Бог и наркотики

Две недели назад родители вернулись со своего довольно долгого путешествия. Мама по телефону часами рассказывала о том, как сильно понравились ей с отцом города, в которых они побывали, но как бы красиво там ни было сердце все равно больше лежит к своим родным краям. Истинный патриотизм своей родины! Похвала. Да и только. Не говоря родителям ни слова о своем приезде, я отстоял недолгую очередь в кассе за билетами, в тот же день отправляясь вечерним рейсом, чтобы утром уже быть дома. Поднявшись на нужный этаж, высунув из уха купленный в проходе метро наушник, я осторожно постучал в дверь, прислушиваясь к шуму по ту сторону. — Я прямо как знала, что сегодня нужно ждать гостей. А как же звонок матери? Предупреждение о скором приезде? — в дверях стояла невысокая женщина, в руках ее было кухонное полотенце, которым она тут же замахнулась на меня, чтобы несильно впечатать им прямо в лоб. Нахмурив свои брови, мама уже стояла, подпирая руками бока. — Это вместо:«Сынок, как я рада, что ты приехал»? — усмехнулся я, все ещё не осмеливаясь перешагнуть порог. Мало ли. Под горячую руку попадать не хочется. — Если желаешь, могу перекантоваться ночь в гостинице, а ты сделаешь вид, что не видела меня, — разворачиваясь к ней боком, стараясь сдержать улыбку, строго заявил я. — Как раз оттуда позвоню и предупрежу тебя. — Остроумный больно? Так бы и отвесила подзатыльник тебе, — все ещё не меняясь в лице, повела она плечами. — Руку сломать не боишься, я вроде у тебя не такой маленький, чтобы меня бить. Или, может, за время моего отсутствия в этой семье что поменялось? Посвятишь? — Не дождешься. — Эй, так и будешь сына в дверях держать? — вмешался в разговор отец, явно обрадованный моим приездом. И почему-то мне так показалось, что неспроста. — Думаешь, впустить? — не поворачивая головы в его сторону, спросила она, оценивающим взглядом рассматривая меня. — Нет, мам. Я приехал отметиться, вот ты меня увидела: жив, здоров. Сейчас обратно поеду, — почесывая за ухом, отозвался я, подмигивая отцу, который за все девятнадцать лет моей жизни так и не привык к нашему с мамой спектаклю. — Иди сюда — юморист мой, — наконец на ее лице появилась долгожданная улыбка, мама крепко обняла меня, затягивая в квартиру. Поцелуй в щеку был как всегда нежным, сразу повеяло ностальгией прошлых времен, когда я так стыдился перед друзьями вот таких вот маминых привычек. Сейчас же понимаю — дурак, была бы возможность вернуть время вспять, ни за что не отпускал бы ее без ответного поцелуя, как сейчас. Протянув отцу руку, дождавшись крепкого рукопожатия, я приобнял его. — Чай? Кофе? — послышался мамин голос, сопровождающийся громыханием на кухне. — Воду? Воздух? — продолжил я, а папа закатил глаза: так всегда, мамин юмор он не воспринимал, поэтому её активность во время моего приезда принималась им весьма болезненно, за редким исключением — игнорировалась. — Без последнего, с этим дефицит нынче, — ответила мама, заставляя меня вновь улыбнуться: здесь никогда ничего не изменится. Снимая ботинки и проходя в до боли знакомое помещение, я сел на свое обычное место. — Я, правда, не голоден, к тому же цель моего визита не набить живот, а пообщаться с вами, — следя за появляющимися на столе продуктами, между слов, заявил я, понимая, что не такая уж это и правда. — А то вы совсем обнаглели, сплавили сына учиться и рады. Как партизаны — никакой информации от вас не выпытать. — Да нет, — повела мама плечами, а я подметил, что та совсем исхудала, оставалось лишь выяснить по какому поводу: недоедание или своевременная подготовка к лету, которое наступает обычно в середине весны. — Как видишь, не получилось сплавить до конца. *** Запах ароматных булочек разносится по кухне, навевая воспоминания прошлых лет. Помню, как в начальных классах у меня были из-за этого большие проблемы. Мамина страсть к кулинарии — моя болезнь не закрывающегося рта. Я спать нормально ложиться не мог, не съев хотя бы четыре булочки с джемом или с изюмом. Никто не возражал — я пользовался этим. В пятом классе смотря на себя в зеркало, громко выл в душе, понимая, что такого жиртреста ещё поискать надо. Помогло? Куда уж там. Собственное самокритичное отношение к себе не стоило мне ровным счетом ничего. Никаких положительных исходов, благодаря которым я смог бы закрыться в тренажерном зале. Все было совершенно иначе. Довольно типично. Довольно банально. В конце пятого класса я уехал в лагерь, где познакомился с очень привлекательной и интересной девочкой. Наслушавшись разговоров и подстрекательств друзей, на свою больную голову пошел признаваться ей в своих чувствах. Боже. Что я только тогда о себе не услышал. Это сейчас, спустя годы, хочется сказать той юной особе «спасибо», ведь благодаря этому я взял себя в руки, за шкирку втаскивая на беговую дорожку. А тогда… Обида. Душевная драма. И, конечно, самобичевание на тему «на мне свет клином сошелся». Это сейчас, имея за плечами такой опыт, я знаю меру вещам, все так же продолжая держать своё тело в тонусе, не давая мышцам вернуться в то удручающее состояние. — Спасибо, — забираю с тарелки горячую булочку. — Ну, рассказывай дальше, — мама села напротив, сомкнув пальцы в замок и опустив на них подбородок. — Дальше? Напомни, на чем мы остановились, — запивая чаем сладкое повидло, спросил я. — Кажется, последний вопрос касался учебы, — добавил папа, откладывая на стол газету. Почему-то, когда я думаю на эту тему самостоятельно, результат оказывается весьма неплохой: с учебой все в порядке, проблем не имеется. Но ведь это иллюзия, и всматриваясь в мамины глаза, я понимаю, насколько сильно я ошибался, питаясь ею. К грядущей сессии я совершенно не готов: уже не помню, когда в последний раз брался за конспекты. Не уверен даже, что таковые имеются в моих тетрадях в цельном состоянии. Проводя свободные дни в Подвале, даже не замечаю, как быстро летит время. Кажется, что только совсем недавно началась новая жизнь, я пришел в высшее учебное заведение, а уже прошло полгода. С ума сойти. Но ведь родителям не стоит знать об этом. Я все исправлю, есть возможность договориться с одногруппниками, да и преподаватели на контакт идут, проблем не должно возникнуть. — Учеба? Могу сказать, что скоро сессия. Сейчас, на данный момент, занят плотной подготовкой. Практически не выхожу на улицу, все же, как никак, первый учебный год: нужно показать себя во всей красе, — вру, как школьник, даже не краснея. Всматриваясь в любящий родительский взгляд, осознаю, что делаю это не зря: не хочется их расстраивать. В кармане вибрирует телефон, секунда, и раздается громкий звук, сообщающий о том, что мне пришло очередное сообщение. Мама в спешке хватается за сердце, всем видом показывая, что звуковая партия её ужасно напугала, отец же просто повел плечами, продолжая пить кофе. Открыв конвертик на экране, удивился: полученное смс было от Тайлера. «Сегодня предстоит поход к родителям, я даже не знаю, что говорить им. Мы сможем встретиться?» — как всегда, очередная незадача. Поднимаю взгляд на родителей, не отрываясь, набираю ответ: «Я не в городе, вернусь через два дня, но, кажется, у меня идея есть. Подожди немного, я позвоню. Если все сработает, то дам тебе примерное наставление», — убедившись, что сообщение дошло, я убрал телефон в карман, возвращая свой взор на родительские лица. — Мам, пап. Тут такое дело, — начал я, почему-то сразу вспоминая комедийные фильмы, где вечно происходила неразбериха из-за того, что собеседники друг друга не так поняли. — Предупреждаю сразу, история не моя. Мне просто нужен ваш совет. Помощь, — отец кивнул, а мама одарила скептическим взглядом, но все же добавила: — Чем сможем, тем поможем. — Дело в том, что девушка моего друга беременна, — так я и знал, что начать этот разговор разумно не получится: глаза мамы уже поползли на лоб, даже не знаю, как она сдержала себя от очередной скользкой фразы: «Сынок, как ты мог. Кто она?» — Так вот. Они подождали, чтобы убедиться в том, что весь физиологический процесс достоверен, а организм не дал ложную тревогу. Девушка почти на третьем месяце. — Сынок, переходи к сути проблемы, а то мне придется бежать в аптеку за успокоительным, — отозвался папа, кивая в сторону сидящей матери. — Понял. Не дурак. Так я продолжу? — оба кивнули. — Родителям они ничего не сказали, так как оба учатся в одном вузе, на одном курсе, понимают, что могут быть плачевные последствия. Как бы вы отреагировали, если бы я пришел и заявил о том, что у меня есть девушка, а у нас двоих есть ребенок. Ни на какой аборт мы не согласны. Жить мы будем вместе, но совесть мучает, что ж вы нам скажете? — Знаешь, мать. Мне кажется, что все же эта история все-таки касается нашего сына. — Вот и у меня такое же предчувствие. Сынок, она хоть хорошая? — с недоверием спрашивает мама. — Ептыть… блин, — сквозь зубы. Прихожу в полную досаду, пожимая плечами в такт своим мыслям. — Как и думал, вы все же перевели под копирку этот шаблон на меня. Нет мама. Нет папа. Эта история не имеет никакого отношения ко мне. Я просто помогаю своему другу. Пытаюсь, — осталось только головой об стол удариться. *** Вернувшись в свою комнату, опустившись на диван, что стоял рядом с окном, я дождался, когда на кухне возобновятся родительские голоса. Набрав номер телефона Тайлера, я приложил трубку к уху, слушая монотонные гудки. — Говорить можешь? — Могу, — ответил парень. — В общем, я поговорил со своими родителями. Предупреждаю сразу: дело это было не из легких, ибо меня дважды сосватали с кем-то, но все же у меня получилось. Я ведь правильно понял, вы сначала к ее родственникам идете? — на всякий случай уточнил я. — Да, наверное, да, — как-то неуверенно ответил Тайлер, однако внимание на этом заострять я не стал. — Не буду врать тебе, говоря о том, что все пройдет гладко. Мы, как говорится, не знаем планов своих родителей и то, что возникнет у них в голове, когда вы придете, так же знать нам не дано… — я закинул голову на подлокотник дивана. — Но могу сказать одно: отец предупредил, что в первую очередь ее родители будут интересоваться твоими вредными привычками, которых, слава Богу, у тебя нет. Затем начнут копаться в уровне твоего образования, выясняя сможешь ли ты обеспечить их дочь среднестатистическими материальными благами. Поэтому, думаю, и с этим у тебя проблем не возникнет. — А говорил, врать не будешь, где же обещанные неприятности, не может же все так пройти ровно преровно?.. — чувствую, как Тайлер сводит брови. — Успокойся. Не истери. Я же не закончил ещё. Твоим потенциальным минусом является твое телосложение. Конечно, если ее предки ни какие-нибудь щуплые ботаны, то им явно не понравится тот факт, что парень их дочери такой костлявый, — честно ответил я, понимая, что тем самым могу обидеть друга. — Верно сказал. Я и сам знаю, что никогда не отличался наличием силы в кулаках. — Но ты не раскисай, если первые два пункта покорят ее родителей, то третий не должен вызвать у них должного негодования. — Буду надеяться. Вот только, что с моими стариками делать? Они у меня достаточно консервативных взглядов, — сильный выдох в телефонную трубку на секунду глушит меня. — Я вижу только один выход: монашка. — Что? — Аа… Ну, как тебе объяснить. Некий шаблонный образ девушек середины двадцатых веков: заплетенные волосы, минимум, а лучше полное отсутствие макияжа, скромная одежда, наличие покладистого характера. Все поведение человека должно говорить о том, что она дружит с рассудком, — голова после поездки жутко чесалась: следует обязательно сходить в ванную. Почесав всю черепушку, я переложил телефон на другую сторону, прижав плечом. — Нас же потом раскусят с этим, и будет гораздо хуже. — К тому времени у вас уже родится ребенок, не думаю, что счастливые бабушка и дедушка начнут разводить жаркую полемику насчет характера родителей, — в комнату постучала мама, я попросил Тайлера подождать. — Сынок, тебе что-нибудь нужно? — спросила она, не заходя в комнату. — Будет большой наглостью, если я попрошу тебя набрать мне воду в ванной. Хочу помыться, перед тем, как спать лечь, — улыбнувшись ей, я дождался, когда та кивнет, и вновь вернулся к разговору. — Вот даже и не знаю. — Чего не знаешь? — обратился я к Тайлеру, думая, что что-то упустил в нашем диалоге. — Странно все это, чувствую себя вновь пятилетним мальчиком, даже тогда не было так страшно, как сейчас. — Да успокойся ты! С другой стороны, что изменится в твоей жизни, если одна из родительских сторон вас не примет: деньгами вы от них не зависите, жизнь они у вас не отнимут, насильно что-то сделать не заставят. Так что успокойся. Помни, что самовнушение — великая сила. — Силушка богатырская, — смех в трубку сообщает о том, что можно немного расслабиться. — Сейчас-то ты чем занимаешься? — расплывшись по дивану, словно желе, я задрал голову к потолку. — Одеваюсь, точнее, думаю, что надеть. Через полчаса мы должны быть у нее дома. — Тогда почему ты все ещё здесь? Отключайся и пулей на улицу. Купи себе чего-нибудь прохладного — освежись. Только… это. Не водки. А то вся наша теория рухнет. — Договорились. Я позвоню, как все определится? — с надеждой в голосе спрашивает Тайлер. — Конечно. Удачи, — отвечаю я, сбрасывая вызов. Понимаю, что парню необходимо будет выговориться. К тому же мне самому невероятно приятно знать, что я могу быть полезным. У них все получится. Ведь иначе быть не может. Силой заставив себя подняться с дивана, я достал с верхней полки в шкафу полотенце и, поставив телефон на зарядку, отправился в ванную. Опустив руку в воду, проверяя ее, убедился, что она нужной температуры. Вытерев запотевшее зеркало, я снял с себя одежду и, распустив волосы из хвоста, залез в ванну. Тело, уставшее от поездки, в буквальном смысле стало спускать напряжение благодаря колеблющейся из стороны в сторону воде. Я чувствовал равномерную циркуляцию кровеносной системы. Эти приятные ощущения на прохладной коже. Недолго думая, коснувшись ногой краника, я выключил воду, мгновенно погружаясь по самую макушку, чувствуя, как намокают волосы… Не знаю, как так вышло, но собственный поток мыслей привел тело в жуткое напряжение, организму же ничего не оставалось, как найти самый подходящий выход. Чувствуя, как член с каждой секундой набухает, становится больше, увеличиваясь в размерах, я вновь пустил воду, создавая в помещении шум. Закрыв глаза, пытаясь представить себя в более комфортной обстановке, чем в родительском доме, я опустил руку в воду, накрывая набухший член ладонью. Сжав основание в тугое кольцо, я шумно выдохнул, ощущая, как мокрые волосы пристают к лицу, а грудная клетка поднимается все чаще. Плавно ведя рукой вверх, то ускоряясь, то замедляясь при приближении к основанию, я закусил нижнюю губу, чувствуя покалывание на кончиках пальцев. Резкими рывками доводя себя до желанной и такой близкой разрядки, я даже не заметил, как перед глазами воображение стало рисовать фигуру, которая с каждым разом становилась все четче и четче: высокий стройный силуэт, знакомые черты лица, узнать которые в такой спешке практически невозможно. Секунда за секундой. По телу разносится приятная ритмичная волна наслаждения. С трудом заставляю себя подняться на ноги, облокотившись одной рукой о кафельную плитку, прислоняясь лбом к холодной глади. Рука в последний раз соскальзывает вниз и поднимается вверх перед тем, как по члену проходит последний импульс, а ладонь наполняет теплая и вязкая жидкость. Так и замираю, пытаясь перебороть легкую дрожь, что прошла по телу, от увиденного в самый последний момент: все это время воображение рисовало светлые волосы, ровные черты лица, спортивное телосложение. Все это время оно рисовало лицо Тиса… Downstait — Broken Dreams Roadrunner United — The End