Переплетённые нити судьбы

Конечно же, я ошибался. Как, похоже, и всегда. Это был ад. Возможно, даже персонально мой. А может и её тоже. Целуя её шею и пробираясь руками под мягкий свитер я понял — что-то не так. Это осознание накрыло меня за секунду до того как мне удалось в этом наглядно убедиться. По тому, как она сжалась, как беспомощно зажмурилась изо всех сил. Не оставалось сомнений, что мне это не понравиться, но я словно мазохист провёл ладонью по обнажённой коже спины. Возбуждение покинуло меня так же быстро, как и появилось. Она и не собиралась выполнять свою часть сделки, не собиралась ложиться со мной в постель. Она знала, что я задам вопрос. Была уверена в этом. Я, нежно обхватив руками её лицо, заставил поднять голову, посмотреть на меня, но она не открывала глаз. Может это был единственный раз, когда я её удивил, не проронив ни слова, подняв на руки и не спеша отнеся в свою спальню. Посадив её на кровать, я неторопливо стянул с неё свитер, и сев позади, окинул взглядом представленную картину. Почти вся правая сторона спины была обезображена ужасными шрамами, они были явно давнишними, но от этого не менее жуткими. Шрамы спускались и ниже, и не сложно было догадаться, что правая нога представляет также не лучшее зрелище. В голове было пугающе тихо, только память тихонечко нашёптывала голосом Шарлотты: « У неё всё было плохо… Хуже чем у нас. Не она была инициатором той встречи и звонка, просто так сложились обстоятельства». Что она там говорила? Зимой. То есть, чтобы не произошло с Гвен, это было не позже чем через полгода после нашего расставания. Ясно было и почему они встретились с Шарлоттой, той просто напросто позвонили из больницы. Охренение. Реальное охренение. Я дотронулся до Гвен, от чего она вновь вздрогнула, и потянул её к себе, посадив на колени, словно маленькую девочку. Её живот пересекали шрамы. Я глубоко вздохнул, пытаясь прогнать противный ком в горле. Погладил спину. Пальцы пробегали по изрубцованной коже. — Ты ведь ждёшь моего вопроса, чтобы с чистой совестью уйти… Гвенни чуть заметно кивнула. — И естественно на этот вопрос ты не ответишь… Очередной кивок. — Посмотри на меня, Гвендолин. Она послушно открыла глаза, встретившись со мной взглядом. Всё тот же сапфировый цвет, словно, и не произошло ничего страшного. Как никогда мне захотелось перенестись в прошлое, чтобы ничего этого не было. Дышать становилось всё тяжелее. Я лишь крепко обнял её, продолжая гладить спину, которая уже никогда не станет такой как прежде. — Иди, Гвенни. Я не спрошу. В этом нет смысла. Ты всё равно не ответишь. — Я устало потёр лицо. — Мне не нужно, чтобы ты оставалась из-за каких-либо обещаний. Мне нужно чтобы ты сама этого хотела. Я чуть подтолкнул её, дав импульс к движению. Она неловко встала и осталась стоять на месте. Я встал с кровати, прихватив кофту, и протянул её Гвен. Она просто прижала её к груди. — Тебе стоит забыть меня. — Её голос был хриплым после слёз. — Почему? — меня самого удивил свой безразличный тон. — Потому что тебе надо найти кого-нибудь другого. — Почему? — Потому что ты должен быть счастлив. — Почему я должен быть счастлив без тебя? — Потому что со мной ты счастлив не будешь. — Да откуда ты можешь это знать?! — Голос всё же сорвался на крик. — Ты даже не дала мне шанса попытаться! — Да оттуда, Гидеон! Я не могу иметь детей, я под постоянным наблюдением врачей, я могу умереть в любой день! Что из этого списка принесёт тебе счастье? — теперь и Гвен кричала. — Ты! Ты принесёшь мне счастье! — Нет. — Ты не можешь решать за меня. — Зато я могу решать за себя. И я говорю — нет. Я в бессилии закрыл глаза, слушая бешеный стук своего сердца. — Мистер Уитмен собирается поставить меня на твоё место. — Неожиданно даже для самого себя, сказал я. — Я знаю. — Она не выглядела удивлённой. — Ты хоть когда-нибудь любила меня, Гвен? — Вопрос непроизвольно сорвался с губ. Она тяжело сглотнула и предпочла промолчать. — Уходи, Гвендолин. Просто уходи. Она не сдвинулась с места. — Пожалуйста, уйди. Я не могу находиться рядом с тобой. Никакой реакции. Я развернулся и ушёл в ванну решив там утопиться, или хотя бы смыть с себя ощущения этого дерьмового дня.

***

Глотая слезы, я стояла в его спальне не в состоянии сделать ни шага. Время почти осязаемо утекало. «Уходи, Гвендолин, уходи» — шептал внутренний голос, вторя его словам. Конечно, уйду — это единственное правильное решение в данной ситуации. Последнее время весь мой самоконтроль летел к чертям и почему-то всегда в присутствии одного и того же человека. Всё чаще мне казалось, что я заперта в высокой башне, и она начинает рушиться с самого основания. Медленно, набирая обороты. А теперь уже и просто с умопомрачительной скоростью. И я вот-вот упаду. Какая ерунда. Я уже упала. Уже на дне. Единственная моя возможность — это не утопить кого-нибудь ещё, но получается плохо. Все кто находятся близко ко мне в опасности. Я словно плохая примета, словно чёрная метка, словно знак беды — могу принести только горе и боль, а может даже и смерть. На мне бы уже пора приколотить табличку: «Не приближаться! Опасно для здоровья!» При чём не только физического, но и душевного, дополняла бы я. На кровати лежал телефон, видимо выпал у него из кармана. Я с осторожностью взяла его в руки, блокировки не стояло. Какая беспечность… На какой-то момент захотелось посмотреть фотографии: что он видит, что любит, что его забавляет, но я быстро отогнала эту мысль — не имею права. Я создала новую заметку и, не закрывая приложения, вернула аппарат на место. Не удержалась и, открыв шкаф, достав толстовку, натянула на себя. Сквозь запах бытовой химии чуть заметно пробивался и другой аромат, от которого щекотало в горле и вызывало чувство, которое грозило выплеснуться новыми слезами. Собравшись с духом, я тихо тихо прокралась к двери и шмыгнула в спасительную прохладу подъезда. Своя квартира встретила тишиной. Видимо Ник ещё не вернулся. Бросив свитер на полку, я проследовала к своему кабинету. Откинувшись на спинку кресла и затянувшись сигаретой, я подумала, что слишком что-то часто курю в этом году. Слишком много нервов, пора бы переходить на успокоительные ромашковые чаи, а не травить себя дымом. Дверь негромко хлопнула. Не прошло и нескольких минут, как напротив вальяжно устроился, рыжеволосый паренёк. Тот, который ещё вчера казался недостижимой мечтой. Единственный в чьём присутствии мне было хорошо и умиротворённо.  — Неспокойный денёк? — С нескрываемой смешинкой в синих глазах спросил он, указывая на чёрную кофту, которая, несомненно, казалась просто огромной на мне. — Что-то вроде того. — Я впервые за весь день улыбнулась абсолютно искренне. — Ну и как поживает Гидеон де Виллер? — Отлично, если не считать того факта, что он категорически не хочет признавать того, что ему будет гораздо лучше без моей скромной персоны. — Я слегка поморщилась, облачая происходящее в столь жёсткие слова, но с Ником по-другому нельзя, только правда, какой бы она не была. — А будет ли? — Не начинай… — Я боюсь за тебя, Гвенни. — Он грациозно встал и, вытянув меня из кресла, крепко прижал к себе. — Ужасно боюсь… — Я люблю тебя. — Я уткнулась в его такое родное плечо, не веря, что смогла протянуть без него целых четыре месяца. — Расскажешь мне все в подробностях? — Ник чуть отстранил меня, чтобы взглянуть в моё лицо. — Конечно. — Прозвучал сигнал о прибытии сообщения. Я достала телефон, и быстро ознакомившись с содержимым, тяжело вздохнула. — Только позже. Этот паршивый день, похоже, и не собирается заканчиваться. — Во сколько у тебя самолёт? — В шесть утра. — Тогда точно успеем поговорить. — Ник заговорщически подмигнул и, уже выходя из комнаты, бросил — Иди, собирайся уже. Только помни, что в полночь карета превратиться в тыкву, золушка. -Балбес! — Крикнула я ему вслед, при этом покорно отправилась собираться. Через час, последний раз взглянув в зеркало и увидев в нем девушку в бежевом платье из мягкой шерсти с длинными рукавами и высоким горлом, я решила, что любой психолог сказал бы, что я бессознательно пытаюсь защититься от предстоящей встречи. Идиотская привычка всё анализировать. Да, это было не обычно, но ведь могло и ничего не значить. Внутренний голос упрямо говорил, что я обманываю саму себя. Плевать. Вздрагивая от каждого шороха, боясь неожиданной встречи с Гидеоном, я на удивление благополучно добралась до такси. Доехав без приключений до офиса Шарлотты, я забрала своего железного коня и с тяжёлым сердцем отправилась в назначенное место. Место оказалось небольшим, но очень пафосным ресторанчиком с претенциозной мебелью и нелепым официантом с псевдо-французским акцентом. — Здравствуй, Алекс. Надеюсь, я не слишком задержалась. — Как можно более непринуждённо прощебетала я, подойдя к указанному метрдотелем столику, и легко прикоснулась губами к щеке, поднявшегося со своего места мужчины. — Здравствуй, Гвендолин. Ты не задержалась, я просто пришёл раньше. — Услышав его напряжённый голос, мои слабые надежды на простой ужин в компании старого друга рухнули окончательно. Алекс явно не собирался брать быка за рога, и мы успели плотно отужинать, перекидываясь ничего не значащими фразами. Но напряжение было все более ощутимо, а паузы в разговоре становились всё более драматическими. Чувствуя, что больше не выдержу и секунды я просто поинтересовалась — Алекс, ты хотел о чём-то спросить? Последовало долгое молчание, от которого я медленно сходила с ума. Алекс прокашлялся, вновь оттягивая момент истины. — Гвендолин, выходи за меня замуж. Я закрыла глаза, надеясь, что это дурной сон. В голове отчётливо был слышен стук сердца, и отчаянно захотелось курить. С такой развесёлой жизнью нечего было и надеяться перейти на ромашковые чаёчки. Практически заставив себя открыть глаза, я встретилась взглядом с красивым мужчиной, успешным практикующим хирургом и одним из завиднейших холостяков Лондона, а может и всего Соединённого Королевства. — Почему, Алекс? — В данной ситуации это был, наверное, нелепейший вопрос, но уставший мозг отказывался генерировать гениальные идеи. — Я никогда не говорил тебе этого, Гвен, но я люблю тебя и хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. — Почему ты решил это именно сейчас? — Я определённо побью сегодня все рекорды по количеству тупых вопросов. Алекс какое-то время помялся, но всё же ответил. — Потому-что чувствую, что именно сейчас могу тебя окончательно потерять. Мне вдруг стало смешно от того, как Алекс успешно озвучил причину, не произнеся имя Гидеона. Чтобы собраться с духом я вновь зажмурилась. Окончательно потерять… Какая лаконичность… С тем учётом, что за прошедший год мы виделись от силы раз десять и только в половине из них оказывались в одной постели. Напротив меня в ожидании замер этот замечательный мужчина, перед которым мне было не стыдно раздеться. Который не пугался при виде моих шрамов. Который всегда относился ко мне как к хрустальной вазе. Который полюбил меня. Который вытащил с того света, в конце концов. И которому я не могла предложить ничего кроме спокойной симпатии и своего изуродованного тела… Даже свою покалеченную душу я не смогла бы ему отдать. Мне думается, он всегда знал это, но не хотел принимать. Пытался жить без меня этот год, но всё равно возвращался. И теперь встретив Гидеона и зная, кто он для меня, решился на отчаянный шаг… Навряд ли рассчитывая на успех. Я попыталась дать ему то, что ещё могла, так же предполагая, что его это не удовлетворит. Просто врать уже не могла. — Если тебя устроит, что я никогда не смогу по-настоящему полюбить тебя, то да. Я согласна. — Не открывая глаз, сказала я, малодушно боясь увидеть его выражение лица. Секунды тишины, показавшиеся часами, и резкий удар по столу, заставляющий звенеть посуду. Я распахнула глаза и встретилась с яростным взглядом, разбавленным такой незамутнённой болью, что я неосознанно потянулась к его руке, которую он отдёрнул, слово моё прикосновение обжигало. Наверное, так и было. Он встал и молча направился к выходу. Чуть помедлив, я вышла на улицу, где Алекс стоял, подставив лицо ледяному ветру, швыряющему снег в разные стороны. — Прости меня. — Сказала я негромко, уверенная, что он не услышит. Но он услышал и, развернувшись, прошептал то, что я почти прочла по губам, а не услышала. — Я иногда жалею, что не дал тебе умереть тогда. — Прошептал, а у меня было ощущение, что прокричал мне в самое ухо. — Я тоже. Я отвернулась и дошла до машины. Доехала до дома. Поднялась в квартиру, и только заперев дверь и облокотившись на неё спиной, сползла на пол под аккомпанемент восклицаний Ника. Во рту появился привычный привкус крови, а из носа потекла тёплая жидкость. — Только не звони ему, Ник, пожалуйста. — Исступлённо шептала я снова и снова, чувствуя, что сознание ускользает.