Какая бывает любовь.

Даша спустилась на кухню ранним утром. У плиты стояла Настя, она что-то жарила на сковороде. Пахло мясом и специями, в кухне было жарко. Обычно Даша просыпалась к обеду, но сегодня что-то изменилось. Она никогда не обращала внимание на лес. Миллионы листьев на тысячах деревьев, а она словно впервые увидела это великолепие, подойдя к запотевшему окну. Сосны, ели, берёзы. Ветви то медленно качаются, то замирают, отдыхая. Где-то совсем рядом запела птица, а вдалеке завыл волк, который сразу получил ответ от собаки, лающей ещё дальше. Листья на деревьях начинали желтеть, некоторые окрасились в оранжевый. Осень вступала в законные владения, скоро злодейка разденет деревья догола. Даша обрадовалась, что заметила лес сейчас, когда он ещё наполовину зелёный. В следующий раз, когда вокруг «Логоса» всё позеленеет, Даши здесь уже не будет. От утреннего любования лесом её отвлёк звон телефона и голос Насти позади. Поговорив с кем-то, Настя позвала её, держа в руках тарелку с тремя сочными, горячими отбивными. Даша задумчиво обернулась на зов, на её лице блуждало недоумение, словно она забыла, что в кухне есть кто-то ещё. — Габодя звонил, опять не может найти свой альбом… наверняка он лежит на кровати прямо перед носом. — Извиняющимся тоном сказала Настя. — Ты не могла бы отнести это Богдану? Я зажарила одного из кроликов, которого Макс принёс с охоты. Так Даша устроилась на работу доставщицей еды. Она молча забрала тарелку и пожелала скорее избавиться от неудобной просьбы. Через пять секунд она оказалась во дворе и быстрыми шагами поскакала к домику Богдана, продолжая бросать любопытные взгляды на лес. Но атмосфера утреннего умиротворения пропала так же внезапно, как исчезла отбивная с тарелки. (1!) — Это не вам! — возмущённо воскликнула Даша, когда в тарелке стало на одну отбивную меньше. — Не жадничай, я же разрешаю вам жить в моём отеле, — рявкнул Захар, отправляя мясо в рот. Длинная, седая борода его перепачкалась приправами, на губах блестели масло и жир. Захара Даша не любила. Помня о её недавних проблемах, мужчина стал называть Дашу «невменяемой». К слову, без прозвища не остался никто. Так Лиза стала «нимфоманкой», а Юля «балаболкой». Лишь дочь он называл «малюткой». Захар прожевал мясо и сплюнул коричневую кашицу на землю, а затем обтёр рот бородой. — Что вылупилась? Я на диете. Ничего не жру. Получаю вкус, насыщаюсь и выплёвываю. — Захар расхохотался. — Что? Поверила, невменяемая? Я выплюнул, потому что твоё мясо — дерьмо. Я лучше поем своего говна. Даша стояла, держа в руках тарелку с отбивными, и молча смотрела на него спокойным, но холодным взглядом. Захар понял, что нужной реакции она не выдаст, а потому растерянно махнул рукой и ушёл. Даша послала вслед за ним презрительную улыбку и пошла дальше, бросая новые взгляды на желтеющий лес. Но атмосфера утреннего умиротворения пропала так же внезапно, как исчезла отбивная с тарелки. (2!) Таня волной пронеслась мимо неё, схватив с тарелки отбивную так, словно была гостьей на дорогом приёме, а Даша лишь официанткой, бродящей с подносом от одного человека к другому. Она недовольно поглядела на уходящую прочь китаянку, Тайна болтала по телефону. — Да, мама, он успешный бизнесмен. Я же сказала, что познакомлю вас. Он не настолько стар. Его дочь всего на пятнадцать лет старше меня. А что такого? Ты же мечтала о внуках. Нет, мне не холодно, мама, на дворе осень. Да, я пришлю фотографии. И здание тоже, да. Оно огромное. Самое-самое из всего, что я видела. Даша задумчиво помотала головой с лёгкой ухмылкой на лице. Да, молодая девчонка станет матерью для состоявшейся женщины. Хотела бы она видеть лицо Авикеджи, когда она узнала возраст своей будущей мачехи. Впрочем, её это не касалось, да и миссию по доставке отбивных никто не отменял. Даша уставилась на последний выживший кусок мяса и потопала дальше. Будь я и впрямь доставщиком еды, думала она, меня бы уволили в первый же день. Домик Богдана стоял в метре от неё. Атмосфера утреннего умиротворения пошла вдохновлять другого идеалиста, а Даша осталась с остывшей отбивной. Она подняла руку для ненавязчивого стука, но вдруг увидела чьи-то пальцы, хватающие последнюю отбивную. — Чё делаешь? — спросил возникший из ниоткуда Макс, впиваясь зубами в мясо. — Работаю. — Сердито ответила Даша, убирая руку от двери. — А ты? — А я отдыхаю. — Улыбнулся Морозов. И без того смуглое лицо его сильно загорело. — А чего так рано поднялась? — У меня болит зуб. — Призналась Даша. — Я и не знала, что зубная боль доставляет такие неприятности. Может, это симптом какой-то смертельной болезни? — Я бы не удивился. — Ухмыльнулся Макс. — Никогда бы не подумала, что зубная боль окажется хуже всего, что я пережила. Серьёзно, лучше бы я снова потеряла память. Или ослепла. Или сошла с ума. Да, все эти вещи приносят некоторые неудобства, но от них хотя бы ничего не болит. А зубная боль… чёрт, это новый вид пыток, клянусь тебе. — Даша втянула ртом воздух, чтобы охладить зуб. — Кабинет медсестры почти пуст. Осталось два пузырька валерьянки, упаковка пластырей, две баночки йода и зелёнки, аспирин… ещё я нашла флакон с недопитой красной жижей. Уж не знаю, что это, но подписано было: «не трогать! Р.П.» Никаких намёков на зубную мазь или таблетку но-шпы… — Вообще-то есть тут у меня одно обезболивающее. — Макс обнял её сзади и улыбнулся, словно старшеклассник, хвастающий перед красавицей школы новой машиной. — Потрахаемся? — Чёрт, да! Ты — гений. — Согласилась Даша. — Бегом в школу. — Гоу. — Когда мы в последний раз этим занимались? — Вчера ночью. — Но вчера я рано уснула. — И что? Я-то не уснул. — Надеюсь, моя зубная боль никак с этим не связана… — Не парься, я знаю, как ты относишься к… соснам. — Сегодня я ими любовалась. — Но ты-то поняла, о чём я говорю. — К сожалению. Ладно, мои отбивные уже должны быть в комнате. — Как и мой молоток для отбивки. — Подожди, я забыла отдать заказ дорогому клиенту. — И Даша поставила пустую тарелку на порог домика сторожа. Взяв Макса за руку, она освободилась от навязанной Настей работы. — Крошки от панировки станут для него достойным завтраком. «Мамочка бы согласилась с тобой», — почему-то вспомнила она. Конец.