Неправильно... или? - 2. Приключения в Хогвартсе

             Дорога в Совятню не заняла у Гарри много времени. Каждую неделю он писал письма Сириусу и каждый раз получал увесистые конверты в ответ. И каждый раз не забывал мысленно благодарить Рин и ее компашку за найденный способ общения, а также мысленно проклинать себя за глупость. Весь прошлый год он занимался тем, что тайком отправлял письма, каждый раз меняя сов, что школьнику было сделать очень сложно. С учетом того, что все школьные совы были, мягко говоря, ненадежным средством передачи информации, то есть их просто могли засечь и поинтересоваться, за каким это лешим один мальчик регулярно шлет письма непонятно кому, процедура отправки каждого такого письма занимала массу времени и отнимала кучу сил.              Но стоило в разговоре с Рин упомянуть об этом, то есть, проще говоря — пожаловаться, как последовал простой ответ, который Поттер вполне внятно разобрал даже сквозь чавканье:              — Ну а так в чем проблема-то? Договорись с кем-нибудь из Ордена и пиши словно бы им, обращайся по имени, но на самом деле — к Сириусу. Если даже письмо перехватят и вскроют — ничего подозрительного не найдут. Ну подумаешь, общаешься с кем-то за пределами Хогвартса, ну так и имя соответствует тому, что у адресата, и…              Не дослушал он тогда. Просто проорал «спасибо» и принялся прикидывать, кого попросить об хоть и необременительной, но все же услуге. Человека лучше Артура Уизли он не нашел. Во-первых — куча народу знает, что Уизли ему фактически заменяют родную семью, а следовательно — вполне логично, что именно у кого-то из них он будет спрашивать совета и кто-то из них будет интересоваться его делами. Во-вторых — переписку с Артуром Уизли никто не в состоянии ему запретить под предлогом опасности для него, как это могло быть с Римусом Люпином. Ну и в третьих — Артуру совсем необязательно было пересылать полученное от него письмо совой — он мог просто отдать его Сириусу из рук в руки во время очередного визита на площадь Гриммо.              Все чаще и чаще в последнее время он замечал, что был прав в своих подозрениях — кто-то все время, как выражались альтернаторы, «шмонал» его почту. Надо будет узнать у близнецов Уизли, какую можно подсовывать в конверты пакость, чтобы было безопасно для участников переписки, но при этом обеспечивало гамму незабываемых ощущений «крысам».              Отправив письмо, мальчик решил прогуляться к хижине Хагрида. Кто знает, может лесничий уже вернулся с того задания, на которое отправил его Альбус Дамблдор? При упоминании Дамблдора внутри зажглось какое-то нехорошее чувство, которое в последнее время возникало в отношении данного человека все чаще и чаще. Раньше, когда он был, что называется, маленьким и глупым, пожилой волшебник не вызывал у него никаких иных чувств, кроме безоговорочного доверия и обожания. Но вот после случившегося летом и узнанного у Лили, доверял он Дамблдору все меньше и меньше, в данный момент лимит доверия был уже практически полностью исчерпан.              Начать с того, что после смерти родителей его отдали Дурслям. Почему именно им? Ах, да, он ведь должен был расти вдали от магического мира, чтобы не знать о том, что знаменит и не стать эдаким зарвавшимся мажором. Само собой разумеется, этот замысел Дамблдору удался — вместо того, чтобы стать зарвавшимся мажором, он едва не стал социально неадаптированным, озлобленным и психически неуравновешенным типом. Просто превосходная альтернатива, не правда ли?              Во-вторых, так называемая Дамблдоровская философия «неубийства». Да, само собой, обучать пятнадцатилетнего подростка опасным заклинаниям — верх безумия, казалось бы, но что, если на этого подростка открыта полноценная охота? Правила Альтернаторов в этом вопросе были достаточно категоричны: если это нужно для выживания, то все остальные моральные заморочки должны быть отодвинуты на второй план. Именно поэтому на Базе существовали люди, которые в десять-одиннадцать лет знали и умели намного больше, чем среднестатистический волшебник его родного мира, а также были готовы свои знания и умения применить в любой момент без всякого сомнения, если это потребуется для защиты жизни собственной и близких.              Как ни крути, но он УБИЛ Квиррела на первом курсе. Да, он не осознавал, что именно делает, не понимал, что происходит, но итог был тем же самым: помощник Волан-Де-Морта умер от руки самого Гарри. Он УБИЛ василиска на втором курсе. Да, это было животное, но все-таки… За каким чертом надо было останавливать Люпина и Сириуса, когда они собирались убить Хвоста? Если бы он не сделал этого, то сейчас, возможно, Сириус был бы полностью оправдан и мог заниматься делами вместо того, чтобы сидеть взаперти на площади Гриммо. Все, что потребовалось бы — сдать труп Петтигрю мракоборцам, объяснить ситуацию, ну а дальше бы… Нашли бы способ исследовать память мертвеца, возможности современных магов это позволяют. Но нет — он просто ПОБОЯЛСЯ, что кто-то, даже не он сам, переступит мифическую запретную черту. А привело все, в итоге, к неприятным последствиям для него и его близких. Так нужна ли такая философия? И нужно ли оставаться «белым и пушистым», как выражалась Айрин, если из-за этого страдали другие люди, близкие ему?              Лили и Айрин появились тогда, на кладбище, как раз вовремя для того, чтобы он выжил. Интересно, если бы та же Рин мямлила что-то вроде «убивать нехорошо» — был ли бы жив сейчас он сам? И не приди ей на помощь Лили — была бы жива Рин?              Достало, — понял Гарри. Просто достало это «убивать нехорошо», не аргументированное никакими разумными доводами. После того, что случилось с ним и Снеггом, когда ненавистный профессор едва не погиб от клыков Нагайны… А такой ли уж ненавистный? Конечно, доставляло неприятных эмоций, что он по-прежнему издевался над ним, но с другой стороны… С другой стороны именно он оказался тем, кто принял удар на себя, защитил его… Почему, интересно? Вопрос сложный и ответов на него не предвидится. Может быть, Грозная Летучая Мышь вовсе не соответствует тому образу морального урода, который сложился в голове у Гарри до прошлого лета?              Айрин с ним общается, даже дружит. Доверяет ему, а уж эта девчонка навряд ли доверилась бы первому встречному. Да и Лили, как ни крути, не стала бы начинать отношения с человеком, если бы не была уверена в том, что он не предаст и не обидит.              Куда-то не туда его мысли свернули. Совсем. Начал с философии «убивать — не убивать», закончил размышлениями о Снегге… Впрочем, а чем еще заниматься во время пути к хижине Хагрида? Внезапно впереди мелькнула знакомая светлая голова.              — Рин! — окрикнул ее Гарри. Странно было видеть, что воскресным утром она вместо того, чтобы спать подобно другим нормальным студентам, бежала по утоптанной снежной дороге одной ей понятным маршрутом.              Махнув рукой, девчонка не сбавляя темпа понеслась дальше. Это поведение Гарри не насторожило — он вспомнил, что во время бега она никогда не отвлекается на посторонние вещи, чтобы не сойти с дистанции. Решив, что вдвоем будет все равно веселей, да и остановится она рано или поздно, Гарри легко перешел на бег и меньше чем за минуту догнал Шепард. Нет, если бы она бежала на полной скорости, то вряд ли ему бы это удалось, но в этот раз судьба была к нему благосклонна.              Пробегая мимо хижины Хагрида он заметил, что снег рядом с хижиной и вокруг нее девственно чист. Значит, полувеликан до сих пор не вернулся. Жаль, определенно жаль.              — Ну привет, Гарри, — раздалось рядом. Девушка прекратила бежать и остановилась, первой начиная разговор. — Надо чего?              — Да нет, — мальчик пожал плечами. — Просто увидел, что нам по пути и решил навязаться тебе в компанию. А ты против?              — Если бы я была против, ты бы был уже башкой в сугробе, — девчонка хитро прищурилась, а потом, неожиданно зачерпнув пригоршню снега, швырнула ее в Гарри.              — Ты что творишь?! Ах ты… — Гарри на мгновение растерялся, но уже две минуты спустя на поляне неподалеку от запретного леса кипело настоящее сражение.              Внезапно у Гарри возникло ощущение чужого присутствия, а следом — сверлящего спину взгляда. Обернувшись, Гарри пропустил атаку Айрин, но все-таки заметил, что за его спиной за боем наблюдает не особо-то и скрывающаяся Полумна Лавгуд.              Наверное, встреть он ее год назад, до знакомства с собственной матерью и ее «гоп-компанией» не совсем адекватных людей, набранных по другим измерениям, то вид Лавгуд вызвал бы у него исключительно смех. Сейчас же в наличии имелось только удивление — как это девочке не холодно в ее… эм… оригинальном виде?              На Лавгуд было надето что-то вроде маггловского спортивного костюма, но при этом одежда имела какую-то невероятную психоделическую расцветку. Что же до обуви — ее не было вовсе, но саму Полумну это, похоже, ни капли не волновало, поскольку заметив, что ее увидели, девчонка помахала рукой и уж собралась было идти дальше, но Рин ее, по непонятной причине, остановила. Хорошим таким снежком в спину.              — Эй, Лавгуд! Давай с нами потусуйся — замочим друг друга в сугробах.              Выражение лица Полумны было просто невероятным. Ну еще бы — Рин ведь была фактически первым человеком, который вместо того, чтобы насмехаться за спиной, а то и в лицо, предложил ей провести время вместе.              До этого Гарри пересекался с этой девчонкой только на «факультативах» Снегга. И, само собой разумеется, на этих занятиях ему было вовсе не до того, чтобы общаться поближе и налаживать дружеские отношения. А вот сейчас, когда они вдвоем оказались против младшего альтернатора, он вдруг понял, что Лавгуд на самом деле личность очень странная, и эти странности вызывают определенный интерес.              — Тебе так не холодно? — уточнил он у девчонки, когда в перерыве между бомбардировками снегом у них выдалась минутка поговорить. Айрин была чуть поодаль, разминаясь и демонстративно не влезая в чужую беседу, хотя, вне всяких сомнений, слышала ее даже с такого расстояния.              — Нет, — Полумна чуть пожала плечами и привычно принялась теребить кулончик на шее.              — Интересная штука, — внезапно подала голос Рин. — Позволишь взглянуть?              — Ты же можешь от них и так защититься, большая совсем. Зачем тебе?              — Ага, значит я была права и сквозь оцифровку ты тоже видишь, — довольно хмыкнула Айрин, рассматривая кулон девочки. С шеи Полумна его не сняла, а вот саму то ли пробку, то ли кусочек дерева на синей ленточке, в руки взять позволила.              — Как ты догадалась? — уточнила она у Айрин.              — По тому, как ты на меня смотришь, — просто пояснила Рин. — В оригинале я на пятнадцать сантиметров выше, чем сейчас, а следовательно — смотря «в глаза» настоящей мне ты таращишься чуть выше моей «оцифрованной» макушки. Так что, вот с этой штукой тебя реально не засекают?              — Да. Но с тобой не сработает. Ты уже…              — Активная, я знаю. А ты из спящих.              — Да, как и он, — Полумна кивнула головой в сторону Гарри. — Ладно, мне пора кормить фестралов, так что я вас оставляю. И осторожней на обратном пути — где-то рядом бродит Филч.              — И что он делает на улице? — между прочим уточнила Айрин.              — Меня ловит, — буднично ответила Полумна, пожав плечами, после чего отправилась восвояси. На самой опушке леса она достала из-под снега спрятанный сверток с неразделанными кроличьими тушками и пошла в чащу.              — Она что с ума сош… — мальчик сделал несколько шагов вперед, намереваясь остановить Полумну и вернуть ее в замок, но крепкая хватка Айрин на левом предплечье заставила его отказаться от этого шага.              На обратном пути в замок он начал задавать девушке вопросы. По порядку — так, как учила его Лили.              — Что значит «активный» и «спящий»?              — Различные состояния человека с экстраординарными способностями. Если они у него есть, но пока что по каким-либо причинам не пробудились — его называют спящим, если же его паранормальщина уже «включена» и развита до приличного уровня — активным.              — Значит — Полумна и я…              — Ты сын женщины-техноида. Ребенок наследует силу родителя одного с ним пола и противостояние силам родителя другого пола. То есть ты эдакий «антитехноид». Теоретически — можешь выносить вражескую технику одним лишь усилием мысли. Практически — можешь этого не сделать вообще никогда.              — И как стать «активным»?              — Ну, самый известный способ — это тот, который применили по отношению к твоей матери. Полгода болезненных процедур, установка в тело различных технологий, которые с высокой вероятностью убьют тебя еще на этапе вживления, ну и вечный риск потом отхватить перегруз от этих самых технологий, если что-то пойдет не так.              — А…              — А вот естественным путем это все происходит само собой. Как правило — в экстремальных ситуациях. Помнишь, как ты василиска мечом убил?              — Это везение было.              — Никакое везение не поможет против твари, которая перемещается с такой скоростью, что человеческому взгляду за ней не уследить. Знаешь, я тоже до того, как альтернатором стала, считала, что мне повезло. Повезло запрыгнуть от собаки с места на забор в высоту два с лишним метра. Повезло уцелеть при взрыве боевой гранаты, которая на ошметки должна была меня разнести. Повезло выжить в космосе без скафандра, ага, и даже траекторию пуль противника увидеть ну чисто повезло. Но на самом деле это никакое не везение, а проявление заложенного потенциала.              — А как ты распознала, что и она и я…              — Сложно сказать. Есть определенный перечень характеристик, согласно которым можно разглядеть паранормала. Первое — симметрия лица и тела. Если разделишь волосы на ровный пробор, чтобы не отвлекали взгляд и глянешь на себя в зеркало — поймешь, о чем я говорю. Второе — демонстрация высокой скорости реакции в опасных ситуациях, ну и пресловутое «везение». Третье — хорошо развитая память и внимание к деталям.              — Тогда и Гермиону сюда записывай, — фыркнул Гарри.              — Гермиона способна запомнить только то, на чем концентрирует внимание, то есть зазубрить материал «отсель» и «досель». Это немного не то. А вот когда ты пройдя один раз по светлому помещению, ни разу не натыкаешься на находящиеся в нем предметы в темноте при условии, что их расположение осталось прежним — это уже то, что надо.              — Она говорила, что ее кулон отпугивает «нарглов». Ну и еще про всяких мозгошмыгов, морщерогих кизляков…              — А чего ты хотел от человека со спектральным зрением? Она видит то, что недоступно нам с тобой.              — Например?              — Например — низших тонкоуровневых существ, которые находятся на уровне простейших по аналогии с классификацией органической жизни. А еще, допустим, ауры агрессии от объектов. Про Филча она знает, что он где-то рядом, и в лес идти не боится, потому что способна определить, кто ее не обидит, а кого лучше обойти десятой дорогой. Вдобавок — любой другой студент Хогвартса, кроме нас с тобой, по прошествии такой вот замечательной прогулочки босиком и без верхней одежды получил бы… ну, как минимум, тяжелую простуду на пару-тройку недель. А эта вон бегает и все ей ничего.              — Ага, кентавров пугает своим прикидом, — Гарри засмеялся.              — Ну, лет через пятнадцать такие «прикиды», в том числе и ее сережки в форме редисок, будут просто на пике популярности. И вообще, Поттер, милый мой мальчик, — Айрин скопировала приторно-сладкое обращение Альбуса Дамблдора, заставив его передернуться, — заканчивай уже судить кого-либо по одежке. Шмотье должно, прежде всего, нравится своему владельцу и выполнять возложенные на него владельцем задачи. В случае с Полумной это, прежде всего, подчеркивание собственной индивидуальности. И я ее хорошо понимаю в этом плане.              — В смысле?              — Ну, знаешь, зверски надоедает, когда вокруг однообразные люди, с одинаковыми лицами и в идентичной одежде. После месяца в таком окружении поневоле захочешь напялить на себя что-нибудь эдакое, как-нибудь причесаться, чтобы все упали и в уши воткнуть что-нибудь, лишь бы не традиционные серебрянные «подковки» или как там эти сережки называются. Ай, впрочем, тебе все равно не понять — ты вообще привык внимания не обращать на окружение, а вот Полумне тут, надо полагать, тяжеловато.              — Еще бы. Над ней ведь издеваются все, кому не лень, — внезапно Поттер почувствовал странную несправедливость и даже обиду за эту девочку. Хм, почему вдруг? Неужели в нем взыграло пресловутое альтернаторское «за своих порвем»?              — Ну а ей, судя по всему, либо похуй, либо не похуй, но она тщательно это скрывает, — со странным уважением в голосе произнесла Рин.              Гарри внимательно посмотрел на идущую рядом девочку. Сейчас он отметил, что Рин с Полумной чем-то похожи. Особенно когда Рин принимает тот, второй облик — тогда у нее еще и волосы почти белые, как у Полумны. Обе забили большой болт на мнение о них окружающих, обе достаточно умные и проницательные…              — Слушай, а может, она какая-нибудь твоя дальняя родственница? Ну, по этим… как их там…              — Техномагическим кланам. Может и так — это бы объясняло и ее способности, и знания. Но даже если это действительно так — она сама вряд ли об этом расскажет, а я узнавать не шибко-то и стремлюсь.              — Чего так?              — У альтернаторов не принято копаться в чужом грязном белье, ты уже мог это понять. Если информация о других не относится к конкретному делу, то ценность она представляет только развлекательную.              — Слушай, а могу я тебя спросить… о Снегге? — Гарри с настороженностью принялся наблюдать за лицом Рин. Хотя это было и бесполезно — он уже заметил, что та при желании не хуже того же Снегга прятала истинные эмоции.              — Смотря что.              — Если ты знала о нем с самого начала, ну о том, что он когда-то помогал Волан-де-Морту и… Сначала ты с ним воевала, опять же. Почему вы сейчас друг с другом чуть ли не в обнимку?              — М-м-м… Ну, как тебе сказать… Сначала так ситуация повернулась, что мы пару раз друг друга выручили. Ты вот его год назад ненавидел просто, а летом произошла ситуация — и раз, твое отношение изменилось. Потом еще что-то щелкнуло — и вот ты уже бегаешь к нему на дополнительные занятия и при этом вроде как он уже и не так к тебе придирается… Все меняется, понимаешь? Обстоятельства, ситуации… Меня вот обстоятельства с ним вынудили работать тогда, ну, во время Турнира. Может, я бы и в одиночку справилась, но какой смысл отказываться от помощи, когда ее предлагают?              — Трудно представить Снегга, предлагающего помощь, — хмыкнул мальчик.              — Ну, просто предложение помощи порой звучит по разному, а иногда и вовсе не звучит. Мне лично проще всегда по поступкам судить окружающих — сразу становится понятно лично для меня, кто полезен, кому стоит довериться, а кого лучше послать куда подальше. В общении он, как ты уже мог понять, далеко не всегда позитивен и дружелюбен, ну так и мне от него не беседы нужны были, а помощь и сохранение втайне важных сведений. В этом он меня не подвел. Ну а когда длительное время с человеком работаешь, поневоле друг под друга подстраиваетесь и со временем какие-то недостатки попросту перестаешь замечать. А по работе с не совсем идеальными сокомандниками у меня большой опыт, уж поверь. Ну, по крайней мере, по сравнению с твоим.              — Ясно все. Рин, а можно тебя спросить еще… Ты ведь знаешь, почему именно он меня так ненавидит?              — Знаю. Но тебе не скажу.              — Он все время бочку катит на моего отца и сообщает, что я на него похож, но… — мальчик внезапно осекся. — Слушай, папа ведь дружил с Сириусом, а Сириус со Снеггом до сих пор на ножах… Может ли это быть как-то связано?              Девушка неопределенно пожала плечами — мол, думай сам.              — Так что, если он до сих пор злится на моего отца, то вымещает свою злость на мне?              — Может, причина не только в твоем отце? Тебе вот сейчас Чжоу нравится, но она тебя динамит. Вот представь, что лет через пять ты все еще будешь ее любить, а она родит ребенка и погибнет, защищая его, то есть, частично «из-за него». И этот ребенок будет тебе глаза мозолить без конца, м?              — Я… Я не знаю. Рин, а скажи…              — Слушай, я и так тебе много чего сказала. Причем, кажется, того, что говорить не должна была. Просто прими к сведению эту информацию.              — И что, вот прямо ничего нельзя изменить? Знаешь, после того, как он спас меня тогда и… и после всего, что было… Рин, ведь если они с мамой, ну, ты поняла… То мне, возможно, с ним еще хрен знает сколько пересекаться придется!              — Хм… Знаешь, я тебе советов давать не могу.              — Ну а как бы ты поступила?              — Я? Ты — не я, Гарри.              — И все-таки?              — Я отлично знаю, что у каждого свои тараканы. Я никому и никогда ничего не пытаюсь доказать и, тем более — переубедить. Иногда это происходит само по себе, иногда — не происходит вовсе. Если так выходит, что мне приходится сосуществовать на одной территории с человеком, который испытывает ко мне неприязнь, то я постараюсь поддерживать нейтралитет, но при этом не позволю себя унизить или оскорбить, а тем более — поднять на себя руку. В случае, если второй человек понимает необходимость таких отношений, то мы друг с другом будем даже вполне прилично говорить друг другу каждый день «доброе утро», если же нет — то, что происходит в таком случае, ты видел на примере наших с Сириусом стычек.              — Но Снегга же ты как-то переубедила!              — Ну… Там все сложно было. И получилось само собой как-то.              — Ты мне что-то недоговариваешь.              — Верно, недоговариваю. Я всегда недоговариваю информацию, которая относится не только ко мне, но и к кому-то еще. Держать язык за зубами и не предавать чужое доверие — это достаточно полезное умение.              — Но пять минут назад про мою маму ты рассказала.              — Это были мои домыслы, которыми можно поделиться с окружающими. Но то, что узнается напрямую от других — тайна, хранимая за семью печатями. И больше ты от меня ничего не вытянешь, уж извини.              — Да я уже понял. Слушай, а чем тебе Сириус так не нравится?              — М… Сложно сказать. Давай скажем так — он мне просто не нравится. Не мой тип людей.              — Естественно, Снегг куда лучше, — подколол ее Гарри.              — Да, лично для меня — куда лучше, — серьезно ответила на подколку девушка.              Зайдя в замок, они распрощались друг с другом, поскольку Рин надо было идти в сторону Подземелий, а вот путь Гарри лежал, наоборот, наверх. И весь этот путь он размышлял о разных важных вещах, в том числе и о том, что удалось узнать от Рин. Хотя узнать не удалось практически ничего.              ***              — Привет, — переступив порог тренажерного зала я уже не удивилась ни разу, обнаружив там нашего профессора. Быстро материализовала себе турничок и принялась проделывать те же самые подтягивания-отжимания для разминки, но только в соответствии с альтернаторскими нормативами. Искоса наблюдаю за Северусом и понимаю, что за прошедшие пару недель тот добился-таки определенных успехов. Ну, во-первых, все-таки начал носить на тренировки подходящую одежду. С учетом того, что размер этой самой одежды был эдак на 1-2 меньше, чем у пятнадцатилетней версии меня — впечатление производилось действительно забавное. Забавное в основном потому, что профессура из-за этого страшно комплексовал. Блять, в мое время и бабы и мужики не знают, как от лишних кэгэ избавиться, не спиливая при этом собственные кости, а этот, обладая метаболизмом, который позволяет жрать все, что под зубы подвернется и протискиваться между прутьями практически любого забора, еще и какие-то комплексы в себе холит и лелеет! Хотя… Если недруги в детстве его из-за этого травили…              Нет, все-таки правильно говорят, что все проблемы человека идут из его детства. Меня вон лупили так, что кости трещали, и в итоге я на физический контакт не иду практически ни с кем. Помню, как обиделась миссис Уизли, когда по-привычке хотела меня обнять, как остальных, и как на меня смотрели остальные бойцы Ордена. Примерно также, как и на Снегга, да.              Он вот меня понимает — сам не любит, когда чужие ближе, чем на метр оказываются. Ну а свои… Хм, ну со своими отношения уже получше — по крайней мере, сейчас можно сидеть спокойно рядом с ним у камина, а если привалиться спиной к плечу — то он, как и полагается, в шутку опрокинет на спину, а не дернется так, как будто ему зубы удаляют без наркоза, причем все и сразу.              Вот это вот самое ожидание насмешек и отсутствие алгоритма действий в случае, когда этих насмешек не следует. Сейчас-то я понимаю, как ему со мной трудно — фактически, я имею тот же облик, верней сказать — тот же возраст, что и его мучители когда-то, вот и видит он порой при взгляде на меня не благожелательно настроенного альтернатора, а одну из девчонок, которые смотрели на издевательства над ним и подначивали парней. Но, кажется, со временем и это проходит. Интересно, наладятся ли у них отношения с Поттером?              Про сюжет с окклюменцией я Северуса уже предупредила. И про книжный, где Поттер в Омут Памяти влезает, и про киношный, где он отражает заклятие на того, кто его послал. С одной стороны, конечно, можно было не вмешиваться и посмотреть, что из этого будет, но по отношению к Северусу это будет как-то по-свински.              — Рин, надо поговорить, — бросил он мне, доставая из шкафа снайперскую винтовку и запуская полигон.              Я пожала плечами и слезла с турника. Раз надо — значит, поговорим. А потом я уже пойду выполнять норматив по подтягиваниям-отжиманиям, ну и заодно мечами помахаю.              — Амбридж собирается допросить школьников на предмет участия в незаконных организациях. Подозреваю, что будет использовать Сыворотку Правды. Ты, Теф и Явик в первой двадцатке, как, впрочем, Поттер, Уизли, Грейнджер, Долгопупс…              — То есть — все наши попадают в первую двадцатку, да?              — Нет, не все — вместе с уже названными наших шестнадцать человек. Есть идеи, что делать? Сопротивлятся Сыворотке, конечно, можно, но не в пятнадцать лет, да и риск появления побочных эффектов… — Северус не удержал маску. Лицо исказилось в страшной гримасе и я, видимо, в порыве души, подалась чуть вперед, стискивая мужчину в объятиях.              — Сейчас позову Теф, Явика и тех наших, кто входит в двадцатку, и будем вместе думать, ладно? Называй фамилии, свистнем Теф, а она уж незаметно созовет остальных. Не переживай за нас — все путем будет, вывернемся, не в первый ведь раз ведьму в розовом наебываем.              Мужчина отстранился, не убирая руки с моих плеч и почему-то настороженно вглядываясь в мое лицо.              — Знаешь, Айрин, а я уже начинаю тебя бояться.              — Почему? — я сделала было вид, что обиделась.              — Потому, что ты знаешь, понимаешь и воспринимаешь намного больше, чем стремишься показать. С такими людьми иметь дело немного… жутковато, если честно.              — Хм… Давай скажем так. Я не буду использовать кого-то втемную, я не буду вырывать у других обещания, пользуясь ситуацией и невменяемым состоянием, — Снегг при этих словах дернулся, поскольку явно понял, о какой ситуации я говорю. — Ну а насчет того, что я там воспринимаю… Ты ведь сам сначала составил обо мне мнение, что я эдакая дура набитая, верно? Как там… Избалованная доченька папы-техноида, не знающая жизни, верно? Внешность обманчива, уж извини.              — И почему мне в твоих словах слышится намек на что-то?              — Потому, что это и есть намек на что-то. Верней, на кого-то. А на кого именно — тут уж ты сам догадывайся, смекалку проявляй, она у тебя есть и неслабая… По поводу набитых дур… Лавгуд помнишь?              — Это такая светленькая, на тебя чем-то похожая и странно одевающаяся когтевранка?              — Угу. Что про нее скажешь?              — Учится нормально, по моему предмету особых нареканий нет. Не «превосходно», конечно, но школу закончит без каких-либо проблем и экзамены сдаст. А почему ты спрашиваешь?              — Да так. Ты прислушивайся почаще, что девочка говорит, да? Потому что то, что ты принимаешь за бред, может оказаться совсем не бредом а очень интересной и, что самое важное, полезной информацией от человека, который видит намного больше, чем позволено другим.              — Ваш клиент, что ли?              — Спящая, так что не наша.              — И почему ты мне об этом говоришь?              — Потому что чувствую, что тебе об этом надо сказать. Северус, я представитель фракции Хаоса. Если ты заметил, что у нас, в отличие от «порядковых», прежде всего действует интуиция и наитие, а потом уже — логика и расчет.              — И как ты поделишь на «хаоситов» и «порядочников» остальных?              — А кого?              — Тех, с кем ты знакома в этом мире и кого знаю я. Правда, не знаю, можно ли делить на эти две фракции обычных магов…              — Можно и без проблем. Из порядочников могу назвать тебя, Люпина, Артура, Грюма, Кингсли, Макгонагалл, Флитвика, Пинс, Рона и близнецов Уизли, Грейнджер… — я принялась перечислять длинный список из нескольких десятков фамилий, после чего прошлась по второй категории. — К хаоситам относим Электру, Гарри, Стебль, Дамблдора, Тонкс, Блэка… — снова перечисление фамилий. — Ну и Амбридж туда же.              — Амбридж-то хаосит? — Северус впервые при мне начал смеяться. Долго и громко. Нет, ну я бы его перебила, но нахрена мешать человеку выражать свои эмоции? Тем более, неизвестно, когда я еще раз увижу это зрелище — смеющегося во весь голос профессора зельеварения.              — Именно, что хаосит. Но по собственной дурости и недальновидности следует догмам порядочника. Как видим, для нее это заканчивается очень плачевно. В этом весь прикол природы, знаешь ли: когда ты идешь не по своему пути и действуешь не своими методами, то все в итоге плохо заканчивается.              — А, то есть значит, мне нельзя полагаться на шестое чувство, а тебе противопоказаны логические суждения?              — Ну, не утрируй до такой степени, — я сморщила нос и фыркнула. — Инстинкты есть у всех, да и логическое мышление это крайне полезная штука, которую не нужно отбрасывать в сторону… Просто я говорю о том, как действуют те или иные люди чаще всего. Но это не значит, что ты по наитию не сделаешь спонтанно что-то важное и нужное, как и не значит того, что я не смогу просчитать тактику действий противника и разработать свою собственную, чтобы достойно ему ответить. А вот Амбридж у нас свою интуицию давно похоронила, отказавшись от нее и пренебрегая собственными ощущениями. И место интуиции заняла какая-то дурная паранойя. Вот это уже плохо совсем, причем, в первую очередь — для нас.              Разговор на этом завершился. Следующие полчаса мы были заняты: вызвали Теф, объяснили ей ситуацию, после чего она отправилась собирать нужных нам учеников, а мы со Снеггом вышли из «тренажерки» для того, чтобы зайти уже в другую версию Выручай-Комнаты. Ту, которая выполняла роль нашего… кхм… зала для занятий — назвать это помещение классом у меня не поворачивался язык.              По прошествии получаса заявились те, кто был нам нужен: Явик, Тефиана, Колин и Деннис Криви, Гермиона, Рон, Гарри, Невилл, Полумна, Фред, Джордж, Дин, Симус, Чжоу и Джинни.              — Случилось что-то плохое, — своим привычным спокойным голосом произнесла Полумна, когда мы расселись кто на диване, кто на креслах, кто на стульях, а кто и вовсе на полу (ну это я, Явик и Теф — нам было просто лень идти к стульям).              — Случилось. Амбридж собирается провести допрос с использованием Сыворотки Правды. Говорит, что на предмет участия в незаконных организациях. Да, Полумна?              — Она хочет, чтобы война была выиграна. Ей нужна информация, ведь без нее она не справится.              — Короче говоря, если не найдется инфы на предмет участия в различных незаконных организациях ученических, то она с удовольствием соберет у детей компромат на их родителей, на учителей, на других третьих лиц, — перефразировала я, когда поняла, что кроме меня Полумну никто не понял. Хотя… Снегг, может, понял, но виду не подал.              — Но вы ведь можете не дать ей Сыворотку, верно? — уточнила Гермиона.              — Мисс Грейнджер, я ее ей и не давал, за кого вы меня принимаете? — вскинулся было профессор, но тут же взял себя в руки. — Полагаю, что она получила партию Сыворотки по запросу в Министерство. И горит желанием применить эту сыворотку на вашей команде.              — Простите, сэр, я не хотела… — принялась Гермиона оправдываться с невиданной доселе горячностью. Хм… А студентики-то тоже к профессору привязались. Глядишь и наладятся у него отношения с контингентом.              — Неважно, мисс Грэйнджер. Давайте вернемся к важному вопросу: что именно делать?              Воцарилась непродолжительная тишина. Но вскоре близнецы Уизли, переглянувшись друг с другом, заговорщицки подались вперед и практически пропели:              — Ну, вообще-то, есть у нас одна идея…              — Выкладывайте, — махнул рукой профессор. Он уже понимал, что Уизли наверняка предложат что-то из ряда вон выходящее. Но, будучи знакомым с нашей экстремальной братией из иномирья, он уже привык спокойно относиться ко всему из ряда вон выходящему.