Бог и наркотики

Капли пота огибают каждый сантиметр тела, плавно стекая по спине и, застревая на плотной резинке шорт, собираются на одном месте, позволяя ткани намокнуть. Пальцы до мозолей стерты игрой на гитаре. Перебирая струны, уже не слышу мелодии, лишь поддаваясь внутренним ощущениям, продолжаю играть то, что приходит в голову. Взгляд падает на небольшой, пожелтевший со временем, листок бумаги, что лежит на колене. Цыкаю, понимая, что в сгустке мыслей, скопившихся в голове, потерял самую главную, ту, ради которой перебрал все тетради, чтобы найти знакомую табулатуру. Зажимая несколько ладов, ударяю по струнам, слушая звучание почти забытых аккордов. Эту песню я написал в компании со своим лучшим другом. Мы тогда учились в десятом классе. В голову пришла мысль оставить после себя память одноклассникам, исполнив на вечере выпускников композицию собственного сочинения. Времени было достаточно, чтобы отшлифовать каждую часть, каждый кусочек, постепенно превращая набор нот в мелодию. Даже сейчас, спустя несколько лет, получившаяся песня трогает самые тонкие струны души, заставляя их ностальгировать, поддаваясь воспоминаниям. Сколько времени прошло… Сколько ещё пройдет… Друг, совершенно позабыв обо мне, потерялся в суматохе дней, я сменил место жительства, он сменил гражданство, я поступил в университет, он стал стажироваться в фирме отца. Нас больше ничего не связывает, кроме этой песни, уверен, его руки не меньше моих прикладываются к гитаре, чтобы вспомнить знакомый ритм. Даже когда плесенью обрастут школьные фотографии, в голове будут свежи обрывки из памяти. Тихий скрип двери вырывает из воспоминаний, заставляя поднять взгляд на источник: в проходе просунув голову, не позволяя себе зайти внутрь, стоит Тайлер. — Можно? — осторожно спрашивает он, дожидаясь моего кивка, проходит и присаживается рядом на диван. Понимаю, почему он так опасливо себя ведет, кто, как ни он, стал свидетелем моей бешеной истерики, что волной накрыла меня пару часов назад, выбрасывая на берег лишь через часы шторма, в котором кружилось сознание. Нет, я не бил посуду, не разбрасывал по всему дому вещи. Не было никаких апатичных криков и угроз наложить на себя руки. Я ни разу не притронулся к сигарете, не пытался захлебнуться водой, когда пил из графина. И даже не бежал в институт, чтобы угрожать декану, запугивая его стандартными фишками из фильмов. Мне просто было чертовски плохо… И Тай это видел, он словно наблюдал беснования внутри меня, все эти часы высиживая на одном месте, чтобы видеть мое беспрестанное метание по квартире. -Ты как? Хоть немного успокоился? — спросил он, не смея касаться рукой моих плеч: я видел этот секундный порыв — его кисть дернулась, но он тут же придушил все желание на корню. — Вполне. Время, когда можно было часами сидеть в углу, из-за страха рассказать родителям, что где-то посеял ключи от дома, прошло, — ответил я, продолжая свою игру. — Гир, песня очень красивая, но… — он немного осекся, затем поправив на носу очки, продолжил. — Ты не мог бы перестать терзать свои руки, у тебя уже кровь идет, — говорит парень, а я, словно очнувшись, смотрю на свои пальцы: алая жидкость действительно тонкой струйкой сочилась из раскрывшихся мозолей. — Предположим, что это весомый аргумент, чтобы отложить гитару в сторону, — я поднялся со своего часами нагретого места, подойдя к стене, схватил черный чехол, пакуя в него инструмент и оставляя его рядом с креслом, прислоняя к стене. — Ты уже подумал, как будешь решать эту проблему? — дождавшись, когда я вернусь на место, продолжил Тайлер. — Возможно… — ответил я, проводя рукой по мокрым от пота волосам: из ванной я вышел достаточно давно, чтобы высохнуть, но, видимо, постоянное напряжение, что заставило все тело взмокнуть, просто не позволяло влаге испариться. — И? Как же? — не скрывая желания быстрее узнать, поддаваясь порыву, громко спросил он, заставляя поморщиться. — Прости, — скривился он. — Не хотел напугать. — Мне нужно каким-то образом сказать родителям о том, что их сына отчислили из университета, — заявил я, закрывая лицо руками и устало прикрывая глаза. — Большая проблема в том, что я не хочу расстраивать их раньше времени. — Как это понять «раньше времени»? — недоумевающее посмотрел на меня Тайлер, но тут же ссутулившись, виновато опустил взгляд, показывая всем видом, что он продолжает меня слушать. — Я хочу попробовать восстановиться… Есть шанс, наверное, не малый. — Но… — хотел что-то возразить Тай, но я перебил парня. — Я понимаю, что делают это в крайне редких случаях, воспользоваться которым я не могу. Но я должен попробовать… У меня есть месяц, в противном случае я собираю вещи и возвращаюсь домой. Услышав последние слова, светловолосый заметно погрустнел, вцепившись своими пальцами в дужки очков с такой силой, поправляя их, унимая дрожь в руках, он старательно отвел взгляд. — У тебя получится, я постараюсь помочь тебе, пойдем к декану, я пообещаю ему подтянуть тебя. — Тайлер… — Мы обязательно сделаем все возможное. Я у них на хорошем счету, они… — Тайлер! — прикрикнув, остановил я парня. — Мы же не школьники. Это раньше, нашкодив, мы могли заявиться к заучу и наплести с три короба о том, что это произошло в первый и в последний раз. За свои поступки нужно нести ответственность, я просто пойду другим путем. К тому же… — я остановился, прерывая слова кашлем: Тай похлопал по спине, помогая справиться с хрипотой в горле. — Институт не то место, где ты можешь пользоваться своим авторитетом, чтобы умалить грехи других. — Я понял тебя. Так каким путем? — всматриваясь в мое лицо, с надеждой в голосе спросил Тай, создавая в этот момент впечатление, что это он должен реабилитироваться. — Я пока ничего не могу сказать на этот счет… — Боишься сглазить? — довольно примитивная отговорка, но раз Тайлер сам предложил ее в качестве аргумента, то мне лишь остается молча с ним согласиться, понимая, что дело совсем в другом. — Что ты будешь делать сейчас? — Лягу спать, вечером нужно будет уйти по делам. — Опять? — вспыхивая удивлением, спросил парень, заставляя меня, бросить на него недовольный взгляд: — Что значит «опять»?  — Извини, просто ты так часто пропадешь ночами. Ведь эта одна из причин, по которой ты скатился. — Возможно. Но есть дела, которые в срочном порядке нужно разрешить, — тактично соврал я. — Как знаешь, — пожал он плечами. — Только, прошу, не сделай себе, таким образом, только хуже. — Слушаюсь, мой капитан! — устало ответил я, выдергивая из-под соседа по квартире одеяло и накрываясь им с головой. Предстояло ещё о многом подумать. *** Прокручиваю между пальцами удлиненную колбочку, гипнотизируя ее взглядом. Где-то глубоко внутри собственное «я» мечется из стороны в сторону, желая, чтобы ампула вылетела и разбилась о бетонную гладь пола, но пальцы цепко удерживают ее, заставляя балансировать между ними. — Все-таки решился попробовать, — довольно произносит Тис над самым ухом. — Я ещё ничего не решил для себя до конца, — в тон отвечаю парню, опуская руки на колени, в ожидании, когда Джек притащит свою задницу вместе с алкоголем, который я заказал специально, чтобы, решившись на такую бредовую идею, осуществлять ее не на трезвую голову. — А вот и я, — запыхавшаяся Ли показывается на горизонте, сжимая в руках легкий светло-серый плащ. Опустив его на диван, она подходит ко мне, целуя в щеку, а затем, отстранившись, кидает мимолетный взор на Тиса. Ли сегодня довольно необычная. В ее виде присутствует некая свежесть. Шлейф духов сегодня не такой приторный, не уверен, что вкусы девушки так резко не сменились, но не заметить ее по-весеннему бодрого настроения нельзя. Джек присоединяется к нам следом за ней, опуская на стол четыре стакана и бутылку Four Roses. — Хочу сегодня влить в себя как минимум четыре порции виски, — заявляет парень, расстегивая пару пуговиц на своей рубашке и оголяя безволосую грудь. — Так тут только на одного тебя получится, — поднимая вверх литровую бутылку, заявляет Тис. — Литраж слабый. — Это ты у нас слабый, я же не одну заказывал, попозже схожу за остальным, давайте сначала эту разопьем, — улыбаясь, усмехнулся он, откручивая крышку бутылки с небольшим треском. Алкоголь, попадая в организм, заставляет кровь в жилах вскипать, чувствуя, как очередной прилив накрывает мозг. День уже не кажется таким серым, каким он в полной своей красе предстал передо мной с самого утра. Проблемы, конечно, никуда не ушли, они просто отодвинулись на второй план, заглушенные этим приторным удовольствием, что словно нуга заполняет тело, заменяя кровеносную систему. Вытягиваю перед собой руку, растопыривая пальцы, пропускаю сквозь клубный дым, чувствуя, как тот обволакивает каждый сантиметр оголенной кожи. Ребята о чем-то болтают, наверняка, обсуждая очередную проблему Тиса. Я не вслушиваюсь в их разговор, до этого мне нет совершенно никакого дела. Своих проблем не счесть, а грузиться чьей-то стабильной суматохой жизни мне отнюдь не хочется. Закрываю глаза, откидываясь на спинку дивана. Уставшая спина, ловит постепенно прибывающий кайф расслабленного тела, находящегося в обездвиженном состоянии. — Гир. Отголосками звучит непонятный голос в сознании, призывая вернуться из забытья на землю. — Гир! Откликаясь на свое имя, открываю глаза, всматриваясь в лицо, нависающей надо мной Ли. — Чего тебе? — фыркая, устало пожимаю плечами. — Я принесла, что ты просил… — отзывается она, занося свой наманикюренный пальчик над моим носом и делая один щелчок, отдаляется, неотрывно наблюдая за тем, как я морщусь, а затем выпрямившись, сажусь в удобную позу, вновь забирая со стола свой наполненный стакан. Уже третий… Мы здесь не так долго. Обычно я смакую алкоголь на протяжение всей ночи и мне вполне хватает пары бокалов, но сегодня, видимо, обстоятельства и собственное настроение требуют от организма иного поведения. — Что ты принесла? — потирая глаза руками и плавно, одним касанием, переходя в волосы, взъерошиваю пряди. Девушка вытягивает перед моим лицом жгут, показывая то, о чем со временем я совершенно позабыл, уже решив, что это абсолютно мне не нужно, по крайней мере, сегодня, и я вполне мог бы обойтись без новинок в своей жизни. Но параллельно шагающие мысли со здравым рассудком требовали иного пути… — Спасибо, — перехватываю у нее вещицу, опуская себе на колени. — Хочешь, на первый раз могу тебе помочь, — предлагает девушка свои услуги дополнительной руки. Подняв на нее глаза, я отрицательно покачал головой, не забыв при этом улыбнуться, что бы та не вздумала обижаться. — Попробую сам как-нибудь, — оповестил ее я, закатывая рукав водолазки на правой руке, перетягиваю вены чуть выше сгиба локтя, фиксируя незаменимый предмет в этой цепочке событий. Надавив на ампулу большим пальцем, заставляя стекло надломиться, а потом и вовсе треснуть, я набрал в поданный Джеком шприц содержимое бутылочки. Выпуская воздух, я сбрызнул немного жидкости, пачкая свои штаны и, уже хотел было поднести иглу к мягкой ткани кожи, как заметил на себе пристальный взгляд. Опустив руку, я поднял глаза, чтобы взглянуть на того, кто все это время так пристально наблюдал за мной. Недалеко от диванов стоял парень в черном балахоне. Его руки были спрятаны в карманах, а на голову, почти закрывая лицо, был натянут капюшон. Губы человека были искривлены в неприятной… недовольной улыбке, что выражала все отношение к тому происходящему, что он видел здесь. Сердце сжалось в груди. Циркуляция крови в жилах казалось бы прекратилась. А виски стало колоть, словно вдруг навалившееся чувство вины, разбудило спящую совесть, заставляя ту подавать сигнал тревоги. Сквозь цветомузыку я заметил переливающиеся стекла очков, а в черной накидке признал свой балахон. Прямо передо мной стоял не кто иной, как Тайлер. — Так вот, каким образом ты решаешь свои проблемы… — цедя сквозь зубы каждое слово, чтобы не остаться не услышанным, произнес парень, мгновенно скрываясь в танцующей толпе. Скинув на стол все содержимое, мгновенно стягивая с руки жгут, я рванул в ту сторону, где секунду назад стояла фигура Тайлера. Уйти далеко не получилось: цепкие руки Джека остановили меня, разворачивая лицом к компании, которую я хотел бросить по-английски в данную минуту. — Кто это был? — с нескрываемым беспокойством в голосе спросила Ли, выглядывая из-за плеча Джека. — Не важно… — я посмотрел на руку Джека, что все ещё сжимал мое запястье. — Пусти, — прошипел я, готовясь сорваться на парне. Он пустил. На ходу я чуть не снес подходившего к диванам Иззи, что с удивленным видом, успел произнести мне в спину: «Что с ним?», обращаясь в этот момент к ребятам. *** Растерянность. Страх. Не знаю, что в крови бушевало сильнее, наверное, и того, и другого было поровну. Я стоял на улице, взглядом пробегаясь по всем возможным выходам со двора, на которые мог свернуть Тайлер, но мелькающей вдалеке фигуры не было. Я находился один здесь, с осознанием в груди того, что я натворил. Медлить было нельзя, сорвавшись на бег, параллельно вытаскивая из кармана брюк телефон, я не глядя, набрал номер Тайлера, надеясь только на то, что, остыв, парень возьмет трубку. На пятый раз я сдался, скидывая телефон в сумку и ускоряя темп своего бега, как можно резче передвигая ногами. Сердце бешено колотилось о ребра, угрожая монотонными и четкими ударами выломать грудную клетку и выбраться наружу, выпадая на грязный асфальт. Все попытки дозвониться до парня были исчерпаны. Мысленно спрашивая себя, смог ли я сам после увиденного ответить на звонок, прихожу к горькому, но жизненному заключению: не смог бы. Вдали уже вижу угол своего дома, что выглядывает из-за соседнего здания. Взглядом находя нужный этаж, удовлетворенно выдыхаю, замечая горевший в моей комнате свет: единственное окно, которое выходит на эту сторону. Преодолевая лестничный пролет один за другим, цепляясь за перила, заставляя расхлябанные ручки болтаться из стороны в сторону, достигаю своей двери, не подавая надежд на то, что та открыта, сразу нажимаю на звонок, не отпуская его до того момента, пока на той стороне не послышались шаги. Что-то тяжелое прислонилось к двери: Тайлер наверняка подпер ее своим телом. — Нагулялся, — слышу его недовольный голос, раздражение в котором присутствует, наверное, больше, чем в тот вечер, когда парень поругался с родителями. — Нет. Открой, нам нужно поговорить, — вцепился я в ручку, дергая ее на себя. — Ты все неправильно понял. Все мои попытки были жестоко растоптаны его громким смехом, вызвавшим толпу мурашек на теле: стало неуютно. — Не ломай комедию, — слышу его издевательский тон в голосе, уже собираясь ответить подобно ему, но тут же затыкаюсь, понимая, что права на это никакого не имею. — А ты не ломай драму, чего ты психуешь? — абсолютно спокойно спросил его я, прислоняясь лбом к двери. Никогда не думал, что стану участником трогательной сцены из фильма: обычно именно в такие моменты люди объясняются друг с другом. — А по-твоему не должен? Ты будешь спускать свою жизнь в унитаз, а я буду спокойно сносить это? — Такое ощущение, будто я твой сын, чего ты так печешься обо мне? — сболтнул я лишнее, кажется, заставляя парня задуматься: «А действительно, чего это…» — И давно ты этим увлекаешься? — все так же грубо продолжил диалог Тайлер. — Может, откроешь дверь, и мы спокойно поговорим. — Нет, — тут же наотрез ответил Тай, и я сдался. — Не так давно, как ты думаешь, — устало выдыхая, признался я, ощущая, словно с каждым моим словом, на плечи опускается груз в разы тяжелее прежнего. — А знаешь, мне плевать. Я все это время думал, как бы вытащить твою задницу из бреда, в который ты попал. А, оказывается, нужно было разуть глаза и искать в другом месте. Причина здесь вовсе не в институте. Твой вылет, как я и говорил, лишь последствие чего-то. Дальше будет лишь хуже. Тайлер продолжал говорить, а я лишь молча слушал, мысленно соглашаясь с тем, что он действительно был прав. Я не мог ничего поделать с тем, что ввязался в эту игру, не знал, как покинуть ее. Раньше я хотел быть только зрителем, сейчас же понял, что с первых дней стал ее официальным участником, положив большой и толстый хуй на свое будущее. В Подвале у людей его нет и никогда не будет. — Уходи. Спустя долгие минуты молчания, слышу его тихий голос. — Но это же моя квартира. Почти не возмущаюсь, понимая, что Тайлер просто обязан спустить всю злость и обиду, желательно отыгравшись на мне. Слышу какое-то копошение, щелчок замка, что приносит осознание того, что преграды в виде двери больше нет. Захожу внутрь, взглядом окидывая квартиру — в прихожей Тайлера нет. По инерции прохожу в свою комнату, слыша сзади стук пластмассовых колес о паркет: неужели он собрал свой чемодан? Не успеваю вовремя среагировать, чтобы развернуться и выбежать из комнаты. Слух режет звон связки ключей, что ударилась о гладь столешницы, громкий хлопок закрывшейся двери. Лишь топот, сбегающих по лестнице ног, заставляет сознание кричать в панике «беги». И я побежал…