***
В тот день я пешком шла от отца, который переехал в коттеджный посёлок в летний дом Карины Сергеевны на тёплое время года. Матвей на несколько дней уехал с Антоном и Славой в загородный дом последнего. Погода была в самый раз для неторопливых прогулок под приятную музыку. Я шла вдоль трассы по узкой песчаной тропинке, в обоих направлениях ехали редкие машины — в основном, грузовые. В нескольких метрах впереди меня уже виднелся мост, за которым находилась нужная мне железнодорожная станция. Сильный удар из ниоткуда произошёл так внезапно, что я не успела даже понять, что это было. Меня отбросило в сторону моста, ног я практически не чувствовала. Пытаясь понять, что произошло, я из последних сил подняла голову: начищенный до блеска внедорожник с тремя семёрками на номерном знаке скрывался за поворотом. Я уронила голову на песок и, слабо вскрикнув от резкой боли во всём теле, потеряла сознание.***
Голоса, звук которых доносился до моих ушей, были то тихими, и я не могла расслышать ни слова, то слишком громкими. Приоткрыв один глаз, я обнаружила себя в больничной палате и тут же вспомнила, при каких событиях тут оказалась. Мои руки лежали поверх одеяла, на них были свежие царапины, но выглядело всё довольно безобидно. На голове была повязка — всё в лучших традициях жертв наездов. Я попыталась пошевелить ногой, но попытка провалилась. Дверь в палату тихонько приоткрылась. — Я не сплю, — произнесла я. За спинами врача и медсестры я видела родителей и Лилю. — Как Ваше самочувствие, Кира Сергеевна? — спросил у меня врач — высокий мужчина дет сорока пяти с густыми каштановыми волосами и в очках в стильной оправе на переносице. — Что с ногами? — выпалила я, приготовившись услышать любую правду. — Вы же понимаете, что такие происшествия не могут пройти бесследно… — Я смогу ходить? — бесцеремонно прервала я его объяснения. — Не раньше, чем через полгода. Месяца два исключительно постельный режим, укрепляющие капельницы для костей, а дальше — посмотрим, какими темпами будет срастаться Ваши травмы. — А спорт? — продолжала я. — У меня есть будущее на скейте? — Кира Сергеевна, давайте не так быстро. Кстати, я так Вам и не представился. Игорь Андреевич — Ваш лечащий врач. Елена Константиновна — моя ассистентка и Ваша помощница на ближайшее время. Я сухо кивнула, наблюдая за картиной за порогом палаты: мама в слезах, Лиля вся бледная, отец в нетерпении постукивает кулаком по стене. Словно прочитав мои мысли, врач добавил: — Думаю, самое время передать Вас Вашим родным. Кнопка вызова медсестры — у Вас в изголовье. Не стесняйтесь. — Он посторонился и жестом разрешил посетителям пройти в палату. — Только недолго, пожалуйста. И желательно без лишних эмоций. Лиля стояла в стороне, пока папа и мама по очереди заключили меня в свои объятия. Мама говорила мало, только плакала и держала меня за руку. Папа, тоже с красными от слёз глазами и белый как мел, подошёл к делу более основательно и начал составлять список нужных мне вещей. — Мне ещё телефон новый нужен, — выдавила я. — Мой, в отличие от меня, этого столкновения совсем не выдержал. — Обязательно, — отец сделал запись в блокноте. — Точнее, не новый, — добавила я, представляя, какие траты ждут родителей на моё лечение, — мой старенький до сих пор работает. Помнишь, вы мне на 14 лет дарили? Там и сим-карта с другим номером осталась. — Как скажешь, — отец улыбался, но я видела, что он готов разрыдаться в любую минуту. Составление списков заняло минут десять. Отец спохватился, что нам с Лилей не останется времени на разговоры, спешно попрощался и буквально за руку вышел маму в коридор. Когда за родителями закрылась дверь, мы с подругой остались вдвоём. После порывистых объятий Лиля села на край моей кровати. — Ты как вообще? — Живая, как видишь. — А врачи что говорят? — Ничего хорошего. Позвоночник не повреждён, видимо, спортивное прошлое меня спасло — как-то смогла сгруппироваться. Но сильные переломы тазобедренного сустава — ходить смогу нескоро, в общем. — Мой голос чуть дрогнул на последних словах, глаза начало щипать от подступивших слёз. — Этого урода обязательно найдут и накажут по полной! — Лиля хлопнула ладонью по моему одеялу. — Ты вообще в рубашке родилась, знаешь, какие бывают травмы после таких наездов? Я не стала спорить насчёт её последнего утверждения, хотя и не считала своё положение везучим. — Никто его не будет искать и, тем более, наказывать. — Что за ерунду ты говоришь? — Это был автомобиль отца Матвея. — Я старалась произнести это как можно беззаботнее. — Как? — чуть слышно выдавила Лиля. — Ты в этом уверена? — Да. У него этот идиотский номер — 777. Я не знаю, был ли он в машине или только его водитель или охранник. Но это и не играет никакой роли. Давай сменим тему. — Мне уже бежать надо. — Лиля посмотрела на большие настенные часы в палате. — Обещала маме сходить в магазин до её возвращения с работы. Я завтра зайду обязательно. — Сафонова обняла меня и быстро покинула палату. Я взяла книгу, которая лежала на моей прикроватной тумбочке, снова отложила её и посмотрела в окно. Как ни странно, но я была благодарна Матвею за эти мои перемены, пусть и такие краткосрочные. Я знала точно: он больше не придёт. Кирилл Эдуардович такого не допустит, а значит, Николаева уже нет в городе, а то и в стране. На сердце снова было пусто. Боли от случившегося я не испытывала ни физически, ни морально. Каменная Дюймовочка снова вернулась. Вернулась, потому что так жить гораздо проще. Любая положительная эмоция отзывается нам порцией горечи, которая во стократ сильнее. Киры Черновой больше нет, она осталась лежать у того злосчастного моста, раздавленная колёсами блестящего внедорожника. Есть только пока ещё семнадцатилетняя Дюймовочка, которая обязательно встанет на ноги и продолжит жить с каменным сердцем.