Неудачная шутка

За углом негостеприимного управления Брюс ожидаемо вышел на Фантом - занятое им место в сумраке кустов было удобно укромным - и, мрачно рухнув на заднее сиденье, теперь пораженно смотрел в газетный омут, перелистывая страницы неловким кевларовым пальцем. Основные новостные каналы Фоксу удалось усмирить, но все источники попроще исходили в горячечном поту сенсации. Это был крах, это был вызов, принимать который он не собирался - комариный укус: они ничего не раскопали. Ничего настоящего - ни тех женщин, с которыми он был на самом деле близок, ни одного из его многочисленных секретов, никаких доказательств. Но теперь все думали, что он Бэтмен. Реальность не важна, только повторение усвоенного. Пока он читал клевету, домыслы и слепые блуждания по его следу, Альфред, поневоле послуживший ему вестником беды, кривил губы, размышляя о непроницаемости тонировки. - Я выехал из Башни, не заезжая в Палисайдс, - степенно сообщил он, указывая на сверток одежды - набор ловеласа, хранящийся в Фантоме на несчастный случай охмурения журналистов и светских дам на неформальных благотворительных утренниках, купания в фонтане и прочих шалостей. - Поэтому здесь только ваша смена на... вечер, сэр. - Давай ее сюда, - поспешно приказал Брюс, не желая вступать в любой из возможных споров, хотя скрывать, как маска, призванная раскрепощать его, смущает, было уже невозможно. - Мастер, тот человек знал вас слишком хорошо, - ворчал ему под руку Альфред, пока он, согнувшись в три погибели, влезал в брюки и рубашку. - Без всякого сомнения, именно он сообщил о вас в газеты. - Бэтмена все знают слишком хорошо... - со вздохом вяло отбивался Брюс. - И, похоже, очень этому рады. Это не Джек. Лицо Альфреда, невидимое ему за зашнуровыванием ботинок, исказилось. - Верно, - жестко проговорил он, являя в своем приятном, уютном голосе малозаметный акцент, прежде не слышанный. - Это не Джек, сэр. Это Джокер. - У Джокера, который Джек, нет проблем с расслоением личности, - усмехнулся Брюс. - Похоже, теперь ты хуже понимаешь его, чем я: он сейчас наверняка молотит челюстями, прожирая себе путь наверх преступного сообщества, я его не интересую. Иди, уложи доспех в тайник. Тайники у них были рассыпаны по всей агломерации под фальшивыми ливневыми решетками. Автомобиль, говорящий о его присутствии больше, чем удостоверение личности, стоило поскорее покинуть, что он и сделал, с тяжелым вздохом аккуратно разрывая обличающую бумагу, чтобы скинуть клочья в алеющие пикарантовые кусты. Ему нужна незарегистрированная машина, и частный дом, и Фокс мог бы предоставить ему это, но его теперь трогать нельзя... - У тебя еще осталась та комната в Петле, Альфред? - отстраненно спросил он, вяло прикапывая землей выброшенное ребром ботинка, хотя, конечно, ни в какую людную Петлю не собирался. Тем более на Фантоме. - Дело в том, сэр, что пока вы необходимы, чтобы дать показания, нам лучше не появляться в указанных местах, - неожиданно согласился с его мыслями обычно упертый в таких вопросах старик. - Сообщник... Брюс моргнул. Он, без всяких сомнений, беглец? Это было даже забавно. - Надо сменить машину, - проговорил он четко, хотя голова плыла от усталости, и газетные заголовки застали его врасплох. - Ты, наверное, сейчас не менее знаменит, чем я... Ничего, но у меня такое ощущение, Альфред, что нас повсюду теперь ждут не только полиция, журналисты и бандиты. Как бы так выразиться, пара внимательных глаз, горящих ненавистью... Он подавил порыв тяжело вздохнуть: успел понабраться от кое-кого... Дурацкое чувство юмора заразно? Боже... Забавно? Но он и правда так думал. Но было кое-что важное - Альфред. Упрямый старик, обычно рвущийся в Англию к родственникам, теперь наверняка заартачится, и не отойдет ни на шаг. Его здоровье и благополучие... Это было слишком опасно: быть тут. Рядом с ним - опасно. Попасться было бы очень глупо, но можно ли было жалеть о спасенной жизни... Он в чертовом розыске. Фальшивый Бэтмен угрожает его городу, пока он сам должен скрываться или быть задержанным... Джим знает, где его искать, и искать будет - или его уберут. И все страховки, которые он разложил по швейцарским банкам на такой случай, вскрывать, привлекая внимание, неразумно. Домой ехать просто глупо. Но обеспечить Альфреду безопасность и кров иным путем было невозможно, а он не может даже приближаться к дому Фокса... Брюс собрался с силами и открыл рот, чтобы начать уговаривать дворецкого уехать: он запросто мог купить себе небольшой город в качестве укрытия, мог уйти куда угодно - весь мир был ему мощеной дорогой - и будь что будет, но семью свою доверить такому убежищу не мог. Враг ждет за каждым углом. - Не надо, мастер, даже не начинайте, - чопорно выдал старик, и оправил свою старомодную клеенчатую куртку. - Не беспокойтесь обо мне, и избегайте идентификации, пока мистер Фокс все не наладит. За зарослями туи остановился автомобиль, и они синхронно повернулись на свет фар, бледный в голубеющих осенних сумерках. Брюс похолодел, цепко запоминая номера другого штата. Раздражение наполнило его: сегодня он не мог подрабатывать волонтером в коррекционной группе. - Мы с тобой ни о чем не договаривались, Альфред, - быстро сказал он, и получилось грубо. - Уходи. Проклятье, я даже не знаю, плачу ли я тебе... Водительская дверь открылась и оттуда выскользнул растрепанный Джокер - без грима, но в своей странной одежде, обильно забрызганной свежей грязью. Мерзкие зеленые кудри, небрежно стянутые в хвост на затылке, выглядели куда поганее обычного. Он морщился, страдая от невозможности пользоваться своей харизматичной мимикой: разбитый нос горел и пульсировал. Разумеется, он... Кто еще догадается приехать на такси без таксиста? Все встроенные в Бэтмена приборы тревожно фонили при его приближении. - Джекпот! С отсидкой! - бодро проурчал он вместо приветствия, щедро скалясь прозрачному осеннему вечеру, и слова посыпались из него обильно и глупо. - Когда откинулся? Долго чалился? Не уйти ли нам подальше с открытого воздуха, милорд? Ну вот, то, чего Брюс осторожно опасался, уже началось - теперь быть ему объектом непрекращающихся насмешек. Хмурясь, он почти явственно услышал бубенцы с колпака и башмаков, и шорох его невидимого плаща. - Проваливай к херам, Джек, мне сейчас не до тебя, - грубо прошипел он, косясь на старика-жреца приличий. Альфред ожидаемо осатанел и стал весьма смиренен. - Заткнись и садись в машину, мужик, - не обиделся чертов клоун, полыхая своим насмешливым темным взглядом, и ему завторил алый подклад пальто, беззвучный, не-шуршаший, зловеще взметнувшийся у бедер будто его злой, агрессивный флаг. - Не заставляй взваливать тебя на плечо, - но все же он, прежде только жадно рассматривающий смуглые ключицы, четко просматривающиеся в расстегнутом воротнике темно-серой шелковой рубашки, похоже, почувствовал, что бить бэт-лежачих не самое плодотворное дело, потому что помрачнел и устремился в его сторону. - Флетти в управлении извелись уже, у меня там прослушка. Садись в машину, Фред, и я подам тебе стакан воды, если ты понимаешь, о чем я... - походя махнул он, совершенно зарываясь, и ухватился за собственный воротник неожиданно блеклой голубой рубашки, словно не мог согреться. - Не волнуйся, я разберусь. С вождением, мм. Неожиданный галстук-бабочка на его шее неопрятно содержал на своем пестром крыле яркое красное пятно весьма подозрительного происхождения. Невозмутимого даже в условиях отверженности Альфреда тоже привлекало обнаженное горло Брюса - ноябрьский ветер! - и он, тайно даже от себя, строил козни по наверчиванию туда своего шарфа, что, конечно, было излишней дерзостью даже в мечтах. Он невозмутимо покорился клоуну хозяина, пытаясь только скрыть улыбку - это ему удалось легко, потому что и в целом за долгие годы общей практики, и в частности тех недавних часов пожарищ, когда эти два человека испытывали его терпение, он этой наукой овладел в совершенстве. Джокер подошел вплотную, к сожалению, не отягощенный необходимостью смотреть снизу вверх, и сильно прихватил упрямца за предплечье правой рукой в перчатке, не жалея содранные ногти. Глок, который он оглаживал в тайнике потайного кармана, остался незамеченным. - Брюс, - прошипел он, остро оглядывая пыльно-голубые можжевеловые и бордовые огнешипниковые кусты. - Поедешь со мной. Не дергайся, не хватало только окончательно попасть под камеры. Мрачнейший Брюс вырвал руку и отправился к машине, желая себя наказать. Джокер скривился: надеялся, что теперь начнется настоящая бойня, проявятся все скрытые намерения даже если это было невыгодно; нетерпение сжирало его и могло, похоже испепелить: серьезная игра, где вместо банка разыгрывают героев - заманчивая, опасная... А вместо этого он равнодушен, холоден и собирается отсиживаться! Он не знал на самом деле, хочет ли встречи с не-Бэтменом сейчас (несомненно, этот момент и был тем, ради чего какой-то не такой отбитый, как Уэйн, мужик примерял черный плащ: тут можно было брать героя на горяченьком), но был разочарован. - Как мило! - вещал он, уже будучи за рулем своей колымаги, насколько возможно скромно улыбаясь дорожной разметке. - Да, Бэт? Столько сил у меня ушло, чтобы захватить в плен сеющего созидание гордого героя и - уж извини, Фред - побитого молью старика! И как удачно, что я получил индульгенцию на свободу, мм? Могу ходить, где хочу, помнишь? А то так и сидел бы, пялясь в твое лицо, а ведь еще столько юных дев с несорванными целками, столько младенцев, которыми можно перекусить! Водил клоун-наваждение и правда неплохо - старинная поездка в Сильверадо, по понятным причинам, в памяти пассажира не задержалась - только не щадил подвеску на искусственных неровностях, да так, что иной неподготовленный пассажир рисковал проглотить собственные зубы. Брюс демонстративно забрался на заднее сиденье, хотя это ограничивало ему обзор излишне сильно и неприятно напоминало о его пассивной, долларовой юдоли, и теперь исходил унылым мраком уязвленного самолюбия. Сидеть было чертовски неудобно, ровно как в той поганой повозке с картошкой, в которой он как-то передвигался к китайской границе - от каждого движения плохо укрепленное сиденье скакало под ним, словно на родео - и он украдкой вздыхал, пытаясь уложить ноги поудобнее. И Джокер не затыкался - это было, конечно, куда хуже. - ...я как раз собирался навестить женушку и детишек, а тут такое! В следующий раз, когда попадешься, поставь ухо и в кабинете Гордона, сделай одолжение, - нахально вещал он, резкий и злобный даже больше обычного. - И что? Тот твой человек надежный? Или ты как всегда руководствуешься высокими идеалами и судишь по себе? Все выданные кредиты терпения он истратил, но вряд ли понимал это. - Иди на хер, Джокер, - надменно отреагировал Брюс. Ручки с пассажирских дверей были скручены - он поискал их глазами, нашел на приборной панели. Это его неожиданно не смутило - чертов клоун - и он стал вяло разглядывать в отражениях зеркал и стекол его распухший, подбитый нос. - Хватит лирики, Брюс. Тот нигга надежный? - легкомысленно притопил тот себя еще больше. Удивление было так велико, что вся энергия раздражения испарилась. - Если бы не знал, что ты южанин, понял бы это сейчас... - недостаточно сухо выдал он наконец. - Как можно быть таким полоумным... - Фред! - проницательно выдал вдруг Джокер, быстро оглядывая отражение дворецкого. - Так-так-так, что тут у нас? Мои дорогие надзиратели поссорились, мм? Оживление в его голосе звучало натужным, неприятно неестественным. Дворники мерно скрежетали, прилежно натирая лобовое стекло, и зеркала его интересовали куда больше всего остального - но за ними дольше всего следовал лишь белый лимузин, максимально не подходящий для вражьей погони, и оттого он, посовещавшись с собой, унимая скуку, цеплял взглядом обивку салона, огрехи фонарных ламп на черном плече, гордость, злость, вину, непримиримость и пятнистые, словно змеиные спины, старческие руки. Брюс отвернулся к своему окну, раздраженно рассматривая рукав своего пальто. - Ничего, что бы касалось вас, молодой человек, - надменно ответил Альфред, и только достаточно хорошо знающий его человек мог заметить, что он разъярен. - А в глаз? - злобно пообещал жуткий клоун, прищуриваясь: как ни странно, почуял эту ярость. - Или смотри, выбью тебе твою вставную... - Джек! - мрачно осадил его Брюс, но услышан не был. - Я должен знать. Витать в облаках не очень-то эффективно, мм? Хватит. Не услышал ответа на мой вопрос, - нетерпеливо зашипел Джокер, и получил неприлично снисходительный взгляд. - Эй. Не смотри на меня как на инвалида, Бэтси. Погоди, тоже дам интервью Дискавери, вместо того, чтобы шататься за тобой по закоулкам, будешь знать. "И у богачей в матрасах заводятся клопы" или... дай подумать... "У всякого в рукаве дурак сидит". Исповедь гения! Брюс обнаружил желание улыбнуться и отвлекся на выдачу себе строгого внушения за легкомыслие. - Ты и есть инвалид, Нэпьер: у тебя нет куска души и огромная дыра в голове, - намеренно хмурясь, пробормотал он. - Во-он там, за левым ухом. Джокер не принял какого-никакого, но встречного движения, и насупился, не менее надменный - за сменой его фальшивых настроений было не уследить. - Только ты можешь понять меня, Фре-едди, - с предельным драматизмом протянул он через паузу посреди гробового молчания. - Выношу тебе благодарность за содействие. Зачту. В чертовой кладовке у копов твой холеный мальчик не получил бы должного обхождения, мм? - Не стоит приносить благодарности, сэр, - незамедлительно откликнулся старик. - Я поступаю так в соответствии не с мерой моего понимания, которая, кстати, как никогда низка, а повинуясь долгу. - Понял. Больше не побеспокою, - заледенел клоунский голос, занижаясь, и Брюс вопреки своей воле поймал равнодушный темный взгляд в зеркале заднего вида. Пустой и маслянистый, он напомнил ему внимательные глаза безмозглой лесной куницы. Слишком ярко освещенный мертвенно белым диодом верхней лампы Джокер вдруг скривился, наморщивая свою хищно окрашенную солнцем переносицу, и соглядатай вздрогнул: выражение изменилось, плавно перетекло во что-то совершенно иное - и новый, понимающий, высекший лучи у уголков глаз, насмешливый взгляд вдруг напомнил ему взгляд отца. Обычно непроницаемые, его серые глаза светлели только в моменты абсолютного покоя - и Брюс не смог вспомнить, чтобы это касалось когда-то его самого. Так он смотрел на мать, так он оглядывал Альфреда, когда тот начинал суетиться со своими бесконечными домовыми обрядами... Был ли он, беспечный, избалованный сын, беспеременным источником отцовского беспокойства? Может, он правда был настолько жалким сосунком, изнеженным окружающими в объятьях, что заслуживал некоторой... строгости? И если бы он мог еще хотя бы раз... Но он не мог. Больше никогда. Насмешливо поблескивающий карий глаз, на который Брюс пусто пялился, рухнув в прошлое, вдруг подмигнул ему. - Как насчет дорожных игр! - прохихикал Джокер, наслаждаясь произведенными вычислениями. - Сколько времени понадобится баптисту, чтобы... - Завязывай, - быстро перебил его Брюс. - Или я тебе лицо разобью. Сколько мне на это надо времени? Когда их желтый Форд въехал в самый безнадежный район южного пригорода графства - Готэм отравил собственный подол, и люди покинули дома из-за дороговизны аренды, несоразмерной на фоне общей криминогенной беспокойности - он немного утешился грядущими лишениями, позволяющими ему немного побичевать себя и в физической плоскости. Но оказалось, что это еще не все. - Пешком! - объявил Джокер, оглядывая окрестности словно сбежавший из зоопарка жирный тепличный питон и, терпеливо дождавшись освобождения заднего сиденья, поднял загодя вырванную с мясом подушку, из этого странного тайника извлекая в темноту потертый номерной знак. - Да, может и по г... От рыжины среднезападных лугов горизонт казался окровавленным. - Заткнись, - холодно перебил его Брюс, пристально изучая, как ловкая фиолетовая рука меняет родные для машины номера Висконсина на фальшивые Иллинойса. Колючий ветер совсем обнаглел, забрался прозрачной ладонью ему за пазуху - антрацитовая рубашка надулась парусом, казалось, удерживаясь на теле только с помощью тяжести пальто - обхватил, обрушился, облепил каждый изгиб темной тканью. Джокер, с головой закопавшийся в окрестные кусты с целью сокрытия улик, казалось, оскорбился. Выбравшись на обочину, он вальяжно потянулся с явственно ощутимым хрустом, так, словно чувствовал себя совершенно непринужденно: уже изученный признак крайнего притворства. Окружение производило угнетающее впечатление. Дорога, впрочем, была вполне приличной - просто давно нехоженая тропа в мертвый поселок не могла быть чистой - разливная грязь порыжела от опавших листьев, щедро размоченных, сваренных в кашу обильными дождями уходящей осени. Снова пошел снег, крупный и раздражающий, скользил, не тая, но температура почему-то подскочила, даже несмотря на второй час ночи. Темнота была тиха и равнодушна. - Моя чертова сумка в твоем доме, - снова нарушил молчание непривычно даже для себя мрачный Джокер, и дикая усталость наемного работника в его голосе поразила Брюса. - Решат еще, что Фред и есть Дж... - Просто помолчи, - несозвучно угрюмой беде выплюнул Брюс, и скривился от ледяной боли в висках. - Ты думаешь, кто я? Они не осмелятся. Это Бэтмен изгой, не Уэйн. Изо рта вырывался равнодушный пар. - Или Уэйна примут за Джокера, мм? - злобно поднажал злодей, обидчиво взглядывая, как ботинки за страшно-сказать-сколько-долларов равнодушно загребают слякоть и ломают тонкие корочки льда у мелких лужиц. Брюс только мрачно отвернулся, но... - Я знаю Джокера, - вдруг неожиданно даже для себя пошутил он, ведомый чем-то светлым, рожденным как противодействие плохому дню, мерзкой погоде и хроническому одиночеству, - размер не тот. Джокер снова и неожиданно подношение не принял, и заткнулся, хотя он ожидал потока сознания (о, наши размеры нигде не совпадают, Бэтси, мм?), отчего-то не созданного этим кривым ртом. Альфред вдруг ясно увидел, как поочередно оттаскивает обоих за уши и ужаснулся. - Я убрал ваши вещи, сэр, - особенно чопорно выдал он, стремясь прогнать даже малейший призрак непочтительности, и унять обоих. - На всякий, даже самый невозможный случай. Дорога вдруг оборвалась, обернулась унылой луговиной - скорее всего, бывшим декоративным газоном - и в похрустывающих фиолетовой кожей руках Джокера зажегся зеленоватый огонь миниатюрного фонаря, хотя небо было ясным, и луны могло хватить: практичный и предусмотрительный, как всегда... Брюс обнаружил, что слишком долго смотрит в его спину, и отвел взгляд, уставился себе под ноги. Словно закисшая, подушка увядшей, желтоватой травы при каждом шаге сочилась мутной дождевой водой, стекающей по обуви кривыми ручейками - и он засмотрелся, вдруг найдя это посредственное зрелище почти медитативным. Идти оказалось далеко, и пункт назначения поражал воображение. Ни одного целого дома? - Зато ни одной камеры, - пояснил Джокер, когда Альфред с интересом уставился на гниющую тыквину, насаженную на вилы, основательно вкопанные у стены заброшенного уличного сортира. Зубья прутьев торчали у засохшей плодоножки словно вершины короны. Метка, безвкусная шутка: тыквоголова-джек, насквозь коронованная тупыми лезвиями. - Не слишком ли далеко от... - отмер Брюс, но договорить ему не дали. - В самый раз, - вяло осадил его Джокер. - Не забудь, кстати, как меня зовут. Брюс фыркнул, выдыхая пар из ноздрей. О, как он мог это забыть - Джек-Джек-Джек, и никакого спасения... - Забытьем тут заведуете вы, Хью Морист, - зло выплюнул он, и придержал перед стариком указанную дверь. - Думаешь, я повешу над дверью праздничный транспарант с твоим именем? Запыленный одноэтажный дом, состоящий из тройки (помимо просторного проходного дэна-гостиной, пустого и удивительно чистого) запертых комнат, на удивление, был относительно цел, но совершенно заброшен. - На кухне еда и для тебя диван, гренни, - раскомандовался Джокер, цепко оглядывая вид из окна, усмехаясь, когда в отражении увидел оценивающий, унылый взгляд слуги на вымазанные в грязи ботинки его дофина: мечтает вычистить. - Ложись спать. Ничего не замечающий Брюс устало привалился к стене крохотной прихожей. - Не смотри так, Бэт, - не удержался от очередной насмешки чертов клоун. - Там матрас. Иронично, да? Но у меня не было времени. Брюс осатанел, взвиваясь. - Ты меня достал, Джокер... - почти застонал он, загнанный в угол, крепко сжимая кулаки. - Не забудь как следует извиниться за сортир на улице, раз уж считаешь меня комнатной фиалкой-олигофреном. Экстремальная шутка в джокер-стиле подействовала неожиданно благостно: носитель этой особенной клички застыл и предался блаженным расчетам ответа, Брюс ужаснулся себе и поостыл, почти смущенно ступая в глубины убежища, чтобы обозреть предложенную обстановку. - Неоновый леопард... - медленно произнес он, глядя на единственную лежанку, небрежно брошенную у стены. - Отличный вкус, Джек. Спасибо, что не радуга или флер-де-лис. На кухне Альфред позволил себе всласть накачаться головой, невозмутимо извлекая из припасенного на все случаи жизни "тревожного" набора беруши: терпеть этих двоих в таких лошадиных дозах не мог даже он, и не собирался, лишая себя слуха прочно и до утра. - Ложись спать, Брюс, - наконец выдал вместо остроты Джокер, от усталости и вынужденной отмены аддерала находящийся в не самом подходящем для вербальных игрищ состоянии. - Сортир вообще-то в доме, слева. И душ, и там даже есть горячая вода. Переносной бойлер. Хотя не такой уж он и переносной, если хочешь знать. Он хвастливо пригладил свои невозможные волосы, вскидывая брови, скрывая под этим жестом что-то неясное, и принялся застегивать пальто. Прошедшие недели истощили его, истончили еще больше; испепелили и без того небогатую духовную полость его мутной, темной личности. Казалось, что все, что он мог, он сделал, словно питал что-то, удобрял, и теперь в нем не осталось ни капли крови - хватит, может, только чтобы наполнить иные сосуды зноя. Непроницаемый, он между тем отражал свое нутро, двойное дно, потайной карман - его губы побледнели до синевы, под глазами пролегли серые тени, в негостеприимной прохладе коробки комнаты дрожал пар дыхания; на висках выступил пот; его полная, прямая переносица раздулась и покраснела, словно от мощного, но смазанного удара, и правая ноздря периодически принималась кровить. В этом освещении, блеклом и голубоватом от дрянных ламп, он казался пришельцем из морской пучины - давним утопленником с зашкаливающей вирулентностью, чья плоть готова вот-вот отойти лоскутами, выпуская яркий трупный яд - так он был некрасив. - Ты ужасно выглядишь. Останешься здесь, - властно заявил Брюс, разглядывая правильные, приятные черты, проступающие через искаженное нескрываемо мерзкой натурой лицо, сам не понимая, как резко к нему возвращается самообладание. - Не заставляй меня... Когда он впервые увидел его чистое лицо - апрельское, пьяное, измученное - он выглядел ровно так же - и можно ли было удивляться, что это смутило его теперь так сильно? - Не заставлять тебя чего, Бэтси? - нахально прищурился чертов клоун. - Напомнить тебе условия? Три пули в твой титановый задок всего сутки назад. У тебя есть хоть одно целое место на твоем мясце, мм? Ты тоже выглядишь не очень. Будто собираешься наблевать мне на ботинки. Привычная атмосфера противостояния оживляла Бэтмена практически на глазах. - Твой острый язык погубит тебя, помяни мое слово: иногда ты даже не подозреваешь, что несешь... Пара ушибов не помешает мне отделать тебя, Дже-ей, - кровожадно просмеялся он почти против воли, мимоходом осторожно осматривая пределы клоунской осведомленности. - Особенно когда ты в таком состоянии. Похож на кантри-певца, насильственно выведенного из запоя. - Ты еще не видел мои фотороботы. От того, что составили в Джорджии, я до сих пор никак не отойду. - Зато я видел твой магшот, небрежно наброшенный неким Иеронимом. Отвратно. Воспрявший Джокер только фыркнул, но, когда Брюс отлепился от стены, неожиданно оказался на расстоянии протянутой руки, провокационно полыхая своими странными глазами. - Вот это я понимаю, Бэтс, тяга к развлечениям. Сильно! - лукаво выдал он, в нескрываемом наслаждении основательно наглаживая нижнюю губу языком. - Но я не испытываю интереса к... - Тебя это устроит? - серьезно оборвал его Брюс, пришедший от близости его тела и слабого травяного запаха в удивительно загадочное вялое состояние. - Если мне не быть... Он замялся, сразу же жалея о своей поспешности - то, что он хотел сказать, было важным, но могло прозвучать не так, как подразумевалось, информативно, воинственно и надменно - а жалко, может быть, или даже недопустимо жалобно. - Ты о чем? - насторожился Джокер и выпрямился, в гордости спины вдруг становясь чужим и усталым. Неожиданная бэт-оттепель поразила его и озадачила. - Если нет больше Бэтмена, вот о чем я, - с нескрываемым отвращением выплюнул Брюс. - Нет даже "молодого Уэйна". Вряд ли тебя это устроит, мой беспокойный враг, мой противоречивый друг. Никаких развлечений, верно? Сбитый с толку Джокер с сомнением оглядел его, продолжая разлизывать губы, не умея почуять от этого человека по-настоящему недобрых намерений. - Мне похер, будь хоть коммунистом, - он мечтательно оскалился, показывая желтые зубы. - Или можешь, например, обирать простаков по барам в Божиер-сити. Жуткая дыра, но в этом плане там есть где разгуляться. Хотел бы я это видеть! Я тебе не рассказывал, как... Брюс почувствовал, как левый висок пронзает спица острой боли: привычные трюки манипуляторов? Ледяные пощечины перетекают в теплые ладони рукопожатий - гадость. - И что ты предлагаешь? Пользовать по чужим кредиткам банкоматы на корточках, а потом идти пропивать награбленное? - как можно равнодушней прокомментировал он странные фантазии, почему-то прозвучавшие как обещания. - Быть аферистом стыдно, умник. Прямое указание на названный на французский манер луизианский город стоило игнорировать: ловушка или случайность, не имеющая к истине никакого отношения. - Хреновый план: там две камеры. Внизу тоже, - Джокер самодовольно приподнял брови и улыбнулся шире. - Но как хочешь. Лесорубом-то не стыдно? - Что? Почему вдруг... - Самая опасная профессия, опасней еще не придумали. - терпеливо пояснил клоун, пускаясь в долгие поиски чего-то по карманам. - И да, наша менее опасная. Этот дополнительный комментарий, столь непринужденно выданный, окончательно разъярил ссыльного героя и он благоразумно отстранился, и сил на то, чтобы уточнить, к какому именно роду деятельности безумец относит их оригинальное мастерство, уже не осталось. На кухне уже выключился свет, а Брюс все исходил бессильной злобой.