Споешь для меня?

Хотелось просто все забыть. Стереть из памяти все произошедшие за последние недели события, забыть ее первую встречу с Луханем, их трепетное и волнительное знакомство, неловкие, но тёплые свидания. Хотелось стереть из памяти и день, когда она впервые увидела Исина. Как незаметно становились привычными и волнующими их странные, сперва отталкивающие взаимодействия. Был ли во всем этом хоть какой-то смысл, если сейчас их счастливые воспоминания отдалились настолько, что стали казаться видением? Хотелось повернуть время вспять, никогда не переезжать в Сеул и продолжать жить своей размеренной и скучной, но такой привычной жизнью. Хотелось по щелчку пальца определиться со своими чувствами, а не сидеть и в очередной раз лить неконтролируемые слёзы. Мэй выглядела настолько жалкой и уязвимой в своих собственных глазах, что даже перестала считать себя достойной тёплого и глубокого внимания каждого из парней. Она не видела в себе ни одной заслуживающей их любви и заботы черты и совсем перестала понимать, чем же именно она, такая незаметная, слабохарактерная и слабая, могла привлечь их внимание. В голову стали невольно возвращаться долгое время скрывающиеся из вида, но постоянным фоном преследующие ее мысли о том, что они все еще любили не ее, а Минхи, что путем общения с ней, как капля воды похожей на их друга, они просто пытались искупить свою же вину за случившееся, не признаваясь в этом самим же себе. С того самого момента она, хоть и подсознательно, но уже начала ненавидеть себя за то, что родилась с такой же внешностью, и каждый день, незаметно, но самоуничижительно, пыталась закрывать на это глаза, становясь еще более слабой и бессильной от созданного ею же самой и все теснее окутывающего ее груза. Вот и сейчас она сидела одна в опустевшем классе, понурив голову, и почти безжизненным, полным слез взглядом смотрела в одну точку на парте. Лучи обеденного солнца, наполнявшие всю аудиторию своим ярким, полным энергии светом, вызывали необъяснимое раздражение внутри и только усиливали не соответствующую им, но такую же сильную боль на сердце. Слезинки попеременно, без усилий самой же девушки, стремительно падали вниз, еле касаясь щек. Мэйлин настолько глубоко погрузилась в беспросветную пустоту своей грусти, что даже не заметила, как в класс влетел староста. Запыхавшийся и растрепанный, он со всех ног бежал к ней в готовности извиниться за свое долгое отсутствие, но попав внутрь, вдруг резко остановился, пораженный уже ставшей привычной, но такой расстраивающей картиной. Еще несколько минут назад она усердно училась, отвечая на вопросы преподавателя; мгновение после, хоть и молчаливо, но повернулась к нему, вопрошающим взглядом интересуясь их дальнейшими планами. Но теперь сидела буквально без лица, опустив отсутствующий, полный слез взгляд в пустоту. Как и в прошлый раз, Лухань был настолько ошеломлен увиденной картиной, что буквально застыл на месте. Он был нескрываемо озадачен и смущен ее слезами, он не знал, как подступиться к ней, не понимал ее действий и боялся будущих, возможно, еще более неожиданных реакций. Он хотел успокоить ее, прижав к себе как маленького плачущего ребенка, но теперь опасался, что его необдуманные действия могут еще сильнее задеть ее. Он хотел так же, как в прошлый раз, заключить ее слегка раскрасневшееся и опухшее лицо в теплые объятия своих ладоней, хотел смахнуть с щек ее выстраданные слезинки, но боялся прикоснуться к ней, причинив еще большее неудобство. Спустя пару мгновений он все же пришел в себя, почти бесшумно сделал пару размеренных шагов и мягко опустился на стул впереди стоявшей парты. Даже погруженная в свои мысли, Мэй не могла не заметить знакомой фигуры напротив, но так и не нашла в себе сил поднять на него взгляд и хоть каким-то образом отреагировать на его появление. Развернувшись к однокласснице всем корпусом, Лухань безмолвно смотрел на нее. На ее обессиленно застывшие на парте руки, на опущенные вниз плечи, на лицо, замершее в неестественном для девушки выражении холода. Смотрел на ее отсутствующий, не искавший с ним связи взгляд. Его сердце так сильно болело за нее, но он не мог позволить этой боли вырваться наружу, теперь не мог позволить себе открыто выразить свое беспокойство. Если бы только Мэй лишь на секунду взглянула на него, то сразу заметила бы его взволнованный взгляд, слегка нахмуренные и приподнятые от обеспокоенности и тревоги за нее брови. Если бы только Лухань открыто спросил об ее переживаниях, если бы только задал лишь один вопрос, то сразу бы заметил, как в ее глазах появился лучик надежды и теплоты. Но Мэйлин так и не взглянула на него, а парень продолжал молчать. Он лишь осторожно накрыл ее руку своей, слегка сжав пальцы в успокаивающем и поддерживающем жесте, и отвлеченно посмотрел в окно. Девушка почувствовала легкое прикосновение к своей ладошке, но, ощущая тепло физически, так и не смогла пропустить его внутрь и будто не чувствовала его совсем. — Пойду приведу себя в порядок, — коротко произнесла Мэй, вытянув свою руку из пальцев одноклассника. Не успел Хань сказать и слова, как девушка поспешно встала и с опущенной головой, еле успевая утирать слезы, выбежала из класса. Пытаясь оставаться незамеченной, она быстрыми шагами прошла длинный коридор и наконец оказалась перед дверями женского туалета. К счастью, большая часть учеников находилась в столовой этажом ниже, поэтому Мэй успешно удалось не привлечь к себе внимания нескольких проходящих мимо и увлеченно занятых разговорами студентов. Внутри тоже была тишина, поэтому, сразу закрыв дверь, девушка, до этого находящаяся в сковывающем ее напряжении, тут же еще сильнее ослабла и, сгорбив спину, закрыла лицо руками. Сдерживать накопившееся внутри отчаяние было все тяжелее, в горле все еще стоял проклятый больной ком, не позволявший дышать, и спустя мгновение все ее тело не выдержало напряжения и затряслось мелкой дрожью, из глаз хлынули слезы. Мэй даже в таком состоянии отдавала себе отчет в том, что в уборную в любой момент мог зайти кто-то из учеников, поэтому намеренно сдерживала пытающиеся вырваться стоны, и лишь еле слышно всхлипывала, закрыв лицо руками и отгородившись от окружающего ее мира. Она понимала, что должна была быстро собраться с силами, и ушла из класса как раз для того, чтобы успокоиться, однако эмоции взяли над ней верх. Позволив себе на мгновение расслабиться, Мэйлин все же взяла над собой контроль и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох, пытаясь привести дыхание в норму. Убрав от лица руки, она сделала несколько шагов и подошла к раковине. Шум полившейся из крана воды заставил девушку прийти в себя и вернуться из пучины захвативших ее мыслей и эмоций. Она неуверенно оперлась руками о раковину и, подняв голову, осмелилась посмотреть на свое отражение в зеркале. Опухшее и мокрое от слез лицо выглядело настолько ужасно, что Мэй, не медля ни секунды, принялась судорожно смывать с себя остатки проявленной ею слабости. Ее и без того разгоряченное лицо стало еще более красным от грубых движений, она растирала щеки и глаза ладонями и пальцами настолько сильно, что на коже уже чувствовалась тянущая жгучая боль. Девушка наклонилась над раковиной, чтобы охладить лицо прохладной водой, но в эту же секунду услышала, как резко открылась дверь кабинки за ее спиной. Последовали уж слишком размеренные и ровные для ее внимательного слуха цокающие шаги. Мэй, пытаясь не обращать внимания на приближающуюся к ней фигуру, все же охладила разгорячившееся лицо водой. С закрытыми глазами она оторвала бумажное полотенце и накрыла им лицо в попытке убрать остатки влаги. Однако стоило ей открыть глаза и вернуться в реальность, как она увидела в отражении зеркала в полуметре от себя насмешливо окидывающую ее взглядом Субин. — Ну как, приятно быть обожаемой двумя братьями? — усмехнувшись, спросила она и тут же перевела взгляд на свое же отражение. — Ой, прости, быть использованной ими, — одноклассница довольно улыбнулась и, опустив взгляд, принялась мыть руки. Субин всегда относилась к девушке с пренебрежением, но умела это различными оправданиями скрывать, однако ее ничем не прикрытая в этот раз наглость застала даже саму Мэй врасплох. Перепираться словами с одноклассницей в данный момент ей хотелось меньше всего, поэтому, вытерев лицо насухо, она уже собралась было уходить, но была вновь остановлена очередной колкой фразой собеседницы. — Какая же ты все-таки жалкая, — с презрением произнесла Субин, кинув на китаянку снисходительный взгляд. Сердце Мэйлин предательски забилось от волнения, ведь никогда до этого она не вступала даже в малейшие перепалки со своими одноклассниками, поэтому сейчас, получая необоснованные злобные нападки в свою сторону, она словно окаменела от напряжения. — Тебе же все равно никогда не дорасти до нее, как бы ты ни пыталась… Очередное сравнение с Минхи вновь неприятно укололо ее и без того больное сердце. — Откуда такой интерес к ней? — немного более раздраженным, чем обычно, тоном произнесла китаянка, нахмурив верхние уголки бровей. Мэй понимала, что реагировать на оскорбления одноклассницы не имело смысла, однако излишняя погруженность той в дела, не касающиеся ее напрямую, начинали заметно напрягать. — Не твое дело, — злобно буркнула Субин. — Ты уже не первый раз напоминаешь мне о ней, с чего такая одержимость? — Мэй пыталась звучать уверенно и спокойно, однако голос предательски дрожал, ведь еще несколько секунд назад она едва ли могла успокоиться от переполнявших ее слез. — С чего вдруг у Него такая одержимость Тобой? — Субин намеренно разным тоном выделила оба местоимения, показав, насколько глубокая пропасть разделяла их в ее отношении к ним. «Него» она произнесла тоном восхищения и необоснованного уважения, тогда как к Мэй она обратилась еще более уничижительным акцентом. Жестом она брезгливо указала на отражение той в зеркале, заставив китаянку повернуть голову и вновь посмотреть на себя. Мэйлин не совсем поняла, кого именно одноклассница имела в виду, старосту или пианиста, но подумала в первую очередь на Луханя, ведь та едва ли могла знать об их странных отношениях с Исином. — Если ты думаешь, что вызываешь в нем хоть каплю искреннего интереса, то мне тебя еще больше жаль, — тон Субин с каждой фразой становился еще более надменным, заставляя Мэй чувствовать все большее смущение. Она искренне не могла понять, что именно двигало ее одноклассницей, поэтому была крайне испугана и растеряна. Ей хотелось убежать из этой тесной, угнетающей своим давлением комнаты, хотелось стереть из памяти этот напрягающий и не имеющий смысла разговор, хотелось никогда больше не видеть Субин. Но она не могла так же, как ее собеседница, среагировать грубостью и наглостью в ответ, не могла позволить себе вступить в конфликт, ведь она только пришла в эту школу и бесконечно боялась подвести близких ей людей. — Чего ты добиваешься от меня?! — смущенным голосом спросила Мэй, повернувшись к однокласснице всем телом. — Йааа, тиише, — выпучив глаза, надменно засмеялась Субин. С притворной осторожностью она взяла Мэй под плечо и произнесла шепотом рядом с ее ухом: — Не прикидывайся милой и невинной. Мэйлин резко передернуло от вызывающей тошноту близости, и она хотела было отпрянуть от Субин, но та еще крепче прижала рукой ее бок. — Если ты не хочешь, чтобы о твоей фальшивой верности к Лухану узнала вся школа, то просто… будь… ему верна, — Субин в очередной раз окатила Мэй притворной приторной улыбкой и резко оттолкнула девушку от себя. Улыбка тут же исчезла с ее лица, а черты приняли устрашающе серьезный вид. Сердце Мэйлин готово было вырваться из груди от волнения и сковавшего все тело страха. Дыхание сбилось, колени предательски дрожали, но она всеми силами пыталась делать вид, что остается безынтересной ко всему происходящему. Только с последней ее фразой, не без намеков, китаянка поняла, какие причины на самом деле скрывались за этим странным агрессивным поведением ее одноклассницы. Только сейчас она поняла, что Субин каким-то образом узнала о ее поцелуе с Исином, и только сейчас она раскрыла для себя истинный посыл каждой ее фразы. Мэй искала причины происходящего в себе, но все оказалось слишком банально и просто. Одержима Субин была не Минхи, а Исином. — Ты просто ненормальная сталкерша… — с тревожной, все еще не верящей в происходящее, улыбкой на лице протянула Мэй, медленными шагами двигаясь спиной к направлению двери. Девушка украдкой взглянула на часы и поняла, что до начала урока осталось лишь пару минут. Она наконец покинула напрягающую ее компанию одноклассницы и принялась спешными шагами, а иногда и перебежками, двигаться по направлению к ее классу. Добежав до аудитории, она увидела, что учитель все еще отсутствовал внутри, и облегченно вздохнула, опустив вниз голову. Девушка остановилась на секунду в проеме двери, чтобы отдышаться, однако спустя пару мгновений почувствовала сильный толчок в спину и, не удержав равновесия, тяжело упала на пол, больно ударившись коленями и еле успев подставить руки. Боковым зрением она увидела стремительно промчавшуюся мимо нее Субин, которая намеренно не обратила на нее ни малейшего внимания и как ни в чем не бывало прошла к своей парте. — Йа, Им Субин!!! — услышала Мэй взволнованный отклик из глубины класса. Сквозь ноющую в коленях боль она подняла голову и тут же увидела резко вскочившего из-за парты старосту, который растерянным и полным злости и непонимания взглядом смотрел на Субин, мирно подготавливавшуюся к уроку. Весь класс застыл в недоумении, повернув головы на все еще сидевшую в таком же смятении Мэйлин. Некоторые из них кинули друг другу какие-то короткие фразы, но никто не двинулся с места, чтобы помочь однокласснице. Никто, кроме Луханя. Не получив никакой ответной реакции со стороны Субин, парень раздраженно отвел от нее взгляд и сразу ринулся к Мэй. Не прошло и секунды, как она вновь увидела его полные беспокойства глаза перед собой. — Ты в порядке? — как будто для собственного успокоения спросил он, судорожно окидывая все тело девушки переживающим взглядом. — Все нормально, — смущенно ответила Мэй и попыталась немного отстраниться от него, заметив боковым взглядом заинтересованные лица одноклассников. — На что уставились?! — тут же окликнул их староста, даже не посмотрев в их сторону. Одноклассники послушно отвели взгляд и занялись своими делами, лишь украдкой посматривая в сторону двери, а Мэйлин в очередной раз успела по-теплому удивиться тому, какой крепкий авторитет имел среди одноклассников Хань несмотря на свою мягкую внешность и китайские корни. Иностранцы в таких школах, даже из Китая, часто были белыми воронами и вели себя скромно и непримечательно, пытаясь не привлекать к себе внимания местных, но Лухань был приятным исключением из правил, сумев стать настоящим примером для подражания. Не обращая внимания на всех вокруг, даже на противодействия самой Мэй, староста осторожно помог ей подняться и медленно довел до парты. — Все в порядке, — смущенно заверила девушка, освободившись от его рук и аккуратно сев за стол. Парень продолжал стоять около ее парты, все еще окидывая ее беспокойным взглядом. Мэй подняла наверх голову и еще раз встретилась с ним взглядом. Тревожный и одновременно смущенный, он выглядел настолько мило, что девушка не смогла сдержать улыбки. — Лухань, со мной все хорошо, — размеренно, выделяя каждое слово, произнесла она и скромно опустила вниз взгляд. Староста помог ей избежать неловкой ситуации, но действия Субин с каждым разом заставляли Мэй беспокоиться все сильнее. Внезапно в класс залетела Аён-сонсенним, и Лухань, немного погодя, был вынужден сесть за свою парту. — Подозрительная тишина сегодня… — недоверчиво протянула сонсенним, смерив учеников осторожным взглядом. Мэй все еще морально не отошла от всего, что произошло за последние минуты, поэтому лишь еще сильнее вжалась в стул, пытаясь привлекать как можно меньше внимания. Класс тоже подозрительно притих, хотя обычно кто-то из ребят всегда находил что-нибудь остроумное в ответ. — Я так бежала сюда, чтобы сообщить вам великолепную новость, но теперь даже не знаю… — Аён-сонсенним включила режим актрисы, чтобы хоть как-то разговорить учеников, и, на удивление, это сработало. Все стали заинтересованно переглядываться друг с другом и вопрошающе смотреть на нее, но та продолжала многозначительно молчать. — Ну ладно уже, не томиите, — сказал кто-то с задней парты. — Так-то! — ободрённо произнесла она, после чего продолжила более организованным тоном. — Пока у нас есть терпение, а у вас — силы и время, школьный совет таки уговорили дать разрешение на совместный выездной кемпинг для всей параллели третьегодок! Со всех сторон класса послышались возбужденные и внезапно ожившие «Ууу!!!», однако Мэй не могла разделить с остальными радости, и даже несмотря на то, что, очевидно, поняла смысл сказанной сонсеннимом фразы, как будто и не услышала ее вовсе, потому что сознание все еще не могло выбросить из головы последние странные события. В груди застыл волнительный, заставляющий девушку испытывать страх ком, ладони и колени все еще ныли от недавнего грубого соприкосновения с землей. Мэйлин любила бывать на природе, ведь они часто устраивали семейные кемпинги еще до ее переезда в Сеул, однако внезапно объявленная новость почему-то не принесла ей должной радости. Ехать в поход с классом, где она даже не успела за все это время найти друзей, было как минимум странно и неудобно, да и возможное присутствие там Субин тоже не приносило девушке радости. Про параллельные классы и не нужно было говорить, ведь она не знала оттуда абсолютно никого, кроме Исина. Тот же в свою очередь выглядел как человек, абсолютно несовместимый с подобного рода занятиями, поэтому Мэй с трудом верилось, что он вообще примет участие в этом мероприятии. В оставшиеся до похода дни китаянка решила сконцентрироваться на учебе и занятиях скрипкой. До этого привычные и расслабляющие уроки музыкой теперь давались ей с трудом, а любимая скрипка, которая раньше была невидимым продолжением ее руки, теперь каждый раз застывала тяжелым окаменевшим грузом на ее плече. Казалось, пальцы и смычок были в том же положении, что и до этого, но теперь каждая нота фальшивым и глухим эхом отдавалась в ее ушах. Инструмент буквально отказывался лежать у нее в руках. Староста, быстро заметивший неладное, пытался всеми силами отвлечь девушку, звонко подбадривал ее перед уходом на занятия, одаривая солнечной улыбкой, однако ободряющего настроя Мэй хватало лишь до того момента, как первая режущая ухо нота выходила из-под струн. Она все еще чувствовала себя виноватой перед Ханем. Пара спокойных повседневных дней позволили ей прийти в себя и за короткое мгновение осознать, насколько жалкими и даже жестокими по отношению к нему были все ее недавние поступки, все ее последние слова. Насколько неправильным было с ее стороны игнорировать его поддерживающий и заботливый взгляд. Она не могла отказаться от своих чувств, и временами все еще не ощущала того безусловного понимания между ними, но в то же время признавалась себе в том, что стала слишком требовательной к нему, ведь сама не давала и десятой доли этих эмоций ему в ответ. Они старались вести себя как раньше, пытались вернуться к прежним отношениям, но невидимая стена недосказанности все еще мешала им быть полностью открытыми друг с другом. Мэйлин молчаливо несла на себе груз вины, так и не найдя в себе сил попросить прощения, а Лухань, по-прежнему поддерживающий и заботящийся, лишь делал вид, что ничего не произошло. Тем временем обида в сердце к человеку, о котором она всеми силами пыталась не думать все эти дни, обида, тяжелым шлейфом преследовавшая ее на протяжении всего этого периода, незаметно для нее самой постепенно сменялась непонятной ноющей тоской. Она помнила каждую секунду тех теплых прикосновений, помнила тот глубокий и надежный взгляд, помнила и обиду, но ее собственная боль стала постепенно утихать, и она все чаще ловила себя на мысли о том, что же сейчас на самом деле происходит на сердце у Исина. Она вновь стала думать о его чувствах, о том, с какой болью в сердце он проживает каждый день, потеряв любимого человека, о том, какой огромный груз вины он ощущает на душе. Каждый день она сквозь свои же запреты беспокоилась о нем, переживала, в порядке ли он, выискивала его глазами, чтобы опровергнуть свои беспокойства. Она почти не видела его в школе, и лишь украдкой однажды заметила его быстро ускользнувшую из вида фигуру где-то в далеке. Поэтому сейчас Мэй буквально отказывалась верить своим глазам, заметив его одинокий силуэт в толпе учеников, ожидающих очереди на посадку в автобус. Черты его лица были трудно различимы на расстоянии, но даже так было видно, как сильно он выделялся своей давящей темной аурой среди радостных, предвкушающих веселую поездку одноклассников. Светило яркое майское солнце, кожу приятно обдувал прохладный утренний ветер, в воздухе витало расслабленное настроение праздника, и только вид одинокого, будто стеной отделенного ото всех Исина мешал девушке присоединиться к всеобщему веселью. — Мэй, опоздаешь! — внимание застывшей на месте одноклассницы внезапно привлек мягкий и счастливый голос старосты, на мгновение выглянувшего из автобуса. Парня резко ослепил яркий луч солнечного света, и он мило сощурился, растянувшись, казалось, в еще более широкой улыбке. Мэйлин еле заметно вздрогнула и, оглянувшись вокруг, увидела, что осталась единственной из своего класса, кто еще не сел в автобус. Не медля больше ни секунды, она быстро запрыгнула внутрь и прошла за Ханем в самый конец салона, со вздохом опустившись на место у окна. Природный участок, который школа арендовала для кемпинга, находился в пригороде Сеула, в живописных горах с обширной лесной зоной. За время пребывания в новом городе Мэй еще ни разу не удалось выбраться на природу и подышать свежим воздухом, а занятость учебой и занятиями музыкой не позволяли ей найти время даже на короткую прогулку в парке, поэтому сейчас, едва выехав за город и оказавшись проездом среди мелькавших мимо полей и мелких деревень, девушка еле сдерживала счастливый восторг. Увлеченная красивым видом, она почти не отводила взгляд от окна и изредка указывала жестом на привлекшую ее внимание деталь, заставляя старосту с таким же интересом наклониться вперед и с нежной улыбкой на лице поддержать такую короткую, но приятную беседу, ведь в последнее время в их однотипной школьной жизни так не хватало таких простых, но таких особенных и запоминающихся моментов. Однако все сильнее припекающее за окном солнце быстро убавило бодрый энтузиазм девушки. Окутываемое ярким солнечным теплом, тело почувствовало приятную слабость, а глаза сами стали закрываться от резко накатывающей сонливости. Мэй так давно не испытывала такой сладкой расслабленности, не засоренной ненужными мыслями, что сейчас, ощущая тепло солнца, тепло надежного плеча старосты, которого она легонько касалась своим, она, кажется, впервые за долгое время почувствовала спокойный прилив счастья и теплоты. Незаметно для себя девушка погрузилась в легкую дремоту. Она продолжала слышать окружающие ее звуки, шум колес автобуса, непонятный гул из голосов других одноклассников, продолжала чувствовать тепло солнечных лучей, но будто потеряла контроль над телом, и голова тут же опустилась на мягкое плечо Ханя, будто погрузившись в теплую пуховую подушку. Сердцу было так тепло, что хотелось оставаться в этом состоянии вечно. Автобус, тихонько подскочивший от неровностей на дороге, заставил Мэй на секунду приоткрыть глаза, но даже оказавшись в довольно неожиданном для нее положении, она не стала поднимать голову и лишь молчаливо вернула ее на прежнее уютное место, снова опустив веки. Погрузившись в еще большее тепло, она обвила старосту свободной рукой, еще сильнее прижавшись к нему всем телом. Однако счастье не могло продолжаться вечно, и спустя десять минут Аён-сонсенним объявила о том, что автобус, наконец, подъезжает к месту назначения. Утренние беззаботные часы расслабления в автобусе так же быстро сменились суетливыми многочасовыми хлопотами по обустройству на новом месте. Закончив с одним заданием, ребята незаметно для себя оказывались впутанными в какое-то новое дело, назначенное организатором в лице безудержной женщины Аён. Только в этой обстановке Мэйлин поняла, как неудобно оказалось дружить со старостой, который был вторым по значимости в их классном коллективе человеком. По значимости и, конечно, по несущей на своих плечах организаторской ответственности. Поэтому китаянка не могла расслабиться ни на секунду, покорно следуя за ним по пятам и доблестно помогая ему в его нелегком деле. За делами Мэй даже не успела как следует осмотреться и насладиться красотой окружавшего их пейзажа. А наслаждаться было чем. Кемпинг находился на возвышении одной из следовавших друг за другом гор, благодаря чему с площадки сразу с нескольких ее мест открывался невероятно красивый панорамный вид на пересеченную горами равнину. Находящиеся недалеко друг от друга палатки гармонично вписывались в уютный лесной пейзаж, в центре окруженной ими зеленой поляны находилась большая деревянная площадка с кострищем и аккуратно расставленными вокруг него скамейками. Там же неподалеку ютились несколько летних грилевых зон. Место было очень просторное и уютное, и с легкостью вместило в себя всех учеников трех старших классов. Разделение по палаткам осуществлялось согласно жребию, и по злому року судьбы соседкой Мэйлин оказалась Субин. С момента их последней встречи девушки не обмолвились ни единым словом, а одноклассница, кажется, намеренно игнорировала китаянку, исключая ее из поля своего зрения даже в моменты их неизбежных контактов. Мэй понимала, что они в любом случае не смогут долго находиться в одном тесном пространстве вместе, но была слишком занята внезапно обрушившимися на нее обязанностями, чтобы решить данную проблему, и вспомнила об этом лишь вечером, когда суета стала постепенно утихать, а группы учеников наконец расслабленно распределились по территории, занимаясь каждый своими делами. Солнце начало клониться к закату. — Устала? — заботливо спросил Лухань, одарив девушку смущенной улыбкой. Кажется, он почувствовал свою долю вину за то, что на Мэй выпало гораздо больше испытаний, чем на остальных. Ребята на секунду присели передохнуть на одну из скамеек. — Да нет, все в порядке, — неловко заулыбалась Мэй. — Все лучше, чем быть в компании Субин. — А! — староста резко ударил себя по лбу в наказание за забывчивость. — Я совсем забыл об этом. Сейчас что-нибудь придумаем… Парень резко поднялся и собирался было куда-то пойти, но был внезапно остановлен схватившей его за край футболки одноклассницей. Будучи старостой, Хань чувствовал себя обязанным найти решение подобным вопросам нежелательного соседства, однако в некоторых ситуациях и он был бессилен. — Не нужно, — тихо произнесла Мэй, сощурившись от светящего в глаза солнца. — Ты и так сегодня сделал больше, чем кто-либо. Девушка и сама была не в восторге от того, что проблема повисла в воздухе, но надеялась на то, что она решится сама собой. — Я не уверен, что соседство с Субин безопасно… — то ли с долей шутки, то ли с опаской в голосе произнес он, вернувшись на прежнее место. — Ты точно справишься? — А что мне остается делать, — Мэй обреченно пожала плечами, опустив вниз голову. Она уже заранее знала, что ее неконфликтный и опасливый характер не даст ей банально зайти внутрь, но списывала все на то, что сможет как-то выйти из данного положения. — Ну тогда я просто предлагаю всю ночь гулять, — улыбнулся Хань и тут же немного наклонился вперед, чтобы заглянуть девушке в глаза. Мэйлин по-милому усмехнулась, одарив парня одобрительным, но многострадальным взглядом. — Пойдем лучше поедим, — ободряющим тоном произнес тот и, громко хлопнув ладонями о колени, резко поднялся с места. Мэй оглянулась по сторонам и с отчаянием обнаружила, что во всех зонах готовки было полно учеников, ведь сейчас как раз было то самое время, когда голод после тяжелого рабочего дня одолевал с особенной силой. Староста тоже не без милого раздражения во взгляде растерянно оглянулся вокруг. — Если хочешь, можем взять еды и пойти воооон туда, — Хань указал пальцем куда-то вглубь леса. — Там за деревьями есть еще одна небольшая поляна, можем устроить там пикник. Глаза парня довольно загорелись от счастья, ведь находиться в шумной компании он на данный момент хотел меньше всего. — Хорошо, — без особых эмоций произнесла Мэй, поднявшись со скамейки. — Ты тогда возьми чего-нибудь на свой вкус и иди туда, я подойду минут через 5, забыл еще кое-что сделать, — девушка послушно кивнула головой и отправилась на местную кухню. Еда, приготовленная ими же самими днем, разбиралась на удивление стремительно, поэтому Мэй еле успела отхватить любимые ею блюда. Сложив в сумку сэндвичи с рыбой, кимпаб, омлет и рисовые треугольники, она так же стремительно покинула толпящихся рядом учеников и направилась в сторону указанного старостой места. Пройдя по лесу около двухсот метров, она наконец вышла на залитую вечерним солнцем поляну, с которой виднелись уходящие вдаль вершины холмов. Несмотря на близость кемпинга, здесь не было ни одного созданного человеком предмета, поэтому Мэй сразу облегченно выдохнула, оказавшись в чистой первозданной природе. Немного отдалившись от леса, она прошла еще несколько метров вперед и, расстелив покрывало, довольно опустилась на землю. За деревьями даже не было слышно шума веселящихся школьников, вокруг стояла лишь тишина, нарушаемая легким шорохом шевелящейся от ветра травы и листвы. Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Усталость, накопившаяся за день, уже давала о себе знать, поэтому подобные спокойные минуты, проведенные в тишине вдали от людей, были для нее настоящим спасением. Она бы наверняка так и просидела весь вечер и ночь с закрытыми глазами, если бы не услышала тихий шорох за своей спиной. Нехотя открыв глаза, она подняла голову и увидела сбоку от себя Луханя. Прохладный вечерний ветер постепенно давал о себе знать, поэтому парень пришел, накинув на себя теплую рубашку. Но не только это изменилось в нем. В своей руке он держал гитару. Мэй продолжала удивленно смотреть на него, не говоря ни слова. Взгляд попеременно переходил то на гитару, то снова на него, и только спустя мгновение после ошеломившего ее удивления она заметила его бегающие туда-сюда глаза и нерешительную улыбку. Он всегда был для нее оплотом спокойствия и надежности, он всегда был каменной стеной для нее, за которой было ничего не страшно, но сейчас она, кажется, впервые увидела волнение на его лице. Не страх, а лишь волнительное смущение, но даже таким она видела его впервые. И он был так красив в этой неловкой тишине, в этом прекрасном оранжевом отблеске садящегося солнца, с такой по-детски искренней растерянной улыбкой и горящими глазами.