Неудачная шутка

- Джокер, - Брюс нагнал его в холле - просто окликнул, без особого интереса прикидывая, что он чувствует. Загоняя его сюда, он, кроме прочего, надеялся узнать секрет его ловких передвижений. Стоит отвести глаза, и придурок перебирает конечностями, будто таракан, торопится, неловкий, высоко поднимая колени - вот какой иной раз представлялась его проворность. Он никак не мог представить его за пределами зрения - шатающимся, или бегущим, еле переставляющим ноги, напротив, твердо вышагивающим с прямым взглядом, когда никто его не мог увидеть, когда ему некому было дурить голову - будто так он исчезал, не существовал вовсе, плод воображения, даже, скорее, отчетливая память о прошедшем. Вот и теперь - он будто телепортировался, и вполне успешно, но, споткнувшись об оклик, оказался в проеме массивной, тяжелой межкомнатной арки, проявился, все более телесный... Он хотел позвать его снова, но Джокер сам обернулся - какой холод, почти могильный. - Бэтмен, - без возможности не улыбаться проговорил он, болезненно сворачивая брови. - Наш дипломированный насмешник. Сдерживая лицо в нейтральной, безучастной маске, Брюс протянул ему руку, разворачивая кисть ладонью вверх, чтобы создать из этого жеста нечто успокаивающее. Так он обхаживал чертовых собак в загородной резиденции друзей семьи в детстве... тогда это срабатывало. - Ничего я не нарушал, - улыбнулся он, не пытаясь приблизиться более, и граница гостиной осталась неперейденной. - Хотел припереть тебя к стенке, не применяя насилия. Хотел поговорить с тобой наедине. - Ты тут хозяин, - по-волчьи хмуро оскалился Джокер, не имея сил на необходимое притворство, и было видно, как ему не по нраву говорить напрямую. - А что? Боишься насилия? Его рот был теперь сух и матов, но видимых причин этому не было. Брюс задумчиво оглядел его локти, но захваченный по пути пиджак, свернувшийся в его руках, не давал ничего рассмотреть. - Остаться одному в собственном доме не сложно, - он помахал в воздухе ребром ладони, показывая, что это не стоит обсуждения. - Но чтобы формула "поговорить наедине" сработала, мне нужно еще удержать тебя на этом... едине, верно? Подкупленный несложной шуткой Джокер развернулся, чтобы иметь возможность разглядывать его так, как он предпочитал - исподтишка, но не скрываясь. - Высмеиваешь мою манеру речи, надо же, - обнаружил он вслух, довольно размягчаясь, и продолжил застегивать накинутый второпях жилет. - Чтоб ты знал, я делаю это не специально. Не вполне. Мне тяжело скрывать этот приметный говор. А так - гораздо легче. - Можешь не скрывать, - удивился Брюс, - зачем тебе скрывать что-то со мной?.. Я хотел предостеречь тебя, - перешел он к делу, не давая себе остановки, в которой он мог бы одуматься. Говорить открыто было неприятно и ему, но даже мимолетное удовольствие от кислой рожи Джокера казалось ему приоритетнее ситуационной же гордости. - Хотел, чтобы ты знал, что я собираюсь тебя предостеречь. Тот понял его правильно, рассмеялся в той невыносимой, тяжелой манере (судорожные вздохи, грубый лай, брызги и хрипы), и он даже забеспокоился, что еще один, скрытый смысл его посыла ("я уверен, что ты не предашь меня, просто не осмелишься") будет обнаружен: "но даже так, не имеет значения, преданным я не останусь". - Ты не веришь мне, - наконец прогрохотал он сквозь смех, щурясь на лампы. - Все еще. Бэт. Это просто... - Да, - подтвердил Брюс. - Не верю. И у меня есть основания. - Признал две противоположные правды за двадцать минут, Бэтмен. Ты меня удивляешь, - вовлекся Джокер, двигаясь к нему под странным углом - цветная, диковатая птица, осторожные ноги, хлопковые крылья. - Основания. Да. Но ты поразительно невнимателен. Я, можно сказать, уязвлен этим. Что-то тонкое натянулось, треснуло, разорвалось. - За тобой должок, - обрадовался Брюс, раздвигая плечи. Джокер был выше, но если удавалось приблизиться к нему так экстремально, он начинал смотреть снизу вверх - нечто, ценное, например, более, чем поздний Сарджент на стене этой гостиной или целый этаж в Уэйн Билдинг. - Попробуй взыскать, - заулыбался Джокер, поворачивая стопы в сторону выхода. - Это еще никому не удавалось. На моих личностях штрафов только за езду в нетрезвом виде больше, чем ты смог бы оплатить. - Сколько, - поспешил Брюс, жадничая, как в последний час ("что ты делал в ванной целых полтора часа?", "почему ты не ушел? почему пытался уйти?", "скажи, чем можно купить твою преданность? о цене не беспокойся, договоримся", "я весь вчерашний вечер, все утро, все время пытаюсь узнать у тебя, насколько плох был тогда, надеясь услышать похвалу"), - стоила твоя татуировка? Джокер выдохнул, отступая на шаг, и хорошо, что он только притворялся, что читает мысли. - Не уверен, что тебе стоит знать, - снова оскалился он, поводя носом, будто сам был гончей. - Как ты думаешь? Принесет это тебе пользу, мальчишка? - Что это было? - проигнорировал "мальчишку" Брюс, стараясь только не соскользнуть в новые игрища, чтобы не спугнуть нервной минуты правды. - Чего она тебе стоила? Он должен был прояснить хоть что-то. Это - казалось вполне важным. - Ты это хотел обсудить? Не думаю. Мм, - Джокер пожевал губы, так безнадежно плохо изображая озорство, что это пугало. - Я получил ее в нагрузку к двум пожизненным, если смотреть в целом. Отказаться от этой ерунды было невозможно. Пытался отпороть ее, как только смог. Не очень успешно: мне помешали. - Тебе нравится говорить об этом со мной? - заторопился Брюс, дергаясь на образ отпарываемой татуировки. - Что тебе помешало? - Никогда не подразумевай в разговоре со мной терапию, - рыкнули на него. - Лучше вообще забудь о ее существовании. Тетушкины пироги, начиненные битым стеклом, вот что это. Помешал... Мне помешал первый трибунал за тех, кто нанес ее насильно... когда я не вполне желал этого. Прежде навостривший уши Брюс разочарованно нахмурился. Это иносказание? Просто очередная байка. Он был разочарован, но и это было не ново. - Почему? - быстро поднажал он, подходя ближе. - Как тебе удалось их обмануть? Он говорил о фальшивой дееспособности, и знал, что его понимают. - Потом я им понадобился, - проигнорировал его в свою очередь Джокер, усмехаясь на его промах. Обмануть? Если бы речь шла об обмане, это была бы история о симуляции безумия, а не адекватности. - Мог сделать то, что они хотели, то, что они считали нужным. Легко: второй приговор. Потом случайно оказался там и вдоволь порезвился... Он ничего об этом всем не думал. Только наблюдал. - Я понял, - быстро остановил его Брюс, пугаясь себя - из темноты, больше всего похожей на звенящую каплями полутень пещеры, ему почудилась подступающая чернота, и он почему-то знал точно (чувствовал в дыхании, в запахе, в противоположной темноте), поклясться мог, что чертов клоун это тоже учуял. - Хватит. Настала неловкая, бесполезная тишина. Неужели он такой, каким кажется этому человеку... Это было бы забавно - быть настоящим нигде, кроме как в глазах врага самого важного, самого немыслимого. Абсурд, абсурд. Безобразие... - Не понимаю, что вообще тут делаю... - вдруг признался Джокер, пусто глядя перед собой, словно только очнулся. - Чего бы ты хотел? Бэтмен хотел бы, чтобы он, отправляясь крутить задницей перед теми, кто ему угрожает, поддевал под свой худенький пиджачишко бронежилет. - Ничего. Слетаем в Европу? - неожиданно даже для себя предложил он, и обнаружил, что говорит совершенно серьезно. - В какой-нибудь старый город. Плевал он на весь остальной мир, он хотел снова увидеть Новый Орлеан, но сказать такое было слишком сложно. - Зачем? - равнодушно спросил Джокер, непонимающе изучая изменившуюся атмосферу. - Просто так, - смутившись, Брюс осерчал - ничего нового, но контролировать себя в их разговорах он так и не научился, даже уговаривая себя строго и с полной отдачей. - Это будет несложно, я могу позволить себе провести тебя. Тебе это кажется неловким? - нехотя спросил он, потому что ему это невыдержанное предложение озвученным казалось неловким донельзя. - Могу даже предложить пристойное объяснение. Что-нибудь в твоем стиле, вроде того, как хорошо выглядят розовые колени южан в красных клетчатых шортах, которые у нас принято надевать, осматривая памятники чужой культуры. Мне так кажется. Я не бывал никогда на экскурсии, мой быт этого не предполагает, только видел со стороны. А могу сказать правду - не хочу, чтобы ты был тут. И сам тут быть не хочу, и похер мне на твой вызов. Блевать мне хочется от Бэтмена. - Ты можешь просто купить себе этот старый город, - не очень правильно понял его Джокер, похоже, обращаясь взглядом куда-то в сторону клеток подвала. Брюс замедлился, нахмуриваясь. Какая-то мысль, очень важная... Что же он позабыл? - О, ты переоцениваешь мои возможности, - добродушно скривился он, рассеянно разыскивая потерянное. - Я просто хотел тебя задеть, - разозлился на утечку его внимания Джокер, и шагнул еще ближе. - Меня интересовала твоя реакция. - Хочешь меня укротить? - заинтересовался Брюс. Его неожиданная запинка вдруг открыла ему так много нового - оказывается, не только он тут может подставляться, атакуя. Обнаружив лазейку, он вдруг обрадовался так искренне, как не радовался уже много лет. Когда-то он мог говорить открыто. Когда-то у него не портилось настроение от любого соприкосновения с другим человеком. - О, нет, нет, нет, - завертелся Джокер, ухватил его за плечо и потянул на себя, вынуждая приблизиться еще, уже слишком. - Это происходит против моей воли. Брюс не сопротивлялся. Это напоминание о ком-то. Какой-то дошкольный друг... Он был первым, кому он помог, впервые тогда назвав себя героем (как глупо, но это был стандарт, нельзя было брать ниже), он подбивал его на шалости, отчего-то всегда довольно злые. Что-то вроде этого, он уже забыл и не смог бы вспомнить: когда чего-то очень сильно ждешь, это случается, когда есть, кому исполнить это для тебя. - Оценка моих... возможностей? - он сказал это и вспыхнул - не стерпел, пережал. Очередной промах, мимо все той же лузы, но уже все равно. - Скажи, не держи в себе. - Что? - гавкнул на него Джокер, определенно понимая, чего от него хотят. - Как ты оцениваешь... - Брюс подался вперед, сбросил с себя тяжесть... - ...мои возможности на самом деле? Их плечи соприкоснулись - сперва правое, потом вечно обделяемое левое, и он омертвел, затягиваясь тяжелым запахом кожного сала и пряного пота у явственно постукивающего молоточком даже через преграду кожи и костей виска. - О, ладно, - прошипел Джокер, вперемешку со словами искусывая губы быстрыми, ненужными движениями. - Я извинюсь, раз ты так оскорблен. Прости, сойдет? - исходя на смех, прогоготал он вполгорла - то дало вибрато, обжигая ждущее ухо. - Я больше никогда не сделаю тебе приятно, обещаю. Брюс не слишком скрытно пришел от этого в восторг, с наслаждением отмечая блеск унижения в темном взгляде. Нет, нельзя, он не мог забыть, он должен помнить - без защиты не только этот человек. Не только этот мужчина сейчас безоружен. - У меня провалы в памяти, - раскатывая слова языком, просмеялся он, переполняясь злобой. - У меня тоже проблемы с памятью, Джек. Пока он будет давить, останется главным. Это казалось таким важным... Джокер это тоже понимает, и подчинится - он был убежден в этом. - У меня - дежавю, - принимая правила игры, фыркнул тот, взглядом указывая ему убраться прочь, но руки удержал опущенными вдоль бедер, не использовал, - затрахало уже. Брюс сразу понял свою ошибку - хотя это было слишком жестоко по отношению к нему, разве он будет щадить побежденного? Конечно нет, тем более агрессора - и его бросило в жар. Он опасливо поерзал, сбивая желание утешить его. Джокер, впрочем, в утешениях не нуждался. - Я в отпуск. Нет сейчас возможности строить козни, прошу меня извинить, - равнодушно произнес он тоном диктора утренних новостей, и ухватился за воздух пальцами, повел плечами, показывая, как надевает воображаемый плащ. - Поеду в город, господин куратор. Надо проверить, как там Корона. Может, уже поймали меня... Слышал, они подняли цену. Брюс скривился, искушенный этой новоназначенной ценой. - Джокер, - он хотел сказать "веди себя пристойнее там", но успел не налепить очередной глупости, впопыхах совершая другую. - Что? - Возьми машину. Любую. Они стояли рядом, в той позе, в которой престарелые сплетницы делятся насущным - тем более было заметным и странным, как чертов клоун вдруг побелел, как его даже затрясло. Брюс с восторгом следил за ним, уже забыв, каково это - видеть его таким. Он наблюдал, впитывая этот некрасивый гнев, хоть и отдавая себе отчет в необычности удовлетворения, которое испытывает. Что могло так разозлить его? Наверняка что-то, чего Джокер... - Ты издеваешься? - наконец выплюнул тот, перевозмущенный, но вернул себе самообладание быстро, прикрывая переносной театр, и отправился на выход. - Вот ты скажи, ты издеваешься? Может, просто купишь мне именной номер, зарегистрируешь на себя, мм? - Можно подумать, ты всегда прав, - фыркнул в его спину Брюс, двигаясь за ним следом (исключительно чтобы не начинать назначенную ему печальными вздохами и осторожными напоминаниями починку трубопровода, разумеется). - Не считаешь меня человеком? - строго спросили с него, но в подложке выдаваемых ему эмоций снова задрожал смех, там снова был смех, и больше ничего... - Все еще сомневаешься в моем существовании? Знаешь, в чем твоя проблема? О, ничего экстраординарного. Это было точное попадание. Это же Джокер, странное создание, урод, иллюзия. Он не считал... - Ох, нет, Джек, я не хочу знать, - выпрямил он спину, втайне надеясь, что придурок свалится с лестницы, которую теперь преодолевал с такой же лживой осанкой, с какой он выходил к людям. - Мне от тебя ничего не надо. Но я не привык делать что-то себе в убыток, вот и все. - Это нормально, - успокоил его Джокер, будто он нуждался в таком спорном сочувствии, и стал болтать, закрывая лицо чашей ладоней прямо на ходу, не глядя под ноги. - Это отличительная черта твоей породы. Примечательно, но не более. Заявляете о бескорыстии, даже призываете к нему - но на каждую крошку, которой вы накормили голодного, требуете чек. Ничего такого, я понимаю, никому не нравится, когда их околпачивают. Еще в почете спонтанность, прямо хороший тон, только что она есть среди вас? Тотальный контроль. Вот смотри... Контроль над хищником - наверное приятно, мм?.. Из оков притворного горя он высвободился уже гладкощекий, неестественно бежевый от красноватых с недосыпа нижних век, до розовых, почти незаметных губ, тонких и острых. - Ты сегодня так много говоришь, скромняга, - обсмеял его Брюс, заманивая к припаркованной у гаража машине, после - в ее салон, действуя вкрадчиво, но перепутав роли (наивный приличный мальчик и клоун-убийца, мечтающий неторопливо проехаться с ним у панели), походя рассеянно пытаясь оценить, достаточно ли одет для поездки - мягкие домашние брюки, футболка с длинным рукавом, домашние мокасины. - Не знаю, приятно? Я остался голодным, если ты об этом. Ненавижу эту маску, - добавил он, когда счел момент подходящим. - Она хуже, чем то черно-красно-белое месиво, что ты считаешь... - Забудь об этом, - отбрил его Джокер, даже в условиях еще более ограниченной мимики выливая в выражении ледяное, морозное презрение. - Наш клиент. Любитель экзотики. Познакомил бы тебя с Бородатой Женщиной и Яйцебородом, но они уже померли... О, еще был китаеза без нижней челюсти. Ты сейчас скажешь, что ты серьезно, - задрал он нос, похоже, без капли притворства оглушенный омерзением, будто чертовы шрамы рассекали не его щеки, а щеки сочувствующего. - О, ты так добр! - Могу дать по печени для контраста, - помрачнел Брюс, трогаясь с места с привычной пробуксовкой, одновременно умудряясь поймать его за подбородок, чтобы он не прикусил язык. - О, знаменитый удар по печени! Все самое интересное прошло мимо меня! - кривляясь, всадил Джокер воображаемый нож в воображаемое горло, и расположился на своем месте так разудало, будто добился своего после упорного труда. - Тебе заняться нечем? - Боишься? - без особой надежды на это процедил Брюс, стараясь не впадать в ярость от воспоминаний, где собственной персоной шарахается по дому серый и обманутый. Он ждал ответа слишком долго. Пронесся мимо парк, промелькнула, не вторгаясь под колеса, черно-серая рябь кладбища. - Боюсь ли я? - с вопросительной интонацией откликнулся Джокер, возвращая ему подачу, и осталось непонятным, можно ли считать это за ответ. - Я и так слишком приблизился. - О, наш подкроватный монстр начал мыслить сравнительными категориями? - быстро хлестнул его Брюс, попутно пытаясь скрыть от самого себя вернувшееся желание облапать его плечо или колено. Боится? Нет, разумеется. У него нет слабых мест, он и правда не всегда существует. Джокер вдруг широко улыбнулся - варан, зеленый зверь Мураками, чертов жуткий дракон. - Ты ведь не понимаешь, почему я все еще здесь? - вдруг весело спросил он. - Смотри на дорогу, черт. Водишь, как пьяная студентка после первой вечеринки. Он говорил обо всем этом времени, всем, без исключения, и Брюс сразу его понял и посерьезнел: ожидалась небывалая откровенность? Иногда ему казалось, что стоит задавать прямые, не риторические вопросы, и вот-вот, этот человек ответит, но это, наверное, было очередным миражом... Какое-то сильное, но смутное беспокойство, посещающее его каждый раз, когда он пытался серьезно обозреть весь масштаб личности своего неожиданного союзника, поднялось вдруг во весь рост, почти одолело его. - Почему? - тем не менее невозмутимо спросил он, скрывая даже от себя важность момента. - Мужик с медбратом, - жестко ответил Джокер, вдруг разочаровывая его. - Какая-то сволочь решила, что может манипулировать мной, получить что-то от меня, пользуясь нашей... враждой. Я собираюсь быть в первых рядах, когда он наконец споткнется. Брюс пожал плечами, изображая скуку. Они уже въезжали в город, ему пришлось сбросить скорость. - О, надо же, предупредил заранее, что собираешься снова убивать, - послушно проговорил он свою реплику. Джокер стал очень ласков и печален. - Разве важно? Такое дело... Собираюсь? Не собираюсь, - солгал он, потому что о глупом запрете не убивать так и не составил четкого мнения. - Но поверь, есть много способов причинить человеку вред, даже не притрагиваясь к нему. Убивать - просто дурная привычка. - Не надо, - оборвал его Брюс, поочередно устало растирая виски. Он впервые полноценно отверг его, но вряд ли заметил это. - Можешь творить все, что хочешь, - вдруг сказал он, удивляя самого себя. - Хочешь погоню на грузовиках? Нет? Можешь притащиться на Сторожевую башню и ухнуть оттуда: я тебя поймаю. Не трогай только никого больше. Усложни мне задачу, и прыгни с водопада, Джек Нэпьер. - Ты шутишь? - заинтересовался Джокер, пустой, тупой и холодный, и ничуть не приблизившийся к обоснованию социальных запретов. - Обещаешь? - Конечно, я шучу. Но ты можешь. Если хочешь. - А чего хочешь ты? Брюс Уэйн хотел прожить нормальную жизнь в идеалистическом зеленом Готэме, пусть построенном на его поту, но не молющем костяной муки и не прокручивающем фарша - поддерживать под руки своего старика, завести детей и опереться на их плечи, и умереть в конце концов в своей постели, а не в выгребной яме или с ногой на горле - к чему там все идет... Его вдруг хлестнуло неприятное, острое чувство. Страх? Отвращение? Словно его к чему-то принуждают. Нет, не так. Это он сам. Он ужасен, и это вина этого человека. Когда тот встает на колени, отказать себе в плетке никак не получается... Он вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок, и совсем замедлился, сворачивая в проулок, к мусорным бакам. - Да твою мать, - осудил его Джокер, докрашивая закрашенное сверху белым, черным, красным. - Не думал, что ты отмочишь такое. Подвалишь на вот этой вот своей вычурной тачке прямо на помойку. Была, конечно, мыслишка... Бэт. Брюс даже не соизволил ответить - просто повернулся, надеясь, что его собственный молоток, грохочущий и ярый, не пробьется сквозь кости и мускулатуру. Джокер взмахнул руками, и они опустели. Сраный фокусник, он сам мог это признать. Что-то нервное, уродливое... - Брюс, - раздраженно повторил он, дергая завистливыми пальцами в сторону идеально гладкой под свежей щетиной щеки, скульптурной в исполнении резных косточек, строгости скул, дутой вены под глазом - и так смог добраться до настоящего разговора один на один, придвигая перемазанные губы к чуткому уху. - Я не играл с тобой. Не в этот раз. Меня... меня тошнило по-настоящему. - Обещаю. Ради тебя я не приду, - таким же вибрирующим, низким шепотом ответил ему Брюс, зажмуриваясь, сжимая ладони на черной оплетке рулевого колеса, поджимая даже пальцы на ногах в укромном убежище туфель. - Не рассчитывай на такое... Он сделал все, что мог. Задавал вопросы - прямые тоже, пусть больше и косвенные. Зачем? Он же знал, что долго это не продлится. Он сам был виноват - терзал его так нетерпеливо... Спровоцировал? Время покажет. Боже, он начал рассматривать угрозу людям так небрежно... Салон опустел, и он медленно объехал улицу, будто на параде, успевая до новой парковки увидеть вход места назначения. Он смотрел, не отрываясь, как ловко обходится Джокер без пригласительного, как нагло он стоит перед толпами людей в своем вдвойне фальшивом гриме, как поднимает себя на одной руке над металлодетектором прямо под носом у охраны, смотрящей куда угодно, но не на него - игривый ребенок, пылкий юноша, токующий перед самками - его можно понять, немного неловко только... Никто не обращал на него настоящего внимания.