Какая бывает любовь.

Даша выполнила просьбу и посмотрела вперёд себя. Она не стремилась что-то увидеть, просто хотела открыть глаза и посмотреть. Впереди она видела лишь свои мысли. Они были повсюду, они больно царапали мозг. Даша молчала, лицо выглядело безжизненным и затвердевшим. Она не знала, что делать дальше, не знала, что сказать. Больше всего ей хотелось остаться одной. Но она знала, что люди ждут её комментария. Авикеджи и Макс испытующе смотрели на неё, и Даша чувствовала раздражение. Чего они ждут? Благодарности? Слёз счастья? Хотят, чтобы она бросилась им на шею? Чёрта с два! Пусть уходят. — Даша? — прищурилась Авикеджи. — Как ты себя чувствуешь? — Спасибо. — Единственное, что смогла выдавить из себя Даша. — Как ты себя… — Слушайте! — Даша подняла руку вверх, призывая всех замолчать. — Я в порядке, ясно? Я снова тут, я всё помню. Жизнь не принесла мне особых радостей, но я не собираюсь бросаться под поезд, так что… ваша помощь больше не нужна. — Рада, что тебе полегчало. — Авикеджи отряхнула руки и поднялась с кровати, намереваясь покинуть комнату. — Стойте. — Макс последовал за ней. — Спасибо за всё. Вы реально крутая. — Вы? — удивилась Авикеджи. До этого он обращался к ней только на «ты», поэтому журналистка приятно удивилась этой перемене. — В мире стало на одного уважающего меня человека больше. Всё было не зря. — Но как вы это сделали? — Макс смотрел на неё с восхищением. — Мне помог Ваня. — Улыбнулся женщина. — Если бы не её чувство вины, я бы вряд ли смогла установить контакт. Она вспомнила о Ване, и началась истерика. Слёзы, как очищение, понимаешь? Как будто кто-то почистил операционный стол, и хирург приступил к работе. Ваня, как причина её сотрудничества со мной. Поролоновый мишка, как способ вспомнить. Дальше гипноз и болезненные воспоминания. — Это было блестяще. — Я стёрла симптомы, но не уничтожила. Это как протереть стол, через какое-то время он снова покроется грязью. Настоящее лечение болезни требует помещения в стационар на долгое время и, сказать по правде, для неё это наилучший вариант, но мне всегда нравился тот трюк, который я проделала. Эффект наступает гораздо быстрее, мы наблюдаем его уже сейчас. Она снова будет собой, но при одном условии. Оно простое, но очень важное. — Говорите. — Её подсознание поместило симптомы в игрушку. Мы использовали медведя в качестве сосуда для её шизофрении и расстройства идентичности. Но будьте осторожны. Если с игрушкой что-то случится, болезнь вернётся. И симптомы не станут проявляться постепенно, как в первый раз. Они ворвутся в её голову моментально и больно. Берегите сосуд, и Даша не пострадает. — Вы сказали, что вам всегда нравился этот трюк. — Вспомнил Макс. — Вы применяли его к кому-то ещё? — Да, — Авикеджи не стала врать и твёрдо сказала: — к вашему директору. — У нас их было три. — Ухмыльнулся Морозов. — Василиса Борисовна состояла в секте. — Призналась Авикеджи. — Для посвящения в число избранных требовалось принести в жертву ребёнка. Но было одно ограничение по возрасту: ребёнку должно исполниться шесть лет. Не больше и не меньше. Их особенно привлекало число шесть. Но шестнадцать лет не считалось — это возраст подростка, но не ребёнка. Тогда Василиса Борисовна сказала, что не станет убивать ребёнка и воткнула нож себе в живот. Она улыбнулась и сообщила о своей беременности. Шестой месяц. Это их более чем устроило, никто раньше не нарушал условий, одновременно соблюдая их. Они спасли ей жизнь и сделали одной из главных персон в своём храме. Потом случилась трагедия. Они собирались уехать из города, но произошла катастрофа с поездом, и все погибли. Василиса была единственной, кто не успел на тот поезд. Она осталась одна и стала медленно сходить с ума. А потом попала ко мне. Я знала, что они обработали её, но… настолько? Как может мать сотворить такое с ребёнком? В любом случае, я спасла её. Мы перенесли весь кошмар в её блокнот и поработали над памятью. Теперь она ничего не знает и всюду носит свой ежедневник. Она бы не смогла смириться с ошибкой. Ей был Богом дан второй шанс, но в последнее время я начала подозревать, что именно она удерживает вас в этой школе. После того, что она сделала с ребёнком, я ничему не удивлюсь. Так… это правда? Вы здесь из-за неё? — Слушайте, история крутая, но нет. — Честно ответил Макс. — Мы тут сами по себе, а её вообще никто не звал. — Не нужно отвечать сейчас. — Авикеджи участливо провела рукой по его плечу. — Я понимаю, что она вас запугала. Поговорим позже. И прежде чем Макс успел что-либо возразить, Авикеджи толкнула дверь. Толкнула, но не открыла, потому что с другой стороны дверь что-то подпирало. Авикеджи снова стукнула по двери, и на этот раз она поддалась. Лишь в коридоре журналистка поняла, что именно мешало ей выйти из комнаты. На полу возле комнаты Даши и Макса с неловкой улыбкой на лице сидела Юля. — Ты подслушивала? — спросила Авикеджи. — Нет. — Ответила Юля. Увидев, что собеседница уходит, она вскочила на ноги и побежала за ней. — Да, я подслушивала. Стойте. — Чего тебе? — На днях Майк рассказывал мне про нелёгкое детство Богдана — парня, что живёт на улице. Про его суровую мать и всё остальное. — А мне-то что? — Проходя по коридору, я совершенно случайно услышала, как вы обсуждали Василису Борисовну. Ключевые слова я запомнила: «ошибка», «Богдан», «ничего не знает». Она совершила ошибку, но ничего не знает. Богдан — её ошибка, да? Он её сын. Он вырос, она постарела. Оба начали новую жизнь. Они и не догадываются о своём родстве. Поначалу Авикеджи хотела выбрать тактику оскорблённой королевы за то, что её разговоры подслушивают, а информацию интерпретируют на свой манер. Но Юля несла такую ахинею, что журналистка не удержалась и рассмеялась. — Какого чёрта? — А-ха-ха-ха-ха. — Я не сказала ничего… — ХА-ХА-ХА-ХА! — …НИЧЕГО СМЕШНОГО! Но Авикеджи, держась за живот, ушла в свою комнату. Юля осталась стоять посреди коридора одна. Пусть эта мерзкая тётка смеётся над ней, сколько хочет. Юля знала, что верно истолковала смысл её слов. Василиса Борисовна — та самая женщина, что издевалась над Богданом в детстве. Его мать. — Теперь главное правильно распорядиться информацией. — Улыбнулась Самойлова. Продолжение следует…