Сгоревшие

      Цитадель Кинлох, казалось, совершенно не изменилась за эти несколько лет. Ступая на её неприветливую землю, я только сейчас осознала, что прошло всего ничего с тех пор, как мне удалось покинуть её высокие стены. Сколько всего успело измениться за это время? Как поживает Нерия, моя милая добрая Нерия, которой пришлось остаться здесь взаперти? Конечно, я хотела бы встретить её. Но только не сегодня. Я не видела её так давно, что не могу предугадать: захочет ли она вызваться добровольцем в той авантюре, которую я задумала. Может и захотеть. А я не могла позволить себе так рисковать. Только не её жизнью.       Отправляясь сюда, я ожидала от себя страха, отвращения, волнения. Во всяком случае, в прошлый раз, рука об руку с Алистером и Зевраном, я входила под эти своды и ощущала, как трясутся поджилки. Как-никак, в этих стенах прошла вся моя жизнь. Хотя, чего я вру. Вся моя жизнь помещается в несколько лет, прошедшие после встречи с Дунканом. До неё была не жизнь — существование.       Но никаких особых чувств внутри не всколыхнулось. Я уже немного не та, что раньше. Единственное, что я когда-либо чувствовала по отношению к этому месту — страх никогда его не покинуть. Но теперь я на свободе, и понятно, что никто не посмеет снова запереть меня здесь. Но промозглый волноцветов утренний ветер с озера неприятно холодил кожу, бросал под ноги пожухлые листья, которые почти всегда здесь жёлтые от переизбытка магии, и заставлял неприязненно ёжиться.       — Прибыла госпожа Командор Серых Стражей, доложи, — приказал Натаниэль храмовнику, сверкающим упреком застывшему у дверей башни.       Я сделала несколько шагов вперёд и оперлась на руку товарища. Хоу машинально поддержал меня под локоть, глядя невидящим взором куда-то за водную гладь. Я почти не испытывала волнения, кроме надежды на то, что мне всё же не придётся столкнуться с Нерией. Пусть она, как обычно, сидит в своей келье над книгами.       Храмовник скрылся за дверью, но на его месте тотчас же появился новый.       Смешно было смотреть на Натаниэля, изображающего крайнюю степень обиды и недовольства. Это происходило уже не в пятый и не в десятый раз за последний год, и меня совершенно не трогало.       — Ты ведёшь себя как ребенок, — проговорила, невзначай прикасаясь к его ребрам. Приходилось отводить взгляд, разглядывать тёмное дерево двери и проржавевшие скобы, чтобы храмовнику не пришло в голову подслушивать наш разговор. Не важно, о чем я говорю, и не важно, что я Командор — я маг, и маг, которого все бы смело окрестили отступником, если бы не кровь Порождений Тьмы. И внутрь нас проведут под конвоем. А как же иначе?       Натаниэль не ответил, лишь крепче сжал мой локоть.       — Я посмотрю, как ты будешь меня называть, когда на обратном пути не сможешь даже сидеть в седле.       — Помолчи, ради Создателя. Не перед этими воротами же?       Я покачала головой и отлепилась от его руки. Да, мне трудно ходить и временами яркие молнии пролетают перед глазами, ноги тяжелеют, и их почти невозможно переставлять. Но неужели ты думаешь, мой дорогой Нэт, что я позволю себе свалиться в обморок перед Ирвингом или Грегором? Скорее проскребу насквозь твою руку, пытаясь удержаться на ногах.       Дверь отворилась, разнося далеко над озером противный скрип несмазанных петель. На пороге появился сам рыцарь-командор Грегор.       — Госпожа Командор, — коротко поприветствовал он, в несколько размашистых шагов оказываясь перед нами и протягивая мне руку. — Рады видеть вас в добром здравии. Вы, полагаю, по делу к нам?       Пожатие его было, как всегда, твёрдым и металлическим. Я поспешно спрятала ладонь обратно в просторный рукав мантии и подвигала пальцами, разминая их. Ещё пара таких движений, и мои одряхлевшие кости останутся в пальцах мелким крошевом. Кто тогда будет залечивать синяки этим обалдуям? После смерти Андерса все эти дурацкие проблемы…       После смерти Андерса.       — Да, рыцарь-командор. Я бы хотела обсудить с вами и достопочтимым метром Ирвингом одно не терпящее отлагательств дело.       Грегор нахмурился. Несомненно, он знал, что я пришла не просто так. Но столь официальное обсуждение не влечёт за собой совершенно ничего хорошего. Если его память не коротка, он вспомнит, как не так уж давно сюда с такими же речам явился Дункан.       — Проходите, — кивнул он, пропуская нашу маленькую делегацию внутрь своего убежища.       Стены — такие же, как и всегда. Факелы — прогорклые, масляно чадящие и вонючие. Никак не научатся доверять магии. И шаги так же гулко отдаются где-то вдалеке, несмотря на то, что потолок — вот он, дотянись рукой.       Высунула из-под рукава ладонь, украдкой провела ею по стене. По пальцам холодными кляксами скатились огромные капли.       Так же холодно, влажно, сыро. Забрать отсюда пяток новобранцев — просто подарить им жизнь. Возможно, очень короткую.       Грегор проводил нас в кабинет Ирвинга. Понятное дело, что я помню дорогу до него, как путь от кровати до уборной. Но приличия и меры предосторожности — превыше всего. Или даже наоборот — меры предосторожности, а потом приличия.       Старый чародей устало улыбнулся и даже слегка простёр руки нам навстречу.       — Солона, моя дорогая девочка. Как я рад видеть тебя! Господин Страж.       Искривив губы в ответной улыбке, я подавила рефлекс присесть в реверансе. Кто в своё время додумался привить мне эту идиотскую привычку? Не сам ли старый интриган? Не помню.       Ирвинг предложил нам присесть, достал из шкафа зеленую пузатую бутыль, кубки, разлил вино. Я приняла напиток и подозрительно принюхалась, продолжая сдержанно улыбаться. На первый взгляд всё в порядке. Перехватила кубок другой рукой, рукой с андерфелским кристаллом. Всё в порядке, можно пить. Как обычно, проверить кубок Натаниэля нет возможности, но он, умница, и так прекрасно знает о моей паранойе и пить не станет. Не то, чтобы я ожидала от Ирвинга какой-то несусветной гадости. Но в этом гадюшнике в принципе можно было ждать чего угодно.       — Итак, милейшая Солона. Что же привело тебя к нам в Башню столь внезапно?       Я помолчала, разглядывая бордовую жидкость в объятьях серебра, наслаждаясь никому не нужной паузой перед и так всем известным ответом.       — Я пришла объявить Право Призыва, — наконец произнесла, позволив себе ехидно ухмыльнуться.       — Что ж, мы ждали этого. Полагаю, я не имею право чинить тебе препятствия. Позволь только узнать, скольких ты планируешь забрать?       — Пятерых.       На лице Ирвинга мелькнули неразборчивые эмоции, только руки его дрогнули, и жидкость испуганно плеснула о стенку кубка.       Грегор тяжело вздохнул, исподлобья глядя на третье лицо в государстве. То есть на меня.       — Пятерых, значит. Острая нехватка в людях? Война ведь недавно закончилась, и…       — Нам нужны люди для борьбы с отголосками Мора в других странах. Такие государства, как Вольная Марка, Неварра, например, не имеющие собственных оплотов Серых Стражей, просят у нас помощи. Не в наших интересах отказывать потенциальным политическим союзникам в такой малости, как пара экспедиций на Глубинные тропы, не так ли?       — Хм, почему бы Неварре не попросить помощи у Орлея? Ведь им гораздо ближе, чем нам, добираться до…       — В случае войны с Орлеем мы тоже попросим помощи у Орлея, не приведи Андрасте, — раздражённо произнес Натаниэль, впервые за всю беседу подав голос.       Я слегка откинулась назад и благодарно коснулась его, стоящего за моей спиной, плечом. Грегор же уставился на мужчину так, будто только сейчас заметил его присутствие.       — А вы, уважаемый Страж…       — Прошу простить мне мои манеры. Констебль Натаниэль Хоу. Моя правая рука.       — Чрезвычайно рады, господин констебль, — степенно кивнул Ирвинг, протягивая Нэту руку для пожатия. Грегор предпочёл промолчать.       Натаниэль стянул перчатку и молча пожал сморщенную старческую ладонь.       — Достопочтимый Ирвинг, скоро стемнеет, а нам нужно ещё поговорить с воспитанниками. Я полагаю, что лучшими рекрутами для нас станут добровольцы.       Ирвинг посмотрел мне в глаза, будто пытаясь прочесть в них что-то особое. Пожевал губами.       — Я полагаю, ты бы хотела, чтобы магесса Сурана…       — Нет, — слишком поспешно и резко отрезала я, не сдержавшись. Не стоило упоминать об этом при Грегоре, но Ирвинг не предоставил мне выбора. — Я бы хотела, напротив, чтобы магесса Сурана не участвовала в этом. Участь Стража — слишком сурова. Если вы помните, как тепло я относилась к ней, то поймёте, что я не желаю для неё такой участи.       С другой стороны, возможно, эта подробность и сыграет нам на руку. Я наглядно продемонстрирую им, что пришла не просто потому, что такая свободолюбивая отступница и хочу освободить побольше собратьев. Возможно, Грегор не устроит мне никаких подлянок.       Ирвинг пристально вгляделся мне в лицо, но кивнул. Я кивнула ему в ответ. Но что-то такое плескалось в глубине его глаз... Что-то, тяжело поддающееся расшифровке. Что же беспокоит старого чародея? Я не делаю ничего противозаконного, полностью в своём праве. Могу объявить призыв тем, кому захочу, и стольким, скольким захочу. Это, конечно, крайне удобно. Для меня. Но эти сомнения... или беспокойство? вызывают напряжение. Чего же он опасается?       — У воспитанников сейчас ужин. Полагаю, это лучший момент, чтобы увидеть всех одновременно. Пойдёмте. Я позабочусь, чтобы магесса Сурана покинула столовую до нашего прихода.       Кивнув, я отставила кубок и поднялась. И снова пристально вгляделась в глаза Первого Чародея, выражая крайнюю признательность за помощь. Грегор за спиной фыркнул.       В коридоре Ирвинг отдал какой-то короткий приказ храмовнику, стоящему у стены, и тот, отрывисто кивнув, широкими шагами зашагал прочь.       Дорога в трапезную тоже была выжжена в моей памяти огненной полосой, но прибытие в составе делегации создаёт определённые условности.       Ирвинг вошёл в трапезную первым, попросил минуточку внимания. Перешептывания, смех, стук ложек тут же стихли. Я скользила взглядом по рядам, но видела только смутно знакомые или почти незнакомые лица. Нерии видно не было. И вообще всех было как-то... мало. Я немного даже опешила, вместо заполненных воспитанниками столов обнаружив пустые ряды, за которыми сидело едва ли пятьдесят человек разных возрастов. Кажется, за эти годы Круг не успел оправиться до конца. Юноши и девушки, мальчики и девочки, все, как один, повернулись к вошедшим.       У дальних столов сновали туда-сюда фигурки усмирённых магов. Один из них поднял голову, и наши глаза встретились. Чёрная молния его тёмных глаз со всего размаху ударила мне под дых. Что-то неуловимо знакомое сквозило под пеленой затуманенного усмирением взгляда. Что-то такое, что заставило меня долго и мучительно всматриваться в его фигуру.       Ирвинг заговорил первым:       — Дорогие наши воспитанники. Совсем недавно мы пережили ужасающую катастрофу. Отголоски Мора не обошли стороной и нашу с вами укреплённую и защищённую обитель. Мор был побеждён, мир восстановлен, но его последствия ещё долго будут аукаться всему Тедасу. Наша святая обязанность перед Серыми Стражами — помогать им всеми возможными способами. Сегодня у нас особые гости — Серые Стражи. Они пришли, чтобы призвать вас в свои ряды. Прошу вас выслушать их и принять взвешенные решения.       Я кивнула и собралась было уже начать, когда вперёд, лязгнув доспехами, выступил Грегор.       Ну конечно, кто бы сомневался. Давай, расскажи, какая это отвратительная повинность и как ужасно будет им в нашем Ордене. Конечно, мы ведь не сидим запертые в четырёх стенах, а путешествуем, сражаемся. Сущий ад!       И Грегор не подвёл.       — Воспитанники! Прежде чем позволить вам общаться со Стражами, я обязан напомнить вам об ответственности. Вы всегда должны помнить, что в ваших руках не только сила, но и большая опасность. Там, за стенами Башни, некому будет остановить вас, если разум вам откажет. Никто не спасёт невинные души, которые вы можете сгубить неосторожным мановением руки. Все вы находитесь здесь не просто так. Поэтому даже по такой важной причине, как борьба с Мором, не каждому из вас показано выходить за пределы Круга. Я должен воззвать к вашему разуму...       Прокашлявшись, чтобы дать понять, что собираюсь заговорить, я шагнула вперед и слегка закрыла собой Грегора. Наглость, не спорю, но мне плевать. От его отвратительной речи меня затошнило, и нужно закончить с этим быстрее. Тяжесть в ногах начинает нарастать.       — Юные маги и магессы. Я, Командор Серых Стражей Ферелдена Солона Амелл, пришла в ваш Круг за помощью, — начала, не переставая разглядывать фигуру Усмирённого, собирающего на большой поднос грязные тарелки. — Моему ордену как никогда не хватает людей для борьбы с отвратительной угрозой Порождений Тьмы в Ферелдене и союзных государствах. Несмотря на то, что Мор мы победили, Порождения Тьмы вовсе не погибли все разом. Они живы, и стереть их с лица земли — наш долг не перед предками, не перед потомкам, а перед самими собой. Пятерым из вас, кто окажется столь отважен, что осмелится отправиться с нами и вступить в ряды Серых Стражей, я объявляю Право Призыва. Вы навсегда покинете Круг и посвятите жизнь служению Ордену. Вас ждут сражения, не спорю. Настоящие сражения с Порождениями Тьмы. Бесконечные ленты дорог и вереницы отрубленных голов. И принимая этот вызов, вы можете погибнуть. Но, только ступив на этот путь, путь братства, вы поймёте, что не хотите возвращаться или куда-то сворачивать. Мне бы хотелось увидеть добровольцев. Принуждать кого-либо мы не станем. Никогда так не поступали.       Натаниэль за спиной закатил глаза, я практически почувствовала это затылком. Пафосные патетические речи раздражали его, «вызывали оскомину». Какая разница, что говорить? Главное, чтобы достигался нужный эффект. А этим зелёным, неокрепшим умам нужна именно патетика и эпичность, хотя бы чтобы сгладить эффект от речи Грегора. Однако мои надежды не оправдались.       Облегчение проступило на лице Грегора, тяжело вздохнул Ирвинг, когда из пяти десятков молодых магов, сидящих за столами, поднялось всего трое.       Вот это поворот. Нет, я бы сказала, поворотище. Что примечательно — все трое юноши. Девушки сидели, во все глаза глядя на происходящее, но не проявляя никакой заинтересованности. Как и все остальные, кроме этих троих смельчаков. Не прав был Андерс. Мало дать магам свободу. Нужно сначала рассказать им, что это такое.       — Что же, благодарю за честность. Молодые люди, вы можете оставить свои места и подойти ко мне. Объявляю вас Рекрутами Серых Стражей. С этого момента вы находитесь под моим началом и подчиняетесь только моим приказам, а в мое отсутствие старшим по званию Стражам. Сейчас у вас есть двадцать минут, чтобы взять с собой всё необходимое и спуститься к выходу. Советую не хватать всё подряд, а собрать действительно необходимые вещи. Посохи, например.       Коротко кивнув остальным воспитанникам, я сделала пару шагов к выходу, оправила складки мантии, ещё раз представилась новобранцам. Что-то заставляло медлить, снова вглядываться в черты лица темноволосого Усмирённого, методично складывающего на уже опустошенный поднос использованные столовые приборы.       Осознание прошибло не хуже мощного глотка хорошего гномьего самогона.       — Йован, — прошипела сквозь зубы, ощущая, как по спине начинает бежать холодок, руки дрожат, а ноги прирастают к земле. Усмирённый мазнул по мне безразличным взглядом и направился в сторону кухни с полным подносом.       — Остановите того Усмирённого, — приказала, непроизвольно подавшись вперёд, дернувшись следом за ним всем телом. Кто-то из воспитанников потянул его за рукав, указывая на делегацию Стражей.       — Зачем вам Усмирённый, госпожа Командор? — нарочито громко поинтересовался Грегор, глядя то на Йована, то на меня. Его глаза недобро светились, он скрестил руки перед собой, и его пальцы гулко постукивали по закованному в броню предплечью.       Ирвинг снова тяжело вздохнул и устало потёр лоб рукой. Так вот, чего он опасался. Но... Послал вперёд храмовника, чтобы выпроводить Нерию, но оставил Йована? В какие игры ты снова играешь, старик?       — Позвольте, Солона, но Усмирённые заняты делами. Им некогда общаться даже с такой несомненно важной особой, как вы, — вновь достаточно громко, на весь зал, пророкотал Грегор.       — Как бы не так! Я объявляю Право Призыва, — не сдержавшись, зашипела я, как змея, которой наступили на хвост, глядя в пустые, ничего не выражающие глаза Йована.       — Командор! — начал было Натаниэль, испуганно сжимая мое плечо.       Его прикосновение отозвалось искрами онемения, резко разбегающимися по руке. Ещё немного, и я, пожалуй, не смогу колдовать.       Юные рекруты недоверчиво оглядывались вокруг, избегая встречаться взглядами. Они ещё не успели осознать и переварить все факты, свалившиеся на их головы. Йован послушно приблизился к нам, заставляя меня до крови впиться в ладонь Натаниэля.       — Командор… — предупреждающе протянул Грегор. — Не существует правила, запрещающего объявить Право Призыва к Усмирённому. Не существует правила, запрещающего призвать несколько рекрутов. Вы не можете меня остановить, — прошипела, забыв о всяческих приличиях, ощущая, как под ногами начинает покачиваться земля. У меня перед глазами стояла виноватая улыбка Йована и его тёплый, живой взгляд. — Йован, ты слышишь меня? Ты идёшь со мной.       Йован перевел взгляд на Ирвинга, но тот кивнул, поджав испещрённые трещинками губы.       — Господин Старший Чародей? — старый друг заговорил, а у меня внутри всё перевернулось от ужаса. Таким безразличным, без единой эмоции, был этот голос.       — Да, Йован, ты идешь с Командором Амелл. Собери вещи и спускайся вниз.       Йован снова послушно кивнул, поставил поднос на край стола и молча покинул трапезную. Мне хотелось вцепиться в волосы Грегора, располосовать ногтями скорбое лицо Ирвинга, разнести здесь всё к бабке архидемона, вместе с трусливыми воспитанниками и лживыми воспитателями. Заставляя себя стоять ровно, я подобрала полы мантии, набросила на голову капюшон и покинула трапезную вслед за Йованом. Рекруты зашуршали за спиной, почти бегом понеслись на этаж учеников за своими кошачьими пожитками.       Натаниэль тенью проследовал за мной, невзначай поддержав под локоть, на деле принимая на себя почти весь мой вес, не слишком, впрочем, большой. Однажды я скажу ему, насколько благодарна. Однажды я подарю ему весь мир в благодарность за то, чем он для меня стал. Что бы я делала, если бы он погиб вместе с Андерсом?       Когда конвой довёл нас до отведенного для ожидания места, я практически брякнулась на широкую лавку. Натаниэль встал позади, почти вплотную, позволяя аккуратно привалиться к себе и не показать собственной слабости.       — Потом, все потом… — прошипела, сжимая немеющими руками доски лавки. Хоу тяжело вздохнул. Он уже чувствовал, что ему предстоит везти бездыханное тело командора и командовать ватагой желторотых магов во главе с Усмирённым.       — Я в порядке, — прошептала, стараясь подбодрить. Я же знаю, о чём он думает. И могу почти дословно воспроизвести, какими словами он меня клянёт. — Это просто нервное.       — Угу. Нервнее некуда.       Тихо шурша полами мантии, к нам подошёл Ирвинг. Он снова пожевал губами, странно глядя на тень от капюшона, скрывающего моё лицо.       — Солона... Я думаю, ты всё понимаешь. Это всё меньшее, что я мог для тебя сделать. Только будь осторожна. И, пожалуй, вам стоит поторопиться. Надеюсь, мы ещё увидимся, — закончил он свою странную речь.       — Благодарю, Старший Чародей, — степенно кивнула я, приподнимая капюшон и позволяя ему встретиться со мной взглядом. Его лицо отчего-то было печальным. Не добавив больше ничего, он пошёл прочь.       Рекруты спустились довольно скоро, как и Йован. Я поднялась, оперлась о руку Натаниэля, и в сопровождении сразу четырёх молчаливых храмовников мы направились на выход из башни.       До главных дверей оставался всего лишь десяток шагов, когда я услышала позади крик. Голос, который, уже надеялась, сегодня не услышу.       — Солона!       Я выругалась сквозь зубы и прибавила шагу. В глазах темнело, ноги подкашивались, но я не должна была остановиться.       — Солона! — я уже слышала шелест её мягких туфлей о каменный пол, как бьётся мантия о её стройные ножки.       — Быстрее! — прошипела я Натаниэлю, продолжая малодушно делать вид, что не слышу. Продолжая убегать от Нерии, будто трусливая сука, будто предательница, сделавшая вид, что не знает, к кому обращён этот отчаянный крик.       Храмовники почему-то попытались преградить нам дорогу, но Нэт бесцеремонно оттолкнул плечо одного из них. Тяжёлую дверь перед нами открыли без вопросов, и мы, а за нами ничего не понимающие рекруты, стремительно оказались на улице.       — Солона!       Я обернулась совсем немного, через плечо. Но этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, как с тяжёлым стуком дверь в башню, будто решётка мрачной тюрьмы, закрылась за нашими спинами. И перед самым лицом у Нерии, чьи глаза сейчас были огромными, как само озеро Каленхад. Полными испуга и обиды.

***

      Костёр метался из стороны в сторону на пронизывающем ветру. С озера уже не тянуло влагой и холодом, но было по-ночному промозгло. На привале настоял Натаниэль, едва успев подхватить моё падающее с лошади тело. Рекруты подозрительно озирались, ежились и кутались в тоненькие плащи.       — Ничего. Привыкать — так привыкать, — просипела молодому поколению, опускаясь с помощью Натаниэля на подстилку. Хоу заботливо укутал меня одеялами и отправился готовить пищу, оставив незадачливого командора на попечение рекрутов.       — Подойдите, я, конечно, сварливая, но головы вам не пооткусываю, — выдавила с усмешкой, поворачиваясь на бок, чтобы было удобно рассматривать новобранцев.       Парни приблизились, аккуратно расселись рядом, спинами к костру, лицом ко мне. В холодных всполохах неверного огня их удивленные лица казались почти демоническими.       — Как зовут, какой магией владеете, чего умеете, помимо магии. Рассказывайте о себе всё, мне просто интересно. Сказку перед сном…       Парни переглянулись, потом один пожал плечами и начал:       — Меня зовут Вестер, я из Винтивера. Владею магией стихий, немножко духовной. Мы с Льюисом…       Они оказались довольно разговорчивыми ребятами и, заметив, что я внимательно слушаю и периодически киваю, улыбаясь, разговорились не на шутку, осмелели, Вестер даже начал размахивать руками и покрикивать на своего товарища, Льюиса. Оказалось, парни с самого начала Мора мечтали, что сбегут из Круга и отправятся воевать. Только Стражи погибли, и вступить в Орден было никак нельзя. А тут — такая удача! Третий, Норман, оказался спокойным, неразговорчивым. Ко всей вакханалии, творящейся вокруг, относился довольно скептически, на меня глядел с какой-то едва заметной иронией, и глаза его выдавали парня умного и рассудительного не по годам.       Голоса их постепенно отходили на задний план, я улыбалась уже по инерции и со стороны, наверное, выглядела, как хорошо промороженная умалишённая. Глаза мои закрывались, пространство уплывало, и я не успела даже осознать, что провалилась в забытье.       Разбудили меня руки Натаниэля, который не слишком аккуратно тряс меня за плечи, за что я была ему совершенно не благодарна: всё тело ныло, будто по нему промчался табун тяжеловозов.       — Солона, давай, поесть надо, вставай.       От мысли о еде меня замутило. Ещё и запах в густом воздухе распространялся диво как хорошо… Надо же было навонять на весь лагерь своей олениной!       — Нет, котик, спасибо, я не буду.       Натаниэль зарычал, встряхивая меня сильнее. Казалось, ещё чуть-чуть, и из его лишенной магического дара задницы вырвется фонтан первородного огня.       — Ты ведь сдохнешь!       — Не сдохну. И не такое переживала, — голос отчего-то сипел, всё тело ломило, будто я не спала, а таскала на спине брёвна с Пар Воллена.       Натаниэль выругался и сунул мне под нос плошку с водой. Локти отказались поддерживать вертикальное положение, и ему пришлось подхватить меня под спину, чтобы вода не вылилась прямо в лицо.       — Слушай... Кто эта магичка? Там, в Башне. И почему ты от неё убегала? — задумчиво поинтересовался Натаниэль, хмуря брови.       — Я не убегала! — огрызнулась я и поморщилась. Но на лице Хоу появилось такое скептическое выражение, что мне захотелось его ударить. Жаль, сил на это не было. — Мы с ней были вместе с малых лет. В Круге. Она дорога мне.       — И? А убегала тогда чего? Она явно очень хотела тебя догнать. Это выглядело, по меньшей мере, странно.       — Без тебя знаю! — ощерилась, откидывая голову. В глазах плясала тьма. — Не важно. Но она не должна была увидеть меня такой. Она бы... Не поняла. Не простила.       — А этот пассаж она, по-твоему, простит? — фыркнул Натаниэль.       — Провались к демонам, советчик, — зло выдохнула я, понимая, что Нэт снова прав. Как, демон его подери, и всегда.       — Вашей госпоже плохо? — внезапно раздался бесцветный голос за спиной у Натаниэля. Констебль Серых подпрыгнул, словно его ткнули под зад горячей головнёй, и обернулся.       Возле моего импровизированного лежбища стоял Йован, вытянув руки по швам, и спокойно смотрел на мое жалкое тельце, раскинувшееся на одеялах.       — Она и твоя госпожа, между прочим, тоже. И да, ей плохо. Поэтому…       — Заткнись, — прохрипела, отталкивая воду и всё-таки поднимаясь на локтях. Сие нехитрое действие заставило лёгкие загореться огнем, а глаза потемнеть и рассыпаться мириадами ярких искорок. — Иди лучше проверь, как устроились маги.       Хоу пробурчал что-то невнятное и явно нелестное, поднялся и в несколько шагов скрылся в тенях от костра.       — Йован, подойди ко мне, пожалуйста, — я протянула другу руку, всеми силами надеясь, что он не забыл меня. Какая же я идиотка. Грёбаная тупая идиотка. Как я могла бросить его там, в Редклиффе? Как могла позволить вернуть в Круг? Где было нагово Право Призыва? Вот оно, только запоздало ни много, ни мало, а на целую жизнь.       Меня затрясло. То ли от холода, то ли от чувства вины, то ли от страха. Невнятный страх перед Йованом сковал мышцы, не позволяя опустить протянутую руку или вообще хоть как-то выйти из положения, так как бывший маг приблизился и аккуратно опустился рядом, сложив кисти рук на коленях.       — Да, госпожа.       — Меня зовут Солона. Солона Амелл. Ты помнишь меня?       — Конечно, я помню вас, госпожа.       — Не зови меня госпожой, прошу тебя, — еще чего не хватало. Для кого, для кого, а для него Солона Амелл точно не госпожа. И несмотря на все титулы и регалии, я по-прежнему являюсь этой Солоной Амелл. — Ты помнишь, что мы были друзьями? Что я была твоим единственным настоящим другом.       — Конечно, я помню, госпожа. Моя память не пострадала.       — Зови меня Солоной! — я попыталась это выкрикнуть, но когтистые кошки рванули по самому горлу, заставляя задохнуться и обхватить шею руками.       — Хорошо, Солона. У меня в сумке есть немного лечебных припарок. Если вы позволите, я дам их вам. Так будет лучше. Вам будет лучше.       — Нет, не нужно, — я отмахнулась, хватая его за руку, пытаясь сесть. — Ты понимаешь, для чего я тебя забрала? Понимаешь, что тебе придётся пройти ритуал, и ты можешь умереть? Я не могу отменить это условие. Прости меня, я подвергаю тебя смертельной опасности, даже не спросив твоего желания.       — Мне все равно, — коротко ответил Йован и пожал плечами, безразлично глядя на мои костлявые бледные пальцы, судорожно сжимающие его руку.       Я всхлипнула, сухо, не плача, но чувствуя, как беззвучные судороги сотрясают всё тело.       — Я всё исправлю. Ты снова будешь чувствовать. Слышишь? Я тебе обещаю. У меня есть средства, есть способы. Я помогу тебе. Слышишь? Я всё исправлю. Ты будешь чувствовать как раньше, даже ещё сильнее, чем раньше. Будешь видеть яркие цветные сны.       — Если вам будет так угодно, Солона.       Я смотрела в его лицо, искала хоть что-то, оставшееся от прежнего Йована, и не находила. Не выдержав, уронила голову ему на колени и сильнее сжала ладонь. Он даже пах теперь совершенно иначе.       Йован сидел, не шевелясь, положив одну руку рядом с собой на землю, вторую не забирая из моей ладони. Ему было совершенно всё равно, как сидеть и с кем сидеть, но мне хотелось… хотелось снова почувствовать тепло его рук, тепло его глаз, его голоса. И, пожалуй, я даже пользовалась тем, что ему безразлично. Мерзко, отвратительно пользовалась. Кто знает, будь он в здравом уме, может, не захотел бы и говорить со мной. Что за ерунду я несу. Йован прекрасный человек. Он бы простил мне все. Я бы добилась прощения. Дура. Долгие годы, запертая меж шестью стенами Башни, видя небо только в узких бойницах, я находила утешение только в двух людях — в Нерии и Йоване. И вот от первой я умчалась, как от огня, а второй — безразличная кукла, которую я собираюсь собственноручно убить в одном случае из двух. Кажется, я думала, что моя жизнь последнее время налаживалась.       — Вам холодно, — проговорил он, вытягивая откуда-то из-под меня одно из одеял и аккуратно укутывая измождённое тело.       — Да. Мне холодно.       Я лежала на коленях у Йована, содрогаясь от бьющего меня озноба, и думала о том, что Андерс всё-таки был прав. Во всех, печень Андрасте, ракурсах и формулировках прав. Плевать на то, понимают ли они, что такое свобода. Неважно, что они понимают или не понимают, пока с нами могут сотворить такое. Это демоново насилие. Это неправильно. Это абсурдно. Это не должно существовать.       Только почему Андерс сдох раньше, чем я смогла воплотить в жизнь обещанные реформы? Почему он, самый честный из всех живущих на этой проклятой земле магов, сдох раньше, чем кто-то кроме меня услышал его? И теперь обещания, данные ему, давят на плечи мертвенно-холодными руками Йована. Его бесцветными, посеревшими глазами. Моей истлевшей юностью.       Ненавижу тебя, Андерс. Слышишь? Я тебя ненавижу!       — Будь ты проклят, Андерс, — прошептала, яростно глядя в потрепанный, истасканный подол Йовановой мантии. — Чтоб ты ещё раз сдох.       Йован промолчал. Ему, вероятно, было глубоко плевать, кто такой Андерс и почему он должен сдохнуть ещё раз.       — Ты должен поспать, — выдавила из себя, поднимая голову.       — Если вы так считаете.       — Ложись и отдыхай, Йован. Пожалуйста.       — Хорошо. Желаю вам хорошего сна.       Йован послушно поднялся, переложил меня обратно на одеяла и ушел туда, где Натаниэль указал ему место для отдыха.       Я до боли закусила губу, заскрипела зубами, до крови вдавила ногти в ладони.       Это неправильно. Отвратительно. Отвратительно!       Ноги и руки наливались тяжестью, начинало ломить суставы. Мутило, в глазах темнело. Я лежала, опустив веки, и с мазохистским наслаждением ощущала, как перед прикрытыми глазами вращается вся Вселенная.       Натаниэль опустился рядом, выругался, рывком поднял на руки.       — Нажья идиотка, набрала она рекрутов и лежит подыхает… Что я с ними со всеми буду делать, если ты тут сейчас окочуришься, а? Я тебя спрашиваю. Безмозглая дура. Что я без тебя вообще делать буду? Ты вообще мозгами соображаешь или тебе на всех вокруг наплевать?       — Замолчи, Натаниэль, — я судорожно цеплялась за края его куртки, чтобы не упасть, пытаясь выдавить из себя раздражённое шипение.       Бедный Натаниэль. Однажды он убьет меня сам.       — Дура, нагова дура, прости Создатель…       Натаниэль проскользнул в свою палатку, осторожно сгрузил своего Командора на расстеленное одеяло. Лёг рядом, обхватил моё тело одной рукой, прижал к себе, другой натянул на нас одеяло до самого моего носа.       — Ты иногда такая сука, Солона. Ума не приложу, почему я позволяю тебе вытирать об меня ноги?       — Потому что знаешь, что я это не всерьёз?       — Если бы. Ещё как всерьёз! Спи, горе луковое. Будет плохо — скажи.       Я сдавленно фыркнула. Тепло разливалось по телу, раскручивая узлы в суставах, распрямляя будто выгнутые кости.       — Поверь, если мне станет плохо, ты узнаешь об этом первым, и говорить не придётся.