The portrait of Harry Styles

В мастерской все так же витал густой запах масляной краски и грунта для холста, а проникающий сквозь открытые окна ветерок приносил с собой аромат цветущих растений. Все осталось точно так же, как и полчаса назад, вот только за стареньким роялем нежно-персикового цвета, который стоял в самом углу и уже несколько лет служил подставкой для многочисленных футляров с кистями, сидел молодой юноша, лик которого был так похоже изображен на полотне лордом Хораном. Его тонкие пальцы, будто специально созданные для игры на этом прекрасном инструменте, нежно бегали по поверхности клавиш цвета слоновой кости, на которых, если присмотреться, можно было заметить небольшие царапины и вмятины. Юноша не нажимал ни на одну из клавиш, так как догадывался, что рояль, скорее всего, расстроен, а так как он очень любил музыку, не мог позволить ни одному фальшивому звуку вылететь из инструмента. Все его внимание было сосредоточено на рояле, и он даже не обернулся на вошедших, ведь попросту не замечал их присутствия. - Ваше нотное собрание просто восхитительно, Найл! Вы должны одолжить мне его на время, ведь тут есть несколько симфоний, которые я давно хотел разучить, но все никак не мог найти подходящего времени, - восторженно произнес альфа, даже не поворачиваясь в сторону двери. - Здравствуйте, Гарри, - поприветствовал юношу лорд Хоран. - Я с удовольствием выполню любую вашу просьбу, но только с тем условием, если Вы сегодня будете хорошо позировать, а не как в прошлый раз, когда мне пришлось два часа уговаривать Вас повернуть голову в нужную сторону. - Ох, Найл, Вы же знаете, что это все из-за того, что мне вовсе не хочется Вам позировать, уж не сердчайте на меня за это. Тем более я до сих пор абсолютно уверен в том, что мне совершенно не нужен портрет в полную величину, - немного легкомысленно ответил Стайлс и крутанулся на вертящемся табурете, тут же вскакивая на ноги и немного смущаясь, ведь понял, что кроме Хорана в комнате находится еще один, не знакомый ему мужчина, а он позволил себе довольно вольный, по стандартам высшего общества, вид речи. - Гарри, познакомьтесь, это — мой хороший друг лорд Малик, сейчас он занимается виноградными плантациями на юге Франции, - немного нехотя произнес Найл, кивая головой в сторону стоящего у двери мужчины. Зейн же никак не показал то, что прекрасно заметил этот жест блондина, лишь небольшая ухмылка скользнула по его тонким губам. - Приятно познакомиться, мистер Стайлс, я много наслышан о Ваших родителях. Прошу Вас, не обращайте внимание на брюзжание моего друга, он готов на все ради своих картин. Я только сейчас вспомнил, что моя почтенная тетя около недели назад вскользь упоминала о Вас, но я тогда пропустил ее слова мимо ушей, ведь Ваше имя ничего для меня не значило, - честно произнес Зейн, приветственно протягивая юноше руку. - Ох, а она много говорила о Вас, даже предлагала попробовать вино Вашего производства, но я, к сожалению, не пью, - немного смущенно ответил Гарри, отвечая на рукопожатие мужчины. Найл же в это время колдовал над палитрой, добавляя на нее все новые и новые оттенки краски, и подготавливал кисти, смачивая их в специальном растворе. Он был полностью сосредоточен на работе, и казалось, будто его совершенно не волнует происходящий в мастерской разговор, хотя на деле все было совершенно не так. - Мне очень приятно, что два моих хороших друга нашли общий язык, но мы с Гарри хотели сегодня дописать лицо, а потому Вам, Зейн, придется нас покинуть, чтобы не отвлекать мистера Стайлса своим присутствием, - произнес Найл, заканчивая последние приготовления. Гарри же на эти слова встрепенулся, немного округлив глаза, и заметно занервничал. Было понятно, что парень ни сколько не хотел расставаться со столь интересным для него новым знакомым. - Найл, я всегда очень ценю и уважаю Ваше мнение, но пожалуйста, позвольте лорду Малику остаться хотя бы на полчаса. Я обещаю, что не буду дергаться и отвлекаться, Вы только дайте свое согласие, - практически взмолился Гарри, пристально смотря на блондина. Тот на это лишь глубоко вздохнул и, взглянув на страдальческое лицо юноши, нехотя кивнул головой. - Хорошо, пусть остается. Но только знайте, что Вам стоит только дернуться, и мистер Малик тут же покинет пределы этой комнаты, - так не по-своему холодно произнес он. - Мне очень приятно, что Вы спорите из-за меня, мои дорогие друзья, - решил вставить свое слово Зейн, грациозно поднимаясь с дивана и делано отряхивая брюки, - но я вынужден Вас разочаровать. В любой другой день я с удовольствием бы провел еще несколько часов в Вашем обществе, но палата Лордов ждать не будет, - произнес Зейн, аккуратно опуская на голову высокий цилиндр. У Гарри на его слова шокировано распахнулись глаза. - Вы входите в палату Лордов? - с благоговением воскликнул юноша, и казалось, что в тот момент он всей своей сущностью хотел оказаться как можно ближе к мужчине. Найл же на горделивые речи мужчины лишь громко фыркнул, и, зная его прекрасное воспитание, было понятно, что сделано это было специально для того, чтобы подчеркнуть низкую ценность слов Малика. - Больше слушайте его, мой дорогой друг, - с усмешкой произнес он. - Он входит туда только по своему мнению, тогда как на деле просто маячит на их собраниях, изредка поддакивая чересчур умным мыслям. Его пустили туда только из-за того, что наш общий знакомый, немецкий маркграф Штольц, замолвил за него словечко в память о старой дружбе, - недовольно произнес Найл, кривя губы в ухмылке. Брюнет резко развернулся и метнул на лорда Хорана такой острый взгляд, что казалось, будто на лице того в скором времени должен был появиться кровавый подтек. - Я бы рискнул разрушить парочку Ваших воздушных замков, но мне действительно пора идти, мой дорогой Найл, - наигранно сожалеюще ответил Малик. - Вынужден попрощаться с Вами, Гарри, но будьте уверены, что я уже с нетерпением жду нашей новой встречи. Могу ли я рассчитывать на Ваш визит ко мне в поместье завтра около шести вечера? - спросил он, практически покинув комнату. - Конечно-конечно, Зейн, я буду очень рад встретиться с Вами вновь! - радостно произнес юноша, рьяно кивая головой. Брюнет же на эти слова отвесил вежливый поклон и наконец-то покинул мастерскую, аккуратно притворив за собой витражную дверь. Когда Найл поднял голову, его взору предстало задумчивое лицо юноши с мечтательной улыбкой на губах. Все его внимание было по-прежнему сосредоточено на двери, и было не сложно догадаться, о чем в тот момент думал молодой альфа. Лорд Хоран поджал губы и снова посмотрел на недописанное полотно. Всю густоту его эмоций, царивших тогда, просто не описать словами. Гарри первым нарушил повисшее в мастерской молчание. - Ах, Найл, от чего же Вы так долго отсрочивали время моей встречи с лордом Маликом? - мечтательно произнес он. - Это был один из самых интересных мужчин, с которым я имел честь познакомиться в недавнее время. Все слушал бы и слушал его чудесную речь! Мой дорогой друг, обещайте, что мы еще обязательно встретимся все вместе и дивно побеседуем за обедом. Когда же это можно будет устроить... Ах, ну конечно! Граф Эдинбургский устраивает прием в эту среду, и мы непременно... - продолжал воодушевленно лепетать Гарри, совершенно не замечая так резко переменившегося настроения своего собеседника. Кудрявый альфа очнулся только из-за резкого стука выпавшей из дрожащих рук художника кисти и паркетную доску. - Лорд Хоран, с Вами все хорошо? - обеспокоено поинтересовался Стайлс, переключая все свое внимание на блондина, который в тот момент пытался как можно быстрее взять себя в руки, и надо сказать, что из-за должного воспитания и достаточно долгого пребывания в высших кругах общества, выходило у него неплохо. - Мой дорогой друг, - начал он немного осипшим голосом, - лорд Малик — мой давний приятель, и за время нашего общения я успел хорошо запомнить все его привычки и обычаи. Являясь человеком честным, я не привык говорить плохого у людей за спиной, предпочитаю высказывать им это в лицо или же не говорить вовсе, но только ради Вас я пренебрегу своими принципами, - горячо заявил лорд Хоран. - Мистер Малик, сколько я себя помню, выбирал к себе в друзья людей исключительно выгодных, и не дай Бог Вам, мой мальчик, стать для него таким. Не знаю, что Зейну нужно от Вас, но совершенно точно уверен в существование этой потребности, иначе Малик бы так за Вас не цеплялся, - продолжал свой монолог художник, замечая, что в глазах молодого альфы отражается непонимание вперемешку с абсолютным, так несвойственным ему недоверием. Было понятно что брюнет за столь недолгий срок знакомства успел зарекомендовать себя в глазах юноши. - Понятно, что Вы мне не верите, - обреченно произнес Найл. - Я понимаю, что у Вас есть все причины для этого, но я прошу Вас в память о нашей крепкой дружбе, которая, я надеюсь, сегодня не будет погребена в пропасти недопонимания, попытаться выслушать меня. Вы еще так молоды и невинны, что Вам и не представить, какими поступками слывет лорд Малик и каких людей он сбивал с намеченного пути. Я не хочу Вам всего этого рассказывать, ведь вдруг Зейн и правда так неожиданно решил измениться, так что зачем понапрасну ворошить прошлое. Я лишь прошу, чтобы Вы прислушались ко мне и пообещали присмотреться к нему, прежде чем впускать в свою жизнь, - практически взмолился блондин, неотрывно смотря на погрузившегося в размышления Гарри. Буквально через несколько секунд выражение глубокой печали покинуло лицо альфы, и на его губах расцвела легкая улыбка. - Уж не знаю, чем Вам так не угодил лорд Малик, но видимо на это есть вполне серьезные причины, ведь я верю в то, что Вы бы не стали просто так осквернять человека в чьих-то глазах. Я верю Вам, Найл, и обещаю, что не подпущу Зейна близко, пока не буду уверен в чистоте его намерений, - искренне заявил Гарри, на что Хоран лишь облегченно вздохнул. Как хорошо, что этот прекрасный мальчик слепо не пошел на поводу у мулата. - Ну что, может быть закончим портрет? - резко перевел тему Стайлс, резво взбираясь на постамент и изящно становясь в нужную для позирования позу, которую они с художником до этого выбирали несколько долгих и утомительных часов. Лорд Хоран же на его слова лишь вздохнул, беря в руки кисть и снова поражаясь тому, каким беспомощным ребенком Гарри являлся на самом деле, тогда как внешне представлял собой полностью сформировавшегося мужчину. *** Тонкие пальцы с быстротой и легкостью нажимали на клавиши, извлекая с изысканного инструмента из красного дерева невероятной красоты мелодию. Его огромная крышка, поднятая вверх при помощи специальной подставки, была украшена набранным из всевозможных пород полудрагоценных и драгоценных камней изображением прекрасной орхидеи. Кромка рисунка была выложена тонкими пластинами мусгравита, который своим темным цветом прекрасно подчеркивал контур. Дальше следовало несколько кругов паинита, так выгодно щеголяющего своим светло-рубиновым цветом. В самом центре мозаики, будто собака самой редкой и изысканной породы, зиял достаточно крупный срез пудреттита, так сильно отличающийся своим нежным оттенком от своих агрессивно-ярких собратьев. Еще пару лет назад такая излишняя пестрота показалась бы слишком пошлой для любого жителя Англии, но спустя некоторое время европейская мода огромной волной накрыла островное государство, и такой рояль стал настоящим образцом высшей пробы. Тем временем мелодия медленно и верно приближалась к своему логичному завершению, и ее завершающе нежные аккорды создавали эхо, встречаясь со сводчатым потолком, украшенным изображающей библейский сюжет фреской. Пальцы прекратили свое движение, и рояль больше не издавал таких прекрасных звуков. Брюнет, который до этого сидел в кресле, прикрыв глаза, и с наслаждением слушал музыку, немного вздрогнул от неожиданности. Его веки затрепетали и он отставил бокал с виски, который до этого держал в руке, на небольшой стеклянный столик и изогнул губы в одобрительной ухмылке. - Очень даже неплохо, мой дорогой друг! - довольно произнес он. - Мне и раньше единожды доводилось слышать Вашу игру, но это произведение во много раз превосходит предыдущее. Не хотелось бы так напрямую подчеркивать свои недостатки, но вынужден признаться в том, что не знаю ни названия, ни автора обоих произведений, но учтите, что это произошло по причине того, что я презираю все эти мещанские условности, которые обязывают всех членов высшего общества знать все о популярном искусстве. Все эти художники и композиторы, будет сказано не в обиду нашему с Вами общему знакомому, люди пустые, а имена их быстротечны. Через десять лет никто уже не вспомнит столь уважаемого Найла, и мне даже становится жаль, когда я смотрю на его старательные попытки добиться того, чтобы его когда-нибудь не придали забвению, - произнес лорд Малик, откидываясь на спинку кресла и поджигая турецкую папиросу. Они выгодно выделялись на фоне других тем что, в отличите от других, крутились не на холодных плоскостях железных станков, а на гладких бедрах только что перенесших течку омег. Зейн был несказанно рад тому, что мир перешагнул через ту тонкую грань разврата, когда это уже принималась обществом с пометкой так называемой нормы. - В тот раз на приеме у маркизы я играл без нот... Это была импровизация, - немного скромно произнес Гарри, не поднимая взгляда от пола. На его губах играла смущенная улыбка. Даже после стольких раз, когда его хвалили, Стайлс все равно считал свою игру далекой от идеала и пропускал все комплименты мимо ушей, продолжая и продолжая совершенствовать свой уровень. Тем более в этот раз, когда он чувствовал себя неуютно в таком громадном доме. Даже несмотря на то, что поместье Стайлсов всегда славилось своей роскошью и после реставрации снова превратилось в один из самых престижных домов Лондона, Малик-мэнор превосходил его на несколько пунктов. Троюродный прадед Зейна несколько раз плавал в Америку с потомками конкистадоров, и к концу его жизни уже несколько южных хлопковых плантаций носили его фамилию, так что в деньгах проблем не было. Потом, правда, все земли, которые в свое время были куплены за десять долларов у них отобрали, но тогда оставшаяся чета Маликов уже перебралась в Лондон, и мэнор был достроен. Его стены были украшены в стиле раннего английского барокко, и его изысканности, но в то же время помпезности, которое даже спустя сто лет поражало современников своим внешним видом, не было конкурентов. Гарри, впервые переступив его порог, в тот же момент почувствовал себя бедняком, и ему даже стало немного стыдно за свое родовое поместье. - Если Вы и дальше будете делать такие успехи, то я буду готов взять свои слова обратно и гарантировать, что Ваш талант будет трудно забыть, - с важностью подметил Зейн. Стайлс же на это лишь сильнее залился краской и отпил глоток воды со льдом из хрустального графина, чтобы смочить довольно пересохшее горло. - Ну неужели Вы и дальше будите пить эту пресную гадость? - неверяще фыркнул Малик, любовно поглаживая свой стакан c виски. - Вы точно не желаете попробовать моего вина? У меня в подвале есть такие экземпляры, которые Вы найдете разве что во дворце у Ее Высочества, уж поверьте. У меня есть бутылка французского, возраст которого примерно втрое превышает Ваш, - гордо произнес Зейн. Юноша на эти слова лишь грустно улыбнулся и покачал головой. - Я уже говорил Вам, мистер Малик, что не пью алкоголь, и прошу Вас поверить мне, что не делаю я этого не по причине своего излишнего снобизма, как думают все мои друзья и знакомые, или еще чего, а из-за того, что слишком много боли он мне принес в свое время, и меньше всего на свете я желаю сам спровоцировать порцию новой боли, - задумчиво произнес Гарри. Лорд, естественно, к его словам отнесся с некоторым скепсисом, но так как был человекам воспитанным, да и не хотел терять доверия нового знакомого, не стал никак комментировать его изречения. - Когда-нибудь, через несколько лет мы с Вами, мой дорогой друг, вновь встретимся в этой гостиной с бокалом старого доброго бургундского, а может и чего покрепче, и если Вы в тот момент будите пить родниковую воду, я с удовольствием извинюсь перед Вами и во всеуслышание признаю, что существует еще в наше гнилое время человек, которого нельзя испортить из-за его стальных принципов. Поверьте мне, уважаемый Гарри, невозможно жить в обществе и не быть зависимым от него, - вальяжно протянул Зейн, затягиваясь новой папиросой. Лорд Стайлс же на его слова ничего отвечать не стал и все так же сидел на табурете перед роскошным роялем, задумчиво смотря в витражное окно, за которыми лучи заходящего солнца своими мягкими лучами начинали лизать острые верхушки кипарисов. Сад Малик-мэнора был отдельным произведением искусства и, если говорить честно, заслуги нынешнего владельца в этом не было никакой, ведь все свое утонченное великолепие он приобрел еще во времена отца Зейна. Вся площадь, которая занимала не много не мало, несколько тысяч акров, была покрыта знаменитым английским газоном, во всей его особенности, когда он имеет насыщенный изумрудный цвет и поистине шелковый покров. Кое-где его разрезали неширокие, вымощенные голландской плиткой, аллеи, на которых между деревянными скамейками с витиеватыми спинками на небольших постаментах возвышались бюсты греческих богинь. Когда Зейн пребывал не в лучшем настроении, а такое, уж поверьте, случалось довольно часто, он подолгу уединялся в саду, находя такие укромные места, про которые не было известно никому, кроме него. Настоящей гордостью мэнора являлась небольшая постройка у самого края сада. Это было ничто иное, как конюшня, совмещенная с псарнями, где держали охотничьих собак хозяина и самых резвых его скакунов. Лорд Малик был настоящим поклонником охоты, и спорить с высокородными дамами о целях убийства пушных зверьков являлось одним из его любимых занятий, ведь в конце концов он все равно выходил из них победителем да еще и с новой поклонницей в арсенале. Шотландская борзая по кличке Королева Анна была его любимицей, ведь в ее острых клыках перебывало более полусотни мелких зверьков, и если кто-то из знакомых говорил Малику, что более неподходящее имя для собаки было бы сложно подобрать, он больше не переступал порога мэнора. Гарри молча сидел, смотря на все это, и в его голове свербела всего одна мысль. Почему все происходит именно так? Почему кому-то достается все, а кому-то ничего? Он даже не брал в расчет свою семью, ведь прекрасно понимал, что смерть родителей — это еще не самое страшное, что могло произойти в его жизни. Юноша думал о бедных людях, которые тысячами загибались от голода в нищих окрестностях Лондона. Он смотрел на Зейна, который так и не сдвинулся с места, наслаждаясь дорогим табаком, и надеялся, что когда-нибудь сможет жить точно так же. В свое удовольствие, не задумываясь о бедах и несчастьях, происходящих кругом, а не так, как живет он. Это было именно то, что он так ценил и чем так восхищался в мужчине. Неподдельная любовь к жизни и получение истинного удовольствия от каждого ее мгновенья. - О чем Вы так старательно размышляете, мой дорогой друг? - раздался ироничный вопрос, и источник звука находился подозрительно близко. Гарри вздрогнул от неожиданности и перевел взгляд назад, увидев, что Зейн уже поднялся с дивана, затушив папиросу о фарфоровое блюдце, и успел накинуть на плечи черный камзол с бархатными вставками, похожий на тот, который юноша видел неделю назад на старшем сыне Ее Величества. Порой Стайлс серьезно задумывался о том, сколько средств тратит лорд на свой внешний вид, но ни разу не позволил себе задать столь некультурного вопроса. - Простите, Зейн, Вы собираетесь куда-то? Я не был осведомлен. Если только мое присутствие хоть сколько-нибудь затрудняет Ваши сборы или же приносит дискомфорт — я тотчас покину мэнор! - торопливо произнес Стайлс, готовясь уже подняться с табурета, как на его плечо опустилась сильная рука, заставляющая его остаться на месте. - Меня очень развлекает Ваша манера извиняться из-за того, где совсем нет Вашей вины и переживать о том, что, в сущности, не имеет никакой важности. Я действительно собираюсь уйти, вот только Ваш визит ко мне на этом не закончен. Знаю, что вы не поклонник такого времяпрепровождения, ведь слишком культурны для этого, но я обещаю, что там, куда мы направимся, все будет происходить в пределах приличия. Гарри, вы составите мне компанию в посещении самого старого кабака города? - помпезно произнес Зейн, и юноша невольно сравнил его величественную речь с Предложением руки и сердца, которое ему довелось лицезреть некоторое время назад. Тем временем предложение Малика не казалось ему таким уж заманчивым, ведь, как говорилось выше, он был ярым противником алкоголя, и идти в кабак не было никакого смысла, ведь он будет там себя чувствовать как кот в купальне, но с другой стороны общество Малика приносило ему огромное удовольствие, и он опасался, что своим отказом может серьезно обидеть лорда, и ему уже никогда не поступит приглашение о повторном посещении мэнора. - Вы даже не представляете, каких мне стоило сил заставить себя дать положительный ответ на Вашу просьбу, - усмехнулся Гарри, наконец-то поднимаясь с табурета. Он был на несколько дюймов выше лорда, но из-за самоуверенности и немногой наглости того таковым себя никогда не ощущал. Зейн же лишь одобрительно хмыкнул на его слова и направился в угол залы, где на специальной подставке было выложено несколько десятков всевозможных тростей. Стайлс, впервые увидев это, был поражен до глубины души, ведь у него за всю жизнь была всего одна деревянная, которая появилась только из-за того, что в возрасте пятнадцати лет он неудачно спустился с лошади, довольно сильно подвернув лодыжку, и был вынужден в течение нескольких месяцев передвигаться только при помощью трости. Малик же, несколько секунд постояв у хитрого приспособления, вернулся к своему гостю с уже выбранным аксессуаром. Его глаз в тот вечер пал на длинную дубовую трость, отполированную до зеркального блеска, на верхушке которой красовался родовой герб Маликов, отлитый из бронзы. Юноша с удивлением смотрел на выбор своего товарища. - Простите, но я думал, что мы направляемся в кабак, а не на прием к Королеве?! - задал он так интересующий его вопрос. Зейн же на это лишь хрипло рассмеялся, подходя еще ближе к недоумевающему альфе. - Мой дорогой друг, Вы даже не представляете, как много Вам еще предстоит узнать о негласных правилах и законах, которыми, как решето, пронизана светская жизнь. Вы не прочтете о них ни в одной книжке или газете, никто, кроме друзей, не расскажет Вам о них, но стоит нарушить хоть одно, как дверь, ведущая в высший свет, навсегда захлопнется у Вас перед носом, будь вы герцогом Йоркским или же самой Королевой Викторией. Поверьте, я начал дружбу с Вами совсем неспроста, ведь прекрасно видел, что Вы еще не нашли своего истинного места в этом мире, ведь попросту не знали, где искать, но очень скоро с моей помощью у Вас это получится. Я расскажу Вам все, о мой милый Гарри, и Вы влюбитесь в этот завораживающий мир всей душой, а пока что не задавайте лишних вопросов и возьмите любую трость, которая Вам придется по вкусу, я буду ждать Вас в экипаже, - произнес Зейн и, развернувшись на каблуках, широкими шагами покинул залу, оставив растерянного юношу в одиночестве переваривать только что услышанные слова.