бумажное поле

У Ойкавы узкие ступни. Иваизуми уже тысячу раз слышал, как они смешно шуршали по полу ранним утром и тихой ночью. Удивительно, но факт: Хаджиме может узнать походку своего лучшего друга среди семи миллиардов с копейками таких же походок. Ойкава всегда бессовестно громкий. Шумно дышит, думает только вслух, неловко посмеивается собственным таким же неловким шуткам, хрустит пальцами, очаровательно чавкает и что-то мурлычет себе под нос (Иваизуми никогда не был кошатником, к слову) и шаркает по полу узкими ступнями. Хаджиме узнал бы его даже по полувздоху и скомканному «бля» в порыве и исступлении. — Te amo, — шептал ему по ночам Ойкава, перебирая сухими пальцами тёмные волосы. Иваизуми притворялся глухим. У них одно одеяло на двоих, семейная подписка на эплл мьюзик (Тоору очень долго привыкал к вечному хаосу в плейлистах и жаловался, как всегда жаловался, когда что-то не мог контролировать. Он постоянно слушал love is dangerous от blink-182 из их совместного любимого альбома) (иронично, что он назывался, кажется, neighborhoods) и жизнь, поделённая неумелым мастером на неуклюжий змеиный сплит (любимой песней Иваизуми навечно останется snake charmer из того же альбома). Ойкаве до безобразия идёт его бежевый выходной костюм, с которого они еле отстирали вино в уборной во время выпускного. Тогда играла какая-то ужасная песня с радио, Ойкава впервые сказал: «Те amo, Ива-чан. Ничего не могу поделать», – и на его худых ногах болтались не менее кошмарные кожаные ботинки. У Ойкавы узкие ступни. Именно по ним Иваизуми опознаёт тело в морге.