A history of Positive and Negative ion

Nell – Minus

Квартира Юнги была наполнена хаосом с ликом страданий. Дышать было невыносимо больно. Их боль была сладкой, возвращающейся снова и снова, задевая нечто большее кожных покровов. Глубже и глубже выжигая кровь, разгоряченными ладонями. Из их боли родилась любовь? Или эта любовь причиняет столько боли? Совершенно дефектная. И такая нужная. Им двоим. Боль оставалась на холодных простынях, заполняя собой пространство вокруг, закрывая их от окружающего мира. Где-то превращаясь в страсть, а где-то переходя в неудержимую нежность. Большие ладони Юнги сжимали до хруста тело Хосока, потерявшись в темноте. Прижимаясь друг к другу все теснее, для них всего было мало. Ненасытность или боязнь быть не настолько близко, насколько это возможно? Их тела вдавливались друг в друга, скользя голой кожей и бешеным сердцебиением. Оголены не нервы. Оголены души. И они тянулись друг к другу. Оставляя множество въедливых следов на коже. Неоспоримую роспись принадлежности. Полное приятие собственных чувств. И безумство Юнги. Они целовались на износ, сдирая грубы в кровь, перечеркивая с каждым движением все: ненужный мир, ненужных людей, ненужные правила. Ломая цепочку своей жизни, запрограммированной судьбы, он готов был принять множество пощечин Хосока. Лишь бы тот не стирал свое присутствие из жизни Юнги. Мин просто хотел, чтобы Хосок был в его жизни. Готов был вечно калечить себя, принимая удары Хосока. И уже понимал, что больной. Юнги захлебывался в стонах Хосока, оставляя безбожное количество укусов на его коже. Сойти с границ вместе. — Каждый раз, я хочу убежать, куда глаза глядят. Вместе с тобой. — Юнги смотрел в глаза Хосока тщательно. Он будто питался жизнью, что скрыта на глубине этих глаз. Кажется, даже для таких несносных уёбков как Юнги, есть свой оазис. Неказистый и нелепый. Яркий и броский. Аж в глазах рябит, и бесит так, что сердце с завидной частностью даёт о себе знать, сбивая ритм к чертям. Хосок смотрит податливо и лишь смеется, отворачиваясь. — Да, я романтик - та еще херня, и ты должен взять ответственность за эту пробудившуюся во мне сущность. Мин по-дьявольски усмехнулся, однако всё быстро дошло до точки кипения. Мин Юнги точно ебанутый. Если от такого нежного и порывистого целомудренного поцелуя, инициатором которого только что стал Хосок, у него рвет башню. То думать об остальном в принципе взрывоопасно. Ситуация в комнате с зеркалами прямо об этом намекает. Юнги резко отшатывается и перекатывается на вторую сторону кровати, забирая с собой и Хосока в охапку. Мин не чувствует давления. Эта блевотная квартира, что травила душу множество дней. Что была осыпанная осколками травмированной души и истерзанными желаниями. При присутствии здесь Чон Хосока, казалась такой обычной и непримечательной. Словно здесь ни на йоту ни кладбище погребенных страданий Юнги. Внутри всё колотилось от сплющенной картины. Даже мразь внутри Юнги игриво ластилась к Хосоку. — Что с тобой? — Ты. Сквозь потертый серый мир, Юнги видел просвет. Он становился жадным.