Бог и наркотики

Тонкое и нудное пиканье микроволновой печи вывело меня из омута мыслей, заставляя в ту же минуту подняться со стула, на котором я сидел, и подойти к машине, чтобы избавить свои уши и уши гостя от противного писка. Пицца, которую мы купили по дороге в каком-то подозрительном магазине, была полностью подогрета, из-за чего сыр, от большого шока, плавившись, стал выползать за края теста. — Мда… — не нашел я больше слов, глядя на то, что творилось внутри печки: все стены были в тонких оранжево-красных брызгах. — Чего там? — спросил Иззи, поднимаясь, чтобы, не дожидавшись моего ответа, сразу подойти и лицезреть картину собственными глазами. — Мда… — протянул он вслед за мной, когда увидел эту бурную смесь, которую по идее мы должны были с ним съесть. — Просто верх кулинарного искусства. — А то, — подтвердил я. — И все же я говорил, что нужно было дойти до круглосуточного супермаркета, там наверняка бы без таких казусов, гляди и обошлось бы, гляди и поели бы, — пожал я плечами, сдувая с глаз налетевшие волосы. — Ну, если ты не будешь, — как-то довольно протянул Иззи, доставая из микроволновой печи тарелку. — То мне достанется больше, — пицца уже была разрезана на кусочки: он вытянул один и засунул себе в рот так далеко, как только смог, при этом ещё, зажимая его зубами, попытался улыбнуться во все тридцать два зуба. На удивление — у него это получилось. — Стоп. Я тоже хочу, — прослеживая взглядом за ним, утвердительно заявил я о своем намерении. — Чего ты хочешь? — делая вид, что не понял меня, спрашивает он, вытягивая из пиццы уже второй кусок. — Я хочу, чтобы при повороте краника в ванной вода регулировалась равномерно, а не как обычно, — присаживаясь рядом и подминая под себя ноги, уверенно ответил я, снимая с руки резинку и забирая волосы в хвост. — Остришь? — Горчу, — выхватив из его рук третий кусок, я откусил от него и потянулся за чаем. — Слушай, а ты никогда подстричься не думал? — в процессе позднего ужина, задал довольно необычный, но ожидаемый вопрос Иззи. — Не знаю, я, конечно, не придерживаюсь определенных взглядов, но на данный момент мне, действительно, больше нравится носить длинные волосы. — Переубеждать тебя не буду, просто как-то странно видеть такого подтянутого парня с копной волос на голове. — А что, по-твоему, лысым лучше? — чувствую, как нос морщится от смеха. — Нет, но с другой стороны ты на треть головы лысый. Точнее был им, не сразу же это отросло, — Иззи коснулся рукой коротких прядок волос, что остались на видном месте, после того как я завязал с ношением ирокеза. — Обещаю, если свидимся, то когда-нибудь я подстригусь да покороче, — отлучившись на минуту, предварительно поставив чайник, я сходил в свою комнату, чтобы в шкафу отыскать легкую футболку и шорты: в доме было жарко. Переодевшись, я вернулся обратно. — Раз уж разговаривать не о чем, могу я спросить? — разливая чай по кружкам, обратился я к Иззи, который, закинув обе ноги на мой стул, удобно расположился на угловом диване: пришлось садиться рядом. — Спрашивай. — Что у тебя случилось? — В смысле? — отпивая чай, переспросил Иззи, заставляя меня в очередной раз понять, что я люблю вводить людей в недоумение. — Ну, пропадаешь где-то. На работе тебя не видно. В клубе и след простыл. Явился так неожиданно, да ещё весь… — Весь? — бровь парня резко поползла вверх, а губы скривились в легком подобие улыбки. — Побитый что ли… Эти ссадины на руках, большой порез, уверен, что все дело на руках не закончилось, — тут-то я понял, что начал лезть не в свое дело, лицо парня резко стало сосредоточенным, взгляду будто вмиг вернулась ясность, казалось, что этой дымки на мозгах больше нет, а я сейчас за свою любознательность получу по шее. — Это личное, — убирая руку под стол, ответил он: я ненароком поймал взглядом напряженные вены на запястьях, понимая, что сжал он их в кулаки. Неужели все так печально? — Давай так, я не спрашиваю тебя, но ты, чтобы зазря не сидели, придумываешь новую тему для нашего разговора, — усмехнулся я, хлопая по плечу парня, понимая, что от этой напряженной атмосферы самому не по себе стало. — Договорились, — Иззи на минуту завис, кажется, подобрать подходящую тему для общения оказалось весьма затруднительно. — Мы можем начать с элементарного, если хочешь, — предложил я, и парень согласился. Во время разговора мы плавно перекочевали в мою комнату, усевшись прямо на полу, даже не включая свет, мы просто обсуждали все подряд, все то, что только могло прийти в голову. Иззи я не видел, лишь интонация его голоса помогала улавливать его мимику, что рисовало моё воображение. Вот он поджимает губы, когда пытается сделать сосредоточенный вид. Вот на щеках появляются ямочки, когда губы растягиваются в улыбке, а на лбу показываются еле заметные складки. Эмоции людей настолько красноречивы, что порой я даже задумываюсь: неплохо было бы под конец жизни оглохнуть, чтобы только наблюдать за этой тонкой гранью человеческих чувств. — Ромео и Джульетта? — переспросил Иззи, когда тема зашла о любимых книгах. — Прости, своего мнения я не навязываю, но это произведение мне ничуть не симпатично, даже наоборот. — Объяснишь? Мне впервые доводится видеть такого человека, который не оценил его: встречаются, конечно, те, кто не читал вовсе, но это мелочи. — Ты, правда, хочешь вновь услышать очередную историю из моей юности? Сначала я кивнул, но вспомнив, что парень меня не видит, ответил: — Иначе бы не спрашивал. — Как знаешь, я-то не против. Как и все старшеклассники, я читал это произведение в школе, тогда у меня сформировалось о нем двоякое мнение, ведь половину из книги я совершенно не понял. Пьеса хоть и была доступна для моего мировосприятия, показалась мне какой-то сухой, просто вовремя не заинтересовался этим, не проникся, поэтому оставил. Через два года после того, как я окончил учебное заведение и уже являлся студентом второго курса, мне довелось побеседовать с одним священником — он-то и открыл мне глаза. Если хочешь, — парень неожиданно обратился ко мне, коснувшись плеча. — Думай, что это навязанное чужое мнение, которое не является моим собственным, я не спорю, но этот разговор, встреча, изменили все. В этот же вечер я пришел домой, держа в руках книгу, не смыкая глаз, за ночь перечитал ее, проникаясь ещё большей ненавистью к главным героям. Роман о настоящем садизме: именно к такому выводу я пришел. Как? Как можно говорить о том, что это повесть о великом чувстве, возвышать его значение настолько, если там нет элементарных вещей: уважения и любви к родителям. Девушка, устроившая свои собственные похороны, даже не задумывается о том, что чувствуют в этот момент родители. Какие эмоции переживают, когда хоронят свою тринадцатилетнюю дочь. Об этом можно говорить бесконечно много, но все слова сведутся только к одному: Джульетта невозмутимо тупая ограниченная дура. — Пизда, — не удержавшись, добавил я. — Можно и так, — переглянувшись в темноте невидимо сталкиваясь взглядами, мы синхронно засмеялись во весь голос. — Знаешь, — ни с того, ни с сего начал я. — Никогда не думал, что когда-то буду зависать в одной компании со своим преподом, — в пустоту усмехнулся я. — Веришь, нет, но никогда не думал, что в этой компании будет мой ученик, хоть с тобой мы встречаемся гораздо реже, чем с профилирующими группами, от этого меньшей ответственности я не испытываю. Комнату осветили фары проезжающей машины: всегда удивляло, как их свет достает так высоко. — И каково же это — знать, что на твоих плечах лежит ответственность за то, что я из-за тебя день и ночь провожу в Подвале? — Вот так здрасте, — неожиданно резко и бодро отозвался Иззи. — Из-за меня? Такое ощущение, что я тебя силком туда таскаю, принуждая пробовать все подряд. А вообще, мне показалось, или это именно меня не было там около месяца? — толкая меня в плечо, спросил парень, вновь поддаваясь смеху. — Ну, ладно, — согласился я. — Все равно кто, мне там действительно нравится. — Слушай, — еле слышно продолжил Иззи. — Ты бы не увлекался, не следует на этом жизнь прожигать: в студенческое время есть много вещей, которыми можно себя занять. — Да ладно, — поправляя хвост на голове, делая туже, ответил я. — Не учи, я уверен, что это ненадолго. К тому же скоро сессия, времени там появляться совсем не будет. Разговор скоро вновь вошел в прежнюю колею, лавируя между различными темами, на протяжении которых комнату озарял очередной громкий смех. Каково же было в разгаре дня обнаружить Иззи спящим на полу, удобно устроившись на двух больших подушках.