***
Когда в понедельник они ехали в школу, Курт поднял тему о Соловьях. ─ Итак, что ты собираешься им сказать? ─ Правду, хоть и не всю, ─ честно говоря, Блейн очень много думал об этом на выходных. ─ Я не хочу, чтобы ко мне относились, как к жертве изнасилования, понимаешь? Это все еще как какое-то клеймо, которое надолго со мной останется. Я уверен, что скоро они об этом узнают… когда суд начнется, но я хочу защитить свою приватность настолько, насколько смогу. Поэтому я скажу парням, что на меня напали, из-за чего у меня появились некоторые проблемы ─ я не переношу прикосновений, меня пугают громкие звуки, толпы, и у меня проблемы с концентрацией… Что, по сути, является правдой. ─ Хорошо. Я думаю, что они действительно могут помочь. ─ Я знаю, что они могут. И лишь то, что у меня появится еще одно место, где я не буду притворяться, это… значит много. Ты представляешь, насколько сложно все время делать вид, что все в порядке? В школе, дома… Нет, подожди, ты один из тех людей, которые понимают. Прости. ─ Ага, но я никогда не должен был притворяться дома. Это, должно быть, действительно выматывает. Но я рад, что ты решил им довериться и позволил помочь. ─ Ну, я подумал, что должен позволить людям мне помогать, если не хочу сойти с ума. И знаю, что пока это плохо получается. Я просто привык справляться со всем в одиночку и самостоятельно о себе заботиться. Я делал это на протяжении очень длительного времени. ─ Я знаю, и я тобой горжусь, знаешь? Что ты решил довериться моей семье, и теперь Соловьям. ─ Я пока только учусь. К концу разговора они уже припарковались возле Далтона. И так как они не могли целоваться в школе, из-за запрета публичного проявления чувств, Курт припарковался в самом дальнем углу, чтобы у них было время побыть вместе до того, как придется идти на первое занятие, и позволить друг другу пережить сегодняшний день. Как оказалось, поцелуи вызывали какую-то зависимость. Насчет этого просто необходимо предупреждать.***
До Региональных оставалась всего пара дней. Поэтому репетиция в понедельник была серьезной, насыщенной и включала в себя финальную прогонку всего сет-листа, а также усердную работу над песнями. На прошлой неделе они решили, что их вторым номером будет Raise Your Glass, в котором будет солировать Джефф. Курт же до сих пор не знал, какую песню ему спеть. Конечно, с того момента, когда он осознал, какой шанс ему предоставили, он просматривал список песен Уэса по три раза в день, чтобы найти песни, которые подойдут его диапазону (и придутся ему по вкусу), но старший парень только кивал, улыбался и каждый раз отвечал: "Посмотрим". И по правде говоря, это ужасно нервировало. Должно быть, совет провел заседание на выходных, потому что в самом начале репетиции Дэвид начал раздавать всем ноты. Курт сел в самом дальнем углу и был одним из последних, кто получил свою копию, до этого выслушав реакцию других ─ хихиканье и обреченные стоны. Как оказалось, такая реакция была не беспричинна. ─ Тейлор Свифт? Вы хотите, чтобы я пел песню Тейлор Свифт? Серьезно? Уэс удивленно приподнял бровь. ─ Это проблема? Она поет в твоем диапазоне, так ведь? ─ Конечно, но… Тейлор Свифт? ─Что? Она замечательная певица, ─ в комнате еще больше начали хихикать. Невероятная любовь Уэса к Тейлор Свифт была так же очевидна, как и восхваление Блейном Кэти Перри. ─ Я все выходные пытался сделать эту песню пригодной для акапелльного пения, поэтому все решено. Давайте приступать к работе. Курт обреченно застонал. Соло есть соло, и он будет петь так, словно завтрашний день не наступит, он не упустит эту возможность, но серьезно, петь банальную девчачью песню в качестве своего первого соло… Он повернулся к Блейну. ─ Ты уверен, что не хочешь спеть со мной дуэтом? Я уверен, что мы можем сделать что-то лучше, чем это, и они позволят тебе выбрать песню. ─ Нет, Курт, прости. Я не могу сейчас быть у всех на виду. Мне нужен перерыв, чтобы собраться в кучу. ─ Я знаю, знаю. Это просто… Тейлор Свифт. ─ Ты справишься. ─ Конечно, я справлюсь. Даже если бы я с большим удовольствием спел что-то более мое. Дэвид попросил их подготовиться, и репетиция началась.***
После того как они спели несчетное количество раз (и даже Курт признал, что их адаптация песни Haunted оказалась довольно-таки интересной, но все еще не дотягивала до песни на соревнование) и после того как все вспотели после прогонки трех разных вариантов хореографии для Raise You Glass, Блейн поднял руку, спрашивая разрешения заговорить. Все были уставшие и уже более-менее уселись на диванчиках и стульях, но видя, что он встал перед ними, все сели ровнее и начали внимательно слушать, когда парень рассказывал о нападении и проблемах, которые у него появились. Он все еще чувствовал себя неуютно, делясь такой информацией с другими, после того, что он долгое время верил, что должен справляться со всем в одиночку. Но он начал осознавать, насколько нереальным это было. Если бы он остался в одиночестве сразу после изнасилования, как он и хотел, кто знает, насколько хуже ему сейчас бы было. Кто знает, возможно, сейчас его бы вообще здесь не было. Как он и ожидал, никто не спрашивал у него дополнительную информацию, которой он не был готов поделиться. Реакции были разные: начиная с недоверия и заканчивая гневом. То, как Соловьи могли помочь, стало очевидным во вторник, когда Блейн не мог увидеться с Куртом. Сразу же двое ребят составили ему компанию в коридоре, ненавязчиво прикрывая его от толпы других учеников. Так продолжалось весь день, лишь его охранники менялись. Сначала это ощущалось странно, но вскоре он привык к такому и позволил ребятам с ним разговаривать, чтобы отвлечь себя от ужасающих мыслей. Неожиданно учителя смягчились по отношению к нему, даже до такой степени, что мистер Джонсон, их строгий преподаватель географии, сказал, что парень может переписать тест, который завалил, когда "будет чувствовать себя лучше". Тогда Блейн осознал, что, должно быть, кто-то из старших ребят использовал свое очарование на преподавателях и рассказал небольшую часть его истории, чтобы облегчить его учебу. Конечно, это же Академия Далтон, они уверятся, что позже он все наверстает, но очевидно, что сейчас они давали ему время на то, чтобы прийти в себя. И он был рад такой передышке в школе, потому что жизнь дома на протяжении двух недель была ужасна. Или если сравнивать, то атмосфера была похожа на замерзший ад. Словно дом поглощал все еле теплое и забирал приятные мысли из его головы. Каждое ощущение счастья, надежды, желание бороться. Дома он всегда был более нервный, более депрессивный, его сон был не больше четырех часов и всегда наполнен кошмарами. Он почти не выходил из своей комнаты, только по особым случаям, когда родители просили его поужинать вместе с ними. В таких случаях над столом всегда витала неуютная тишина. Его отец почти с ним не разговаривал, а если и делал это, то всегда упоминал только дурацкие решения и что-то о королевах драмы. Его мама делала вид, что ничего не произошло, и старалась с ним заговорить, когда они оставались вдвоем. А вчера вечером, когда его родители вернулись из Нью-Йорка, у них произошла большая ссора насчет его оценок. Ну, по крайне мере, это началось с разговора о его оценках. Скорее всего, его родителям позвонили в пятницу со школы, чтобы сказать о его "изменениях в поведении". Но его это задело, он начал говорить, что если бы они отправили его на терапию и позволили бороться с психологической травмой, его оценки снова стали бы высокими. Что повлекло за собой еще больше проблем, конечно же ─ длинная речь о неблагодарных детях, которые делают все для того, чтобы быть в центре внимания. Последнее, что он услышал, перед тем как захлопнуть дверь своей комнаты, было обещание, что если он не исправит оценки к концу недели, он будет наказан до конца учебного года ─ никакой социальной жизни, помимо уроков, даже участие в хоровом кружке. Он просто устал от всего этого.