не собирается отпускать. - Зачем?.. Ну зачем ты тогда?.. – слышу шепот у самого уха. - Что? - приподнимаю голову, но гостья не дает мне возможности взглянуть на нее, резко разворачиваясь и стремительно выбегая из кухни. - Да!.. - хочу позвать девушку, но, едва произношу первый слог ее имени, как до меня доносится тот самый запах, который я ощутила вчера, едва придя в сознание у нее на руках. Странный, необычный... запах. И знакомый. Теперь я в этом убеждена. Громкий звук ломающегося металла со стороны прихожей вторгается в мои размышления, заставляя немедленно помчаться туда. Некоторое время оторопело смотрю на разорванную цепочку дверного замка, будто бы с ней, отпирая замок, не смогли справиться или... попросту не собирались справляться второпях? *** Релаксирую в чуть остывшей, дышащей мягким жасминовым ароматом ванне, стараясь не думать о поломанном замке и пытаясь вспомнить, где и когда я уже могла чувствовать запах, что иногда я улавливаю у моей новой знакомой. Возможно, Дана одна из тех девушек, с которыми я встречалась когда-то давно и очень непродолжительное время, но теперь, из-за травмы, в результате которой моя память, видимо, понесла приличные убытки, мне остается только гадать об этом. Травма… Рука непроизвольно тянется к голове, и я, на уровне ощущений, вспоминаю всё, что произошло в ночь, коренным образом изменившую мою жизнь. Касаясь сейчас затылком холодного металлического бортика, я мысленно переношусь в прошлое, когда, лежа на камне разбитой головой, испытывала невыносимую боль и чувствовала, как жизнь по капле ускользала из меня. Я вспоминаю, как, придя в себя после падения, боялась открыть глаза, как ждала, что всё это окажется лишь сном, страшным, кошмарным, но сном. Эхом из подсознания доносится хриплое рычание огромного волка, кожа щеки чувствует тепло упругих капель, а нос раздражающе щекочет навязчивый, густой, неприятный… запах!!! Судорожно всплескиваю руками, и моя попытка резко принять сидячее положение заканчивается тем, что я проскальзываю стопами по дну ванны и ухожу с головой под воду. Выныривая на поверхность, фыркаю и отплевываюсь от попавшей в нос и рот пены. Так вот по какой причине меня беспокоит этот злополучный запах, который я улавливаю от Даны. Конечно, он вовсе не такой насыщенный, как тот, который мне пришлось вдыхать там, в лесу. Я бы даже сказала, что сейчас это похоже на легкий шлейф аромата, имеющего специфическую природу, оставляющий, скорее, не отталкивающее впечатление, а говорящий о некой незаурядности его хозяйки. Вот почему я и не смогла сразу уловить связь. - Она... но... как?! Этого не может быть… этого не может быть… этого не может быть… - причитаю, торопливо выбираясь из ванны, закутываюсь в большое полотенце и, испытывая нездоровый озноб, семеню босыми ногами по холодному полу, желая скорее забраться под одеяло. Когда прохожу мимо входной двери, мой взгляд падает на разорванную цепочку. - Этого не может быть… - только и могу произнести я, невольно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Но за дверью всё тихо. Я юркаю в кровать и стараюсь успокоить свое растревоженное сердце, которое барабанит в грудную клетку с остервенением единственного оставшегося в живых моряка на потонувшей подводной лодке, выбивающего азбукой Морзе сигнал о помощи. - Что со мной?.. Что же со мной происходит? – закрываю глаза и вижу Дану. Образ брюнетки вызывает волнение в моей душе. Девушка нравится мне с того момента, как я вчера в первый раз увидела ее, но я не могу до конца сама себе признаться в этом, боясь выглядеть слишком легкомысленной. Меня только что бросила близкая подруга, и я должна сейчас плакать и убиваться из-за несчастной любви, а вместо этого задаюсь одним единственным вопросом: что же снова привело Дану ко мне: самое обычное человеческое сочувствие или все-таки я ей хоть немного, но?.. Заставляю себя мысленно вернуться к Кристине, но ничего не получается. Мне приятно думать о Дане. Мне хочется думать о Дане. Например, как она обняла меня сегодня на кухне - это было очень странно и неожиданно, но нельзя сказать, что мне не понравилось. Приятное тепло пробегает по моему телу, на мгновение согревая меня. Жаль, что Дана вдруг убежала... Глаза начинают смыкаться, но тут же вынуждены вновь широко распахнуться, едва в поле моего зрения попадает фигурка из слоновой кости. Я приподнимаюсь на кровати, и очень смешанные чувства поглощают меня. А если всё действительно так, и Дана - оборотень? Будоражащее нервы предположение вызывает во мне смятение, а страх, словно разбуженный зверек, неприятно скребет когтистыми лапками где-то в районе солнечного сплетения. И все же. Клацая зубами от холода, быстро выбираюсь из постели, направляюсь к амулету и уже вместе с ним возвращаюсь в кровать. Прячусь под одеялом, зажимая фигурку в ладони, и припоминаю сон, который снится мне накануне того дня, когда, проснувшись, я обнаруживаю этот тотем у себя в руках. Вспоминаю всё до мельчайших подробностей, и теперь становится совершенно понятно, почему голос Даны кажется мне таким знакомым.