Споешь для меня?

— Лухань! — радостно воскликнула Мэй и вздернула вверх руку, едва не выпрыгивая из толпы. До парня оставалось лишь несколько метров, однако снующие повсюду люди мешали ей пробраться ближе. Пытаясь нетерпеливо обогнать внезапно появлявшихся прямо перед ее лицом горожан, она несколько раз мельком смотрела в сторону одноклассника, который заприметил ее маленькую хрупкую фигуру еще несколько секунд назад и теперь лишь так же нетерпеливо ждал ее недалеко от входа в метро. Каждый раз, когда их взгляды пересекались друг с другом, лица обоих внезапно скрашивала искренняя, полная любви и радости улыбка. Несколько недель разлуки сделали свое дело, заставив их скучать друг по другу еще сильнее, стоило им снова оказаться рядом. Преодолев большую часть препятствий, Мэйлин наконец нашла хоть какое-то свободное пространство в толпе, ловко проскользнула между двумя девушками и, пробежав еще несколько метров, упала в уже распростертые объятия Ханя. Она крепко прижалась к нему всем своим телом, пытаясь ощутить как можно больше тепла, руки намертво застыли в замке позади его шеи, а дыхание из-за волнения и бега стало сбивчивым. Она чувствовала, как нежно он обхватывал ее талию, как бережно и мягко он прижимал ее к себе, не желая больше отпускать. Подбородком он слегка упирался в ее шею, непроизвольно ощущая сладкий и такой привычный и родной запах, от которого уже успел отвыкнуть. Немного погодя, все еще крепко обнимая девушку, он поднял голову и легонько поцеловал ее в висок. Так они простояли целую минуту, не желая покидать теплых объятий друг друга. Нехотя отстранившись от парня на несколько сантиметров, Мэй, все еще обвивая руками его шею, нежно посмотрела ему в глаза. Лицо, окутанное ярким полуденным светом, казалось, само собой излучало солнечное сияние. Счастливая улыбка согревала своим теплом, глаза, переливающиеся на свету всеми оттенками коричневого цвета, восхищали своей красотой и глубиной; волнистые волосы еще больше отросли за это время и все так же легкими прядями спадали на его лицо. — С ума сойти, — мягко протянул Лухань бархатистым голосом, нежно проведя рукой по ее волосам. С непривычки даже от этого незамысловатого движения у девушки приятно сжалось сердце. — М? — только и удалось произнести ей в ответ. Парень коротко усмехнулся такой реакции, еще раз окинув взглядом ее лицо. — Не думал, что ты можешь быть еще красивее, — он вовсе не хотел смущать ее своими словами, но утаивать эти мысли в себе тоже не собирался. Мэй лишь отрицательно помотала головой, закрыла глаза и снова крепко обняла его. Хотелось остаться в этом состоянии навсегда, ощущая надежное тепло родного человека рядом. — А! — внезапно воскликнула она, резко отстранившись от старосты. — Ну, как все прошло? Тебя взяли? На радостях от долгожданной встречи с Луханем, Мэй и вовсе забыла, что именно сегодняшний день был причиной их казавшейся столь долгой разлуки. Именно сегодня состоялось прослушивание старосты в одну из самых крупных в индустрии музыки компаний страны, и именно к нему он без устали готовился все эти три недели. Затаив дыхание, Мэй с нетерпением ждала утвердительного ответа, но парень как будто специально тянул паузу, сохраняя интригу и наблюдая за реакцией одноклассницы. Долго мучить он ее все же не стал, да и сам не умел скрывать счастья на своем лице, поэтому спустя несколько секунд с одобрительной улыбкой кивнул головой. — Поздравляю! — радостно воскликнула девушка, встав на цыпочки и уже в третий раз рванув в его объятия. — Я знала, что ты сможешь, но все равно очень переживала. Мэй слегка покачивалась из стороны в сторону и все еще крепко держала парня в своих руках. Она была без преувеличений безумно счастлива положительному исходу, так как понимала, насколько это было важно для самого Лухана. Она не знала наверняка, но могла представить себе, насколько трудно ему было после всех событий прошлого снова ступить на этот путь, как тяжело было переступить через чувство вины. Однако она как никто другой знала и то, как сильно музыка была важна для него, как сильно она придавала ему сил и давала желание двигаться дальше, жить дальше, ведь с тех пор, как он вернулся к занятиям, с тех самых пор, как принял решение вновь готовиться к прослушиваю, он буквально менялся на глазах. Хань всегда был добрым, лучезарным, всегда стремился помогать другим, но делал это часто, забывая о самом себе, всегда задвигал свои интересы и чувства на дальний план, и только пару месяцев назад Мэй заметила, как он стал потихоньку открываться перед ней, чаще делился переживаниями и мыслями. Вербальное выражение чувств все еще давалось ему с трудом, однако теперь у него появился иной способ самовыражения, и в те моменты, когда Мэй удавалось побыть рядом во время его занятий, в то время, когда она слышала его пение, его чувственный нежный голос, не нужно было абсолютно никаких слов, чтобы понять, что было у него на душе. — Это все благодаря тебе, — с любовью произнес Лухань, взял девушку за руку и, поднеся ее к своим губам, нежно поцеловал в тыльную сторону ладошки. Он абсолютно не лукавил, когда говорил это, ведь именно Мэй морально придала ему сил и позволила вернуться к любимому делу. — Извини, что пришлось так надолго расстаться. Мэй вовсе не злилась и даже не сильно грустила по этому поводу, поскольку понимала, что это время ему нужно было уделить другим вещам, ведь она как никто другой знала, что порой нужно уйти в занятие с головой, не отвлекаясь абсолютно ни на что, чтобы из этого получился хоть какой-то результат. Она безумно скучала по нему все эти недели, однако вместо того, чтобы бесцельно страдать от грусти и отчаяния, она приняла решение это же время уделить самой себе и своим занятиям. Период летних каникул был не настолько долгим, чтобы терять впустую даже один день, поэтому она старалась проводить с пользой любое свободное время, которое появлялось у нее после занятий корейским и подтягиванием по школьной программе, ведь Мэй еще до переезда в Сеул прекрасно понимала, что ей придется трудиться в два, а то и в три раза больше, чтобы добиться хотя бы средних результатов и успешно окончить старшую школу. Еще до начала каникул, после долгих обсуждений с семьей, девушка приняла решение поступать в музыкальную консерваторию, поскольку абсолютно не видела себя на данный момент в какой-то другой сфере деятельности. Долгие годы занятий музыкой сделали ее достаточно самостоятельной в практике и репетициях, однако из-за переезда и учебы она уже не могла уделять занятиям столько же времени, сколько и раньше, поэтому без каких-либо возражений согласилась на занятия с профессором, чтобы не оплошать в подготовке к поступлению. И пока Лухань готовился к прослушиванию, она с таким же усердием посвятила время практике на скрипке. Скучать было некогда, а скорое возобновление школьных занятий сулило еще больший стресс, поэтому в последнюю, условно свободную неделю августа ребята хотели как можно больше времени провести вместе. — Проголодалась? — заботливо поинтересовался парень. — Немного, — честно призналась Мэй. С самого утра она была занята занятиями по скрипке, да и позавтракать нормально толком не успела, поэтому голод постепенно начинал прорезываться сквозь приятную эмоциональную возбужденность. — Я тоже, — не стал лукавить и он. — Я знаю одно хорошее место неподалеку, но туда придется немного прогуляться. — С удовольствием, — довольно пролепетала китаянка, незаметно взяв Ханя за руку и приготовившись идти, куда бы он ее ни повел. Во время этой недолгой прогулки и вкусного обеда в приятной компании друг друга ребята поделились каждый своими новостями. Они, конечно, созванивались друг с другом все эти дни и всегда были на связи, но все же успели безумно соскучиться по живому общению, да и многими моментами было уж слишком сложно делиться по телефону, поэтому сейчас они с удвоенным упоением и заинтересованностью слушали обычные повседневные истории, которые произошли с каждым из них за это время. Мэй не могла похвастаться чем-то особенным, потому что все ее будни были до банальности скучны и однообразны, но даже из них она смогла вычленить несколько позитивных моментов. Большую же часть времени она с интересом внимала рассказам старосты о прослушивании, его новой компании и предстоящих буднях в качестве стажера. Он вовсе не был там новичком, ведь именно в этой компании проходили его стажерские дни несколькими годами ранее, однако за время его отсутствия произошел ряд изменений, к которым ему еще предстояло привыкнуть. Закончив с едой, ребята поднялись из-за стола, Лухань любезно расплатился за обед, и они вдвоем, довольные, вдоволь наговорившиеся и сытые, вновь вышли на улицу. Невыносимо жаркая августовская погода, обжигающее солнце и отсутствие какого-либо ветра быстро снизили градус их счастья, ведь проводить время на таком зное было слишком мучительно, а годного плана на день они и вовсе не составили из-за занятости. — Да уж, надо было вечером выбираться, — вздохнул парень, увидев, как несчастно нахмурилась Мэй. — Можно поехать ко мне, но у меня брат дома и родители скоро вернутся, — задумчиво протянула девушка, не найдя лучшего варианта. — Можно тогда ко мне, у меня все равно все в отъезде еще на неделю, — возвращаться домой было не самым захватывающим вариантом, однако парень был рад любой совместно проведенной минуте, особенно когда вокруг не было лишних глаз. — Да? — удивленно переспросила Мэй. — Ты не говорил… — Наверное просто забегался и забыл, меня и самого-то дома почти не было все это время. — А куда они уехали, если не секрет? — Мэй почувствовала, как парень бережно взял ее за руку и потянул за собой в сторону метро. — Домой… В Пекин, — с ноткой легкой ностальгии в голосе протянул он. — Скучаешь? — девушка понимала, почему он не смог поехать с ними, но все равно ощущала некоторую грусть. Даже несмотря на то, что они с семьей сами покинули Пекин всего каких-то полгода назад, не было, пожалуй, ни дня, чтобы она не вспоминала дом, родных и друзей, оставшихся там. — Иногда, — непоколебимым тоном ответил Хань. — Не часто. Сейчас все дорогое мне здесь. Корея действительно стала для него вторым домом, ведь большая часть его осознанной жизни прошла здесь. Занятия музыкой, баскетболом, средняя и старшая школа, брат, родители, друзья, — все было именно здесь. Но даже несмотря на это Мэй чувствовала легкую нотку грусти в его голосе, стоило им начать говорить об этом. — А я скучаю, — честно призналась девушка, в задумчивости посмотрев вдаль и представив родные края. — Даже несмотря на то, что все, кого я люблю, тоже здесь. — Я тоже первый год постоянно хотел вернуться обратно, — плавно протянул парень, на секунду предавшись воспоминаниям. — Но я держался, а Син постоянно летал домой, стоило выдаться нескольким свободным дням. Думаю, он и сейчас хочет вернуться туда насовсем. — Его можно понять, — отрешенно произнесла Мэй, желая тут же сменить тему разговора. С недавних пор она не очень любила обсуждать одного с другим и предпочитала делать вид, что все трое и вовсе не имеют друг к другу никакого отношения. Казалось, так было легче абсолютно для всех, поэтому она еще с их последней поездки бросила все свои попытки по налаживанию взаимоотношений между ними. Она знала, что самого старосту такая позиция устраивает еще больше, однако порой он, сам того не замечая, говорил что-то о брате просто потому, что их связывала друг с другом жизнь и семья. Кажется, таким образом он сам невольно предавался ностальгии по старому времени, ведь последние годы счастливых совместных воспоминаний у них и вовсе не было. — Ничего, — тут же осекся Лухань. — Разве нам что-то мешает с тобой съездить туда на каникулах? Староста слегка приобнял девушку на ходу, пытаясь немного ее подбодрить. Мэй задумчиво улыбнулась в ответ, еле заметно кивнув головой, хотя в душе прекрасно понимала, что новая сфера занятости одноклассника вряд ли позволит им беззаботно проводить недели вместе. Китаянке было проще и вовсе не думать о будущем и возможных ограничениях, поэтому сейчас она приняла решение довольствоваться тем, что имела на данный момент. Дорога до дома из центра заняла около получаса. Недостаток сна сказался на обоих очевидным образом, и почти весь путь в метро они крепко спали, в милой позе сложив друг на друга головы. Знакомая дорога привычно уходила вверх. Как следует набравшись сил перед последним забегом, ребята принялись медленно подниматься по ней по направлению к дому. Миновав дом Мэйлин и пройдя тем самым половину пути, они устало плелись дальше вверх по склону. Девушка с упоением рассказывала старосте о том, как проходили ее занятия с профессором, однако каждое новое предложение из-за невыносимой жары давалось все труднее и труднее. Ее энтузиазм быстро сошел на нет, и оставшуюся часть пути они прошли в тишине, желая как можно быстрее добраться до пункта назначения. И вот, наконец, долгожданные звуки открывающегося электронного замка и спасительная прохлада внутри. Мэй остановилась, даже не зайдя толком в коридор, и, не говоря ни слова, наслаждалась прохладной тенью. Все дома в их районе были выполнены по схожему архитектурному образцу, поэтому в некоторых местах фасад и придомовая территория сильно напоминали ее же дом, стоящий неподалеку. Однако девушка все же отметила про себя, что визуально дом одноклассника казался значительно больше снаружи и просторнее внутри. — Не стой, проходи, — с улыбкой произнес парень, заметив замешательство Мэй, и, буквально одним движением выпрыгнув из кед, прошел дальше по коридору. Мэй по понятным причинам чувствовала себя немного неловко в новом окружении, поэтому скромно, пытаясь случайно не задеть каких-либо предметов, прошла в зал, совмещенный с кухней. Внутреннее оформление дома было достаточно стандартным и минималистичным, однако в глаза бросалось обилие непривычных для корейского интерьера темных цветов, так же хорошо сочетающихся с деревянной мебелью. Шторы были задернуты почти наполовину, что создавало в комнате, несмотря на обеденное время, туманный полумрак, сквозь который изредка пробивались яркие солнечные лучи. Все было оформлено со стилем и вкусом, однако всей этой внешней красоте будто не хватало обычного семейного уюта. Может быть, Мэй так казалось из-за того, что дом ощущался пустым и безжизненным с отсутствующими в нем членами семьи, а может быть, он и всегда таким был, но Мэй нехотя признавала, что у себя дома она чувствовала себя гораздо уютнее и комфортнее. Лухань все же раздвинул шторы, впустив в комнату чуть больше света. В глаза девушке сразу бросился красивый деревянный стенд по боковой стене, на котором гордо обосновались различные семейные награды. Несмотря на кажущуюся пустоту гостиной, в которой помимо дивана и телевизора толком ничего и не было, Мэй все же заметила в ней небольшие уголки «жизни»: в нескольких местах стены украшали семейные портретные фотографии, что недвусмысленно указывало на то, что в этом доме дорожили семьей, сыновьями и их достижениями. Остановившись около стенда, Мэй с интересом разглядывала надписи на наградах: большая часть из них предназначалась отцу Ханя, успешному и знаменитому в профессиональных кругах хирургу; другую часть составляли школьные кубки по баскетболу за лучшую игру. По бокам же скромно стояли красивые, переливающиеся на свету награды в виде клавиш фортепиано за многочисленные победы Исина в музыкальных конкурсах. Достижения братьев грели сердце самой Мэй, что уж было говорить о родителях, которые безмерно гордились каждой такой маленькой победой. — Внушительно… — протянула девушка, заметив сбоку одноклассника, облокотившегося о стену и довольно уставившегося на нее. — Прекрати, у тебя наград явно больше всех нас вместе взятых, — усмехнулся Хань, не сводя с нее глаз. — У нас талантливая только я, а у вас — вся семья… — не отдавая себе отчета в произносимых словах, пролепетала Мэй, чем вызвала короткий приступ смеха у своего собеседника. — Скромно! — иронично произнес парень, легонько потрепал девушку по волосам и неспешно прошел в зону кухни. — Что будешь пить? — М? — Мэйлин наконец вышла из состояния глубокой задумчивости и обернулась на старосту. — Чай, если можно… Холодный. — Отличный выбор, — увидев вновь отвернувшуюся от него одноклассницу, то ли сам себе, то ли в пустоту бросил Хань и принялся копошиться на кухне. Мэй не спеша обошла по периметру почти всю комнату, осматривая фотографии и попутно задавая множество вопросов. — Все-все, на сегодня экскурсия окончена, — парень засмеялся и отрицательно помотал головой из стороны в сторону, дав ей понять, что продолжения выставки ждать не стоит, пока она не выпьет чай и не охладит свой разгоряченный разум. Мэй недовольно надула губы, но все же отвлеклась от экспозиции и, развернувшись, подошла к кухонной стойке, на которой уже нетерпеливо ждал ее стакан с холодным зеленым чаем. Кубики льда буквально искрились в лучах солнца, а свежий кусочек лайма, аккуратно прикрепленный сбоку стакана, манил своей свежестью все сильнее и сильнее. — Вау… — восхищенно протянула она, не скрыв удивления способностям парня. Хань лишь иронично нахмурил брови. Секунду спустя Мэй заметила, что себе он сделал не холодный, а горячий чай, что вызвало еще больше удивления в ее взгляде. — Связки, — спокойно сказал Лухан, указав жестом на горло. — Теперь с холодными напитками можно попрощаться. Ты тоже осторожнее пей. Мэй послушно кивнула в ответ, взяла стакан и снова отправилась к одной из фотографий, которая больше остальных запала ей в душу. Это должен был быть стандартный портретный снимок семьи, однако в процессе съемки что-то пошло не так из-за двух маленьких неуемных мальчишек: забыв о камере и повернувшись к ней спинами, они оба буквально повисли на отце, как будто борясь друг с другом за его внимание; родитель же бережно придерживал их двумя руками с обеих сторон, а мама спокойно стояла сбоку и улыбалась. На этом фото им было, казалось, лет по 5, они выглядели такими счастливыми, милыми и беззаботными. Девушке внезапно подумалось, что вряд ли такое же счастье витает в их семье и по сей день, учитывая напряженные отношения между братьями. Староста хотел было снова подшутить над девушкой и ее упертостью, однако внезапно его телефон разразился громкой звучной мелодией. Увидев номер, Хань поспешно взял трубку и жестами просигнализировал обернувшейся на него Мэй, что звонок срочный, после чего спешно удалился в другую комнату. По его приветствию и первым фразам Мэй показалось, что звонил кто-то из компании. Неспешно попивая прохладный чай, девушка осмотрела фотографию еще раз, после чего ее взгляд внезапно упал на чуть приоткрытую дверь рядом с ней, которую она и вовсе не заметила ранее. Изначально Мэй не собиралась вламываться без разрешения в чужие комнаты не в своем доме, однако дверь сама оказалась приоткрытой, создав для девушки иллюзию приглашения. Чуть толкнув ее вперед, она осторожно заглянула внутрь и, окинув комнату взглядом лишь раз, сразу поняла, что принадлежала она старшему брату Лухана. Она была такой простой, но на удивление творческой и живой по сравнению с остальным домом: оформленная в черно-синих тонах, она вовсе не создавала вокруг себя ощущения тяжести или мрака, скоро наоборот — погружала в абсолютную атмосферу спокойствия и умиротворения, отвлечения от суматошного внешнего мира. Отсутствие штор, слегка накрытая одеялом и не до конца заправленная кровать в виде обыкновенного матраса на полу, забытый на спинке стула школьный пиджак, аккуратно стоящее у окна цифровое пианино с оставленными поверх него нотами, хаотичные, но прибранные стопки учебников и тетрадей на столе — каждая часть этой комнаты была пропитана особой атмосферой, буквально в каждой детали Мэйлин чувствовала присутствие Исина, ощущала ту таинственную и притягивающую ауру, которую пыталась забыть все эти месяцы. Ей казалось, что еще секунда — и он зайдет внутрь, промчится мимо нее холодным вихрем и сядет за фортепиано, скинув на матрас и вовсе не нужные ему ноты. Еще секунда — и он с раздраженным лицом опустится на стул и, слегка помяв своей спиной пиджак, примется за уроки, подставив со скуки кулак под левую щеку. Оживленные сцены одна за другой возникали в ее бурном сознании, вновь пробудив в ней чувства, которые она так отчаянно запирала внутри все эти долгие недели. Она не видела Сина почти месяц, с самого начала каникул, да и до этого почти не пересекалась с ним. После весенней поездки в кемпинг они, даже не договариваясь друг с другом, при каждой встрече просто делали вид, что являются незнакомцами, и всеми возможными способами минимизировали случайные встречи. Мэй еще тогда понимала, что должна была сделать моральный выбор, и даже не между братьями, а прежде всего между своими чувствами, должна осознать все свои ошибки и понять, как двигаться дальше, по возможности избежав эмоциональных потерь со всех сторон. Она была в неимоверном долгу перед Луханом, она испытывала гложущее ее чувство вины, от которого могла избавиться лишь выбрав его сторону. Но для этого ей пришлось закрыть свое сердце от человека, которому она доверяла, возможно, даже больше, чем самой себе; от человека, за которого она скрепя сердце переживала несмотря на всю боль, что он ей причинил. От человека, рядом с которым она чувствовала себя живой, чувствовала себя собой, не прикрываясь никакими масками. От человека, который показал ей, какой сильной, неизменной, горькой и одновременно прекрасной может быть любовь, не ограниченная понятиями жизни и смерти. Именно его всегда хранимая в сердце любовь к Минхи стала для Мэй своеобразным ориентиром в определении вектора своих чувств, позволила ей развернуть свое сердце на 180 градусов и обратить его сияние на человека, который был этого достоин как никто другой. Однако лишь недавно девушка стала осознавать, что сердце порой ведет себя подобно компасу: сколько бы раз ты ни пытался повернуть его стрелку в обратном направлении, сколько бы раз ни хотелось свернуть с пути, понадеявшись на истинность выбранного самим собой направления, он всегда будет указывать тебе, куда по-настоящему смотрит твое сердце. Бесшумно проходя по комнате, Мэй едва заметным движением касалась поверхности принадлежащих пианисту вещей, и с каждым таким прикосновением все отчетливее осознавала, как сильно она скучала по нему, по его низкому голосу, по нежным и чувственным звукам его игры, скучала по его особому, не подстраивающемуся ни подо что, характеру, по его упорству и невероятной силе духа, какой не было у нее. Вспоминала тот злосчастный день с их ночной прогулкой и поцелуем, который все еще было сложно выбросить из головы. Она так сильно хотела знать, все ли у него в порядке, что беспокоит его мысли, его сердце, но могла позволить себе лишь холодное безразличие, в состоянии которого и узнавала хоть какие-то новости. Пройдя немного вглубь комнаты, Мэй увидела за столом настенный борд для фотографий в виде решетки, которая сейчас не висела, а просто стояла, покосившись, на невысокой тумбочке. Часть фотографий обвалилась и хаотично лежала на поверхности, часть же все еще оставалась прикрепленной к борду. На некоторых снимках были их родители, другие запечатлели счастливые моменты из их с Луханом детства, но большая часть кадров все же была посвящена Минхи: это были как ее личные фотографии, так и совместные кадры с Исином и Луханом. И стоило Мэй начать рассматривать каждое фото по-отдельности, как перед ней одна за одной начали возникать картинки этих коротких сцен. *** — Уууу! — задорно визжала Минхи, подняв руки вверх и принявшись активно двигать ими из стороны в сторону в такт исполняемой Луханом песни. Парень, уверенно держа в руках микрофон, пел что-то ритмичное и веселое на китайском, что-то, что девушка абсолютно не понимала, но что никак не мешало получаемому ею сейчас удовольствию. Хань, не обращая никакого внимания на сидящего рядом с ней с кислой миной Исина, продолжал ярко петь, активно взаимодействуя с Хи. В какой-то момент он даже начал задорно прыгать в такт песне, чем буквально свел девушку, и без того пребываемую в состоянии крайнего возбуждения, с ума. Не прошло и секунды, как она подскочила с места и уже прыгала рядом со старостой. Казалось, что блеск ее счастливых глаз можно было увидеть за километр. И так случалось почти каждый их поход в караоке. Исин, подперев голову локтем, как всегда пребывал в своем уединенном мире: кислой миной, как это виделось брату, выражение его лица вряд ли можно было назвать, но знающие бы сразу поняли, в каком состоянии истинного интровертного блаженства он пребывал на данный момент. Его слегка затуманенный взгляд был бесповоротно сосредоточен на прыгающей в пару метрах от него беззаботной девушке, его лицо не покидала мягкая и нежная улыбка, и даже наличие «искусителя» рядом с ней не сильно портило картину в этот вечер. — Исин! — громко крикнула она, пытаясь своим звонким голосом перебить и без того громыхающую музыку. — Вставай, иди к нам! Парень лишь усмехнулся в ответ и смущенно помотал головой. Удивительно, как она все еще не потеряла надежду вытащить его из состояния интровертной комы. Недолго думая, парень достал фотоаппарат и одним коротким щелчком запечатлел этот яркий момент. *** — Минхи, пожалуйста, только не я… — недовольно протянул Исин, натягивая кепку чуть ли не на все лицо. — Не знаю никаких «не я»! — уверенно воскликнула девушка, снова отодвинув козырек от кепки назад. В правой руке она держала купленный буквально несколько часов назад телефон, ну а левой пыталась привести Исина в годное состояние для съемки селфи. Теперь парень действительно сидел с кислой миной, еще и недовольно нахмурив брови. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожааалуйста, — Минхи на секунду отложила телефон в сторону, сложила руки в жесте мольбы и, с щенячьими глазками и надутыми губами, уставилась на Сина. — Ой, только не это… — пробубнил парень себе под нос и резко отстранился от нее, якобы поправляя кепку. Находиться в такой близости от ее лица и губ было слишком мучительно, поэтому гораздо проще было согласиться на минуту мучений. [Щелк] — Только не говори, что ты используешь меня, чтобы потренироваться для будущих селфи с Ханем… — внезапно осенило парня. — Нет конечно, что за глупости! — разуверила она, снова приблизившись к другу для очередного кадра. — Положи руку мне на голову, Лу всегда так делает… — Ну конечно Лу… — вздохнул Син и покорно положил руку на ее макушку, нацепив на лицо издевательски притворную улыбку в попытке спародировать брата. Буквально через 5 секунд Хи ознакомилась с получившимся результатом и недовольно фыркнула, толкнув парня в бок. — Дурак! *** — Хи-я, пожалуйста, пойдем, — уже в сотый, если не тысячный раз произнес Исин в попытке увести девушку со стадиона. — Я обещал твоей маме, что ты придешь вовремя. — Ну и что, — резко возразила она, одернув руку, которую парень крепко держал еще секунду назад. — Игра еще не закончилась! — Она будет идти еще неизвестно сколько, а время уже позднее, — терпение парня постепенно заканчивалось, однако он намеренно придавал своему голосу еще более размеренный тон, чтобы успокоиться самому. — Я подожду Лу, и он меня проводит! — раздраженно отвечала Хи Исину, который все продолжал мешать ей наслаждаться игрой. — Он устанет после игры, а с утра нужно будет опять в школу, — парень пытался придумать хоть какое-то оправдание, потому что прекрасно знал, что ждать таких любезностей со стороны Лухана не приходилось. — Тогда дойду сама, — непреклонно продолжала она. Син снова схватил девушку за локоть и попытался силой поднять ее со скамейки для болельщиков. — Отстань! — внезапно крикнула она, заставив эхо от звонкого голоса разнестись по всему стадиону. — Не трогай меня! Знакомый голос донесся и до самого игрового поля, заставив Лухана резко остановиться и посмотреть на трибуну. Увидев Минхи с братом, он облегченно перевел дух и жестом показал судье, что можно продолжать. Не желая больше провоцировать девушку, Исин спокойно отпустил ее и, сжав кулаки, удалился из поля ее зрения. Оставить ее одну он все равно не мог, поэтому, немного погодя, он поднялся на несколько ступеней выше и сел почти за ее спиной через несколько рядов. Смотреть игру было абсолютно неинтересно, поэтому парень снова засел в телефоне и через несколько минут со скуки сфотографировал Хи со спины на фоне игровой площадки. *** Каждое фото, к которому прикасалась Мэй, содержало в себе определенную историю, и даже по одному лишь кадру можно было с легкостью разобрать спектр чувств, переполнявших Исина. Даже через эти снимки она чувствовала боль недосказанности, боль утраты, которая преследовала его и по сей день. Ведь можно было запереть все на замок, попытаться забыть, начать новую, более счастливую и светлую жизнь, но он выбрал другой вариант. Хранить в памяти пусть и не идеальную, но историю, хранить в сердце свои, пусть и не вполне счастливые, но искренние и теплые чувства. Далеко не каждому это было бы под силу, но он смог, и до последнего хранил в сердце то, что было ему так дорого. Рука потянулась к последней фотографии, лежавшей на тумбочке внешней стороной вверх. Перевернув ее одним плавным движением, она увидела на ней себя, с закрытыми глазами, скрипкой в руках, увлеченно исполняющую на своем привычном месте рядом с роялем их так и не показанную с Исином пьесу. Сердце предательски ускорило ритм, в тонких пальцах почувствовалась дрожь. Мэй не могла поверить своим же глазам и очень долго пыталась убедить себя в том, что на снимке не она, а Минхи. Однако это все же была Мэй. В этот самый момент ей внезапно стало до слез обидно за то, что им так и не удалось выступить вместе. Она видела его на сцене в тот день, его образ был все так же прекрасен, таинственен и непоколебим, но она с горечью осознавала, что могла была быть сейчас там, вместе с ним, чувствуя единение с музыкой. Но вместо этого лишь смотрела на него из зала. На минуту предавшись воспоминаниям их совместных репетиций, Мэй внезапно осеклась и, нехотя помотав головой и будто приводя себя в чувство, вернулась в реальный мир. Был ли хоть какой-то смысл ворошить прошлое и жалеть об упущенных моментах, если все в итоге вышло так, как и должно было быть изначально? Если все так или иначе вернулось в изначальную точку отсчета? В момент, когда они едва ли знали друг друга. Девушка, казалось, совсем потеряла счет времени, поэтому спешно покинула комнату и снова вышла в зал. К ее облегчению, Лухань все еще разговаривал по телефону, легкий гул его голоса доносился из какой-то дальней комнаты дома, а это значило, что прошло не так много времени, как изначально показалось Мэй. Немного погодя, она решила пойти на голос парня и спустя несколько секунд оказалась около его комнаты, находившейся на некотором отдалении от комнаты его старшего брата. Староста простым жестом пригласил девушку внутрь, но сам еще продолжал висеть на телефоне. Видимо, данный звонок он проигнорировать никак не мог, поэтому Мэй послушно переступила порог и почти бесшумно стала изучать все, что находилось внутри. Комната Ханя, вопреки интерьеру всего дома, была очень просторной, светлой и уютной, подобно ему самому. Почти всю ее заполняли солнечные лучи, но здесь они вовсе не испепеляли жаром все, что встречалось на их пути, а лишь окутывали теплым, искрящимся светом все убранство вокруг. Все было аккуратно расставлено по своим местам; казалось, что в окружении не было ни одного лишнего, неприкаянного предмета, даже на полках все книги были составлены ровным, совершенным рядом без единого выступа. Комната казалась чуть ли не втрое больше комнаты Исина, потому что в ней без какого-либо эффекта грузности умещалась и небольшая кровать в дальнем углу, и большой светлый диван с телевизором напротив, и компьютерный стол с отдельной микрофонной стойкой для записи. Здесь же стоял и просторный книжный шкаф с различными учебниками, пособиями по вокалу и игре на гитаре, а также рядом семейных альбомов. Видимо, для их семьи сохранение памяти в виде фотографий имело огромное значение. Несколькими вопросительными жестами Мэй попросила у парня разрешения покопаться в его книгах и альбомах на период его затянувшейся занятости и весь остаток времени до его «освобождения» провела за просмотром его детских фотографий. — Ну наконец-то, — облегченно выдохнул парень, сбросив завершившийся звонок. Еще больше омрачало настроение то, что теперь он должен был при любых обстоятельствах отвечать на звонки из компании, даже если обсуждение было не срочным и не касалось какой-то серьезной темы. — Извини, что пришлось отвлечься. — Все в порядке, — многозначительно протянула Мэй. — Все ооочень даже в порядке… Девушка продолжала сидеть к парню спиной, увлеченная своим делом. — Что это ты там делаешь? — с нескрываемым любопытством в голосе произнес Хань и медленно направился в ее сторону. — Ничего… — промычала Мэй себе под нос, еще больше сгорбившись над столом в попытке спрятать увлекательную находку от старосты. — Так, мне это уже не нравится… — парень почти незаметно приблизился в однокласснице, которая уже чуть ли не легла на фотоальбом, пытаясь запрятать его под себя. — Ну уж нет, так не пойдет… Лухан нервно улыбнулся и попытался кончиками пальцев вытянуть артефакт из-под рук Мэй, однако первая его попытка не увенчалась успехом. Во второй раз он взялся за альбом крепче и принялся с удвоенной сил тянуть его на себя. — Ладно-ладно, — смиренно воскликнула девушка, подняв руки в шуточном жесте поражения. — Не слишком ли легко ты сдалась? — недоверчиво поинтересовался староста, внимательно осматривая альбом на наличие любого вида подвоха. Мэй же, времени зря не теряя и предугадывая следующую реакцию парня, почти бесшумно поднялась из-за стола и, крепко спрятав руки с ценной найденной вещицей за спину, медленно примеряла путь к отступлению. — Ну неееет, — с ироничной улыбкой протянул он, наконец, заметив пустующий угол приоткрытой страницы. Он знал расположение всех фотографий почти наизусть, поэтому с легкостью смог догадаться, какого же именно фото не хватало в данном месте. Мэй тем временем прокралась еще дальше, однако Лухань ловко нивелировал с трудом созданное ею расстояние и неудачно попытался выхватить фотографию из ее сцепленных за спиной рук. — Можно ты мне ее любезно подаришь? — с лисьей ухмылкой произнесла она, ловко уворачиваясь от нескончаемых попыток парня дотянуться до нее. — Чтобы у тебя на руках остался вечный компромат на меня? — возразил парень, с трудом скрывая улыбку. — Но ты же сам разрешил! Мэй, воспользовавшись временной передышкой, отошла на безопасное расстояние, достала из-за спины руки и с довольной, полной восхищения, улыбкой посмотрела на снимок. Прямо на нее с другого конца фотографии смотрел трехлетний голенький мальчик с игрушечным ведерком на голове. На фоне простиралось бескрайнее море, солнце ярко светило, создавая мерцающие блики на почти незаметных волнах, а рядом с мальчишкой гордо возвышалась самодельная несуразная башня из песка, построенная при помощи все того же ведра. Было в этой простой фотографии что-то невероятно милое, беззаботное и по-семейному теплое, что запало в душу девушки. — Мэйлин, тебе все равно никуда не убежать, — как-то уж слишком довольно пригрозил староста, медленно направившись в ее сторону. Зажатая между окном, шкафом и диваном, находящаяся на чужой территории, одноклассница все же нисколько не паниковала и продумывала в голове новые пути отступления. Воспользовавшись ее замешательством, Хань подлетел к ней и одним резким движением схватил ее за руку. Вздрогнув от неожиданности, Мэй каким-то удивительным образом успела переложить фотографию из одной руки в другую и, внезапно засмеявшись от щекотки, вызванной случайными прикосновениями, попыталась чуть вывернуть кисть и снова увернуться от парня, однако тот внезапно обхватил ее двумя руками сбоку, не давая вырваться. — Отдай по-хорошему… — с шуточной угрозой, чуть запыхавшимся голосом прошептал он, продолжая удерживать ее в кольце своих объятий. Девушка, поставившая перед собой цель любыми способами заполучить злосчастный снимок, отрицательно помотала головой и начала извиваться как уж в попытке сбежать из заточения. Ей даже удалось сделать несколько маленьких шагов в сторону, таща крепко уцепившегося за нее парня за собой, однако через несколько мгновений она запнулась о какой-то предмет, находившийся в слепой зоне за ее спиной, и все так же вдвоем, потеряв равновесие, они рухнули на диван. От неожиданности Мэй выронила фотографию из рук, и та, немного пролетев по косой траектории, упала на пол, больше никому не нужная. Девушка, замерев, лежала на спине, не в силах двинуть ни единой частью тела. В нескольких сантиметрах от себя он чувствовала легкий груз тела Луханя, который все же успел опереться на локти, боясь навалиться на нее. Лица старшеклассников находились хоть и в привычной, но достаточно необычной для подобных обстоятельств близости друг от друга, заставляя обоих мучиться от терзающего сердце смущения и волнения. Солнечные лучи ярким огненным светом спускались на Мэй, придавая раскинувшимся длинными прядками волосам теплый каштановый оттенок; грудь еле заметно поднималась и опускалась, повинуясь сбивчивому дыханию, а слегка поджатые от растерянности губы порозовели, создав приятную глазу нежную пару с румяными щеками. Лицо Лухана было на удивление спокойно, несмотря на весь творившийся вихрь чувств внутри. Темные пряди волос вновь опустились на его миндалевидные глаза, создав под ними красивую глубокую тень; его взгляд был полон чарующей и обволакивающей сердце мягкости и нежности, и даже несмотря на непривычно отсутствующую улыбку, Мэй ощущала невероятную ауру исходившего от него тепла и комфорта. Девушка внезапно улыбнулась, прикрыв на секунду глаза и слегка отвернув голову в сторону. — Только не говори мне, что ты снова представила то фото… — с такой же легкой улыбкой на лице произнес Хань, продолжая не сводить с милой девушки глаз. Еле сдерживая смешок, Мэй отрицательно промычала, тем самым подтвердив его подозрения. Спустя мгновение она снова вернула свой взгляд на парня, который почти одновременно с ней одной рукой аккуратно вернул ее голову в прежнее положение, напротив себя. Его ладонь, так и оставшаяся рядом с лицом девушки, мягким теплом согревала ее и без того разгоряченную щеку, кончиками пальцев парень слегка касался ее шелковистых волос, однако даже такие не сильно заметные глазу прикосновения Мэй ощущала, казалось, каждой клеточкой своего тела. — Я люблю тебя, — нежно прошептал парень одними губами, аккуратно приоткрыв челку девушки второй рукой. В данный момент сердце Мэй на удивление освободилось от избытка чувств, и единственным, что она чувствовала сейчас, было безоговорочное, простое счастье. Согнув руку, она поймала кисть одноклассника и запустила свои тонкие пальцы в его ладонь. Через мгновение она почувствовала на своих губах его нежный поцелуй. Ее пальцы еще крепче вцепились в его руку. Телом, которое все труднее поддавалось какому-либо контролю, хотелось ощутить тепло парня еще ближе к себе. Почувствовав это, Лухань осторожно прильнул к ней и, протянув руку под ее талию, крепко прижав девушку к себе. Чувство непреодолимого желания на некоторое мгновение сковало обоих и заставило их на секунду приоткрыть глаза и оторваться друг от друга, переводя дух. Этот момент длился всего лишь миг, после чего они снова, отбросив все свои сомнения, соединились в горячем поцелуе.