ASH ISLAND - Fall
Намджун смотрел не моргая. Юнги отвечал тем же. — Не убивай мою веру в тебя, и скажи, что ты не лицом эту страну зазеркалья пробивал. Видок Мин Юнги слабо было назвать просто потрепанным, поэтому Намджун тактично ничего не говорил. В принципе, за него это сделали уже другие. Пусть увлечение боевым видом спорта и давало Мину зеленый свет на подобное состояние, но было ли ему это нужно? Юнги не из тех, кто даст довести себя до консистенции фарша, наверное, это от величавшей его голову гордости, что оседала короной на его голове. Потому что выше этого. Потому что сильнее. А Хосок просто взял и растоптал его. Ступая своей чистой и незапятнанной подошвой в эту грязь под названием Мин Юнги. Применяя против Юнги абсолютное ничего. Ему хватило просто появиться, чтобы дать Юнги понять. Что его счастье – болезненное. И этот поединок единственный проигранный. И официально признанный им самим. Самому Юнги до всех разинутых ртов едва было дело. Когда волновало совсем другое. А точнее кто. Вокруг него всегда хватало всякого дерьма. Но ему и себя вполне было достаточно, чтобы обращать внимание ещё и на остальных. Промежутками он все же одаривал школьников вокруг неприятным прищуром, от чего те выстраивались по стеночке. Изувеченное лицо Юнги без впечатления не оставляло никого, невнятный цветокор от желтоватых оттенков и до темно-бардовых, разливался на лице Юнги лопнувшими сосудами и сильно опухшими тканями кожи. Свернувшаяся кровь в рассеченных местах не делала его вид лучше. Пак постарался красиво. Ювелирная работа. Юнги усмехнулся. Теперь хоть какой изнутри, такой и снаружи. Только губы досадно жгло. Но не от множества ранок, что покрывали их, а от не щадящего его разбитые в кровь губы поцелуя Хосока, который он успел запечатлеть. Он чувствовал, что явно не в порядке, что тронулся умом, возможно по вине Пак Чимина и его кулаков. Но знаете. Нахуй эту ложь. — Да, спасибо, Намджун. Ким и правда очень помог ему, заметая за ним следы после выходки в парке аттракционов. До дальнейших разборок по законному приговору с любовью от суда – не дошло. Разобрались лишь оплачиванием расходов. Ораторские способности Ким Намджуна могли творить чудеса. Ким ещё смотрит некоторое время, после чего говорит: — Пак Чимин всё видел, — тогда у Юнги всё и встает на свои места, осознав, откуда Пак был так целеустремлен и уверен в вещах, касающихся его брата и Юнги, ну и в своих ударах, естественно, — Он искал Хосока там, где видел его в последний раз, так что нам не повезло пересечься в момент разбирательств. Намджун нахмурился, но продолжил: — Я никогда и не думал, что в таких местах есть камеры видеонаблюдения, тем более в зеркальных лабиринтах, — Юнги усмехнулся, — Угол съемки не показывал «всего», но чисто теоретически, понять, что к чему было можно. — Видимо Пак понял всё очень хорошо, надеюсь, закреплять материал нам не придется. Мин потер ноющую скулу, небрежно задевая корку запекшейся крови и с усталостью в глазах уставился на какого-то робкого и нескладного младшеклассника, что слишком долго пялился на него. О, чертовы любопытные дети. Уже проходя мимо него Юнги остановился, безразлично нагибаясь к напуганному школьнику. Улыбаясь. Ужасно улыбаясь. — Бу. Мелкий рванул от них так быстро, словно планировал это заранее, хотя сто из ста так оно и было. Намджун на все это лишь закатывал глаза. — Хватит детей пугать, если уж пришёл в общественное место с такой рожей, то прояви сострадательность к окружающим и избавь их от созерцания её вблизи. — Всегда пожалуйста. Намджун и Юнги двинулись в сторону учительской, как считал лично Намджун, беда этой школы заключалась в излишне длинных и темноватых коридорах. Они были затянуты ровно на столько, чтобы вы успели осознать странную неловкость с человеком, с которым вам посчастливилось пойти навстречу друг другу с разных концов этих пыточных коридоров. Но на этот раз, ощущалось скорее горящее напряжение. Воздух словно дымился. Встречая своим дымом тёмные очертания Пак Чимина, выходящего из учительской в конце коридора, на что Намджун вскинул лишь скептичный взгляд, не замечая, как глухо звучало его собственное дыхание. Очень подходящее время. У Намджуна отлично прослеживалась связь из двух элементов: изуродованного Юнги и убежавшего в диком бешенстве Чимина с парка аттракционов. Ким не видел лица Юнги, возвышаясь немного позади него. Наверное, это и к лучшему, ведь его выточенная прямая осанка и развязный шаг успокаивали намного больше. Не успокаивал только взбудораженный вид Пака, который и не пытался скрывать свой злобный настрой. Как не пытался и спрятать свой взгляд куда-то дальше лица Юнги. — Тебе идёт. Чимин и правда получал какое-то внутреннее удовлетворение от того, что он видел. Да, определенно, он был достоин всего этого или даже большего. Только вот лучше Чимин от этого не выглядел. Избитый Юнги снаружи и избитый Чимин. Внутри. — Определенно, — Юнги выдержал хладнокровную паузу, прежде чем черкануть по Паку взглядом, болезненно скривив губы, — Однако, твой брат идёт мне куда больше. Ёбаный ты, ублюдок, Мин Юнги. Намджун достаточно ловко успел вклиниться меж этими псами, удерживать боксера оказалось делом не из легких, и Ким видел, насколько Чимин подавлен всем происходящим, из-за чего его агрессивность и дёрганность не была неожиданностью. Неожиданностью пролетела мысль, что Юнги не сделал ничего. И потом до Намджуна дошло. Избитым до уродства был лишь Юнги.***
Мин испарился после четвертого урока, прихватив с собой пластырь из рюкзака Намджуна. Пластырь ситуацию едва ли спасал. Намджун рассекал по школьным коридорам не спеша, его смелая и уверенная походка заставляла всех вокруг расступаться, но при этом, он утруждал себя кивком каждому, слегка кидая взгляд на макушки проходящих мимо школьников, которые отвечали ему тем же. Ким Намджун статный и ответственный староста своего класса, и представитель своей школы. И все же не за это к нему относятся сей почтительно. За его спиной участие во многих олимпиадах, и за ним уже давно закрепилось звание почетного волонтера. У Ким Намджуна много дел. Главное из которых Мин Юнги. Дойдя до спортивного зала, он кратко поздоровался с учителем, забирая у него журнал класса и за одно окидывая взглядом помещение, зацепившись за открытую дверь, выходящую на веранду. Намджун расслабленно вышагивал в её сторону, нащупывая в кармане школьных штанов пачку сигарет. Ким вышел на веранду и, не осматриваясь, закурил. Он сделал первую затяжку, обдавая помещение неприятным табачным запахом. День обещал быть нелегким. — Что, удивлен? — Намджун привык, что на его вредную привычку всегда реагируют крайней степенью шока, ведь для людей его образу не хватает только нимба над головой, — Люди не всегда такие, какими их хотят видеть. Пак Чимин выглядел до жути измотанным, Намджун мог оценить ситуацию целиком и поглотить её на раз-два, обернув в менее истязательный исход. Чимин не выглядел дружелюбным, и не собирался таким быть. — Знаешь, всегда было интересно, что тебя держит возле этого урода, — Чимин подавлял внутри целый ком разных эмоций, который и сам распознать не мог, выдерживая лишь ложное спокойствие на лице, — И размышляя над этим, я задумался, а далеко ли ты сам ушел? Ким Намджун никогда не был простачком. И идиотом он не был. Чтобы пускать разговор по сценарию глупого подростка. — А что насчет тебя? — Ким зажал сигарету между пальцев, полностью разворачиваясь к Чимину, обдавая его ровным взглядом, — Разве Юнги не обходит всех вас в вашей команде по способностям вместе взятых? Чимина всегда это било. Отшибало по самолюбию чечеткой. И нынешняя ситуация отнюдь не помогала держать эмоции в узде. — Какого хрена, это и так ясно, к чему ты скачешь на другую тему?! — Так почему из вас двоих, покалеченным остался Юнги? Это вещь щёлкнула, как невероятный просвет, что казался настолько очевидным, что его нельзя было не заметить. И всё же, ни Намджун, что был внимателен к деталям, ни Чимин, у которого во лбу горела цель победить Юнги – этого не заметили. Пак застыл. — Не желая причинять твоему брату боль, скорее всего, он даже и не задумывался дать тебе отпор, — Намджун выпустил сигаретный дым, — Ну, так что насчет тебя? Что насчет тебя? Что? — Я не…Я….. В голове Чимина судорожно скакали мысли. — Я не обвиняю тебя, да, Юнги не пример для подражания, но он и не мешок с дерьмом, чтобы его пинать или чтобы в него вляпываться. Он явно не конец света для тебя, Пак Чимин. Натянув капюшон почти что до самого подбородка, Пак поскорее старался спрятаться от мира, где все, казалось бы, показывают на него пальцем. Но могло ли это помочь в том случае, когда ты сам себя обвиняешь? Куда спрятаться от самого себя? А нужно ли вообще всё это. Мелькающие ученики в проеме двери не поспевали за чередующимися вопросами, сыплющимися в его голове звуками уведомлений. Находясь в темноте капюшона всё вокруг давило лишь сильнее, словно он не пытался найти выход в этой ситуации, а просто наказывал себя. Чимин остался один на один с собой. И самый страшный бой был далеко не с Юнги. Он был с самим собой. Прокручивая тот день по кругу, испытывая разные чувства и утопая в ненависти к себе, утопая в чувствах, которые противоречат друг другу. Он всё ещё его ненавидел, но и не мог избавиться от того факта, что Юнги в отличие от него самого, не сделал Хосоку ничего. И даже когда Намджун ушёл, Чимин так и остался терзать самого себя немыми противоречиями.***
Юнги уверенно держал цветы, закрывая ими своё лицо. Оказывается, Хосок учится в университете. Оказывается, Хосок старше его на 3 года. Школьная форма Юнги была белесым пятном, среди студентов, что покидали университет. Множество людей обращали на него внимание, но также быстро отворачивались, завидев пугающий взгляд. Или пугающее лицо. Честно говоря, Юнги было поебать. Он здесь лишь из-за одного человека, которого он ждал часами. И ещё столько же готов был простоять. Хосок не сразу понял кто перед ним, принимая его за Чимина из-за школьной формы, но по мере приближения к парню с букетом роз, шаги с каждым разом давались тяжелее, а очертания отчетливее. Но встречи было уже не избежать. Чон хотел отодвинуть этот букет, как чужая рука не дала ему этого сделать, вовремя избегая прикосновения. Юнги опустил взгляд, решаясь заговорить: — Не нужно. Хосок аккуратно запустил руку в сами цветы, нежно сминая их лепестки, своими изящными пальцами и слегка приминая их. Розы. Багровые Розы. Такие же багровые синяки. Гематомы. Розы. Кровоподтеки. И снова Розы. Такие банальные цветы. Юнги хотел, чтобы в их отношениях было хоть что-то банальное. Как у других. Как у них не получается. Хосок ослабил руку, давая кровавым лепесткам свободу. Давая окровавленному лицу Юнги снова скрыться за багряной красотой роз. Юнги поднял взгляд, врезаясь в чужой. Розы обрамляли их лица не давая разглядеть ничего, кроме глаз друг друга. — Не стоит смотреть, моё лицо не самое приятное зрелище, — Мин знает это, он и сам всё прекрасно знает. То, что представляло из себя его лицо сейчас - не являлось красивым описанием из книжки, жизнь не дает сказки, она дает реалии, — Но я все равно посмел заявиться, каков наглец, да? Мин Юнги старался закрыть всего себя, созданного из недостатков, острых гниющих осколков души, и изуродованного лица. Всё правильно. Как он мог чувствовать что-то к кому-то. Как он вообще посмел выкинуть такое. Тем более к Чон Хосоку. Человеку, рядом с которым все недостатки давали о себе знать. Не людям. Самому Мин Юнги. Человеку, рядом с которым было стыдно за свою ущербность. Взгляд у Хосока был непонятный, внутри зрачка словно искрился янтарь, и он всегда смотрел так насквозь. Видя и без того все его изъяны. Но легкая ладошка потянулась к щеке Юнги, скользнув по ней словно ветер. И прежде чем оставить за собой лишь невесомый след, Хосок сказал лишь одно. — Прощай. Оказывается, розам не нужны шипы, чтобы причинить боль. Оказывается, достаточно лишь Чон Хосока. Счастье Мин Юнги и правда было болезненным.