О песне льда и пламени

      Кончик темно-зеленой ниточки окончательно распушился и стал непригодным. Хочешь не хочешь, а придется брать в руки ножницы и отрезать паршивца, что никак не желал просунуться через игольное ушко.       Разозленная на ни в чем неповинную нить Санса вколола иголку в игольницу, подобрала со стола ножницы и срезала испорченный край. Несмотря на свою любовь к рукоделию, в особенности к шитью и вышиванию, дочь Старка терпеть не могла, когда приходилось отвлекаться на смену нити, и все, что с этим процессом было связано. Этот акт вдевания ниточки в ушко и последующее скручивание сзади катышка для крепления шитья вызывал у нее некое отторжение. Смешно подумать, что такая мелочь довольно часто отбивала всякое желание вышивать. И сейчас Санса раздраженно смочила слюной хвостик ниточки и стала прицеливаться к крохотному отверстию ушка. Издевательство.       Однако, стоит отметить, результат зачастую оказывался стоящим затраченных усилий. Легкая рука и развитое воображение, совмещенные со скрупулезным подбором материалов и вида покроя для будущего платья, в итоге превращали обычные куски ткани и кружева в замечательные наряды для нее и Арьи. Вот и теперь Волчица усердно трудилась над зимним платьем для себя. Хотелось надеть что-нибудь новое, покрутиться в наряде перед зеркалом, с удовольствием рассматривая себя и гордясь результатом своей работы. Кроме того, пошив платья сразу же снимал вопрос, чем же себя занять.       Санса вдела непослушную нить и поднесла иголку к ткани, собираясь сделать первый стежок, когда раздался неожиданный стук в дверь.       — Войдите! — крикнула она и, удрученно вздохнув, потому что только-только настроилась на нужный лад, зацепила иголку и положила шитье к себе на колени.       В покои зашел Болтон, неся в руках свернутый пергамент и чернильницу с пером. Он, оглядевшись по сторонам и задержавшись взглядом на лежащей на коленях жены ткани, со стуком опустил письменные принадлежности на столик перед ней и с деловитым видом занял свободный стул. Санса с интересом окинула взглядом принесенные мужем вещи и с вопросом в глазах посмотрела на него. Болтон спокойно ей отвечал:       — Мне надо, чтобы ты написала Мандерли письмо.       — Я? — удивленно произнесла Волчица. — Почему не ты сам? Ты ведь умеешь писать, — с подколкой закончила она.       Рамси издал короткий смешок и слегка улыбнулся одним краешком губ. Он окинул жену быстрым взглядом и произнес:       — Да, но у меня отец не Эддард Старк и каллиграфическим почерком я не обладаю. В отличие от тебя. Хоть будет какой-то толк от тебя, — без стеснения и даже скорее с издевкой над Сансой проговорил Болтон и с шорохом подпихнул листок поближе к ней.       Хранительница Севера глянула на придвинутый к ней пергамент, затем пристально поглядела на довольного собой и что-то замышляющего бастарда и со вздохом произнесла:       — Что ты хочешь, чтобы я написала?       Болтон на мгновение опустил взор своих голубых глаз вниз, обдумывая свои слова, а затем обратил его к жене и спокойным голосом, стараясь ничего не упустить из памяти, проговорил:       — Напиши Виману Мандерли от своего имени и напомни, что они присягали твоему дому в верности. Сообщи, что вышла замуж и в качестве последней из Старков проси, чтобы Мандерли в доказательство своей преданности твоему дому приехали сюда и присягнули теперь мне — твоему мужу. Подпишись в конце письма как "Санса Болтон". Все очень просто, — произнес, усмехнувшись, Рамси.       Санса внимательно взглянула на мужа и, не сдержавшись, выпалила:       — Так не пойдет, — а затем, одумавшись и заметив, как дернулся уголок губ бастарда, добавила: — Мандерли никогда не присягнут т... нам.       Столь бурная реакция Волчицы была связана с тем, что в ней сейчас происходило борьба прошлого, настоящего и будущего. Ее прошлое вопило о том, что Север принадлежит Старкам, перед которым преклоняли колено все северные дома. Настоящее зудело тонким писклявым голоском о том, что ее семьи больше нет и Север остался без короля и единой, объединяющей силы. Будущее усмехалось ей лицом Болтона и спрашивало, готова ли она к такому королю, которому своими же руками должна помочь взойти сейчас на престол. Но... никто не сказал, что ему суждено править долго.       Бастард же бросил на дочь Старка холодный расчетливый взгляд и, один раз медленно моргнув глазами, достаточно сдержанно ответил, осаживая её на место:       — Если они не готовы встать под мои знамена, значит их верность Старкам не такая уж и верная. Было довольно ожидаемо, что ты рано или поздно выйдешь замуж и потеряешь отцовскую фамилию. А если Мандерли решат выбирать, кому из твоих мужей присягать, то не измена ли это? Если я ничего не путаю, Рикард Карстарк и был казнен за подобное, — Санса пристально смотрела на мужа исподлобья и сохраняла тишину, а Рамси продолжал говорить: — Если дом Мандерли не станет присягать мне добровольно, то я просто пойду другим путем, — бастард хищно усмехнулся. — Но было бы неправильно не предоставить им выбора. Поэтому бери перо и начинай писать.       Болтон закончил говорить, коротко указал распростертой ладонью на пергамент с пером и выжидающе посмотрел на Сансу, смеряя ее взглядом. Дочь Старка медлила и, отказываясь сдаваться без боя, вперила свой взгляд в мужа, выказывая свое несогласие и недовольство. Бастарда ее молчаливая атака не испугала и не смутила, и он продолжил все так же пристально на нее взирать, только, как показалось Волчице, черты его лица заострились и от него повеяло угрозой. Чувствуя, что вступает на скользкую дорожку, Санса решила отступить и, разорвав зрительный контакт с мужем первой, неторопливо потянулась рукой за чернильницей и пером.       Черты лица Рамси мгновенно смягчились, и весь облик стал более добродушным. Он с интересом наблюдал за тем, как жена разложила перед собой письменные принадлежности и, окунув перо в чернила, поднесла его к пергаменту, начиная писать, а затем, отклонившись на спинку стула и подперев голову рукой, в тишине стал дожидаться, когда девушка закончит со своим заданием.       Написание послания Мандерли давалось Хранительнице Севера с трудом. Слова не шли в голову и казались противоестественными, а текст не желал соединяться воедино. Её преследовало ощущение, что она предавала свою семью и совершала опрометчивый поступок.       Перечеркнув написанный текст, Санса перевернула пергамент обратной стороной вверх и решила сперва попробовать записать на уже испорченном листе черновой вариант письма. И принялась сосредоточенно черкать, переписывать целые предложения, вставлять галочками слова, стараясь довести текст до совершенства.       Между тем Болтон заинтересованно взирал на нее, теряясь в догадках, что же такое она пишет Виману, и с нетерпением ожидая, когда же сможет прочесть письмо сам.       Закончившая с черновиком дочь Старка повторно перечитала его, перепроверяя на ошибки и помарки, затем еще раз прочитала, уже вникая в смысл выведенных слов и фраз. Оставшись довольной прочитанным, Санса подтянула к себе чистый лист пергамента и остановилась. Она пару раз встряхнула уставшей от долгого писания рукой и, опустив временно перо, положила руки на столик. Решившись все же задать волнующий ее вопрос мужу, Волчица спросила:       — Рамси... Вонючка выглядит совсем худым и ослабшим. Могу ли я дать ему немного еды?       Она превосходно помнила о своем зароке достать для Теона еды, однако колебалась с выбором того, каким образом это сделать. Чутье подсказывало ей, что если просто передать Грейджою еды, то он может доложить об этом Болтону. По этой причине девушка рискнула пойти с другой стороны, обратившись напрямую к мужу.       Рамси, услышав вопрос жены, оживился и, склонив голову набок, с необычным блеском в глазах тихо, однако при том очень четко, сказал:       — Пиши письмо.       Волчица еще некоторое время удерживала свой огорченный взор на муже, задумавшись над тем, как же исполнить данное самой себе обещание. Немного усмирив свое волнение, она спокойно взяла в руку перо и принялась переписывать на чистый пергамент письмо. Вскоре она закончила и придвинула готовый вариант послания к Болтону и замерла, глядя на него в упор.       Бастард, как ни в чем не бывало и не смущаясь кидаемых женой в его сторону взглядов, взял переданный ему листок и пробежался взглядом по написанному тексту. Затем вложил пергамент в конверт, поставив сверху сургучную печать дома Болтонов, и запустил по столу запечатанное письмо к Сансе.       — Напиши своей рукой сверху "Санса Старк, ныне Санса Болтон" и поставь подпись.       Дочь Старка на миг поджала губу, но потом молча взяла перо, дважды вывела свое имя с разными фамилиями и отложила письмо на середину стола. Болтон его подобрал и внезапно произнес:       — Возьми на кухне еды и покорми Вонючку.       С этими словами Рамси поднялся со стула, сгреб в руки принесенные письменные принадлежности и покинул покои, унося с собой послание для Мандерли. Санса проводила его изумленным взглядом и, когда за мужем закрылась дверь, так и осталась сидеть, глядя в одну точку и не веря своим ушам. Однако затем она скинула с себя оцепенение и, приободрившись, собрала с коленей шитье, аккуратно переложила его на столик, стараясь не помять ткань, а потом отправилась на кухню за едой для Теона. Надо было попросить кухарок приготовить что-нибудь попроще, чтобы тело Грейджоя не воспротивилось предложенной ему пище. ○○○○○○○○○○       Теон крадучись добрался затемно до покоев господина и, постучавшись и получив разрешение войти, вступил в спальню хозяина.       Лорд Болтон в этот момент стоял у прикроватной тумбочки и, обернувшись к вошедшему, сказал, понукая начать говорить:       — Да, Вонючка?       Железнорожденный замялся, в глубине души пугаясь того, что собирался сейчас сделать, и понимая неправильность своего поступка, однако воля к жизни и безболезненному существованию с господином толкали его вперед. И Теон, собравшись с духом, произнес:       — Хозяин, леди Санса приходила ко мне. Она... она принесла мне еды...       Болтон изобразил удивленный вид и, одобряющее кивая Вонючке головой, уточнил, не отводя от него пристального взгляда своих ярко-голубых глаз:       — Ты стал это есть?       Теон облизнул губы и нервно сглотнул. Вот этого вопроса он боялся больше всего.       — Да, хозяин... Простите, хозяин. Я был очень голоден, — пролепетал Грейджой, умоляюще глядя на лорда.       Одобрение на лице Болтона сразу сменилось недовольством и осуждающим Вонючкино поведение взором. Бедолага под этим взглядом весь сжался, ссутулился и задержал от страха дыхание. А Рамси, выждав паузу, продолжил:       — Что ты должен был сделать и как тебе следует поступить в следующий раз, Вонючка?       Железнорожденный поднял голову и дрожащим голосом ответил:       — Я должен был не прикасаться к еде и сразу же пойти к вам. Я клянусь, хозяин, что в следующий раз так и сделаю.       Рамси внимательно выслушал свою игрушку и, начиная говорить мягким тоном, запугал бедолагу:       — Хорошо, Вонючка. Но помни, что клятвы надо держать, иначе можно поплатиться за их нарушение. Ты понял?       — Да, милорд.       Улыбнувшийся уголками губ лорд смерил Теона холодным взглядом, а затем как можно дружелюбнее произнес:       — Я не доволен сегодня твоим поведением, однако я все же поощрю твою попытку быть преданным. И если ты действительно так сильно голоден, то завтра ты получишь от меня еще еды.       Теон вскинул изумленной взор на лорда Болтона и хотел уже рассыпаться в благодарностях, как был прерван продолжившим говорить Рамси.       — Можешь идти, Вонючка.       Взбудораженным голосом проговорив: "Да, милорд. Спасибо, милорд", обрадовавшийся и облегченно вздохнувший Теон поспешил покинуть покои господина. ○○○○○○○○○○       Порывистый ветер с несущейся в нем снежной пылью впивался в кожу, словно маленькие острые осколки стекла, бил в лицо с такой силой, что представлялось невозможным сделать вдох и полностью открыть сощуренные глаза. Приходилось прикрывать нижнюю часть лица вплоть до самых глаз мантией и изредка отворачиваться от нового налетевшего порыва. В такое ненастье мало кто отваживался выйти на стену без особой нужды, однако гонимый беспокойством и тревогой черноволосый кучерявый юноша с завидным упорством возвращался на стену вновь и вновь. Он всматривался вдаль и, ничего не находя там, кроме бессменного засыпанного снегом пейзажа, еще какое-то время бездвижно стоял, обдуваемый завывающим ветром, а затем неторопливо, с оглядкой, уходил в обогреваемый каминами замок. Проходило немного времени, и Джон, а это был именно он, возвращался на свой пост, боясь пропустить приезда гонца или прилета ворона.       С тех пор как к нему пришло письмо от Петира Бейлиша, молодой лорд Командующий не мог найти себе места, снедаемый изнутри волнением. Лорд Долины писал ему о захвате Винтерфелла Болтонами и, что самое главное, о вынужденной женитьбе Сансы на бастарде Русе Болтона. Мизинец, не вдаваясь в излишние подробности, ясно давал понять, что его сестра находилась сейчас в серьезной опасности и нуждалась в помощи, и просил бастарда быть готовым в любой миг броситься по его сигналу на сбор войска. Петир уверял, что окажет ему помощь, и приказывал ни в коем случае не выдвигаться на Винтерфелл без его команды. Просил, чтобы Джон обошел все преданные Старкам дома и призвал их на помощь, уверял, что к ним прибудет поддержка с юга в несколько тысяч человек.       Впервые читая то послание от Бейлиша, Сноу просто ощущал беспокойство за свою сестру, однако чем больше сведений и слухов долетало до его ушей, тем все глубже заседал в нем безумный ужас за Сансу. Когда в Черный Замок с поверженным видом прискакала Бриенна Тарт и сообщила о том, что Болтоны разбили Станниса, о чем, кстати, Петир умолчал, и удерживают насильно, как пленную, Сансу, в голову начали закрадываться мысли о том, что же еще предпочел не сообщать ему Бейлиш, ведь тот явно не договаривал.       Приехавшая Бриенна поведала Джону и о Теоне Грейджое, и о том, во что он превратился, пройдя через руки бастарда Русе — Рамси Сноу. С печалью в глазах, но не смея ничего утаивать и не подслащивая действительности, рассказала молодому Командующему о том, что видела издали Сансу, однако, к сожалению, помочь ей не успела. Она говорила об измученном виде его сестры, серости и изможденности ее лица. Трудно было представить, через что прошла она, если даже все краски жизни покинули столь молодую девушку. Несмотря на все, Тарт с гордостью и уважением к сестре Джона вспоминала, как стойко она держалась. Да, красота девушки была погребена под усталостью и неухоженностью, однако она нашла в себе силы бежать, а значит жизненные силы ее не оставили, был несокрушим ее внутренний стержень, она закалилась, словно валирийская сталь. Молодой лорд Командующий слушал в тот день рассказ рыцаря о Сансе и со страхом надеялся, что она справится.       Донесшая известия Бриенна задержалась в замке для короткого отдыха, а через несколько дней покинула Стену, уехав искать помощи на юге. Кроме того, женщина желала попытаться отыскать любую информацию об Арье Старк. Может быть, ей повезет, и она найдет след младшей дочери Старка?       С отъездом Бриенны Тарт на Стену продолжили поступать зловещие вести. Сперва разносится по округе новость о гибели Русе Болтона и его жены, затем — о мистической пропаже Уолдера Фрея и его войска, что сопровождало его к Болтонам. Ходила молва, что то ли сыну старого лорда, то ли бастарду-внуку удалось уйти живым, однако никаких подтверждений этим слухам пока не последовало, лишь одни домыслы и предположения. А затем доходят сведения, что часть войска Карстарков была замечена в районе между Дредфортом и Винтерфеллом. Учитывая те слухи, что ходили о бастарде Русе, не могло ли быть это все его рук дело? Внушал тревогу и тот факт, что никто и ни разу не обмолвился и не упомянул имени Сансы.       Жива ли она? Сумела ли сбежать от Болтонов?       Джона, выслушивавшего гонцов и читавшего в письменных посланиях об этих происшествиях, все больше одолевало волнение за судьбу своей последней, ведь об Арье пока было ничего неизвестно, оставшейся в живых сестры.       Иногда появлялось неудержимое желание бросить все, забыть о договоренностях и скакать с одичалыми к Винтерфеллу, вступить в бой и, если понадобится, отдать жизнь, но спасти Сансу. Он превосходно знал замок и местность вокруг него, имел опыт сражений. Немного удачи — и победа осталась бы за ним.       Но после некоторых размышлений здравый смысл всегда возобладал над мимолетными порывами, и Джон, сжав от злости и бессилия зубы, продолжал дожидаться сигнала Бейлиша и ночами молился о благополучии своей сестры.       «Ничего, освобожу Сансу, вместе отвоюем Север назад. Я не позволю более проливаться крови Старков, моей семьи. Правление Болтонов будет недолгим, и Волки вновь взойдут на престол королей Севера. Клянусь своей жизнью».