Переплетённые нити судьбы

Тук-тук тук-тук В висках стучало. А секунды упорно складывались в минуты. Одна, две, три… На пятой бокал полетел в стену. Туда же последовала пустая бутылка, осыпаясь на пол блестящими осколками, прекрасно символизируя моё жалкое существование. Я подскочил с кресла и, не обращая внимания на скрежет под ногами, дошёл до бара и взял ещё одну бутыль. Открыл, отхлебнул из горла. Внутри жгло, только вот совсем не из-за алкоголя. Мне не сиделось и я мерил шагами помещение, не забывая при этом планомерно опустошать ёмкость. Желанного опьянения не наступало. Мозг продолжал исправно работать, и в нем, словно назойливые мошки, бились мысли. Какого хрена спустя четыре месяца после нашего расставания она уже была замужем за другим? Какого хрена была беременна от него? Какого хрена она попала в эту аварию, из-за которой я даже не мог сейчас с полным правом злиться на неё? И какого хрена она не любит этого великого спасителя хирурга-идиота, не давая мне шанса отпустить её? Я сжал кулаки до хруста. Я почти ненавидел её. Я ненавидел себя за это почти… А потом до меня начало доходить… Моя мать всё знала, всё знала ещё тогда… Каким-то чудом я, видимо по инерции, накинул на себя пальто, прежде чем выйти из дома. Холодный ветер бил в лицо пока я нетвёрдой походкой шёл по улицам. Снаружи ледяные просторы, внутри адское пламя. Идти было далековато, но разве это могло меня сейчас остановить? Вот и такая знакомая дверь. Я нажал на звонок и не отпускал, пока мне не открыли. — Гидеон, что случилось? — Мама с испугом смотрела на меня. Я просто прошёл внутрь и, допив остатки виски, которое захватил с собой, сказал единственную фразу, на которую был способен в данный момент. — Ты всё знала. — Я привалился к стене и закрыл глаза. Пока я шёл, мне всё казалось, что я устрою скандал, буду крушить мебель или бить посуду, на худой конец хотя бы просто прокричусь. Но сил не было. Даже дышать было невероятно трудно. Послышался звук закрывающегося замка, и я почувствовал, как меня тянут за руку. Сопротивляться я не стал и покорно последовал за родительницей. Мама посадила меня на диван, стянула с меня пальто и как маленького укутала в плед сев рядом со мной. Она нежно провела рукой по моей бедовой голове и сказала то, что услышать я не ожидал.  — Даже если бы была возможность вернуться в прошлое и что-то изменить, то и в том бы случае я бы не рассказала тебе. — Почему? Мама внимательно смотрела на меня своими зелёными глазами полными слёз. Глаза у меня такие же, как и у неё, только вот слёз не было. Жаль. Наверное, они приносили облегчение, но плакать я не умел. — Потому, что ты мой сын, и я люблю тебя. — Роскошное объяснение… — Мои губы сами по себе сложились в горькую усмешку. — Сам посуди шансов, что Гвендолин выживет, было немного, к тому же она на тот момент ещё не знала всю ситуацию в целом, и твоё появление могло критически на ней сказаться. — Что-то пока не вижу связи с тем, что ты хотела уберечь именно меня, а не её… — Гидеон, ты бы просто не выдержал того, что происходило. Ты сейчас-то на грани, а тогда… Тогда ты только начал вновь улыбаться, только научился жить без неё… — Я никогда не жил без неё, мам. — Прошептал я в ладони, закрывая лицо. — А она как видишь, смогла жить без меня даже тогда. — С чего ты это взял? — Удивлённо спросила мама. — Ну как же. Муж, ребёнок… Сейчас вообще этот твой противный Алекс. — На мою последнюю реплику она лишь закатила глаза. — Знаешь, вы с ней оба такие ужасные максималисты. Если любовь, то до гроба, если сдаваться, то по всем фронтам. — До своего гроба она дошла куда быстрее, чем хотелось бы. — На мой выпад мама так осуждающе на меня посмотрела, что я вновь почувствовал себя несмышлёным ребёнком, разбившим дорогую вазу. — Вам просто нужно поговорить… — Ох, мам! Я столько раз пытался с ней поговорить, а она так и не сказала мне ничего толкового! За все эти годы ей ни разу не пришла в голову мысль избавить меня от чувства вины, которое бременем лежало на мне, как оказалось совершенно напрасно. Она только убеждала всех скрыть от меня правду, словно я прокажённый. Всё это время я думал о ней постоянно, а она без зазрения совести строила свою жизнь. Да у неё ухажёров больше, чем у меня пальцев на руках и никого из них не смущает её физическое состояние. Заметь, только я удостоился чести быть ограждённым от этой информации, всех остальных эта почётная участь, похоже, миновала. — Во мне кипела обида, и краем сознания я понимал, что большинство моих обвинений не обосновано, но в данный момент мне было на это плевать. — Я не хочу с ней говорить. Я не хочу её знать! — Вот взрослые же люди, а ведёте себя словно дети. Пошли я уложу тебя спать. — Сказала мама тоном, словно, смертельно устала от нас обоих и потянула меня за собой.

***

Проснулся на следующий день я уже под вечер. В голове по ощущениям перекатывались булыжники, а во рту был совершенно гадостный привкус. Возвращаться к себе в квартиру, не хотелось ни в какую, и я бродил по родительскому дому хмурый как кентервильское привидение. Мама заботливо пытается накормить меня бульоном, причитая о вреде алкоголя. За столом я молчал, хмуро ковыряясь ложкой в тарелке. — Гидеон, — вдруг окликает меня мать, — Или ты сам поговоришь с Гвендолин, или это сделаю я. Словно в замедленной съемке я поднимаю мрачный взгляд — С какой это стати? Она озабоченно отводит глаза, но молчит. — Ааа… Это ещё не все ваши маленькие секретики… — Я встаю из-за стола так резко, что ножки стула противно скрипят по паркету. — Так вот. Я прошу — хватит! Хватит с меня вашей драмы на тему того, как дружно сделать из меня идиота! Я сыт по горло. Отбросив салфетку, и схватив пальто, я вылетел на улицу и на удивление быстро поймал такси. Сдерживаясь, чтобы не позвонить в соседнюю квартиру и не придушить первого попавшегося человека в ней оказавшегося, я зашёл к себе. Отчаянно пытаясь унять дрожащие руки, сделал себе кофе. Не допив и половины кружки, плюнул на это и достал виски. Оставшийся вечер мы с Джек Дэниэлсом провели вполне мирно. Воскресное утро не стало добрым. Отвратительные трели дверного звонка, а потом и не утихающий телефон пытались вырвать меня из царства Морфея. Не на того напали. Я успешно проигнорировал раздражающие звуки, накрыв голову подушкой. Неизвестный посетитель все же сдался и я облегчённо вздохнул. А зря. По моим ощущениям не прошло и пяти минут, как дверь в спальню распахнулась.  — Какого чёрта ты не открываешь? Пришлось возвращаться домой за ключами! — Ну, для этого я тебе и дал их, чтобы ты не будил меня по утрам в законный выходной день. — Ответил я братцу, не отрывая головы от постели. — Хватит вести себя как кусок дерьма, пошли завтракать, я забежал в кафешку неподалёку. Понимая, что отвертеться не удастся, я прошествовал в кухню. — Ну, с учётом твоей неожиданной заботы я осмелюсь предположить, что тебе звонила мать. — Ага. — Рафаэль непосредственно жевал булочку. — Иии? — Сказала присмотреть за тобой дураком. — И всё? — А чего ещё? Итак, понятно, что это с Гвен связано. Сказать по-честному, братишка, вы с ней задрали уже оба. Мутите что-то воду мутите, а выяснить ничего не можете, мозги только делаете всем вокруг. — Беззлобно болтал Раф. — Это она хвостом крутит. Вечно какие-то интриги плетёт. — Я несколько оскорбился от обвинений брата. — Да ладно тебе. Если бы ты действительно хотел, то вызнал бы у неё всё ещё в тот момент, когда узнал, что Шарлотта тебя подставила. Я ж тебя знаю. Ты из любого нужного человека информацию вытрясешь при желании, ну разве, что кроме Лес, она у меня кремень. — Он улыбнулся. — Значит, сейчас ты несильно то и хочешь всё выяснить. — Ты не прав. Да и вообще ничего я уже не хочу выяснять больше. — Отмахнулся я от него. — Ну, как знаешь. Только прекрати вести себя так. Никто не виноват, что вы два придурка. И прекращай бухать, а то на тебя уже смотреть страшно. — Рафаэль фонтанировал энергией и был так непосредственен, что обижаться на него было невозможно. Да и прав он по большому счёту. Крайнее время я вёл себя с окружающими преотвратно. Братец припахал меня составить с ним отчёт по его фирме за последние полгода, чем мы и занимались весь день. Я прекрасно понимал, что Рафаэль просто пытается меня отвлечь, за что и был ему благодарен. И пусть у меня не было времени всё обмозговать и придумать как себя вести, но в понедельник я встал с ясной головой и твёрдой уверенностью, что со всей этой историей надо завязывать. Удачно добравшись до своего кабинета, я пытался сосредоточиться на грядущем собрании, где само собой будет присутствовать мисс Шеферд, но был прерван секретаршей. — Собрание начальников отделов перенесли на пять часов. — Деловито сообщила Саманта. Я лишь кивнул, усмехаясь про себя. Что, Гвендолин, оттягиваешь встречу со мной? Не стоит беспокоиться, я не собираюсь даже приближаться к тебе. С этими мыслями я и продолжил работать, отметив про себя, что окончательно превращаюсь в психа. В условленное время я уселся в своё кресло в конференц-зале, надев маску абсолютного безразличия. За весь день я так ни разу и не встретил Гвендолин и сейчас был сосредоточен настолько, насколько это вообще было возможно. Она, судя по всему, совсем не торопилась столкнуться со мной лицом к лицу и ощутимо задерживалась. Все давно уже собрались и негромко переговаривались, удивляясь отсутствию нашей начальницы, известной своей любовью к пунктуальности. — Дамы и господа, извините за задержку. — Послышался, наконец, голос, только это был голос совсем не Гвен. Мистер Уитмен в своей излюбленной высокомерной манере прошествовал к нам и сел во главе стола. Гвендолин шла следом, но предпочла сесть напротив него. Моё сердце вопреки разуму забилось быстрее. Выглядела она потрясающе в обтягивающей классической чёрной юбке до колена и белоснежной рубашке застёгнутой под горло. Собрание началось в привычном режиме, и было даже забавно наблюдать, что начальники отделов отчитывались перед Гвендолин, несмотря на то, что мистер Уитмен был президентом компании, а она лишь вице-президентом. Хотя судя по ехидной ухмылке его это не слишком волновало, и я был готов поспорить на что угодно, что он не слушал и половины из того что сейчас обсуждалось. Соответственно возникал вопрос: что он вообще здесь делает. Наблюдая за ним, я отметил, что он с интересом смотрит на Гвен, будто ожидая от неё каких-то действий. Она же в это время была чересчур напряжённой и сидела с неестественно прямой спиной, лишь едва щурясь, выражая своё неодобрение ситуации в целом. Вдруг дверь распахнулась и Саманта, тяжело дыша, практически ввалилась в конференц-зал — Простите, срочный звонок от мадам де Виллер. Я прирос к месту. Какого чёрта случилось? Но не успел я в полной мере испытать весь трагизм ситуации, как моя секретарша пересекла помещение и протянула трубку. Вот только не мне… Гвендолин мгновенно побледнела и прислонила телефон к уху. Она молча слушала, теряя последние краски с лица и медленно поднимаясь со своего места. — Когда? — Её голос был выше на октаву. — Если Вы звоните мне, то кто сейчас с ним? Я не мог слышать, что ей отвечала моя мать, но видел её реакцию, и мне стало действительно жутко. Гвендолин вдруг вновь стала той пятнадцатилетней девчонкой, которую я когда-то встретил в больнице. Всё её самообладание, приобретённое за эти годы, за секунду исчезло. Её губы дрожали. — Я сейчас буду. Не утруждая себя объяснениями, Гвен буквально побежала к дверям. Уже почти добравшись до выхода, она вдруг резко развернулась и подскочила к панорамному окну. Потратив буквально мгновение на осмотр города простирающегося внизу, Гвенни, чертыхнувшись, выразительно посмотрела на Саманту. — Сейчас организую. — Отрапортовала та. Стремительным вихрем Гвен покинула зал. — Ну, думаю на сегодня достаточно. Все могут быть свободны. — Произнёс мистер Уитмен в полной тишине, не скрывая довольной улыбки. Опережая его царственную фразу, я отправился в кабинет Гвендолин, в коридоре краем глаза заметив, что Саманта раздаёт какие-то указания по телефону. Гвенни судорожно сдёргивала с себя юбку, не удосужившись даже толком закрыть дверь, в которую я и вошёл. Не зная как себя вести, я просто замер на входе, Гвен же, то ли не замечала меня, то ли делала вид, в одних трусиках и рубашке роясь в высоком шкафу. В другой бы ситуации я бы, наверное, с удовольствием разглядывал её стройные ноги в чулках, сейчас же я наблюдал, как она натягивает на себя объёмный комбинезон, одним движением распуская волосы из пучка. Через мгновение абсолютно неожиданно её кипучая энергия ушла из неё и она, понурив плечи, замерла. Она подняла руки и не с того не с сего начала бить кулаками стену. Я заставил себя выйти из ступора и, сделав несколько шагов, схватил её плечо, поворачивая к себе лицом. В её сапфировых глазах горела такая злость, что я отшатнулся, а Гвен, словно придя в себя, опять полезла в шкаф. Если я и не лишился дара речи до этого, то теперь это точно произошло… Из шкафа она достала мотоциклетный шлем… — У главного входа. — Я вздрогнул от слов Саманты, появившейся в дверях. Гвен кивнула ей и помчалась к лифтам. Мне же оставалось только молчаливым осликом ломанулся за ней, в последнее мгновение заскочив с ней в кабину. — Ты собралась ехать на мотоцикле… Зимой… Когда везде снег… — Она молчала. — Скажи честно — ты рехнулась? Хочешь попасть в больницу в качестве пациента? — Везде пробки, резина зимняя, шлем специальный с двойным визором, да и зимой я езжу ничуть не реже, чем летом. — Тон Гвен был лишён всяческих эмоций. — Тогда я поведу. — Ага. В костюме. И без шлема. Гидеон, мне сейчас не до споров, я еду одна, точка. Я в бессилии потёр руками лицо. У меня не было аргументов, чтобы отговорить Гвендолин от этой затеи в данной ситуации, только вот тревога за неё почти ощутимо зудела в теле. Я едва не засмеялся от мысли, что ещё пару часов назад всерьёз считал, что смогу когда-нибудь забыть её. Видимо крыша окончательно решила покинуть меня. Мы уже почти спустились, когда я решился спросить — Кто? — Ник — её голос всё-таки сорвался.  — Всё будет хорошо. — Произнёс я банальнейшую из фраз, не зная, что ещё можно сказать. Гвенни кивнула, выходя из лифта. Я не стал смотреть, как она уезжает, всерьёз опасаясь, что сорвусь в последний момент и не дам ей уехать на одном из самых опаснейших транспортных средств, а просто пошёл на парковку. Стоя в пробке по пути в больницу мне оставалось только молиться, чтобы она добралась благополучно.