Неудачная шутка

Альфреда не было: он уже спал и гипотетически вообще не был в курсе, что костюм сегодня покидал пределы подвала. В убежище Брюс быстро скинул перчатки. - Дай мне руку, - как можно равнодушнее сказал он, украдкой осматривая испорченную фиолетовую одежду. - Это такое важное решение... - Дай мне руку или я тебе ее сломаю! Он перехватил кисть Джокера, словно боялся, что тот спрячет ее за спину, и начал стаскивать с него пиджак. Когда и с рубашкой было покончено, придирчиво поискал стекло в оставленных им царапинах и набрал полную горсть. - Шестьсот нитро экспресс? Обманчиво вялый Джокер, сам не зная отчего скрывающий повышенный иммунитет к токсинам, досадливо приподнял бровь и не оставил Бэтмена без ответа: - Семьсот. Со мной все становится веселее, да и беру я недорого. Брюс посмотрел на него отяжелевшим взглядом, но в игру не вступил. Он нашарил в аптечке антисептик и побрызгал пострадавшее предплечье. - Я думал, ты предпочитаешь импровизацию. - Стараюсь, чтобы сложилось такое впечатление. - Постарайся хотя бы завтра не вставать в эти твои... гимнастические штуки, чтобы кожа успела хоть немного схватиться. - Ты имеешь в виду боген или фляк? - этот заинтересованный тон и уловку можно было считать новым приглашением к противостоянию. Сколько энергии в этом тощем теле! Брюс наклонился к несносному преступнику и честно сказал: - Понятия не имею, что такое боген. И постарайся отложить демонстрацию. Он почему-то не решался прикоснуться к ранам от перчаток Крока, но сердито преодолел себя и начал срезать фиолетовую штанину. Приспустил дурацкий высокий желтый носок. - За тебя опять назначили награду. Мог бы и рассказать, что у тебя проблемы. Джокер, лукаво следящий за коленопреклонением, осторожно спросил: - Зачем? Брюс сжал челюсть покрепче, потому что не знал ответа на этот вопрос, и торопливо снял шлем, вставая. - Расскажешь, что происходит? - Узнаешь из утренних газет. Он уже использовал все доступные ему ресурсы терпения, но все же не выдержал и сказал: - Ты останешься тут. Он снова вернулся к добровольному оказанию медпомощи, и не без содрогания обработал бледную, окровавленную голень; темную, рваную рану: чертова ируканджи на самом деле была слишком опасна. В другой момент он бы с удовольствием снова понаблюдал за тем, как Джокер злится, но в этот раз он задевал его гордость и ждал реакции, затаив дыхание. Но тот молчал, прикрыв глаза. Его спину через тонкую ткань нательной майки неприятно холодила сталь, которой были обиты стены. - Джокер. - Тихо, я сплю. Не видишь, что ли? Что-то двинулось внутри у Брюса - прилив тепла - и он облегченно выдохнул. Это было что-то вроде согласия. На кровати в гостевой спальне лежала его оставленная при побеге одежда - ему было неприятно вспоминать это, как, впрочем, почти все, что с ним случалось - и прочие конфискованные Бэтсом вещи, которые он не успел забрать. Джокер в ярости уставился на складной нож, который он оставил тогда на крыше, лежавший ровно вдоль чистого, аккуратно сложенного жилета, отер губы ладонью и слишком резко скинул все это на пол. Часы жалобно звякнули, ударившись об пол. Он не хочет знать, где там жучки. Конечно, помыться он не удосужился, и с утра белоснежные подушки были испачканы его гримом. Вся эта ситуация становилась совершенно не смешной и вполне опасной для Бэтмена, но когда он думал об осторожности? Пока он был в душе, забавный старик поменял белье и застелил постель, но Джокер едва заметил это. Крейн был прав, ставки охерительно выросли. Брюс примерно в это же время выбирал между надменным побегом и прямым разговором и пришел к выводу, что не хочет знать, что хуже. Остановился на варианте, где его напрямую ничего не касается, но он все решает - любимой позиции всей его жизни. Вышел к завтраку как всегда - утро начиналось в особняке как минимум в три часа дня - но странного его гостя не было и он побыстрее, чтобы дворецкий его не заметил, смотался к западному крылу. Джокер сидел на кровати по-турецки и тасовал колоду. Длинные пальцы подвижно касались рубашек карт, которые украшали сине-красные ромбы - узор-арлекин - и Брюс вспомнил, что это колода не из поместья. На нем были только фиолетовые брюки. Брючины задрались, частично открывая икры, расцвеченные редкими бледными волосами. Он недавно наконец помыл голову и его зеленые волосы были еще мокрые. Брюс постарался не смотреть на бледную грудь и плечи, по которым неровно отрезанные пряди чертили влажные линии. Джокер дал ему насмотреться, подбросил колоду, хлопнул по ней в воздухе и все до одной карты исчезли, несмотря на то, что рукавов у него не было. С самого начала было ясно, что это будет нелегко. - Ты должен позавтракать, - Брюс постарался, чтобы это прозвучало мирно и сел на противоположный край гостевой постели. Напряжение нарастало. - Может, сперва выгуляешь меня? Паузу заполнили истошные птичьи крики, доносящиеся с деревьев за окном. Брюс сжал зубы, встал, поднял с пола яркую рубашку, сброшенную в компании других вещей и, приблизившись, вложил в чужую раскрытую ладонь. Игнорируя все правила приличия, он проследил, чтобы за завтраком чертов клоун сел рядом и поглядывал на его руки, впрочем, без каких-то особых целей: после того, как он уже доверился ему, хуже ничего быть не могло. "Свержение черного принца! <...>наш источник утверждает, что вчера некая организация вне преступных сообществ, так называемая "Корона" объявила о том, что преступный гений, известный нам как Джокер "не пользуется больше своими привилегиями, поскольку отныне их не имеет". Напомним, что слухи о его назначении появились в начале февраля, когда он еще находился в психиатрической лечебнице. Так же наш источник отметил, что надежда, на то, что он удержит корону была "гиблым делом", и отметил...". Брюс медленно опустил газету и свирепо спросил: - Как получилось так, что я ничего об этом не знаю? Джокер, уныло сражающийся с Альфредом на неблагодатной ниве его экстренного откармливания, скосил свои темные глаза, подпуская противника с десертом слишком близко. - Ты о чем? - Об этой вашей Короне! - выплюнул Брюс. Джокер честно старался не заржать, но это ему не очень удалось. Альфред под шумок полностью разбил его сопротивление. Наконец он унял хохот и беззаботно сказал: - Пресса в наше время ценнейший источник информации, мм? Ты слишком долго убеждал себя, что это тебя не касается. Теряешь хватку? - Боже, Джокер, ты такой м... умник... Что там за привилегии? Альфред прищурился и попытался откланяться: наверное, не хотел мешать мастеру называть своего ручного психопата мудаком. - Не скажу. Дай мне эту дрянь, - как ни в чем не бывало попросил Джокер, и Брюс получил возможность немного поломаться. - Альфред, а что может значить "отсюда в двух кли...". Альфред чопорно выпрямился. - В двух кликах. Так называют расстояние в километрах, сэр. Военный слэнг. Он поспешил сбежать, чтобы не вмешиваться: иногда это было так сложно! Градус одурения стремительно поднимался. Джокер досадливо сжал губы, опасаясь что его неправильно теперь воспримут. - Дай мне газету, Бэтти, и без глупостей! - заполучив ее, он повернулся прямо со стулом лицом к Брюсу - не хочет быть объектом наблюдения - и зарылся в отдел объявлений. Теперь толком были видны только его пальцы - с бледными, короткими ногтями; запястье левой руки, рукав рубашки, плотно прижатый к коже ремешок часов. Он положил ногу на ногу, и Брюс отвернулся. Он пытался вызвать у себя отвращение, но это было бессмысленно. - Корона, мой друг, это некий совет, который хочет контролировать преступность, как бы так выразиться, более качественно, - неожиданно заговорил Джокер и его мягкий тон поражал, - новинка, понимаешь ли... Он хотел спросить, кто в ней состоит, но вместо этого ляпнул: - Что ты им сделал? Для того, чтобы отвратить таких людей, недостаточно даже политических или финансовых соображений. Этот хищник, легкомысленный мужчина, сидящий рядом, так близко - нечто вроде мощного оружия, способного разнести к чертям собачьим весь мир. Кто будет так легко отказываться от него? - Спроси лучше, чего не сделал, - над краем бумаги блеснули темные глаза, - но я не отвечу. - Ты понимаешь, что теперь тебя скорее всего попытаются... Газета резко опустилась. - За кого ты меня принимаешь, за резвушку Джилл? Злые пальцы, примявшие бумагу, и искривленные губы - Бэтмен обожал, когда Джокер терял контроль. - Ну, я так мало знаю тебя, - это была грязная игра и откровенная ложь: пресловутого чертова клоуна он знал более, чем было вообще необходимо. Но укол почему-то не достиг цели. Бывший принц улыбнулся краем рта, очевидно собираясь нападать, и Брюс поспешил укрепиться на вершине: - Как там, кстати, твое Пугало? Джокер прикрыл глаза и начал разглаживать черт знает от чего пострадавшую газету. - Мое Пугало наложило в штанишки и просит нюхательной соли, если тебя оно прям так сильно интересует. Брюс должен был спросить, кто составляет Корону, но тут появился Альфред, задумчиво осмотрел молодых мужчин, подгадал время... - Надеюсь, у вас нет ни на что аллергии, сэр. Дворецкий, оказывается, ходил за вазой. Брюс мазнул взглядом по желтым ирисам, но ничего не сказал: старик до сих пор покупал и расставлял цветы по всему дому. - Нет. - Джокер непроницаемо посмотрел почему-то на хозяина и стер тыльной стороной ладони избыток слюны со своих губ. - Ваша матушка так любила эти цветы... И тут Брюс Уэйн, глупец и тряпка, вспомнил самое главное. - Джокер, сколько мне лет? Весьма неожиданный вопрос, но Джокер нагло облизнулся и незамедлительно ответил: - Пару месяцев, как исполнилось тридцать четыре года. О, я много знаю о Брюсе Уэйне, - слышать, как он произносит его имя, было тем еще испытанием, - но так мало стоящего. Почему он считал, что этот придурок ни о чем не задумывается?