○○○○○○○○○○
Утро встретило Сансу болью, странствующей по телу. Вставать из постели совсем не хотелось, и лежащая в ней дочь Старка, прячась от остального мира, нежилась в тепле и постепенно приводила в порядок мысли. Наконец ,сумев побороть в себе слабость и вспомнить, что она Старк — будущая Хранительница Севера, и ей не пристало впадать в уныние по каждой мелочи, девушка спустила с кровати ноги и решительно встала на каменный пол. Она первым делом подошла к зеркалу и осмотрела себя. Плечи, спина и бедра были усыпаны мелкими царапинами и уродливыми синяками. В глазах защипало от наворачивающихся от жалости к самой себе слез. Однако минутная слабость была задушена в зародыше, и, смахнув рукой несколько покатившихся по щекам слезинок, Старк отвернулась от зеркала и поспешила одеться, чтобы скрыть временные изъяны на своей коже под слоями красивой одежды. Однако не только царапины и синяки волновали Волчицу, ведь существовали и более страшные последствия, такие, что грозили затянуться не на один месяц. Для Сансы каждая ночь, проведенная с Болтоном,, несла в себе море переживаний, которые не заканчивались с уходом бастарда, а продолжались еще на протяжении многих часов, дней, держали ее в напряжении, мучали вопросом о том, не понесла ли она уже от мужа. А она этого не только не желала, но и боялась. Когда дочка Старка оделась и присела на пуфик перед трюмо, чтобы расчесать свои длинные рыжие волосы, в дверь робко постучали и буквально через секунду в дверном проеме возникла ее служанка Мари. С позволения Сансы она внесла в комнату поднос с завтраком, сервированным на двоих. Аккуратно расставив тарелки и разложив приборы на столе, Мари пожелала госпоже приятного аппетита и покинула покои, разминувшись на выходе с бастардом. Только приподнявшееся было настроение дочери Старка снова упало. — Доброе утро, моя жена. Я присоединюсь? — сказал Болтон, вопросительно посмотрев на нее. — Да, милорд, — выжала из себя Санса, с трудом заставив себя выговорить в лицо бастарду "милорд" и понимая, что иного выбора, как согласиться на предложение Рамси, у нее не было. Недолго думая, вошедший в покои Болтон присел на стул напротив девушки и принялся за завтрак, абсолютно не смущенный взглядами, которые бросала в его сторону жена. Тяжело вздохнув и смирившись со своей участью, девушка пододвинулась к столу и начала есть. Вскоре Болтон, первым разобравшийся с едой, сидел, отклонившись на спинку стула, и пил чай, со скучающим видом поглядывая на дочку Старка. Санса же взглянула на него и усмехнулась про себя: сын Русе был бастардом не только по происхождению, но и по своим манерам, что никак не могли принадлежать выходцу из старинного рода. Он что, неделю не ел, чтобы так набрасываться на еду и поглощать ее с такой скоростью? И тут ей пришла идея. Решив мелко отомстить Болтону, Санса начала есть как можно медленнее, вынуждая его терпеливо ждать, когда же она закончит. Она отрезала от запеченной с зеленью и сыром яичницы маленькие кусочки и, отправляя их в рот, неторопливо жевала, то и дело запивая чаем. По мере исчезания с ее тарелки яичницы и увеличения выпитых Рамси кружек чая ее настроение становилось все лучше и лучше. Апогей наступил в тот момент, когда болтонский бастард, выпив очередную чашку, потянулся за чайничком, наклонил его, чтобы налить себе еще чая, и… ничего не произошло — вода закончилась! Волчица чуть не захохотала в голос и, чтобы скрыть свое веселье, прикрылась своей, полной чая, кружкой. Она понимала, что ведет себя, как ребенок, но, черт возьми, месть была так сладка. Однако веселью пришел конец, когда она исподтишка посмотрела на мужа. Улыбка сразу же сползла с лица Сансы, и девушка нервно сглотнула. На лице бастарда не было видно ни злости, ни раздражения, он не кричал и не пытался сгладить свою оплошность, однако в его внешнем виде было что-то такое, отчего душа уходила в пятки и быстро хотелось пойти на попятную. Решив не испытывать судьбу в очередной раз, Хранительница Севера поторопилась доесть свой завтрак и, сложив приборы на тарелке, как того требовал этикет, положила руки на колени и обратила все внимание на мужа. Он изучающе посмотрел на нее, судя по всему, принимая у себя в голове какое-то решение. — По словам Мейстера, Уолда совсем скоро родит, — сказал Рамси с серьезным выражением лица. Он перевел взгляд на кружку у себя в руках, покрутил ее, а затем посмотрел в сторону окна. Его губы изогнулись в улыбке хитреца. Продолжая все так же загадочно улыбаться, Болтон взглянул на Сансу, от которой не скрылся странный блеск в его глазах. — Сегодня прекрасная погода. Не прогуляться ли тебе с Уолдой? Прогулка на свежем воздухе ей не повредит. Интуиция подсказывала, что где-то здесь скрывается подвох, но пока было непонятно какой. — И с чем связано твое беспокойство за здоровье жены лорда Болтона? Рамси этот вопрос не смутил, и он, как любящий сын, пасынок, муж и в принципе самый добропорядочный человек на Севере, ответил с самым невинным выражением лица: — Но как же по-другому? Уолда Фрей жена моего отца, и не могу же я не беспокоиться за здоровье будущего брата? Прищурившись и с подозрением глядя на этого нахала перед собой, Санса решила еще немного с ним побороться. — Вполне возможно. Однако я не очень хорошо чувствую себя сегодня. Вероятно, такой ответ Рамси не устроил, и он более настойчиво продолжил: — Да? И почему же тебе сегодня не здоровится? — он заморгал серыми глазами и сделал вид, будто удивлен. — Тогда вам двоим тем более надо пройтись. Говорят, что на восточной башне довольно часто можно увидеть редкого для этих краев сокола. С земли его не заметить, а вот с верхней террасы — запросто. Туда как раз починили проход. Поняв, что ей не отвертеться и лучше в данной ситуации сдаться, Санса утвердительно кивнула головой. — Хорошо, мы сходим туда после обеда. А потом добавила: — Никогда не видела соколов в Винтерфелле. Наклонив голову по-птичьи, набок, и без всякой улыбки Рамси сказал: — Я тоже. После этих слов уголок его рта приподнялся в опасной полуулыбке, а в глазах заплясали сумасшедшие огоньки. ○○○○○○○○○○ — Мейстер Уолкан успокаивает меня, что все будет хорошо. Говорит, что я молодая, здоровая женщина и что нет причин для волнений. Но я все равно переживаю, это ведь у меня впервые, — беззаботно щебетала Уолда Фрей, прогуливаясь по верхним террасам. Уговорить беременную выйти на улицу труда не составило. Услышав предложение, Уолда с удивительной прыткостью сбегала в свои покои, оделась потеплее и вышла к выходу из замка, с нетерпением дожидаясь Сансу. Фрей засветилась от счастья, когда в ее поле зрения появилась золовка, и, схватив последнюю за руку, потащила за собой на улицу. Описав один круг по внутреннему дворику, женщины поднялись наверх и теперь стояли на одном из помостов, всматриваясь в даль усыпанного снегом поля, за которым виднелись темные пики елей и размашистые кроны деревьев. Взглянув на пейзаж перед ней, Санса незаметно перевела свой взгляд на Уолду. Она до сих пор не была уверена, стоит ли им идти к восточной башне. У нее было плохое предчувствие, глубоко засевшее внутри. Однако сегодняшнее поведение Болтона заинтриговало дочь Старка не на шутку, и ей теперь из чистого любопытства хотелось все же подойти к той башне да посмотреть, что произойдет. Санса понимала, что понесшая от Русе Уолда представляет угрозу для Рамси и тот едва ли станет это игнорировать. Вопрос состоял в другом: что он собирается предпринять? Не связано ли это с их прогулкой? Вполне возможно. Но как это решит его проблему? На террасе они будут находятся у всех на виду, то есть возможности каким-либо образом навредить Уолде и при этом остаться незамеченным нет. Так что же он придумал? Что бы ни было на уме у бастарда, Хранительница Севера собиралась отвести женщину к указанному месту и посмотреть, что произойдет дальше. Санса прикинула, что если по итогу их прогулки с Уолдой Фрей что-то случится, то это лишь сыграет ей на руку, так как, во-первых, о несчастье, случившемся с одной из Фреев, она печалиться не станет, а, во-вторых, можно будет заручиться большим доверием у Рамси, показать, что она может подыграть ему и умеет молчать. В-третьих, если все сложится удачно, то, возможно, впоследствии девушке предоставится шанс столкнуть обоих Болтонов лбами и понаблюдать в стороне, как они перегрызают друг другу глотки. Идеальное развитие событий. — Уолда, давайте сходим к восточной башне. Я слышала, что там поселилась семья соколов, если получится, то мы сможем их увидеть, — дружелюбно сказала Санса. Любопытство победило. — Да, конечно, леди Санса. Будет интересно туда пройтись, — мило улыбаясь, ответила толстушка. Они дошли до восточной части и вышли на небольшой по площади выступ, огражденный деревянным забором. Уолда с любопытством смотрела на башню, что возвышалась слева от них, и пыталась выискать глазами птиц. Неожиданно Санса услышала, что их откуда-то зовут. — Эй, леди Фрей, Санса, взгляните на это! — это был голос Рамси. Женщины начали быстро оглядываться, пытаясь понять, откуда их зовут. — Рамси, ты снизу? Подожди минутку, мы сейчас спустимся, — прокричала толстушка. — Да! Не надо спускаться, вы просто посмотрите сюда! — кричал им в ответ Болтон. Уолда, а за ней и Санса, подошли к ограждению и посмотрели вниз. Снизу стоял Рамси, а рядом с ним Вонючка, который что-то держал в руках, обернув в одеяло. Оба мужчины стояли близко от террасы, поэтому, чтобы увидеть их, приходилось смотреть ровненько вниз, а не как обычно — прямо и вниз. — Что у вас там? Мы ничего не видим, — крикнула Санса. Рамси повернул голову в сторону Вонючки и что-то ему сказал. Тот кивнул головой и, развернув одеяло, достал из-под него трех еще совсем маленьких пищащих щенков, и приподнял вверх, чтобы женщинам было виднее. Уолда заохола и, облокотившись на ограду, наклонилась вперед, стараясь как можно лучше рассмотреть щенят. Санса же, ощутив на себе взгляд чужих глаз, перевела взгляд на Рамси. И точно, он пристально смотрел на нее, будто хотел что-то сказать. И тут, почувствовав легкое колыхание деревянной ограды под рукой, она поняла. Быстро сделав шаг назад от края, Санса спасла себе жизнь. Уолда, беспечно опершаяся на забор, сосредоточила все свое внимание на щенках и не успела вовремя понять, что ограда под ее весом слегка отклоняется вбок. Одно мгновение, и хлюпкое ограждение с треском начало заваливаться вниз, увлекая за собой жену лорда. Большой вес и общая неуклюжесть сыграли злую шутку с внучкой Уолдера Фрея. Она в испуге взмахнула руками, пытаясь удержаться на террасе, однако под тяжестью собственного тела продолжила падение вперед. Она громко вскрикнула и окончательно слетела вниз. Внизу поднялся шум, прислуга и постовые бросились на помощь несчастной. Рамси, быстро отправив Теона с щенками на псарню, приказал позвать Мейстера и влился в общую массовку причитающих над упавшей. Санса, в свою очередь, попятилась от края террасы, чтобы не видеть тела бедной женщины и, немного придя в себя, поспешила спуститься вниз по ближайшей лестнице. Она быстро бежала по ступеням вниз и все никак не могла понять, беспокоилась ли за Уолду или беспокоилась из-за того, что не беспокоилась за Уолду? Скорее, все-таки второе, осознавала с ужасом про себя Волчица. Кажется, она действительно волновалась именно за то, что ей было абсолютно все равно до судьбы беременной женщины, а крохотный укол совести относился не к содеянному, а к проявленному сейчас бесчувствию. Однако, с чего Сансе было думать о Фрей, прадед которой приложил руку к гибели половины ее семьи? Око за око. Тем более, что не она совершила это убийство. К тому моменту, когда дочь Старка спустилась к месту происшествия, уже подоспел Мейстер и, уложив Уолду на подобие носилок, заспешил с охраной к замку. Когда жену лорда проносили мимо подбежавшей Сансы, она услышала тихий стон. «Жива,» — с некоторым облегчением подумала про себя леди Старк. Хоть дом лордов Переправы она люто ненавидела, однако же смерти одной из внучек Уолдера не желала; увечий или выкидыша было бы вполне достаточно для того, чтобы Волчица почувствовала некое удовлетворение от горя одной из членов ненавистного рода.Восточная башня
14 июля 2016 г. в 06:45
Догорала последняя свеча на прикроватной тумбочке, когда в дверь тихонько постучали и вошли. Санса, лежавшая к тому моменту в постели, быстро натянула на себя одеяло, пытаясь спрятаться от посторонних глаз, и сжалась вся внутри от накатившего страха, что скоро ее снова обожжет внутри болью, от которой было невозможно сбежать или скрыться.
Догадки дочки Старка подтвердились, и ночным гостем действительно оказался Рамси. Он быстрой тенью метнулся к кровати девушки и, присев на край, уверенно стянул с жены меховое одеяло. Лицо бастарда было спрятано во тьме, лишь блестели глаза, в которых притаились спящие бесы.
— Раздевайся.
Санса медлила. Она попробовала сделать первый шаг, договорилась сама с собой быть с бастардом вежливее и постараться его не раздражать, однако оставались в ее плане и белые пятна, касаться которых желание пока отсутствовало. И одним из таких пятен были минуты, проведенные в кровати с Рамси. Она могла заставить себя улыбаться ему, быть учтивой, но вот с болью и унижением, приходящими к ней в ночи, справлялась с трудом, не представляла, как можно было привыкнуть к ним. Хотелось сбежать от них, сбежать от этого омерзительного ощущения, сбежать от действительности, в которой она была вынуждена ложиться под бастарда.
Понимая, что ей не сбежать от Рамси, она подчинилась, чувствуя, как внутри все скручивается и сжимается от одной мысли о предстоящем. Опустив глаза вниз, чтобы не встретиться с Болтоном взглядом, она торопливо скинула с себя сорочку, уже уяснив на своем горьком опыте, что бастард ненавидел промедление в выполнении его приказов, затем перевернулась на живот и подложила под голову подушку, в которую можно было бы потом упереться или схватиться руками.
Болтон нетерпеливо избавился от одежды и одним плавным движением перекатился на жену, что вся мгновенно напряглась, ощутив на себе мужчину, и прикрыла глаза, стараясь мысленно отвлечься от происходящего. Она уже давно перестала плакать: лишь сжимала зубы и старалась издавать как можно меньше звуков, не пыталась вырваться из-под Рамси и стойко сносила все его выходки. Болезненные укусы и запрокидывания ее головы за волосы назад, резкие грубые толчки, слишком сильная хватка на бедрах, оставленные по всему телу царапины, а иногда и порезы — вот что представлял из себя секс с Рамси. Иногда он мог взять в руки и кнут или принести с собой веревку, а потом, связав или привязав к чему-нибудь Волчицу, вдоволь наслаждался ее беззащитностью и открытостью. Не такой представлялась ей близость с мужчиной, однако приходилось терпеть, как прилежной жене, делать вид, будто так всё и должно было быть. А, может, и должно было? Только без всех этих издевательств, ведь никто не говорил, что должно быть приятно? И как оно вообще должно было быть? Может поэтому придумали любовь, чтобы сносить это было легче?
Когда же Болтон закончил, то просто оделся и ушел, оставив Волчицу одну. И только тогда Хранительница Севера позволила себе уткнуться лицом в подушку и тихо заплакать, чтобы никто не услышал ее всхлипов, а, вдоволь наплакавшись и порядком устав, уснула беспокойным сном.