бумажное поле

У него были светло-голубые джинсы и карие глаза. Если бы вы знали, как сильно Хаджиме любил его. У Ойкавы было сто двадцать девять фирменных улыбок, и Иваизуми ненавидел каждую из них, потому что существовала — когда-то — всего одна настоящая. Она похожа на яркий фейерверк в летнюю ночь, потому что при её виде у Хаджиме каждый раз замирало сердце. Он ненавидел декабри и носил мятный свитер с торчащими нитками. По праздникам это были выглаженные рубашки. Иваизуми нравился запах его парфюма: то ли приторно-сладкий, то ли до глубины горький, как и сам Ойкава — король противоречий и потерянных наушников и конфет. Если бы вы знали, как сильно Хаджиме любил его. Тоору засыпал на его плече, слюнявил олимпийку и никогда не просил прощения. Иваизуми тоже не просил, но Ойкава и не требовал. Иногда, правда, дулся, но сам же прибегал обратно, как верный пёс, хотя называл так совсем другого человека. Его привязанность была похожа на столп искр от сварки — было больно и вредно смотреть, поэтому Хаджиме прятал взгляд. Ойкава часто врал по пустякам и о самом важном. Он иногда лгал, говоря правду. И Иваизуми — правда — очень ненавидел такие моменты, не зная, когда наткнётся ногой на острое лезвие в омуте чужой души. Не то чтобы было жалко ноги, не то чтобы не было шрамов. Было страшно за нож, который мог сломаться. У них было не так много изоленты, чтобы обмотать все трещины. Если бы вы знали, как сильно Хаджиме любил его. Тоору любил болтать ни о чём. Сам он — весь ни о чём. Вечно не туда и не вовремя. Улыбчивый, немного нервный. Вечно писал по ночам, Иваизуми бы послал его, но почему-то откладывал на наступившее завтра. Хаджиме нравилось танцевать с Тоору и в шутку наступать ему на старую обувь. У них было три тысячи «их» песен. Иваизуми часто забывал слова, а Ойкава фальшивил: серьёзно, в третьем классе его не взяли в школьный хор. В кружок рисования, кстати, тоже, но это не мешало Тоору рисовать в тетрадях Хаджиме монстров и инопланетян. Один раз он нарисовал сердечко и получил затрещину. Не то чтобы было больно. Ойкаве никогда не было больно. У него были светло-голубые порванные джинсы и карие глаза. Иногда они плакали, иногда — смеялись. И всегда смотрели лишь на одного человека. Если бы вы знали, как сильно Хаджиме любил Тоору. И как сильно Тоору любил в ответ.