Какая бывает любовь.

— В голове не укладывается, как Адам мог позволить тебе творить все эти зверства… — А что он мог? Мой совет написать в книге о прибытии маньяка не был зверством. От этого никто не умер. Ну… не считая тех, кого порезал маньяк. Войну с моим отцом Адам не прописывал, эту вечеринку я организовала сама, да и Рому сама заманила в подземелье и вколола первую дозу. Когда Павленко начал превращаться, у Адама не было иного выбора, кроме как помочь мне. Я уговаривала его начать войну, перебить всех. Он знал, что ОНА хочет убить носителей его боли, я просто предложила ему пойти ва-банк и самому их прикончить. Так бы он показал ЕЙ, что для него значат ЕЁ угрозы. Может, ОНА стала бы уважать его больше, и мы трое зажили бы долго и счастливо. Иногда он соглашался, иногда мог опомниться и накричать на меня. Сам он никого не убил, а когда влюбился в Дашу, и меня стал от всех оттаскивать. — И что же нам делать? Никто не хочет умирать. — Уехать. ОНА не даст вам себя убить, а остаться не позволю я. И хоть ОНА ругает меня за импульсивность, но понимает, что, истребляя вас, я защищаю ЕЁ. — И ОНА не доберётся до нас? Например, с помощью книги судеб. — Адам думает, что нет. Но да. Доберётся. Но ЕЙ плевать на вас. ОНА ничего не станет делать, потому что после вашего отъезда попросту не вспомнит о вас. Для НЕЁ нет страдалицы Даши Старковой или милой зайки Лизы Виноградовой. Для НЕЁ есть только мешки с мясом. И ОНА вспарывает их, если мешки плохо себя ведут. В остальном вы ЕЙ безразличны. — Мы остались, чтобы во всём разобраться, хотели положить этому конец. Почему никто не сказал, что в побеге наше спасение? — А вы бы поверили? Ваш пресловутый лидер Даша Старкова поверила бы? Вспомни, после твоего дня рождения все уехали. Осталась только моя сестрёнка со своим парнем. Затем вернулась ты, потом её подружка, брат, директриса, твоя сестра. Она сказала, что так надо, и вы тут как тут. Умираете ни за что. — Что будет, если мы уедем сейчас? — Ничего. Собирайте своё барахло и проваливайте. Мода-свобода. — И всё? И ты отстанешь от нас? И ОНА тоже? И Адам? — Ажур-абажур. Адам жаждет успокоения. Если люди перестанут умирать, он успокоится. Он знает, что чувствует душа после смерти, поэтому так печётся о вас. ОНА тоже обретёт покой, потому что всякие недоумки перестанут беспокоить ЕЁ. А я… я останусь и буду оберегать ЕЁ. Больше не нужно создавать монстров, у НЕЁ есть я. — Теперь ответь на последний вопрос. Кто ОНА? — Нет. Адам не ответил, и я не буду. Мы не выскочки, просто разгадка слишком проста. ОНА никогда не прятала от вас свою личность. Включи мозг, Лиза. Ты же единственная, кто пытался хоть что-то делать. Даже сейчас, когда твои друзья оплакивают очередную смерть, ты делаешь дело. Неужели у тебя нет никаких мыслей? Ты же умная. Лиза думала. Честно и кропотливо, вникая во все детали, соединяя все кусочки. Очевидно, что ОНА — призрак. Но чей? Или ОНА — демон. Но где он? Может, ЕЁ вообще не существует? Рыцарские доспехи определённо поспорили бы с этой теорией. Лиза смотрела на Алевтину, как будто ответ был написан на ней. Она посмотрела на злодейку снова, но не нашла ответа. Зато обнаружила очередной вопрос. Вопрос располагался чуть ниже груди. Большой вопрос. — Ты беременна? — озадачилась Лиза. — Но как? — Ажур-абажур. Вот о чём я и говорю. Вы женитесь, влюбляетесь, расстаётесь, занимаетесь сексом, сплетничаете, смеётесь. Миллион дел, кроме главного. Ты всегда была на шаг впереди своих тупых друзей, поэтому так далеко и продвинулась. Они остались жить в заброшенной школе, как в санатории. Ты одна хотела докопаться до истины. Но сейчас, когда я попросила тебя включить мозг и подумать, тебя больше заинтересовал мой живот, чем решение проблемы. Поэтому вы и торчите здесь одни много месяцев. Каждый раз вы на что-то отвлекаетесь, и ничего не получается. — Я спросила про беременность, потому что собираюсь отдать тебя друзьям. Не хочу, чтобы ребёнок пострадал. — Именно поэтому я и ухожу. — Нет, мы вызовем полицию, и ты ответишь за свои преступления. — Ажур-абажур. Ну попробуй догони. Алевтина выскочила за дверь и побежала. Лиза погналась за ней. Пробегая по коридору, она слышала, как Авикеджи всё ещё колотит по двери. За закрытой дверью журналистка находилась в большей безопасности, чем кто бы то ни было. Пусть там и остаётся. Лиза бежала. Быстрые ноги. Медленные ноги. Стук по полу. Бег. Бег. Бег. Кажется, Алевтина смеялась, пока бежала. Торопилась ли она? Хотела ли всерьёз убежать или просто издевалась? Лиза не знала, но слышала, как Алевтина смеётся над ней. И продолжала бежать. Что она сделает, когда догонит? Зачем бежит? Вот они выбежали на лестницу. Алевтина, поддерживая рукой живот, быстро преодолела ступени. Лиза не отставала. По пути она чуть не врезалась в Тайну, которая неторопливо шла, держа в руках рожок пломбира. — Эй, кто-то снова умирает? — спросила Тайна, задумчиво глядя на «спортсменок». — Мне сделать вид, что я ничего не видела? Алевтина выскочила на улицу. Лиза за ней. — Стой! — закричала Виноградова. — Кто такая ОНА? Отвечай же! — Ажур-абажур. — Алевтина выдохлась, но продолжала бежать. — Отстань. Мне сейчас не до НЕЁ. Не до НЕЁ. Не до НЕЁ. Не до НЕЁ. Пламя. Алевтина выказала неуважение, и воздух загорелся алыми лепестками. — О, Господи! — вскрикнула Лиза. Алевтина остановилась. Пламя возникло из ниоткуда и захватило девушку в круг. Высокая стена огня со всех сторон. Раскалённая шипящая арена без выхода. Алевтина оказалась в ловушке и стала кашлять. Что произошло? Как появился огонь? Лиза не могла подобраться к ней. Подумать только, если бы она бежала за Алевтиной чуть быстрее, они обе оказались бы в адской печи. Алевтина кашляла и не понимала, как оказалась в такой ситуации. Пламя обдавало кожу жаром и душило. Маленькие волоски на руках мигом сгорели, а Алевтина продолжала громко и часто кашлять. Круг стал медленно сужаться, дикий кашель больно надрывал горло, и вскоре девушка упала без чувств. — Алевтина! Лиза не знала, что делать. Казалось бы, вот оно! Злодей повержен, пусть горит. А может, не всё так однозначно? Сгорит не только Алевтина, но и её ребёнок. Была ещё и третья, самая главная сторона, о которой думала Лиза: «каким образом я смогу ей помочь». Стена пламени была слишком высока, опыт в прыжках через костёр тут не поможет. Но тогда остаётся… бежать. Так легко и внезапно к Лизе пришло осознание, что она может просто взять и уйти. Рисковать собой ради Алевтины означало плюнуть на кости Вадима и Жоры. Оставить её в живых — обеспечить себе скорую смерть. Нет, нужно бросить её и бежать. Без сожалений, без самоедства и без души. Лиза так и сделала. Алевтина убила её отца, её друзей. Она убила парня, который так и не стал её. Она — зло. Пусть пламя очистит её, воздаст за грехи, уничтожит. И Лиза ушла. Скрылась в дверях «Логоса», не желая смотреть, как преступница горит. Бог наказал Алевтину. Он так решил. Не Лиза. Бог. Прошла минута с того момента, как Лиза ушла. Две минуты. Алевтина открыла один глаз. Боль в руке. Кусающая, резкая боль. Она посмотрела на руку. Конечность пока была цела. Только часы расплавились, слившись с кожей. Вот откуда эта боль. Затем она осмотрелась вокруг. Ничего не видно. Только красный огонь, желающий наградить жарким поцелуем. Никто не поможет ей. Она знала, что никто не придёт, потому что сама бы Алевтина тоже не пришла к ним. Лиза — единственная, кто мог ей помочь, не оглядываясь на причинённые Алевтиной злодеяния. Лиза — единственная, кто вытащил бы её, несмотря ни на что. Но если ушла Виноградова, значит, всё было кончено. Остальные не помогут ей ни за что на свете. Чёрт, да они даже не знают, что она горит. Знает только Лиза, но она предоставила ей шанс выбираться самой. — Алевтина! Вставай! — уверенный писк, словно зов из другого мира. — КХА! — ВСТАВАЙ! Алевтина увидела руку. Жнец смерти пришёл за ней, чтобы забрать с собой. Она растерялась, она не хотела уходить так рано. Самое интересное только началось. — Алевтина, вставай, иначе мы обе сгорим! Она подняла голову кверху. Лиза, закутавшись в обгоревшую занавеску, стояла и тянула к ней руки. Вот куда она ходила. Вот что делала. — Алевтина, занавеска начинает гореть. Лиза больше не ждала. Она дёрнула её за руку и подняла на ноги. Поделившись куском ткани, Лиза дала Алевтине накрыться, и девушки приготовились к прыжку. Занавеска распадалась на кусочки. Один ошмёток ткани растворился прямо на ноге Виноградовой, намертво вцепившись в неё, и девушка вскрикнула от боли. Крепче сжав руку Алевтины, Лиза подалась вперёд. Девушки прыгнули сквозь огонь и упали в траву. — Что это такое? — вцепившись в растрёпанные волосы руками, Лиза в страхе взирала на круг пламени. — Я сказала, что мне не до НЕЁ. — Ответила Алевтина. — И ОНА с этим поспорила. Продолжение следует…