Переплетённые нити судьбы

Уходить из номера Гвенни было физически трудно. Тело рвалось обратно к ней, к той, которая так соблазнительно сидела на кровати и так трепетно отвечала на мои поцелуи. Но я прекрасно понимал, что ещё не время. Что бы она там не скрывала, мне необходимо было узнать это раньше, чем перейти к решительному наступлению, иначе в наших нынешних отношениях так и будет продолжаться — шаг вперёд, два шага назад. А это по определению не могло закончиться ничем хорошим. Хотя объяснить данную ситуацию своему возбуждению было решительно невозможно. И уснуть в эту ночь я даже не стал пытаться. До родных земель утром я добрался без особых происшествий, а рабочий процесс не дал мне свихнуться от своих мыслей. Собрание начальников отделов, предусмотрительно перенесённое Самантой на сегодняшний день, заставило меня на какое-то время всерьёз увлечься делами компании, но стоило только вернуться в кабинет, как в голове вновь раздражающе поселились думы о предстоящем разговоре. Главным вопросом оставалось то, как заставить Алекса рассказать мне обо всём. Путём несложных сопоставлений я уже понял тот факт, что Фейн тот самый единственный человек, с которого Гвендолин не стала бы брать клятву молчания. Почему? Да потому, что я прекрасно видел, какими глазами он на неё смотрел. И не надо было быть великим провидцем, чтобы догадаться о природе его интереса. А также я был более чем уверен, что Гвен осознавала это тоже, и чтобы она там не говорила о своём невероятном эгоизме, просить его сделать что-то для меня она бы просто не посмела, побоявшись ранить его чувства. Ну и главным остался момент того, что они явно были сейчас в крупной ссоре, что давало мне реальную возможность узнать интересующую меня информацию, оставалось только правильно надавить на Алекса, а как это сделать я пока не догадывался. Естественно немаловажным делом являлось и то, как ненавязчиво встретиться с ним. Можно, конечно, было попросить маму организовать нам встречу, как-никак она являлась его учителем и наставником долгие годы, но это выглядело бы как-то совсем глупо и по детски, поэтому этот вариант я сразу определил для себя как маловероятный и требующий осуществления в самом крайнем случае. Последовавший звонок Рафаэля во второй половине дня плохо настраивал на позитивный лад. Братец в своей привычной манере негодовал на меня, на Лесли, на мир вокруг. Его откровенно раздражало то, что от него все всё скрывают, а я просто не мог поделиться с ним всем тем, что происходит, может по тому что сам плохо понимал, что твориться вокруг. Рафаэль был для меня самым близким другом, человеком которому можно было рассказать всё и даже больше, но сейчас я не мог пересилить себя. Мы словно вернулись в школьные годы, когда наша с ним духовная связь была не такой сильной, он это чувствовал и бесился ещё больше. «Да хрен даже с тобой, братишка! Ты всегда был съехавшим с катушек, когда дело касалось Гвен, но вот Лес ведёт себя странно. Реально странно! Она постоянно витает где-то в облаках и мне чаще всего приходиться повторять каждую фразу по два раза, а ещё она вздрагивает от каждого телефонного звонка, и мне кажется, что я сам скоро заражусь вашей паранойей и буду везде искать подвох, как ты сейчас…» Эта его тирада окончательно сбила меня с толку, и до конца дня я мог думать только об этом, тем самым только подтверждая теорию брата. Интересно, чем Гвенни смогла так запугать Лесли? Из тех лет, что я знал мисс Хэй, а в осмотримом будущем и новую миссис де Виллер, напугать её было невозможно даже грядущим апокалипсисом. Очередной вопрос без ответа… Забавно… Продолжая думать об этом до самого вечера, я задержался на работе, улаживая все мелкие дела, связанные с моим вчерашним отсутствием, да и просто с концом недели. Уже подъезжая к дому, я решил, что сегодня просто приду и лягу спать, благополучно наплевав на многообещающий пятничный вечер. У пятничного вечера явно были свои планы на счёт меня… Когда дверцы лифта открылись на нужном мне этаже, я услышал голос с явной злостью вещавший неведомому пока собеседнику — Да как у тебя только наглости хватило заявиться сюда? Если бы не Гвен, то я бы уже спустил тебя с лестницы, а может и того лучше отправил бы экспресс лифтом через окно. Так что катись-ка отсюда к чертям подобру-поздорову! — Ник, я просто хочу с ней поговорить. — Пошёл ты на … — Дверь соседской квартиры захлопнулась. Я не торопясь вышел и прислонился плечом к стене — Добро пожаловать в клуб неугодных кавалеров, мистер Фейн. Алекс затравленно взглянул на меня и через мгновение усмехнулся — Виски есть? — Само собой. — Ответил я, взмахом руки приглашая извечного недруга к себе в квартиру. Удивительно иногда складывается жизнь, думал я, усаживаясь в кресло в своей гостиной и разливая янтарную жидкость по бокалам, стоило только решить, что мне необходимо поговорить с этим человеком и вот он уже сидит напротив меня. — Она в Германии. — Сообщил я, ломая затянувшееся молчание. Алекс залпом осушил свой бокал и сам налил себе ещё. — После такого приступа, отправиться в командировку. — Он закатил глаза. — Даже я не ожидал от неё такого безрассудства… Я вопросительно выгнул бровь — Даже ты? — Я её врач, — ответил мне он, не глядя мне в глаза. — Ах, ну, конечно. Я сразу же, как увидел вас вместе, решил, что она твой обычный пациент. Фейн поднял голову и с интересом посмотрел на меня.  — Ааа… — Усмехнулся он недобро. — Тебя так и не просветили. — И ты видимо считаешь это своим личным успехом? — Парировал я. Алекс проигнорировал мой выпад и вперился взглядом в окно. Я же разглядывал его исподтишка, пытаясь взглянуть на него как говориться со стороны. К сожалению, для меня, единственным утешением могло стать только то, что у Гвенни хороший вкус. Старше меня, богат, красив, да и к тому же выдающийся хирург. Отлично, блин! Просто отлично… — Расскажи мне, что между вами было. — Его голос вывел меня из задумчивости. — С чего это вдруг? — Спросил я самым язвительным тоном, на который только был способен. — Ну, ты же хочешь узнать, что меня с ней. — Алекс бесстыдно ухмыльнулся. Врезать ему по морде захотелось со страшной силой, но меня останавливала моя прагматичная часть, громко шептавшая, что такого шанса может больше и не представиться. Окончательно наплевав на этикет, я закинул ноги на журнальный столик и до краёв наполнил свой бокал. Рассказывать свою историю без допинга было решительно невозможно. Фейн оказался неплохим слушателем, он внимательно следил за рассказом о нашей с Гвен юности, ни разу не перебив, лишь пару раз поморщившись на моментах, где появлялась Шарлотта. — Знаешь это даже смешно. — Выдал он, когда я закончил, тут же поймав мой удивлённый взгляд. — В смысле про Шарлотту. Во-первых, они сейчас с Гвен так близки, что согласись — это даже странно узнать об их отношениях такое. А во-вторых, она который год не даёт мне прохода. — Немного подумав, он добавил — Видимо судьба у неё такая — влюбляться в мужчин, которые любят Гвендолин Шеферд. Для меня не стало великой новостью его чувства к Гвен, но в душе кольнуло неприятно. Всё равно где-то хотелось верить, что между ними ничего не было. Долго переживать на эту тему правда не пришлось в связи с тем, что Алекс начал свой рассказ, а в нём были не просто неприятности, а действительно ужасные вещи, от которых леденела кровь. Для начала он просто покопался в своём портфеле и достал планшет. В нем он открыл несколько файлов и отложил его чуть в сторону. — На тот момент я ещё совсем немного практиковал, поэтому действительно интересные случаи мне не перепадали. Эта ситуация конечно не устраивала мои амбиции и я постоянно выносил мозг миссис де Виллер. Однажды осенью нам привезли пострадавших после крупной аварии. Оценив шансы, твоя мать выбрала другого пациента, а я должен был ей ассистировать, но я попросил её заняться девчонкой, за неё никто не стал браться, потому что её травмы были не совместимы с жизнью, и оставалось только удивляться, что её сердце ещё билось. То ли от того, что я уже сидел в печёнках у твоей матери, то ли от того, что счёт шёл на секунды, то ли от того, что она просто захотела преподать мне урок, что я не всемогущ, мне дали возможность повозиться с почти трупом. — Последовала долгая пауза. Алекс явно погрузился в воспоминания, а я просто пытался переварить то, что он сказал. — Я сделал невозможное, без преувеличений. Мне пришлось удалить почти все органы, без которых она бы мало-мальски смогла существовать и зашить всё то, что зашивалось и не зашивалось. Конечно, самым опасным временем стал период, как только её вывезли из операционной. Даже то, что она прожила первые сутки, было чудом на грани фантастики. Но она сделала это. Через несколько дней лучшие травматологи занялись её ногой, потому что ждать больше было нельзя, а ампутацию ей было бы не пережить. Это был ещё один критический момент, так как очередная операция в её состоянии вполне могла стать последней. Но и с этим она справилась. Были и другие операции, но они не были столь опасными, да и проводились позже. Предполагалось, что она вряд ли сможет восстановиться до конца, а про нормальное функционирование правой ноги и речи не шло в ближайшие пару лет. — Последовала очередная пауза. А по моей спине поползли мурашки ужаса. — Следующей зимой она сопровождала меня на международном симпозиуме, и всякий знавший эту историю не мог поверить, что ей удалось восстановиться за столь короткий срок. Этот случай сделал меня известным в определённых кругах, и именно благодаря ему я начал считаться лучшим молодым хирургом в стране. Фейн плеснул себе очередную порцию виски и продолжил. — Естественно я постоянно наблюдал за ней в период реабилитации. И её сила духа, стремление к жизни меня просто покорили. Она удивительная женщина, хотя не мне тебе рассказывать, сам знаешь. Мы стали общаться, ну и, в общем-то, общаемся, и по сей день. — Вдруг резко прервался он. — Я заметил, — буркнул я себе под нос, в то время как Алекс протянул мне планшет. Я молча уставился на экран и очень постарался, чтобы меня не вывернуло прямо на пол. Гвен, похожая на скелет обтянутый кожей в чёрном спортивном костюме, висящем на ней как на вешалке, с огромной мукой на лице упрямо делает неуверенные шаги, опираясь на ходунки для инвалидов. Волосы короткие, всклоченные, щёки впалые, цвет лица бледно-зелёный, под глазами чёрные круги — всё это отпечатывалось в моём сознании, чтобы остаться там навсегда. Я тяжело сглотнул. — Это где-то примерно через восемь месяцев после аварии. У меня есть и более ранние видео, но боюсь, ты в обморок грохнешься, а у меня желания откачивать тебя ноль. — Насмешливо сказал Алекс. В голове была звенящая тишина, и я ляпнул первый попавшийся вопрос — Но я видел её ногу… — Она удалила шрамы на ноге, их конечно видно, если внимательно приглядеться, но издали и не сообразишь. — А почему остальные оставила? — Долго это, да и муторно. Меня эти шрамы не смущают, если что. — Он посмотрел на меня с явно выраженным чувством собственного превосходства. — Меня так-то тоже. — Не остался в долгу я. — Но сплю то с ней я. — Но любит то она не тебя. — Выпалил я наугад и явно попал в цель. Алекс дёрнулся как от удара. — Но любит она не меня, — тихим голосом повторил он, и мне даже, на какую-то долю секунды, стало жаль его. — Я предложил ей выйти за меня замуж. — Продолжил он, и моя жалость мгновенно испарилась. — Иии? — И она согласилась. — Моё сердце сделало тревожный удар и остановилось. — С условием того, что она никогда меня не полюбит. — И ты согласен получить её даже так? — Теперь мой пульс подскочил так, что аж в ушах стучало. — В том то и дело, что не согласен. — Алекс задумчиво вертел в руках бокал. Мы молча сидели и пили виски. Извечные соперники, ко всему прочему теперь ещё и любящие одну и ту же женщину, до недавнего времени даже не подозревающие об этом. Ему было больно, и я был удивлён, что он не старается сделать больно мне. Удивляться, правда, долго в который раз не пришлось. Бутылка закончилась, и Фейн поднялся с кресла. — Благодарю за компанию. — Отсалютовал он. — Ах, да если тебе интересно, то мадам де Виллер оперировала тогда мужа Гвен. Он не выжил. А из неё мне пришлось доставать мёртвого ребёнка. Уж, извиняй, матку пришлось вырезать тоже. Так что не обессудь, но потомства от неё не дождёшься. Пока де Виллер. Алекс вышел, а в моей руке треснул бокал. Мой мир в который раз катился ко всем чертям.