Сгоревшие

      Отправляя Карвера, даже с поддержкой Дориана, на обед с незнакомым мне прежде магистром, я всё же волновалась. Волновалась, но позволила себе переложить часть ответственности на плечи Хоука, так как думала, что ему пора немного побыть «взрослым мальчиком» и посмотреть в глаза окружающему миру.       О, демоны, как же я пожалела потом о своём поступке. Какое же неудачное место и время я выбрала, чтобы толкнуть его лицом в грязь со связанными за спиной руками!       Когда нам прибежала перепуганная до смерти рабыня и сообщила, что господа вернулись и у них там ужас что творится в холле, я, как обычно, сидела в библиотеке в компании Гериона. Он переписывал какие-то заметки, заинтересовавшие его в ходе копания в книгах, а я пыталась читать фолиант на тевине «Разум и Завеса. Замечания и размышления магистра Велориуса». Ливия была занята: занималась в лаборатории со своими учениками. Поэтому этот вечер я проводила в компании её супруга. Огрен нашёл себе занятие по душе: махал топором с сопорати-стражниками, что охраняли поместье.       Мы тут же бросили свитки и помчались в холл.       Картина, что предстала перед нами, вызвала во мне волну ужаса и вины.       Дориан тащил на себе Карвера, закинув одну его руку на плечо. Под второе Хоука пыталась поддерживать какая-то перепуганная рабыня в откровенном полупрозрачном платье, но у неё не слишком получалось. Казалось, её тонкий стан сейчас сломается под тяжестью одной только руки моего мечника.       Павус же пытался дотащить Карвера до низких скамеек, что стояли полукругом вокруг маленького журчащего фонтана в центре холла.       Голова Карвера безвольно болталась из стороны в сторону, глаза были закрыты, он едва переставлял ноги и был белее мела.       Герион опередил меня и перехватил у рабыни безвольное тело парня.       — Что с ним, Дориан? — воскликнула я, останавливаясь возле скамейки, на которую сгрузили Карвера.       Я опустилась возле него на колени и обхватила его лицо обеими руками. Несмотря на бледность, он весь горел.       — Прости, Солона, но прогулка выдалась далеко не такой безоблачной, как мы ожидали. Помимо того, что он хлебнул вина с дурманом. Остальное, если позволишь, я расскажу потом. Просто поверь, что парню пришлось увидеть такое, к чему он явно был не готов.       — О, Создатель… Карвер! Карвер, ты слышишь меня?       Он замычал в ответ что-то нечленораздельное и вздрогнул всем телом.       — Эй, Джокимо! Носилки сюда, сию минуту! — приказал Герион, и кто-то из рабов тут же скрылся в коридоре. Сам магистр тоже склонился над пострадавшим.       — Мда… Я знал, что от Данариуса можно ожидать всяких мерзостей, но не думал, что это может зайти так далеко. Он впал в забытье прямо там?       — Ни за что бы не подумал, что ему хватит духа, но он дотерпел до коляски. И только там его стошнило мне на сапоги. Впрочем, стошнило его и под воротами магистра. Но это ничего, магистр даже не заметит, а я переобуюсь. Подумаешь, мои любимые сапоги.       Обычно болтовня Павуса забавляла меня, но не сейчас.       — Подштанники Андрасте, я куплю тебе новые сапоги, Дориан! Сейчас не время! — я гладила Карвера по мокрым от пота волосам и пыталась не раздробить крепко сжатые от злости зубы. Или, ещё хуже, не пустить слезу. Что же я за командир такой, что у меня бойцы в мирное время подвергаются опасности? Вид милого, наивного и честного Карвера в таком состоянии неожиданно вызывал во мне какой-то давно погребённый под слоями долга и Скверны материнский инстинкт. Или сестринский, что хотя бы ближе к правде.       Павус хмыкнул и сделал шаг назад. Герион потянул меня за плечи, и я поняла, что мешаю рабам переложить Карвера на носилки.       Всей процессией мы проводили его до комнаты, где рабы переложили его на постель, раздели и прикрыли покрывалом.       Дориан отправился переодеваться, обещая зайти позже и всё рассказать. Вскоре в спальню впорхнула Ливия. Она несла саквояж, полный позвякивающих склянок.       — Ах, Солона! — воскликнула она с порога, окидывая быстрым взглядом открывшуюся картину: Гериона, застывшего у изголовья кровати, меня, склонившуюся над Карвером, который так и не открыл глаза. — Бедный мальчик! Как только мне сообщили об этом происшествии, я сразу же прибыла. Вот, держи скорее. Рион, подними ему голову! Это отличный детокс, завтра он будет как новенький!       Мы влили в Карвера бутылёк с каким-то зельем. Возможно, я совершала ужасную ошибку, доверяясь тевинтерцам в такой опасный момент, но другого выбора у меня не было. Я не знала, чем опоили Карвера. Не знала, какие у этой гадости могут быть последствия. Не знала, за какой срок смогу сама подобрать достойное лечение. Если бы здесь была Нерия, она бы разобралась так быстро, как только можно. И вылечила бы его магией. Но среди нас не было целителей, не было Винн. Андерса. И Нерия была так далеко, как только можно себе представить.       — Вот, так-то лучше, — удовлетворённо проговорила Ливия, прикладывая ладонь ко лбу Карвера. — У него поднимается жар. Это хорошо, значит, организм сражается с заразой. Он проспит всю ночь, а отрава выйдет с пóтом. Но я бы порекомендовала оставить с ним пару рабынь, чтобы обтирали его влажной губкой, давали питьё и следили, когда он придёт в себя. Конечно, я дала ему усыпляющее зелье, но кто знает, как оно подействует на его организм?       — Спасибо, Ливия. И тебе, Герион. Не надо рабынь. Я сама прослежу за ним, — проговорила я, устало прикрывая глаза.       — Как пожелаешь.       И Алексиусы ушли, сообщив, что у дверей караулят два раба, готовых прийти на помощь в случае необходимости. А если случится что-то совсем непредвиденное, я могу послать одного из них за хозяевами.       А я осталась один на один с бессознательным Карвером, который опять пострадал из-за меня.       Я медлила браться за губку, наблюдая за тем, как тяжело и беспокойно дышит Хоук, как бегают его глаза под плотно сжатыми веками. Мне было страшно представлять, какие картины сейчас предстают перед его глазами.       Я подняла руки и принялась закручивать волосы в узел. Благодаря Ливии они теперь снова были чёрными и даже почти такими же шелковистыми, как раньше: она размешала для меня какую-то особую краску, которой рабыни выкрасили их до самых кончиков, а потом почти каждый вечер заставляла совершать множество целебных процедур. Не то, чтобы я была в восторге от того, что приходилось постоянно позволять множеству незнакомых женщин касаться моего тела, но должна была признать, что это возымело свой эффект: я почти перестала выглядеть, как ходячая мумия. Кожа подтянулась и стала упругой, хотя по прежнему была нездорово бледной и слишком хрупкой, лопалась от сильных нагрузок и рвалась от малейших царапин. Волосы перестали быть похожи на выцветшую солому, а огромные тени пропали из-под глаз. Если бы меня увидел сейчас Нэт, непременно пошутил бы, что тевинтерские курорты для меня явно полезней моровых.       Но тянуть и малодушно занимать себя воспоминаниями было больше нельзя. Покрывало, прикрывавшее тело Карвера, уже стало частично мокрым, повторяя влажными пятнами изгибы его тела. Я стянула его прочь и принялась исправлять последствия своей очередной ошибки.       Перед глазами встала картина, как всего лишь какую-то неделю назад ещё он, ни разу не дрогнув, оказывал мне помощь, нисколько не испугавшись моего окровавленного тела, изрезанного осколками. Так почему я должна бояться к нему прикоснуться?       Совсем скоро дверь отворилась и в спальню вернулся Дориан Павус. Он поднёс поближе к постели магический светильник, критически осмотрел мечущегося в бреду Карвера, который только что, сам того не осознавая, оттолкнул мою руку, и поцокал языком.       — Безобразие. Бросили тебя тут одну с такими бугаем. Как хорошо, что я достаточно великодушный, чтобы остаться и помочь.       Я промолчала о том, что могла бы попросить о помощи Огрена, но написала ему короткую записку и приказала отправляться спать, так как шумный непоседливый гном только мешал бы мне. И, чего греха таить, обязательно высказался бы о том, кто виноват в сложившейся ситуации. А мне хватало и собственной грызущей совести.       Дориан же сбросил на кресло мантию, оставшись в одной рубашке, и действительно принялся помогать мне. Он то удерживал плечи Карвера, то выходил из комнаты, чтобы приказать принести новой в меру тёплой воды, то сам брался за другую губку, то держал его голову, позволяя влить новую порцию зелья, а пару раз приносил напиться уже мне.       Отчего-то беспомощность Карвера вызывала во мне такой безотчётный страх и тянущую, беспокойную вину, что приходилось закусывать щёку, чтобы не разреветься, пока мы в четыре руки скользили губками, пропитанными целебной настойкой, по его тугим мышцам. А Карвер метался по подушке и стонал что-то сквозь зубы.       Кажется, это была одна из самых длинных ночей в моей жизни. За окном уже забрезжил рассвет, когда Карвер успокоился, а я поняла, что его кожа больше не горит. Он просто спал.       Я обессиленно откинулась на подушку возле него, отстранённо глядя, как рабы выносят очередной полный мутной воды таз, вытирают с пола капли, забирают вымокшие покрывала.       Дориан вышел на несколько минут и вернулся с бутылкой и двумя кубками.       — На, выпей. Ты, конечно, похорошела за последнюю неделю, но сейчас похожа скорее на демона скорби, чем на нормального мага.       Я подчинилась без раздумий, желая хоть на миг забыться, хоть немного позволить мыслям стать мягче и легче.       Залпом осушив кубок, я отставила его на прикроватный столик. Оставалось ещё одно дело.       — Теперь ты можешь рассказать, что произошло там? — проговорила негромко, отходя от постели в другую часть комнаты и опускаясь там в кресло.       Дориан легко приземлился в соседнее и налил вина себе. Я помотала головой, отказываясь от добавки.       — Пожалуй, могу. Сказать по правде, ничего настолько уж ужасающего там не произошло… Так, пара трупов эльфиек, пара богопротивных танцев толпы окровавленных обнажённых красавиц…       — Я надеюсь, ты шутишь?!       — Да куда уж мне шутить! Вон, одну из них мы притащили с собой на цепочке. Не помнишь? Сидела там на полу в холле, смотрела на тебя прекрасными глазами лани, полными слёз. Пожалела бы бедняжку!       — Создатель… — я закрыла лицо руками. Признаться, об этой рабыне я не то, что забыла, а даже не обратила на неё внимания. Не до того было.       — И… Карвер кого-то убил?       — Нет, благо, до этого не дошло. Но видишь ли, отношение магистра Данариуса к рабам несколько иное, чем тебе пришлось видеть в этом доме. Я бы сказал, он воплощает в себе образец типичного тевинтерца, которого рисуют вашим детям в страшных сказках. Он расплавил мозги одной из рабынь прямо с порога, у нас на глазах и прямо перед носом у Карвера. Потом, ну, знаешь ли, кровь, текущая из глазниц, изломанное тело на холодном полу… Парень впечатлился. Потом наш взор услаждали дивным танцем, во время которого девы изуродовали и убили подружку. Мимоходом они посягали на честь доблестного рыцаря, но его крепость осталась неприступной.       Я закрыла лицо руками и пыталась не заорать. Создатель, что же я натворила. Честный, добрый, такой чувствительный к любой несправедливости Карвер. Это могло просто сломать его. Я не представляю, чего ему стоило не попытаться убить этого Данариуса. И я боюсь думать, каким он проснётся, когда придёт в себя.       Я молча выхватила из рук Дориана бутылку с вином и опрокинула в себя. Павус промолчал. Но ненадолго. С силой вытянув у меня из рук вино, он отставил его подальше.       — Подожди, это ещё не все прелести, над которыми тебе предстоит поломать свою очаровательную головку. Мы всё же узнали, чего от него хотел магистр.       — Ну? — я была не в том настроении, чтобы терпеть театральную паузу.       Дориан прищелкнул пальцами.       — Держись за стульчик покрепче и пообещай ничего не разбивать о мою голову. Откуда-то он прознал, что с тобой прибыл Усмирённый маг, да ещё и какой-то особенный. И пожелал купить его или обменять для опытов.       — Чтоооооо??? — мне действительно пришлось вцепиться руками в подлокотники, чтобы не начать фонтанировать неконтролируемой от ярости магией. — Что он пожелал? Да я заставлю его жрать собственные кишки! Он будет захлёбываться собственным дерьмом и вымаливать прощение у каждой загубленный его руками души!       Кажется, я вскочила, потому что в следующий момент получила лёгкую, но ощутимую пощёчину и обнаружила, что Дориан встряхивает меня за плечи.       — Успокойся! Успокойся сейчас же, не то забрызганную твоей слюной мантию я вам уже не прощу! Тихо, я сказал!       Его глаза зло блеснули прямо перед моим лицом, и я постаралась выровнять дыхание и взять себя в руки.       — Вот так, молодец. Вдох, выдох. Какая понятливая! Все бы магистры становились такими паиньками, если залепить им затрещину.       Я выдохнула и обмякла, выскальзывая из рук Дориана обратно в кресло. Он тут же отступил в сторону и отошёл к окну, задёрнув тяжёлые портьеры. И правда. Солнце начинало светить в окно и уже подкрадывалось к постели мирно спящего Карвера.       — И что… вы ему сказали?       — Ну, я пытался не усугублять сразу и предложил ему спросить у тебя лично. Уж если обещать все кары небесные, то не через третьи руки, правильно? А вот Карвер порывался предугадать твою версию про кишки и дерьмо, но я, к счастью, вовремя заткнул его. Поэтому в ближайшее время нам стоит ждать ответного визита. С дарами и разными привлекательными предложениями в обмен на жизнь Усмирённого. Ну или какой-нибудь каверзы. Хотя я думаю, что сначала он всё же попытается тебя купить. Это гораздо проще и понятнее такому человеку, как Данариус.       — Да я скорее выцарапаю ему глаза, чем позволю хотя бы приблизиться к Йовану!       — Да, да, драгоценная моя, все это уже поняли. Кроме самого Данариуса, конечно. Но ему ты расскажешь об этом при встрече.       Я хотела ответить Дориану что-то такое же колкое, но не успела. На кровати проснулся Карвер. Он рывком сел, застонал и схватился за голову. Я вскочила и бросилась к его постели.       — Бэт? — хрипло просипел Хоук, жмурясь от утреннего света и неловко шаря ладонями по покрывалу.       — Нет, Карвер. Это я, Солона. Посмотри на меня, дорогой. Давай-ка ложись обратно, хорошо? Всё в порядке, ты в безопас…       Я попыталась аккуратно уложить его на подушки, подталкивая за плечи, а взглядом отыскивая чистую тряпицу, чтобы дать ему протереть лицо, но он внезапно резко вцепился мне в руки и дёрнул на себя так, что я повалилась вперёд, неловко уткнувшись носом ему в грудь.       — Командор! Хвала… Создателю, вы живы. Я видел, как вы горели, я думал… Командор…       С неожиданной силой, которой я не ожидала в его пострадавшем теле, он прижал меня к себе, неловко облапив своими большими руками. Я попыталась возразить, но только придушенно пискнула.       — Простите меня, Командор, я должен был защищать вас. Я не смог. Всё вокруг горело. Это пламя…       — Эй, парень, отпусти её. Отпусти, ты сейчас пополам её сломаешь или задушишь.       Карвер неохотно повиновался Дориану и расцепил руки. Я поднялась, усаживаясь возле него на постели, и обхватила его лицо ладонями. В его глазах плескались ужас и чувство вины. Я почувствовала, как холодеют кончики пальцев. Это я должна мучиться чувством вины, а не он…       — Всё в порядке, Карвер. Это бы кошмарный сон. Ты бредил. Тебя отравили. Всё уже в порядке. Тебе просто нужно немного отдохнуть, и ты придёшь в норму.       — Бредил? Отравили?       Я смотрела, как выражение перепуганного ребёнка пропадало с его лица, сменяясь осознанием. Он приходил в себя и вспоминал. И беспросветная тень мгновенно покрывала каждую его черту. Он вздрогнул.       — Мы поговорим потом, хорошо? Тебе нужно ещё поспать. Этой ночью ты потерял много сил. Ложись и не беспокойся: здесь мы все в безопасности.       Его руки бессильно соскользнули с моих плеч, и он позволил уложить себя обратно на подушки, не проронив больше ни слова. Безропотно выпил зелье, что подал Дориан, укрылся до самого носа покрывалом и мгновенно уснул.       Я позвала рабыню и приказала принести вытяжку из эмбриума и арборского благословения. Это были мои единственные крепко засевшие в памяти познания в зельеделии, потому что этим средством частенько пользовалась Нерия, справляясь с расшалившимися нервами. О том, что шалили они из-за меня, я постаралась не вспоминать. Вытяжка нашлась довольно скоро, и под заинтересованным взглядом Павуса я натёрла ею Карверу виски. Быть может, он выспится чуточку спокойнее.       Судя по дозировке снотворного зелья, спать ему было ещё до самого вечера. Поэтому я могла пойти хотя бы умыться и поговорить с Алексиусами, оставив в спальне Карвера рабынь с твёрдым приказом достать меня хоть из-под земли, когда он придёт в себя.       Мы оба, я и Дориан, вышли из комнаты, задёрнув шторы и оставив внутри сразу двух рабынь.       — Спасибо, Дориан, — запоздало поблагодарила я, положив руку уходящему Павусу на плечо. — Без тебя мне пришлось бы гораздо сложнее. И Карверу тоже.       — Это уж точно. В особенности Карверу, — Дориан повернулся ко мне и криво ухмыльнулся. — Я делал это не для тебя, а скорее для этого бедолаги. И для себя. Он так цеплялся за мой взгляд там, у Данариуса, что прямо просверлил дыру мне в душу. Можно сказать, что я снимал груз вины со своих плеч. Поэтому не стоит благодарностей, милейшая леди Амелл. Сочтёмся.       Я осталась стоять, глядя ему вслед и борясь с желанием что-нибудь разбить.       Он ушёл, а я неожиданно для себя почувствовала незнакомую горечь на языке. Мне было… одиноко. Все, кому я хоть однажды доверяла свою душу, были слишком далеко. Далеко и телом… и душой. Нерия, Зевран, Натаниэль… Нерия слишком эмоционально примет каждое написанное мною слово, и после того количества боли, что я причинила ей, я просто не имею никакого права вновь взваливать на её хрупкие плечи свои проблемы. У Зеврана слишком много своих забот, он давно остался в моей душе лишь тёплым воспоминанием о преданной дружбе. Со мной остался только Нэт. Только его я всё ещё втягивала в свои бесконечные проблемы. Но в этом-то и смысл. Я только забирала: забирала его заботу и поддержку, его силы и время, его… жизнь. И ничего не давала взамен. Да и что я могу дать? Положение? Деньги? Связи? Я дала ему всё, что имела: самый высокий пост из тех, что могла. Практически вернула ему эрлинг. Кстати, надо будет вернуть официально. Все активы Амарантайна и Стражей сейчас в его руках. Единственное, что я ещё должна ему — жизнь и свободу. От меня и от долга. И раз на счёт жизни я пока борюсь, осталось дать только свободу.       Поэтому пора научиться быть самой по себе.       Мысль об Андерсе мелькнула колючей вспышкой и оставила после себя кисловатый привкус. Ведь я не вспомнила о нём, перебирая самых близких людей в своей жизни. Не вспомнила, мысленно перечисляя тех, за которых могла бы убить и убивала. Так что же я… Так что же, это всё… было зря? Я попыталась воскресить в памяти ощущение полного, безграничного доверия, которое возникало, например, рядом с Натаниэлем. Попыталась поставить на место Хоу Андерса… и не смогла. Горечь. Сплошная несмываемая горечь. К архидемону всё это.       Я уже шла прочь по коридору, когда меня внезапно поразило осознание того, насколько эмоционально я отреагировала на последнее происшествие. Эмоционально и глупо. Едва не рыдала над Хоуком, вытирала ему сопли и тряслась, будто курица-наседка. В конце концов, он мужчина и воин. Он пережил испытание, и оно должно закалить его. А я не должна потакать его слабости. Мне не нужен ещё один Алистер. Не тогда, когда я иду к столь глобальной цели. И привязываться к парню… не надо.       Зафиксировав в сознании это решение, я почувствовала, что мне стало легче. Хватит копаться в себе.       Я задавила на корню вспыхнувшее желание пойти и написать Натаниэлю письмо, поправила мантию, узел на голове и отправилась искать Алексиусов. Пора было решать насущные проблемы.

***

      Карвер проснулся только к вечеру, едва поел и снова уснул, уже естественным оздоровительным сном. Я постояла у его постели, глядя на нахмуренное лицо, на котором даже во сне не хотели расслабляться сведённые над переносицей брови.       Позади скрипнула дверь, и в комнату неожиданно тихо вошёл Огрен. Я не видела его уже два дня, так как малодушно избегала, ограничиваясь переданными с рабами приказами. Я не хотела отвечать на его вопросы, которые, совершенно точно, у него возникли.       Но гном подошёл и встал рядом со мной абсолютно молча. Я не спешила первой начинать разговор. Мы оба смотрели на Карвера. Огрен непривычно выглядел без любимой брони: всего лишь в кожаной жилетке, которую для него явно достали здесь. Дома я такой не помню. Хотя, так ли внимательно я следила за жизнью Огрена?       Он всё же первым решился нарушить молчание.       — Долго он ещё будет валяться?       — Сколько потребуется. Нет нужды беспокоить его. Сейчас я не нуждаюсь в вашей помощи, поэтому вы оба можете заниматься своими делами. Карвер — выздоравливать.       — А мы вообще нужны были тебе тута, Солона? — неожиданно проговорил Огрен, поднимая на меня свои прикрытые пышными бровями глаза.       Я сжала губы.       — Конечно. Я понимаю, что вы не можете наравне с магами или тевинтерцами копаться в фолиантах. И тебе кажется, что я просто притащила вас за собой, и теперь вы оба вынуждены мучиться в незнакомой стране с противными вашему духу обычаями. Но разве все эти годы мы делали что-то поодиночке, Огрен? В любой момент может случиться что-то, где нам понадобится встать плечом к плечу. И разве смогу я доверять тогда кому-то, кроме вас? — я говорила это тихо, чтобы не разбудить Карвера, и спокойно, чтобы передать Огрену свою уверенность. Но он услышал. И даже не стал спорить. Лишь кивнул.       — Звиняй, Солона. Слишком уж тут всё чудное. И рабы эти… — он схватил меня за рукав и оттащил подальше от кровати Хоука. — Ты знаешь, что карверов подарочек теперь за мной таскается? Господа магистры сказали ей, что она принадлежит Стражам, и вот… Стало быть, я единственный, до кого ей удалось добраться. К тебе она и подходить боится. Сидит в уголку на полу, чуть что — в ноги бросается… Хорошо хоть, одёжку ей дали нормальную. А то ходила, прелестями сверкала… И ошейник этот гарлочий сняли. Чего делать-то с ней прикажешь? Мне рабы ни к чему…       Я задумалась. Несмотря на то, что Дориан напомнил мне об этой рабыне, я снова о ней забыла.       — Ты спрашивал у неё, что она умеет?       — Да чего там спрашивать! Она какая-то блаженная. Возомнила себя нашей служкой, у местных подносы отбирала, что они с едой приносили, лишь бы мне лично передать… Скажу тебе как на духу, Солона, я её боюсь!       Я улыбнулась.       — Огрен, она всего лишь испуганная рабыня, которая не знает, какая участь её ждёт. Поверь, она боится тебя куда больше, чем ты её. Она хотела показаться тебе полезной, чтобы ты не приказал её продать или убить. Конечно, она посчитала, что хозяин гном будет куда предпочтительнее, чем любой магистр.       — Да не нужна мне рабыня! Ты что, ядовитых паров от Карвера надышалась, женщина?       — Так что же, подарим её магистрам?       Огрен едва не подпрыгнул в возмущении, но вовремя бросил взгляд на спящего Хоука и забормотал в пол голоса.       — Ты тут это, прекращай. Местные на тебя плохо влияют. Куда подарим? Она же живая!       Я положила руку Огрену на плечо.       — Ну вот и славно. Значит, пусть будет простой служанкой. Освободим её, когда покинем Тевинтер. А пока что пойдём, пристроим твою страшную маленькую эльфийку к делу. Где она?       — Да под дверью сидит, где ж ей быть-то…       Мы вышли из комнаты. У дверей нас и правда ждало несколько рабынь: приставленные Алексиусами к Карверу и ещё одна, совсем мне незнакомая, белокурая, тонкая и хрупкая, как хрустальная благодать. Она сидела у двери на полу, сложив руки на коленях и опустив голову. Другие рабыни не обращали на неё внимания.       Я подошла к ней и наклонилась, прикоснулась к её лицу и приподняла его за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Эльфийка сжалась, но подчинилась.       — Страж Огрен сказал мне, что тебя назвали собственностью Стражей, это так?       — Да, госпожа, — проговорила эльфийка, опуская глаза.       — Это значит, что никто больше не может отдавать тебе приказов, так?       — Если вас нет рядом и у меня нет другого приказа, любой господин может отдавать мне приказы, — поведала малышка.       — Что ж. В таком случае, вот моё первое условие: ты не должна подчиняться ничьим более приказам, кроме Серых Стражей Ферелдена. В наше отсутствие ты можешь подчиняться господам Алексиусам или господину Дориану Павусу, но всё равно остаёшься принадлежащей нам. Все контакты с твоим предыдущим господином, если они имеются, ты обязана прекратить. Ты не должна общаться с другими его рабами, передавать им сообщений и записок. Они перестали для тебя существовать. Ты поняла?       Эльфийка кивнула, не поднимая глаз, но я видела, какими они стали широкими. Вероятно, если кто-то на улице захочет что-то от неё потребовать, ей будет тяжело объяснить, почему она не может подчиниться. Но меня это не волновало. Я должна была хотя бы минимально исключить возможность того, что она станет шпионом или воткнёт кинжал нам в спину в самый неподходящий момент. С коварством местных магистров нужно всегда быть начеку.       — Вот и славно. Пока что твоя основная задача — ухаживать за Стражем Карвером. Ты должна помнить его, — эльфийка закивала, и я заметила мимолётный радостный блеск, сверкнувший в небесно-синих глазах. Прелесть. Ну, быть может, это чудо придётся и Карверу по душе. — Ты должна неусыпно находиться при нём, и если что-то случится, незамедлительно посылать за мной. Остальное ты можешь спросить у Стража Огрена. Он поможет тебе и подскажет, — я слегка повернула голову к гному и подмигнула ему, не обращая внимания на то, как он отчаянно пытался жестами и жуткими гримасами показать мне, что не согласен с такой ремаркой.       — Эльфийка снова кивнула.       — Вот и прекрасно. Теперь несколько мелочей: можешь не кидаться к нам в ноги и не кланяться в пол, когда мы все находимся наедине. Считай, что это тратит твоё время, а я не люблю потраченное впустую время. Когда же рядом находится кто-то посторонний, можешь вести себя так, как здесь принято.       — Спасибо, госпожа, — проговорила она, и я вспомнила, что до сих пор даже не знаю её имени.       — Как тебя зовут?       — Ревасиниэль, госпожа.       Я хмыкнула.       — Что ж, Ниэль. Можешь приступать к своим обязанностям.       И поднялась, давая понять, что разговор окончен. Ревасиниэль тут же вскочила, коротко поклонилась и скрылась за дверью Карвера, оставив нас с Огреном наедине.       — Знаешь, что означает её имя, Огрен? — поинтересовалась я, задумчиво глядя на закрывшуюся дверь.       — Откуда ж мне? — пробурчал гном, недовольно ковыряя носком сапога маленькую щербинку в мраморном полу.       — Свободная, — пояснила я и перевела взгляд на Огрена.       Он фыркнул в бороду.       — Поговорил бы я с тем, кто такой шутник…       — Может, это её родители не теряли надежды? — я пожала плечами. — Мне пора идти, Огрен. Ты пойдёшь со мной на ужин? Наверняка Алексиусы уже ждут нас внизу.       — Ну уж нет, избавь. Я вон лучше… с Карвером посижу. А то эти эльфы… не доверяю я этим эльфам! Никому тут не доверяю!       Я не улыбнулась, лишь кивнула.       — Я распоряжусь, чтобы вас с Ниэль покормили.       Гном кивнул, а я пошла прочь. Отловленная рабыня получила указание отнести ужин в покои Карвера и позвать в столовую Йована, в которой он уже который день безвылазно переписывал свитки, показавшиеся мне полезными, и что-то читал.       Оставшись наконец одна, я выдохнула и закрыла глаза.       Это происшествие с Хоуком неожиданно выдавило из меня так много эмоций, что, кажется, исчерпало мой лимит. Разобравшись с последними делами, касающимися последствий посещения магистра Данариуса, передав наконец заботы за Карвером в чужие руки, поговорив с Огреном, я почувствовала себя опустошённой и застывшей, словно ледяная глыба. Что-то внутри шептало, что виновата в этом вовсе не беда с Карвером. Но я гнала эти мысли прочь, изгоняла подальше, в самые тёмные и недоступные уголки сознания. И демонстрировала спокойную, расслабленную улыбку. А, может, виной всему была вытяжка Нерии, которой я без всякой меры два дня натирала виски и запястья.       — Вот, это другое дело, — улыбнулась мне Ливия, когда я всё-таки спустилась к ужину. Йован уже сидел на своём обычном месте и непередаваемо спокойно поедал жаркое. — Это человек, которого можно спокойно вести во дворец архонта. А то ходила, словно дух, ни жива, ни мертва.       Ливия окинула меня своим живым подвижным взглядом и отсалютовала кубком.       — Во дворец архонта? — переспросила я, принимая у рабыни свой кубок с вином.       — Ну конечно. Его Величество архонт Радонис прислал нам приглашение на завтрашний вечер. Прислал он его, правда, в основном тебе и ещё четыре дня назад, но ты была занята, и мы ждали, когда ты придёшь в достаточно адекватное состояние. Вот, мы не ошиблись в тебе, ты взяла себя в руки. А ответ архонту написал Рион. От твоего имени в том числе.       — Да, — отстранённо кивнула я, разглядывая ломтики жаренного мяса, что лежали на моей тарелке. — Я проявила непозволительную слабость. К счастью, я уже действительно в порядке. Благодарю, что не позволили мне упасть в грязь лицом. Или, ещё хуже, оскорбить архонта.       — О, не стоит благодарности, Солона. Ты всё же наша гостья, значит, мы за тебя в ответе. В том числе перед архонтом. Ведь это он поручил нам вас. Поэтому мы ни за что не позволили бы себе упасть в грязь лицом или оскорбить нашего светлейшего правителя, — Герион подмигнул мне, и я почувствовала смутные отголоски стыда где-то в глубине души. Но они быстро смолкли, и я смогла ответить.       — Несомненно.       — Я полагаю, ты отправишься во дворец как представитель Серых Стражей, а не как магиана?       — Совершенно верно, — кивнула, подтверждая это очевидное предположение.       — В таком случае, беспокоиться о подобающем виде нет нужды. Хотя я пришлю тебе пару мастериц, чтобы привели в порядок твои волосы…       Я не стала возражать. Почему нет? Мундир мой, конечно, не бальное платье, но кто запрещает мне и в мундире постараться выглядеть прилично?       На следующий вечер я в компании Гериона и Ливии прибыла ко дворцу архонта.       Это было действительно величественное здание, возвышавшееся над всеми прочими. Его острые мрачные шпили тянулись к небу, уже покрывающемуся северными яркими звёздами. Широченные колонны, увитые барельефами с драконами, поддерживали широкий и длинный карниз. С антаблемента на гостей смотрели обсидиановые магистры, воздевающие руки к сверкающему солнцу из драконьего камня. Множество ступеней вело вверх, и вдоль них стоял молчаливый караул из воинов, чьи лица прятали закрытые шлемы.       Мы пошли наверх. Морально я уже давно была готова увидеть что-то похожее на то, что пришлось пережить Карверу в доме Данариуса. Но несмотря на мрачность и некую возвышенную таинственность, залы и коридоры дворца не готовили для меня кровавых сюрпризов. Во всяком случае, очевидных. Множество рабов были одеты в закрытую тёмную одежду, не поднимали взглядов на проходящих мимо гостей, но не выглядели запуганными или избитыми. Они были необычайно спокойны. Во дворце вообще стояла несвойственная шумным приёмам знати тишина, и двигаясь позади Гериона рядом с Ливией, я слышала, как шелестит многослойная юбка её причудливой тяжёлой мантии.       Караул распахнул перед нам огромные двустворчатые двери, и мы шагнули в тронный зал.       — Его светлость магистр Герион Алексиус и его жена, магистр Ливия, дочь рода Арида, — провозгласил распорядитель, и Алексиусы прошли далее, направляясь прямо к трону, неясным пятном маячащему в конце длинной широкой полосы, выложенной из драконьего камня.       — Командор Серых Стражей Ферелдена, канцлер Ферелдена, Героиня Ферелдена леди Солона Амелл, — продолжил распорядитель, и я внутренне усмехнулась, отметив, как комично звучит полный перечень моих сомнительных достоинств. Не хватало только, чтобы моё в моё имя добавляли имя матери и ещё парочку дополнительных. Вот это вот всё и… Солона Ревка Амбиллиция Фортунелла Амелл. А? Я бы тогда точно засмеялась. Наверное.       В зале стояла тишина, и все придворные, что собрались тут, замерли вдоль алой каменной дорожки, что вела от дверей к трону. Алексиусы уже замерли где-то там, в толпе, рядом с троном, и все, каждый присутствующий в молчании наблюдал за мной.       Я подняла подбородок повыше и пошла. Подкованные железом сапоги гулко стучали по полу, разнося звук моих шагов далеко под высокие своды тронного зала. Определённо, мой мундир выглядел странно среди разодетых в дорогие ткани и причудливые фасоны альтусов. Я бросила взгляд вверх и тут же поспешно опустила. Не хватало в такой ответственный момент начать с открытым ртом разглядывать огромные фрески, что украшали потолок. Я шла, глядя прямо перед собой, прямо в лицо архонта, что сидел на троне в конце моего пути.       Его трон оказался выполнен не из черепов младенцев, и даже не обит кожей юных рабынь. Он был внушителен и богат, и из-под локтей архонта расползались в стороны изогнутые головы позолоченных драконов. Только и всего.       Сам архонт был куда более выдающимся, чем его трон. Весь укрытый золотыми одеждами, в высоком остроконечном шлеме-венце, что открывал только его строгое хищное лицо, с посохом в руках, он куда большее выглядел грозным правителем, чем бедолага-Алистер, даже держащий под руку свою королеву. Архонт был один, но за его спиной ощущалась такая сила, что я даже испытала если не трепет, но уважение.       Что порадовало меня куда сильнее — это то, что его зелёные глаза, в которые я довольно нагло и бесстрашно продолжала смотреть, как в глаза равного, не сверкали кровавыми отблесками невменяемого садиста, каким по определению должен был быть правитель столь презираемой в остальном мире страны. Они смотрели на меня совершенно спокойно и даже с лёгким интересом. Очевидно, я была достаточно новой зверушкой в этой банке с пауками, уставшими от зрелищ междоусобных сражений.       И когда я приблизилась настолько, что нас разделяли пара шагов и три ступени, ведущие к трону, я коротко поклонилась ему и приложила кулак к сердцу так, как принято в моём ордене.       А архонт неожиданно поднялся и медленно спустился мне навстречу, степенно и величественно кивнув головой. Посох, что он не выпускал из рук, гулко отсчитал его шаги по кроваво-красным каменным ступеням.       — Рад наконец воочию увидеть столь прославленную персону как вы, леди Амелл. Ваше прибытие — серьёзный и действительно важный шаг на пути к мировому спокойствию и балансу. Мы рады, что ваш орден понимает, как необходимо объединение всего мира на пути борьбы с внешними угрозами. Мы рады, что ваши монархи оказались столь мудры, что смогли презреть многовековые беспочвенные распри и сделать шаг к установлению дипломатических отношений. Прошу вас, разделите с нами сегодняшний праздник.       — Благодарю за честь, архонт. Я с удовольствием разделю с вашим народом этот прекрасный вечер.       Архонт снова кивнул мне и махнул куда-то свободной рукой. Тотчас будто бы со всех сторон полилась музыка, и пение невидимых музыкальных инструментов взвилось ввысь и зазвенело, лаская украшенные фресками острые своды.       Архонт вернулся на трон, я отошла в сторону, и ко мне тут же подошли Герион и Ливия. За ними двигался раб, который протягивал поднос с кубками, наполненными вином.       Я приняла кубок и благодарно кивнула Алексиусам, которые не позволили мне остаться в одиночестве. Замершая толпа принялась делиться на группы, начала переговариваться и дегустировать яства, что разносили снующие туда-сюда незаметные молчаливые рабы. Но это, видимо, было излишне. Через минуту ко мне уже начали один за одним подходить магистры, с которыми мне уже удалось познакомиться ранее, и всё новые и незнакомые. Кто-то целовал руку, кто-то сходу задавал вопросы, кто-то и вовсе наивно интересовался, правда ли я провела всю жизнь в антимагических кандалах. Ливия шептала мне на ухо их имена, а Герион давно покинул нас и о чём-то беседовал с моложавым смуглым магистром, которого Ливия назвала Галвардом Павусом, отец Дориана.       К нам подошёл ещё один магистр, с коротко остриженными, вероятно, седыми волосами, что смотрелось достаточно экзотично с его смуглой, как у большинства тевинтерцев, кожей.       Он церемонно поцеловал руку сначала Ливии, затем мне.       — Бесконечно рад повстречать такого легендарного человека, как вы, леди Амелл. Позвольте представиться: магистр Эрастенес, исследователь и учёный.       — Вы делаете мне честь, магистр Эрастенес.       — Ох, Эрастенес! Неужели это присутствие леди Амелл заставило вас выйти на свет божий? — с улыбкой произнесла Ливия, по-свойски потрепав мужчину по плечу.       — Вы как всегда невероятно прозорливы, милейшая Ливия. Я не мог упустить случая лично повстречаться с таким интересным человеком. Солона, позволите украсть вас у леди Ариды?       Я кивнула и взяла его под руку, несмотря на то, что отходить от Ливии мне совершенно не хотелось. Мы степенно пошли прочь мимо людей, которые или улыбались мне, или смотрели с явным превосходством. Некоторые из них приветствовали магистра.       Он подвёл меня к мило журчащему фонтанчику, и возле нас тут же появился слуга. Мы взяли по новому кубку, и Эрастенес продолжил.       — Видите ли, магистр Арида совершенно права: я не любитель различных светских мероприятий, приёмов, обедов… Они лишь отнимают время у настоящих людей науки. Поэтому я мог бы устроить в вашу честь обед в своём доме, но, увы, мои рабы не предназначены для обслуживания таких мероприятий. Поэтому прошу простить мне такую наглость, я позволил себе воспользоваться гостеприимством пресветлого архонта и пришёл сюда, чтобы поговорить с вами, — он замолчал, наблюдая за моей реакцией цепкими светло-карими глазами, и я кивнула.       — Чтобы со мной побеседовать, не нужно устраивать целого званого обеда, магистр. Я с удовольствием пообщаюсь с вами и сейчас, и в любое другое удобное для вас время. Как вы знаете, я сама занимаюсь своего рода исследованиями. Поэтому…       Он не дал мне закончить, нетерпеливо взмахнув рукой и перебив.       — О, леди Амелл, вы так же проницательны, как и наша дорогая подруга Ливия. Будет вам известно, я многие годы занимаюсь изучением природы Древних Богов. Вы привыкли называть их архидемонами. Но правда в том, что архидемонами они становятся только тогда, когда бывают осквернены Порождениями Тьмы. И в нашем мире осталось всего два Древних Бога, которых ещё не убили последователи вашего ордена. Смею надеяться, что Порождения доберутся до них ещё не скоро или вовсе не доберутся. Посему я считаю вашу службу сколь скорбной, столь и великой. Так вот… Простите, увлёкся. На моём веку вы — единственный человек, что настолько близко присутствовал рядом с Древним Богом в момент его смерти. Более того, вы самолично и убили его. Я очень хотел бы побеседовать с вами, чтобы получить уникальные знания. Уверен, что как единственный в своём роде специалист смогу собрать действительно интересные сведения, даже просто с ваших слов. В свою очередь за эту услугу я готов предоставить вам ту возможную помощь, которую смогу, в решении вопроса ваших исследований. Вам было бы интересно такое предложение?       Мне показалось, что такая удача просто не могла сопутствовать мне после всего, что произошло в последние годы. Я постаралась не улыбаться слишком широко и не вцепиться в рукав магистра, как сошедшая с ума истеричка. Чтобы занять руки, я обеими ладонями обхватила кубок.       — Магистр Эрастенес, ваше предложение настолько заманчиво, что я не могу отказаться. Конечно, я буду рада поделиться с вами любыми воспоминаниями, которые вас заинтересуют. И, конечно, не откажусь от вашей помощи.       — Превосходно. В таком случае, приглашаю вас посетить моё поместье в любое удобное для вас время, днём и ночью. Прошу простить меня, но вынужден откланяться. Обсуждать дальнейшие вопросы я предпочёл бы за закрытыми дверями. Любое лишнее оброненное слово может быть похищено…       Магистр снова поцеловал мне руку, поклонился и тут же потерял ко мне интерес, скрывшись в толпе. Я осталась стоять несколько ошарашенная таким стремительным появлением и таким же стремительным уходом. Что ж, пока я одна, можно немного поразглядывать эти чудесные фрески...       Я махнула рукой на двусмысленную фразу о днях и ночах, справедливо списав всё на слишком возвышенный характер разума учёного. Моё настроение значительно подскочило. Если мне поможет целый магистр, который всю жизнь изучает Порождений Тьмы… Ну, предположим, не самих Порождений, не важно… Это может стать одним из ключей к разгадке хотя бы одной задачки.       Молчаливый раб, что всё время нашего разговора стоял чуть в стороне, будто ожидая, когда мы закончим, бесшумно подошёл ко мне и поклонился. Я вздрогнула и оторвала взгляд от огромного, будто вырезанного из золотых каменных кружев замка, что раскинулся над нашими головами по левую сторону от трона архонта.       — Леди Амелл, вас ожидает для приватной беседы Его Величество архонт Радонис. Прошу следовать за мной.       Я приподняла бровь в удивлении, но пожала плечами и последовала за рабом. Ещё одна приватная беседа? Да ещё и с архонтом? А ему что может понадобиться от какой-то ферелденской магички? В глубине души мне было боязно в одиночестве оказаться один на один с таким могущественным и совершенно неизвестным мне человеком. Пожалуй, это был самый могущественный из людей, что мне приходилось встречать в своей жизни. Но разве можно было отказаться? От таких приглашений не отказываются.       Раб проводил меня к неприметной двери, расположенной по правую руку от пустующего трона. Никто из присутствующих не обратил на это внимания. Хотя, полагаю, все просто сделали вид, что не обратили, но между собой уже начали шептаться о том, что ферелденскую выскочку повели на тет-а-тет с их государем. Что ж, пусть болтают. Я уже засветилась публичнее некуда, и дороги назад нет по определению.       Открыв передо мной дверь, эльф поклонился, предлагая войти. Я шагнула через низкий порог, тут же погрузившись в изобилие незнакомых пряных и сладких запахов. Дверь закрылась у меня за спиной.       В этой комнате царил полумрак, но освещения было достаточно, чтобы не скрывать в тенях богатую обстановку и лицо архонта, что сидел в глубоком кресле перед низким столиком, накрытым различными апперетивами на двоих. Больше никого в комнате не было. Зато вдоль стен стояли четыре высокие кованые жаровни, в которых тлели благовония, испуская тонкий вьющийся дымок. Этот дымок вился по комнате, создавая ощущение лёгкого туманного покрывала, прикрывающего архонта и каждый предмет обстановки. Каблуки мои потонули в пушистом ковре.       — Прошу вас, леди Амелл. Разделите со мной эту скромную трапезу.       — Почту за честь, — в который раз за этот вечер произнесла я, неспешно приближаясь к столику и опустилась на краешек предложенного кресла.       — Как вы находите наши нравы? — с лёгкой улыбкой спросил Радонис, наполняя наши кубки и протягивая один из них мне. Создатель, сколько вина я сегодня уже выпила? — Достаточно ужасающие, чтобы по возвращении напугать ими десяток детей?       Я позволила себе вернуть ему улыбку. Какое удобное изобретение — кубок! Отлично справляется в ситуациях, когда нервно мять одежду или подлокотники — неуместно.       — Вы настоящий рыцарь, Ваше Величество, так как выбрали на сегодняшний вечер наименее шокирующую для меня программу. О вашем дворце у меня не будет ни одного плохого слова.       Архонт внезапно расхохотался.       — А вы, вероятно, ждали парад демонов гордыни? Или соблазнительные танцевальные представления от демонов похоти? Или, быть может, надеялись стать свидетельницей массового жертвоприношения в мою честь? Или кровавой оргии?       — Ну, если только самую малость, — я улыбнулась, встречаясь с ним взглядом. Архонт снова захохотал.       — Очаровательно. Что ж, я рад, что ваши опасения не подтвердились. Если вы не против…       Он вдруг осторожно стянул с головы шлем-венец небрежно положил его на подлокотник, и я увидела, что он обладает пышной кудрявой смоляной шевелюрой. Архонт встряхнул головой, и волосы тотчас же кокетливыми пружинками обрамили его острое лицо.       — Видите ли, немилосердно давит на череп. Наследие предков, что поделать. Никак не удаётся переделать под моё грешное чело. Дорогие магистры полагают, что такие реликвии не стоит доверять ювелирам.       Я осторожно понимающе кивнула, крайне удивлённая такой неожиданно светской откровенностью. Это он так пытается заставить меня расслабиться? Или просто по натуре общительный человек?       Архонт слегка наклонился, и с тонким звоном наши кубки столкнулись.       — Скажите, леди Амелл. Всё это, конечно, невыносимо прекрасно: мир во всём мире, дипломатия и дружба народов. Но я ни на секунду не поверю, что ваш юный и, простите, очень уж... несомненно, добрый и честный король в действительности возжелал с нами союза. Это было бы, конечно, интересно, но попробуйте убедить меня, что цель вашего визита исключительно дипломатическая.       Я вздохнула. Конечно, он не дурак и всё прекрасно понял. Конечно, ни о какой дипломатии речи быть не может. Даже если этот человек и захотел бы немного пощекотать нервы Орлею и взять под крыло Ферелден, в самом Ферелдене этого никогда не примут. И ни я, ни он не питали на этот счёт иллюзий.       — Вы правы, Ваше Величество. Можно сказать, я прибыла сюда по делам моего ордена. И мой визит мог бы быть частным, не найди я поддержки своего старого друга, — ах, как забавно кривить душой, пытаясь сохранить лицо Алистера на мировой арене! — Король Алистер, как вы знаете, тоже Серый Страж. А Серые Стражи лишены возможности продолжить свой род. Поэтому, дабы славный род Тейринов не прервался, я ищу возможность вытравить Скверну из крови Стража. Но не только ради короля, но и ради моих людей. Мы пережили Мор, и я считаю, что они достойны встретить счастливую старость.       Архонт помолчал, задумчиво рассматривая меня и поглаживая свою искусно остриженную бороду. Это была скорее бородка, чем борода, потому как всего лишь легко обрамляла его острый подбородок, а над контуром челюсти вились тонко выстриженные узоры.       — Достойный повод, Командор. Я как никто другой могу понять вашу заботу о людях. Вся моя жизнь — непрестанные заботы о народе Тевинтера. Если бы только я тоже мог всего лишь найти чудодейственное лекарство... — он покачал головой.       — Как видите, найти чудодейственное лекарство тоже не так-то просто, — со вздохом парировала я, внутренне удивляясь его откровенности. Что задумал этот чёрный лис? Нужно было заходить с козырей. И я решилась. — У меня есть к вам предложение, Ваше Величество. Если мои поиски увенчаются успехом... Если ваша протекция сделает их столь успешными, что именно в библиотеках Тевинтера или с помощью исследований уважаемых магистров мне удастся отыскать это средство, я готова объявить, что его создал любой из магистров, которых вы посчитаете необходимым осчастливить такой славой. Я вернусь домой и буду нести весть о том, что тевинтерские магистры нашли лекарство от Скверны.       Кажется, это заявление по-настоящему развеселило архонта, потому что он снова захохотал, высоко запрокидывая голову, и я могла видеть, как дрожит острый кадык в его горле.       — Простите, — широко улыбаясь, произнес Радонис, отсмеявшись и снова в упор глядя на меня. — Вы или глупы и наивны, или слишком щедры. Уверен, что первое — не про вас. Так с чего же такая неожиданная щедрость?       — Вы слышали, как представил меня распорядитель, когда я вошла в ваш тронный зал. Поверьте, это количество титулов даже чрезмерно для моих амбиций...       — Здесь я бы поспорил, — перебил архонт, и его улыбка превратилась в хитрый оскал. Я проглотила столь явный намёк и продолжила.       — И тем не менее. Я готова пожертвовать титулом «Излечившая Скверну», или что там придумает молва и длинные языки бардов, в пользу наших с вами добрых отношений. Для меня будет достаточно самого лекарства. Чьё имя будут передавать из уст в уста в кулуарах — мне безразлично. А если я излечу своих Стражей и сообщу, что лекарство для меня изобрели в Тевинтере — это будет одним из самых лучших из возможных пунктов тех дипломатических отношений, о которых мы говорили в самом начале. И, поверьте, слава эта разнесётся далеко за пределы Ферелдена. В моём багаже ещё множество проблем, требующих решения, и каждая страна, которую я посещу, узнает об этом очистительном подвиге Тевинтера.       Я замолчала и поднесла кубок к губам, смачивая вдруг пересохшее горло и давая ему время решить, хочет ли он помогать мне.       Архонт молчал, рассматривая меня, и в его глазах, кажущихся сейчас очень тёмными, плясали яркие искры.       — Вы смелая женщина, леди Амелл, — наконец проговорил он, отставляя кубок и поднимаясь. Я поднялась ему навстречу. — И мудрая. Я ценю столь щедрый шаг, который вы готовы совершить на благо репутации моей страны. Не то, чтобы мы чрезвычайно страдали от всеобщей ненависти. Но подобная слава действительно добавила бы нам очков в глазах простых людей. И лишний аргумент на дипломатическом поприще. Полагаю, вы понимаете, что готовы сделать вклад в политическую силу недружественного государства, которое когда-то владело территориями всего Тедаса? Вы не считаете, что это можно назвать предательством родины?       Я покачала головой, огибая стол и в обход всех приличий подходя к мужчине ближе, чтобы была возможность заглянуть ему прямо в глаза. Остановилась в паре шагов, на грани дозволенного, и подняла голову, ловя его взгляд.       — Мой род берёт начало в Вольной Марке. А познакомились мы с вами, когда рядом с моим именем три раза прозвучал Ферелден. Так где же моя родина? В Вольной Марке пребывает в запустении моё родовое гнездо. Ферелден заставил меня провести лучшие годы взаперти, в Башне Магов. И сейчас лишь все те звания, которыми меня наделяют, и Скверна в крови не позволяют им вновь заточить меня в Башню. И всё, что у меня есть — это люди. Поэтому нет, я не считаю это предательством родины. Я считаю это выгодной сделкой, которая поможет мне подарить им будущее. А вы считаете это предательством?       Он усмехнулся.       — Полагаю, если бы вы, будучи моей подданной, предложили бы то же самое ферелденцам, я приказал бы немедля казнить вас по возвращении. Потому как даже самые благие шаги человека, наделённого такой властью, должны быть дальновидны. А намеренно отдать козырей противнику — достаточно недальновидный поступок. Лишь Создателю известно, к чему он может привести в будущем.       Архонт не разрывал зрительного контакта, и в его взгляде отчего-то читалась усмешка. Я на секунду потеряла над собой контроль, сжала и разжала кулаки, чтобы говорить уже вновь спокойным тоном.       — Я говорила сейчас с вами не от имени своей страны. Ни одной из них. Не как Амелл, не как канцлер. Я говорила с вами, как человек, у которого нет рода и нет родины. Как Командор Серых Стражей Солона. Мы не служим Ферелдену или его королю. Мы служим щитом простым людям в любом уголке Тедаса, в котором окажемся. И в Тевинтере тоже.       Кажется, от моего выпада, который мне не удалось до конца сделать абсолютно безэмоциональным, между нами полетели недобрые искры. Но Радонис лишь кивнул.       — Я принимаю и понимаю вашу позицию, леди Амелл. Можете рассчитывать на мою протекцию.       Мы простояли так ещё несколько секунд, пока я не отступила в сторону, слегка поклонившись.       — Моя благодарность не знает границ, Ваше Величество.       — О, благодаришь ещё рано. Был чрезвычайно рад с вами пообщаться. Вы очень интересный собеседник... Солона.       — Это исключительно взаимно, Ваше Величество.       Он протянул руку и пожал мою ладонь. А затем вдруг перевернул её, наклонился и легко поцеловал, щекотно скользнув по коже своими непослушными кудрями. А я имела возможность почувствовать, какие у него обжигающе-горячие губы. Не так подробность, которую стоит знать о чьём-то государе. Однако.       — До встречи, леди Амелл.       — До встречи, Ваше Величество.       Яснее намёка на то, что аудиенция окончена, представить трудно. Я вышла обратно в тронный зал с бешено колотящимся сердцем. Этот разговор вытянул из меня все жилы. Ещё никогда мне не приходилось заключать таких серьёзных союзов и никогда не приходилось торговать практически пустым звуком. Я дышала так, будто бегом пересекла Морозные горы.       Оказалось, в зале уже давно идут танцы. Я прошла целый танцевальный круг, практически обессиленно опираясь на плечо Гериона, и мы торжественно покинули приём. Оказалось, Ливия отбыла уже давно, так как один из её учеников что-то взорвал в лаборатории.       Мы ехали домой, копыта лошадей стучали брусчатке, а над острыми крышами Минратоса поднималось рассветное солнце. Это было удивительно красивое место. Так, что я захотела сию минуту поделиться робким восхищением, что забрезжило в сердце, с Натаниэлем. Но радость завяла, едва я задёрнула шторку нашего закрытого экипажа, а с ней я прогнала и неуместные мысли.       Начинался новый день.