Какая бывает любовь.

Адам опустил голову в пол и скромно улыбнулся. Даша вызывала у него самые нежные чувства, но прошло слишком много времени с их последнего свидания, и всегда уверенный и красноречивый Адам сейчас чувствовал себя паршивой овцой. Хорошо, что Лиза не сразу додумается разорвать рисунки. Так у него будет время подумать и выстроить в голове необходимый порядок слов и предложений. Даша понимала его стеснение и оставила друга в покое, а сама поправила съехавший с головы платок. Из красной ткани выбилось несколько ниток, и неосторожное движение пальцев позволило одной из них зацепиться за ноготь. Даша вздохнула и медленно оттянула от себя большой палец, наблюдая, как удлиняется въедливая нить. Она нашла в процессе нечто успокаивающее, даже Адам усмехнулся, когда увидел, что она делает. — Похоже на жвачку, да? — улыбнулась Даша и наконец вырвала нитку из платка, а потом сжала её в руке. Вторую руку она протянула Адаму. — Так ты проводишь меня до комнаты? Адам взял её за руку и ощутил, как пальцы теплеют, утопая в мягкой коже. Он мог бы долго разглядывать её руку, изучая линии на ладони или водя ею по своему безжизненному лицу, но вместо этого он взял её покрепче и проводил спутницу на первую ступень. Затем позволил подняться на вторую и третью, а дальше и сам Адам ступил на лестницу и с удивлением обнаружил, что холл остался позади. Он снова волен перемещаться по школе. — Ты продолжаешь недооценивать мою подругу. — Ухмыльнулась Даша. — Когда зациклен на одной женщине, трудно разглядеть потенциал остальных. — Сказал Адам и добавил, отвернувшись: — Я думал о тебе. — Думал… — Даша попробовала слово на вкус. Оно оказалось горьким. — Но видеть не хотел… — Хотел и видел. — Быстро крикнул Адам, оскорбившись её сомнением. — Чаще, чем ты можешь себе представить. — Но я тебя не видела. — Да, потому что я призрак. Люди не могут видеть призраков. — Досадно посмеялся Адам. — Не будь смешным. — Я много кем уже никогда не стану… дай побыть хотя бы смешным. — Так почему ты перестал приходить ко мне? — Ради тебя. — Тогда зачем пришёл теперь? — Ради тебя. — Адам крепче сжал её руку. Оказалось, что они давно преодолели лестницу, и комната располагалась несправедливо близко. — Ты скучала по мне? — Я бы не хотела это обсуждать. В твоём вопросе больше нет смысла. — А какой был смысл в твоих вопросах? — он задержал её, и Даша остановилась. — Ты хотела послушать о моих чувствах, но говорить о своих не желаешь. — Потому что их нет. Губы Адама задрожали, а глаза наполнились очевидной болью. Он допускал, что она отвергнет его. Но допускать не значит быть отвергнутым. И думать не то же самое, что осознать. Теперь он знал, и это было больно. Почему-то Адам вспомнил Авикеджи и посмотрел на Дашу теми же глазами, какими смотрела на него журналистка. Глазами, которые надеются увидеть отклик в других глазах. А в ответ получил тот же самый холод безразличия, с каким относился к Авикеджи. — Когда любимые уходят или умирают, мы часто думаем о моментах с ними, которых уже никогда не будет. Я не стану думать о том, чего никогда не будет. Но я буду вспоминать о том, что было. Потому что это было. Были все эти полночные разговоры и прогулки по лесу, которые дарили мне счастье. Была девушка, которой я восхищался. И по прошествии времени… — Адам. — Даша оборвала его и указала на дверь. — Мы пришли. Адам взглянул на дверь. Сперва он удивился, а потом возненавидел её. Обычная тёмно-коричневая дверь, пахнет деревом, да и выглядит как новая. Но Адам смотрел на неё и видел врага. Высокого и плотного, сильного и встречающего молчаливой враждебностью. То был охранник, заявляющий: «хватит», жестокий противник, вопящий: «ты здесь не нужен». Дверь была безжалостным посторонним, что напомнит о времени, прогонит, встанет злобной упёртостью между добром. — Спокойной ночи, Адам. — Сдержанно попрощалась Даша. — Что ты делаешь? — вскричал призрак, лицо его побледнело и напряглось. — Зачем? — О чём ты? — Ты… ты издеваешься надо мной, я же вижу. — А чего ты от меня хочешь? — громко шепнула Даша, опасаясь, как бы Макс не услышал. — Во что мы играем, Адам? Зачем это нужно? Ты мёртвый, а я живая. Скоро мы придумаем, как использовать силу ПИВО, и ты покинешь это место, станешь свободным. Я слышала от тебя много умных вещей, некоторые из них я запомню на всю жизнь. Но сейчас ты ведёшь себя глупо. Я не понимаю, что тут вообще можно обсуждать. Адам откинулся к стене и заплакал. Потянул к лицу руки, чтобы закрыться, но передумал и обречённо уронил их. Он был юношей, но на мир смотрел глазами старика. И всё равно спотыкался на очевидных вещах, когда дело касалось его страсти. Даже сейчас он не стал прикрывать руками слёзы, чтобы она увидела. Чтобы пожалела. Но она лишь спросила: — Что ты хотел рассказать о пророчестве? — Тебе не показалось странным, что я влюбился в тебя почти сразу, как мы встретились? — Ну, как оказалось, ты провёл в усадьбе несколько веков, а я жила здесь последние одиннадцать лет. Если ты наблюдал за мной всё это время, то я могу допустить, что… — Да не волновала ты меня всё это время. До десятого класса я и подумать не мог, что ты существуешь. — Тогда что? — Представь, как это — не видеть человека, не слышать его, но любить всей душой. У меня мурашки бегут по коже, когда я вспоминаю, как влюбился в тебя. Два года назад ты была для меня легендой, о которой я слышал по разговорам старшеклассниц. Однажды я стал невольным свидетелем беседы двух школьниц. Речь шла о девушке, якобы похищенной собственной подругой на почве ревности к парню. Тогда я отметил про себя, что нынешняя молодежь, должно быть, спятила, раз творит такие вещи. Но прошло время, и я снова услышал о той девушке. Оказалось, её заперли в подземелье, как когда-то и меня, но она сумела выбраться, как и я. А позже её похитили снова. События развивались так стремительно, что я не успевал запоминать. В голове крутились десятки вопросов: что это за девушка? Почему именно она? Как получилось, что на её долю выпало столько бед, а она все ещё жива? Как и ожидалось, история закончилась трагично. Вскоре объявили, что Даша Старкова найдена мёртвой. И я усмирил своё любопытство. Всё закончилось так, как и должно было, болезненно и бескомпромиссно. Какого же было мое удивление, когда я узнал, что девушка выжила. Но потеряла память. А потом её снова похитили. А когда спаслась из лап сумасшедшего, она снова пропала. Я отказывался верить, что все это может произойти с одним человеком, да ещё за такой короткий срок. Это был кошмар, чья-то безумная шутка. Но только не для неё. Казалось, судьба возненавидела её ни за что. Всё на свете было против неё. И парень, которого искренне любила, всегда был далеко, особенно когда был близко. У неё отняли даже возможность увидеть любимого человека. Что может быть хуже? Впитав в себя эти ужасы, я долго думал, как выглядит эта девушка. На кого похож человек, которого протащили через семь кругов ада? Я представлял запуганное больное существо, которое трясётся от любого шороха и всё время кричит и плачет. Это была девушка с мертвым лицом, бесконечно мечтающая о смерти. Девушка, которая одним видом убивает желание жить. Это было несчастное разлагающееся тело. Пока думал, я успел и пожалеть её за несправедливость, и поругать за слабость, которую придумал мой мозг, даже посмеяться и обрадоваться, что это произошло не со мной. А потом я увидел, как к школе приближается другая девушка, и несчастная незнакомка перестала занимать мой разум. Я увидел девушку, с которой не сравнится даже самый счастливый сон. Она направлялась к школе, медленно, но уверенно. Её лицо закрывала золотая россыпь волос, но я всё равно разглядел заразительное счастье. Она была пропитана вдохновением и позитивом. Её движения были как танец, а улыбка — бальзам, её счастье было массажем для напряженного тела. Я смотрел, и мне хотелось идти рядом. Я внимательно следил за дорогой, по которой она шла, и боялся, что сейчас она споткнется о случайный камень и исчезнет. Кто-то скажет, что это была обычная девушка и будет прав. Все девушки обычные для всех. И лишь одна для одного — солнце. Повод. Смысл. Желание. Импульс. Страсть. Только для меня одного. Эта девушка была картиной, которую мне не нарисовать. Как же она жила, думал я. Наверняка эта прекрасная леди принадлежит к высшему свету и главной проблемой в её жизни был выбор платья для очередного праздника. А когда узнал правду, я заплакал. Единственный раз, когда я плакал так долго. Та самая девушка, которую я жалел и оплакивал несколько месяцев, просто идёт и улыбается, не нуждаясь в жалости и утешении. И всё, что с ней случилось было не наказанием, а уроком. Всё плохое терзало и убивало её не для того, чтобы стереть с лица земли, а чтобы сделать сильнее. И вот она идёт и улыбается, как будто ничего не было. Потом я узнал причину этого счастья. Девушка вернулась в школу не для себя, она вернулась к кому-то. Все эти дни я думал и мечтал только о ней, а когда узнал, что она несвободна, вспомнил и о себе. И останутся они несчастливыми, пока один из них не уйдёт. Я писал эти слова без зазрения совести, повинуясь той самой страсти и желанию. В этом был повод, это был импульс. Я был и остаюсь эгоистом, который делал зло человеку, прекрасно зная, что он может сломаться в любой момент. Но я хотел и делал. А о последствиях своих действий и твоём восприятии я узнавал из дневника, который ты начала вести, вернувшись в школу, по моему приказу, оставленному в книге судеб. Всё было связано. Всё имело смысл. Но ни одно моё предсказание не помешало тебе и по сей день оставаться девушкой Максима Морозова. Вы двое всегда находили путь друг к другу. Со временем зависть и раздражение прошли. И я принял ваше счастье. — Да, но твоё пророчество осталось в силе. Мы несчастливы, Адам. Я люблю Макса и нам хорошо друг с другом, но мир вокруг нас плохой. Это делает нас несчастливыми. Постоянное напряжение и ожидание неприятностей. И теперь я такая, какой ты меня представлял. Девушка с мёртвым лицом, которая всем своим видом отбивает желание жить. Разлагающееся тело. — Нет, ты не такая. Каждый раз, оказываясь рядом с тобой, я мечтаю быть живым. Но такие вещи не исправляются движением пера в книге судеб. Со смертью человека всё заканчивается. И никакой судьбы у него больше нет. Как ни старалась, ненавидеть его Даша не могла. Она не знала, как вела бы себя на его месте, как цеплялась бы за любую возможность хоть на миг почувствовать себя живой. К тому же она испытывала мало чувств к окружающим в последнее время. Чаще всего холодная и измождённая, она давала людям мало любви и тепла. Вот и сейчас, как ни хотела, она не могла ответить Адаму ненавистью. Ей просто было наплевать. — Скажи, насколько опасным может быть послание Алевтины в книге судеб? — Оно написано не моей рукой, но прямо описывает то, чего хотел бы я. Не знаю, как поведёт себя книга судеб в этом случае. Твой почерк на её страницах может вызвать неожиданную реакцию. — Почему? — Ты и сама знаешь, не так ли? — Мать говорила мне, что я родилась в школе… — …и нам ещё предстоит определить, какие способности даровало тебе это место и какую роль отвела судьба в силе ПИВО. Я не представляю, что это может быть. — А я представляю. Это дар притягивать проблемы. — Я вспоминаю ту ночь, которую мы провели вместе, слившись в любви. — Адам, прошу тебя… — Нет, я не пытаюсь тебя раздразнить. Я лишь хочу сказать, что ключ к твоим способностям лежит в основе той ночи. Подумай об этом. — Та ночь была ошибкой. Это всё, о чём я думаю. — Для меня та ночь была открытием и подарком. — И прошлым, которое никогда не станет будущим. — Но точно не ошибкой. — Адам, хватит. Я пошла. — Пусть так. Сегодня я услышал достаточно обидных слов. Он снова отклонился к стене. Даша увидела его лицо и прочитала мысли, кричащие: «как жаль, что я не могу умереть снова». Адам никогда не ругал людей за несправедливость или оскорбления, потому что сам был эгоистом, которому нет дела до чужих страданий. Он не мог осуждать других за то, чем сам не брезговал. Зато мог молча обидеться и стоять подавленно, ожидая, пока придёт кто-нибудь, кто поймёт и пожалеет. Обычно никто не приходил. Не пришёл и сейчас. Здесь была только Даша. Задумавшись об этом, она спрятала гордость и опустила голову, протянув руки. Адам бросился к ней, как бездомный на кормёжку. И она обняла его, погладила холодную спину. Через минуту она почувствовала, как он теплеет рядом с ней, это ощутил и сам Адам. Тепло было незаметным для обычного человека, но обжигающим для всегда ледяного призрака. Адам мог простоять так целую вечность, но Даша обнаружила нечто интимное в передаче собственного тепла другому существу. И тогда она отпустила его. Оба почувствовали неловкость от этих объятий. — Ну всё, Макс ждёт меня. — Я понимаю. Знаешь, хоть я и мог в какой-то степени отвечать за будущее, всё же я никогда не считал себя экстрасенсом. Но сейчас, обняв тебя, я чётко увидел Максима Морозова, играющего со своим сыном. Они оба разглядывали песочные часы и были счастливы. Картинка оказалась настолько отчётливой, что я больше чем уверен, что всё будет хорошо. Может, впереди вас ждёт много плохого, но итог один: всё будет хорошо. — Спасибо, Адам. Мне важно было это услышать. — И ещё важнее — в это поверить. — Адам улыбнулся и исчез. Остался едва заметный дымок, который быстро рассеялся. Призрак знал, что перестанет быть нужным, когда вся известная ему правда раскроется. И всё же он рассказал. И ушёл. Даша всегда поражалась его способности уходить. Адам мог плакать и страдать, раскрывать душу и делиться сокровенным, но это не мешало ему уходить внезапно и без сожалений, как будто никаких слёзных разговоров не было. Это заставило Дашу задуматься, уходил ли он вообще? Может, просто превращался в невидимку, а сам оставался наблюдать за ней на том же месте, такой же печальный и разбитый? Это был вопрос на миллион, но сейчас у Даши есть миллиард других проблем. Толкнув дверь, она рассчитывала увидеть Макса спящим или озлобленным на слишком долгое отсутствие жены. Но она совсем не ожидала, что он будет ждать её у самого порога комнаты. Его лицо пробуждало самые нехорошие мысли. — Макс? Почему ты… — Значит, Самойлова была права? Ты трахалась с Адамом? Продолжение следует…