Бог и наркотики

Не успев выйти из здания, сгибаюсь пополам, не падая только оттого, что рука Иззи придерживает меня. Не жалея грудной клетки, изо всех сил вдыхаю прохладный уличный воздух, чувствуя, как прилившая кровь к лицу словно охлаждается, замерзает под колким весенним ветерком. Иззи смотрит на меня, не отводя взгляда, в выражении его лица читается беспокойство, уже давно смешавшееся с неприязнью. Сам себе задаю вопрос, ответить на который нет возможности: кого именно он так ненавидит? Меня… За эти выходки. Или себя… За то, что возится с таким куском дерьма. Качаю головой из стороны в сторону, словно отрицая собственные мысли. Прекрасно понимаю, что к какому бы выводу ни пришел, все станет прахом, когда вскроется правда. Лицо искажает гримаса боли, почти не ощущаю своего тела, лишь это неприятное чувство, что как червь, расползается по всему организму. Сжимаю кулаки, улавливая дрожь, заставляющую меня вздрогнуть. Закрываю глаза в тот момент, когда рука Иззи сильнее сжимает мое плечо, удерживая на ровном месте. — Только не вздумай спать, — негромко произносит он, но неожиданная фраза, словно острое лезвие ножа врезается в барабанные перепонки, заставляя поежиться. — Я похож на самоубийцу: спать, когда ты рядом? — едва изобразив на своем лице улыбку, отвечаю ему, понимая, что больше скривился, нежели показал доброжелательность своих эмоций. Привычка, что же поделать. — Сочту за комплимент, — ухмыляется он, опуская руку в карман брюк. Проследив за его действиями взглядом, замечаю в его руках брелок с несколькими кнопочками — ключ от автомобиля. Хмыкаю, подмечая в одном из наших разговоров факт, говорящий о том, что у бывшего преподавателя по химии машины не имеется. Нажимает большим пальцем на одну из кнопок, мгновенно неподалеку от нас раздается короткий звук, означающий, что одна из авто в этом ряду отозвалась на сигнал своего хозяина и теперь стоит открытая. Вот только наблюдая за действиями парня, я совершенно не заметил машины, обладателем которой является Иззи. — Пошли, — тем временем говорит парень, начиная движение в сторону парковки. Едва перебирая ногами, все же дохожу до нужного места, останавливаясь у совершенно недорогой иномарки темно-синего цвета. «Ха, да такую может позволить себе каждый», — усмехаюсь я в такт своим мыслям, подмечая стандартную комплектацию машины. Иззи открывает дверь, усаживая меня на сиденье рядом с водителем, а затем, обойдя, садится на свое место, вставляя ключ зажигания в гнездо и заводя мотор. Оглядываю привычный салон автомобиля: кожаные чехлы на сиденьях, брелок в форме игральных костей, висящий на зеркале заднего вида, тянусь рукой к бардачку, но вовремя отдергиваю, решая, что шариться по чужим ящикам не для меня. — У тебя есть машина? — дождавшись, когда мы выедем на дорогу, задаю вопрос, который хотел задать ещё там, на стоянке. Иззи бросает на меня мимолетный взгляд, заставляя меня понять, что вопрос прозвучал довольно глупо, если учесть, что все предыдущие действия парня говорили сами за себя, но я все же хотел услышать ответ от него, поэтому продолжил: — Ты же говорил, что у тебя нет… — Я недавно сдал на права, — не желая слушать мою еле связную речь, отвечает Иззи, не отрываясь от дороги. — Ремешок накинь, — сухо бросает он, заставляя меня заметить, что я действительно ехал какое-то время не пристегнутый. Тянусь к ремню, цепляясь за него пальцами, дергаю на себя: тот же совершенно отказывается поддаваться каким-либо моим движениям. Создавая в салоне жуткую возню, даже не замечаю, когда автомобиль замирает у обочины, а Иззи откровенно, не пряча своего взгляда, пялится на меня, в открытую усмехаясь. — Он, кажется, сломался у тебя, — раздраженно и в то же время абсолютно растерянно произношу я, поворачиваясь лицом к водителю и, сталкиваюсь с его по-лисьему довольным выражением лица, замираю. — Что? — не найдя ничего лучше, спрашиваю его, не скрывая во взгляде отвращения, вызванного его ухмылкой: ненавижу, когда надо мной смеются, особенно в таких ситуациях. — Нажимать на кнопочку не думал? — темная бровь на его лице ползет вверх, изображая недовольное удивление, он, словно пытается ткнуть меня носом в собственную ошибку. Тянется ко мне, хватаясь рукой за ремень, вдавливая до упора небольшую выемку, которая в последствие оказалась той самой кнопкой, он отматывает ленту, фиксируя ее. — Ты как ребенок, — улыбается он, возвращая руки на руль, вновь устремляя свой взгляд на дорогу. Молчу, понимая, если начну отпираться, то еще больше подтвержу его теорию. Мы ехали довольно долго. Машину по дороге даже ни разу не качнуло, повороты были плавные, а остановки на светофорах едва заметные. Такое монотонное движение быстро заставило организм проснуться, появились первые признаки того, что меня укачало. Мимолетно взглянув в зеркало заднего вида на свое позеленевшее лицо, я откинулся на спинку сиденья, как можно плотнее вжимаясь в кресло. Это лишь усугубило ситуацию, через пару минут закрывая рот ладонью, я молил об остановке, которую Иззи все же сделал для меня, припарковавшись около небольших кустов на обочине. Открывая дверцу, на ходу отстегивая ремень, я выскочил на свежий воздух, что есть мочи несясь к этим зеленым ровно подстриженным кустам. Падая на колени, впиваясь ногтями прямо в землю, я уже не сдерживал себя… *** — А куда мы едем? — спрашиваю Иззи, откручивая крышку у бутылки с минеральной водой, что была куплена в ларьке, пока я обнимал бедное растение. — Я так понимаю, что ты не знаешь, куда дел свои ключи? — не отвлекаясь от дороги, спросил парень, заворачивая в какой-то двор. — В смысле? — недоумевающе уставился я на него и, только потом до меня дошло: впопыхах я начал щупать свои карманы, ни ключей, ни телефона, ни кошелька, ничего этого не было, словно я уходил из дома, чтобы выбросить мусор, а забрел в клуб. Странно… Я же не девушка, чтобы забыть где-то свою сумочку, в которой будет все сложено. У меня все было распихано по карманам. Видимо, заметив на моем лице следы паники, Иззи добавил: — Завтра съездим в клуб и узнаем у Клеменса, вдруг он в курсе, куда ты дел свои вещи, а сегодня переночуешь у меня. Сказано это было с таким выражением, будто мне сделали одолжение. Я, конечно, опять сослался на свою паранойю и просто продолжил вливать в себя прохладную жидкость, старательно отводя взгляд от водителя… По дороге до своего дома Иззи ни разу не задал мне ни одного вопроса, касающегося минувших дней. Казалось, что его это не заботит. Словно он просто так помогает мне. Будто не потребует в один миг на все вопросы ответы, которых у меня, к сожалению, не было. Я сам мало что помнил, едва мог, словно пазл, собрать по частям картину прошедшего времени. Я даже не мог определить, сколько дней у меня отнял единственный поход в клуб. Один? А может это была неделя? Все то время, что мы добирались до его квартиры, голову закручивал водоворот мыслей, хаотичное метание от одного вопроса к другому. Я и сам не знал, чего больше хотел: восстановить все звенья в цепи или порвать ее самостоятельно, чтобы никогда больше не вспоминать об этом. Тщетно… Как бы я не старался оставить все за закрытой дверью, однажды кто-нибудь вскроет ее замок, вывалив на меня целую груду скопившегося хлама. Будет только хуже… *** Не успеваю зайти внутрь подъезда, как в нос ударяет противный запах, словно кто-то скопил весь мусор, находившийся в квартире, на лестничной клетке. Зажимаю рот рукавом кофты, стараясь делать аккуратные вдохи через ткань. Иззи, искоса поглядывая на меня, морщится, словно я был обязан с первой минуты привыкнуть к такому запаху, а пройдя пару ступеней, резко обернувшись ко мне лицом, говорит: — Теперь ты чувствуешь то же, что и я, когда зашел в комнату Подвала, — сухо бросает он, заставляя меня почувствовать себя окурком, который только что затушили подошвой кирзового сапога. Просто молчу, не смея проронить ни слова. Инертно двигаюсь за ним. В темном подъезде показалась упавшая на лестницу и перила полоска света: Иззи открыл дверь в свою квартиру, он показал рукой внутрь, вежливо пропуская меня вперед. — Проходи, — в прихожей горел небольшой светильник. Именно свет от него не дал мне запнуться у порога и расстелиться на холодном паркете: я вовремя заметил палку, лежащую на полу, и переступил ее, мгновенно наклоняясь, чтобы поднять далеко не безобидный предмет. «Именно так люди и умирают нелепой смертью», — первая мысль пронеслась эхом в голове. «Разукрашивая своими именами ТОПовые истории неудачников». — Опять выпала, — хмыкнул Иззи, забирая из рук вещицу. — Сколько раз ее приделывал, она все время отваливается, — сердито процедил он сквозь зубы, разворачиваясь к закрытой двери лицом и, приподнявшись на носочки, закинул ее за верхние шкафчики, что висели над головой. Палка принадлежала одному из таких. В нашей старой родительской квартире тоже висели такие сооружения, отец предпочитал в них хранить инструменты, хотя вскоре мама очень быстро заняла их для банок с соленьями и прочей закваской. Скинув с себя ботинки, я остановился, разглядывая предметы над головой. — Есть будешь? — не дожидаясь, когда я вдоволь насмотрюсь на шкафы, Иззи прошел на кухню, уже выкрикивая оттуда. — Можно было бы, но сначала… — я бросил взгляд на свою одежду: на рубашке красовались разводы и пятна непонятного содержания, джинсы были измазаны в желудочном соке, в некоторых местах их даже сковала засохшая рвотная корка, и грязь, что я успел собрать, когда сидел на земле. Голова была в ужасном состоянии, взглянув в зеркало, я сразу заметил засаленные волосы, что сбившись в сосульки, свисали на плечи, как облезлая змеиная кожа. — Можно я воспользуюсь твоим душем? — осторожно спросил я парня, понимая, что я далеко не у себя дома и гостеприимством грех злоупотреблять. — Как хочешь, лично я ждать тебя не буду и сяду есть, — отозвался Иззи, но, все же выглянув в прихожую, клацнул выключателем, что зажег свет в ванной. Приоткрыв дверь, он ткнул пальцем в сторону полотенец, висящих на крючках. — Сам выберешь. Только вот этим, предупреждаю сразу, — он вытянул ярко-синюю махровую ткань. — Вытирают лицо, не вздумай им вытереть что-либо другое. — Задницу, к примеру? — усмехнулся я, не сдерживая улыбки на лице. — … И яйца тоже, — не стушевался парень и, скинув свою футболку в стирку, скрылся за поворотом, добавляя оттуда напоследок: — Хотя и лицо тоже можешь не вытирать, — закатив глаза, я лишь пропустил все сказанное мимо ушей, заходя внутрь светло-голубого помещения. Стянув с себя всю одежду, я развернулся к двери, чтобы закрыть ее, но с досадой увидел сломанную щеколду и расхлябанный замок. Все же подергав за ручку, прижимая деревяшку плотнее, я забил на попытки закрыться в ванной и просто включил воду, первым делом намереваясь постирать все свои вещи. Пользуясь порошком и пятновыводителем, кое-как справившись с этой задачей, я выжал все тряпки, развесив их на полотенцесушителе у стены, и залез в душевую кабинку, подмечая что и тут не все гладко: дверцу уже на середине заклинило, пришлось мыться в таком положении, все время следя за водой, чтобы та не брызгала на пол. *** Натянув на себя темно-серые шорты, что любезно одолжил мне Иззи, я вышел из ванной, вытирая мокрые волосы полотенцем, которое парень велел строго-настрого не трогать. Тут же направившись на запах вкусного и ароматного чая, повернул на кухню. Когда я зашел внутрь, парень сидел, задрав обе ноги на стул, и спокойно, не спеша потягивал из кружки чай, заедая напиток эклерами со сгущенным молоком. Проследив взглядом за мелькающим перед его носом полотенцем, он лишь хмыкнул, отведя взгляд в сторону, строго бросил: — Садись, — упорно делая вид, что его ничуть не задела моя издевка. Не отрывая взгляда от телевизора, что висел прямо у входа, над дверью, он кивнул в сторону ещё одной кружки, что стояла рядом. Я, без особого стеснения, принялся вливать в себя слегка остывшую жидкость. Поговорить о чем-то мы особо не успели. Беседа не заладилась с самого начала: я молча поедал угощение, что стояло на столе, искоса поглядывая на парня, что с удивительным интересом таращился в телек. Ящик вещал вечернюю передачу новостей, обыкновенную сводку происшествий в городе и малоинтересные сведения о законах. Вскоре, громко скрипнув ножками стула, Иззи встал со своего места, закинув в раковину грязную посуду, он удалился в помещение, из которого пару минут назад вышел я сам. Я же остался сидеть в гордом одиночестве, в очередной раз удивляясь, что в голову не лезет ни одна мысль. *** Ковыляя мимо ванной, из которой слышался шум воды, остановился, прислушиваясь к звукам: хаотичные удары капель о стенки душевой, словно барабанная дробь, выдавали определенный ритм. Урчание неисправного краника, словно позывы желудка, когда тот пытается сообщить, что он голоден, заглушало редкое шипение смесителя. Не постеснявшись заглянуть в щель, созданную открытой дверью, я словно завороженный стал наблюдать за Иззи, ловить каждый изгиб на теле парня, по которому ручейками стекала вода и густая пена. Его рельефное тело мне удалось впервые разглядеть так близко, да ещё и при полнейшем отсутствии одежды. Облицованная голубовато-зеленой плиткой ванная стала напоминать парилку. Сквозь запотевшее окно, я едва мог разглядеть силуэт, который отражался в нем. Груда мышц иссушенных до такой степени, что можно разглядеть каждую. Иззи стоял ко мне спиной, тщательно намыливая шею мочалкой и направляя на себя поток горячей воды из душа, что висел на высоком крючке прямо над головой парня. Осознание того, что я откровенно подглядываю за темноволосым, пялясь на него, как хищник на добычу, пришло совсем неожиданно, когда рука уже тянулась к дверной ручке. Чертыхаясь, я отлетел к противоположной стенке, шарахнувшись об нее так, что из глаз полетели искры, а горло стало жечь от неприятной горечи. Шум по ту сторону двери был настолько сильным, что гулкого удара никто даже не заметил, продолжая свои процедуры без всякого беспокойства и стеснения. Прижавшись лопатками к стене, задираю голову, чувствуя макушкой обои. Шумно выдыхаю, нащупывая в шортах, что одолжил мне Иззи, какие-то винтики и даже пару запчастей от компьютерной мышки. Опускаю руку вниз, оставляя содержимое карманов нетронутым. В голове мелькают отрывки из воспоминаний, ещё свежих воспоминаний. Перед глазами встала картина той ночи в парке, когда Иззи, ничуть не стесняясь, откровенно напирал на меня своим телом, вжимал в ствол дерева, не двояко намекая, что не прочь поиграть со мной. Поиграть ли? Я закусил губу, чувствуя, как табун мурашек галопом проходит от кончиков пальцев к макушке. Фыркаю в пустоту, сдувая с глаз опавшие мокрые волосы, но они лишь сильнее прилипают к щекам, обрамляя лицо. Тянусь рукой, проводя растопыренной пятерней от лба к макушке, собирая волосы назад. Получилось с первой попытки. Пожимаю плечами, вновь прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за двери. Будто бы решаясь с мыслью: идти или же остаться неразоблаченным. Подбадривая себя, убеждая, что все это лишь очередная манипуляция мозга над бедным организмом, отталкиваюсь от стены, подходя ближе к двери, дергаю за ручку. Иззи, все ещё находясь спиной ко мне, даже не заметил моего присутствия, заставляя меня задуматься о своем бесшумном появлении. Решение о том, чтобы избежать возможного испуга парня от неожиданности, пришло сразу. Шурша тканью шорт, дождавшись, когда выглядывая из-за плеча, парень обратит на меня внимание, в пол-оборота окинет взглядом, я приспустил штаны, заставляя их мешковато повиснуть на ногах. Наступив носком на один конец, я стянул с себя единственную вещь, тут же отшвыривая ее ногой к корзине с бельем. — Чего приперся? — не оборачиваясь, спрашивает Иззи, проходясь подушечками пальцев по волосам, массируя кожу на голове, превращая прозрачный шампунь в белую пену. Неуклюже дергаюсь, пятясь назад, словно вот-вот потеряю равновесие, хватаюсь за край дверцы, удерживаясь на месте: Иззи не заметил этого временного припадочного головокружения. Лишь обернувшись ко мне, заставляя нас столкнуться взглядами, усмехнувшись, он продолжил: — Неужто решил присоединиться? — сказано это было с таким выражением, что я и сам задумался: «А действительно ли?» — но качнув головой из стороны в сторону, пристально смотря на парня, улыбнувшись, ответил: — Решил, — в голосе звучали двоякие нотки, я и сам не понял, то ли я пытался поиздеваться над ним, то ли сразить его своей настойчивостью. Иззи хоть и стоял в душевой, не занимая большое пространство, все же сделал шаг ближе к стене, освобождая место и будто бы приглашая войти. Отодвигая расхлябанную дверцу с середины до упора обратно в штыки, из-за чего брызжущая вода, стала выбираться на пол, я перешагнул край ванной, вставая под напор горячих струй. На периферии сознания мелькает мысль о мимолетном касании до него, не слушая собственной приглушенной паники где-то внутри себя, протягиваю руку к парню, что все это время сопровождает каждое мое действие заинтересованным взглядом. Ухмыляется, дергает бровями, когда моя ладонь ложится ему на грудь. Почти прожигает меня взглядом, заставляя поежиться и, если бы не горячая вода, я наверняка сослался бы на холод в помещении. Перехватываю из его рук мочалку, оставляю ее на блестящем от воды поручне, что прикреплен к стенке внутри душевой кабинки. Оттягиваю момент, словно выжидая чего-то, возможно действий со стороны, которые сломают мою нерешимость, заставят покориться ощущениям, поддаться этой дымке, что застелила сознание. Будто услышав меня, Иззи делает шаг вперед, вплотную прижимаясь своим мокрым и горячим телом к моему прохладному, создавая такой приятный и одновременно, пробирающий до мурашек, контраст, произносит: — Чего ты хочешь? — негромко спрашивает он, а я, словно воды в рот набрал, не могу даже пошевелить губами, чтобы вымолвить хоть одно слово. Дергаю плечами, отводя взгляд, словно это не я сам скинул с себя вещи и забрался внутрь, а меня насильно затащили сюда. Не произнося ни слова, продолжая играть со мной взглядом, он поднимает руку, прислоняясь подушечками пальцев к моему плечу, ведя тонкую, едва заметную и ощутимую линию к моей шее, а затем, переходя на скулы, поглаживает их большим пальцем. Тянусь ближе, поворачивая голову в сторону его руки, перехватываю указательный палец языком и с пошлым причмокиванием втягиваю в рот, обсасывая влагу с его кожи. Иззи на секунду прикрывает веки, а затем, когда вновь открывает, его зрачки вспыхивают опьяняюще ярким зеленым цветом. Возможно, я раньше не замечал, что парень является обладателем такого редкого изумрудного оттенка, а возможно… просто не хотел замечать. Кажется, лишаясь терпения, Иззи толкает меня к стенке, заставляя лопатками прижаться к кафельной плитке. Едва заметно касаясь языком моих губ, облизывает нижнюю, слегка прикусывая, тут же пуская новую колесницу мурашек по кругу моего тела. Матовые стенки душевой кабинки запотели настолько, что кажется, что они такими и были, туманными и непроглядными. Касаясь его плеч, неожиданно для себя впиваюсь в него ногтями, делая больше больно, нежели приятно. Еле ощутимо прохожусь по его коже, вновь вдавливая ногти на сгибе локтя. Морщится, но взгляда не отводит, по-лисьему хитро улыбается, проскальзывая рукой между наших тел. Только сейчас, оторвавшись от его губ, когда Иззи насилует своим языком мою шею, из-за чего я наверняка обнаружу на ней на утро багровые пятна, чувствую прижавшийся к пупку член. Рука парня настолько быстро и неожиданно накрывает возбужденный орган, что я вздрагиваю. Фрикционные движения сменяют темп, до мурашек в животе заставляют организм наслаждаться столь приятным чувством. Уже собственной ладонью обхватываю сразу два ствола, заставляя Иззи упереться лбом в мое плечо. Закусываю нижнюю губу, пытаясь заглушить собственный стон, получаются лишь шумные вздохи. Почти ничего не чувствую. Даже вода, забирающаяся во все места, уже не щекочет, а гладит кожу. Почти на самом кульминационном этапе, когда я был уже готов вжаться в тело парня настолько, что наверняка на нем бы остался мой отпечаток, Иззи отстраняется. Его взгляд излучает непонятное мне недовольство, смешавшееся с подозрением. Моя рука сама замедляет темп, от пробегающего между нами холода, вовсе отстраняется. В попытке спросить его: «Что случилось?» мгновенно затыкаюсь, замечая, как губы парня дергаются, говоря о том, что он скажет мне о чем-то раньше. — У тебя такой вид, — безэмоционально начинает он. — Будто ты делаешь мне одолжение, — отпущенная им фраза, словно пощечина, заставляет меня отшатнуться, встретившись спиной с мокрым, горячим кафелем. — Когда люди делают что-то для себя, они испытывают иные эмоции. Я не заблуждаюсь на этот счет, и ты действительно запутался. Так, чтобы никого не винить потом, сначала разберись в себе, — медленно говорит он, не отводя взгляда, заставляя понять, что он прав и я действительно ещё ни к чему не готов. Да и к чему должен был? Пока меня мучают душевные терзания, Иззи, накинув на бедра полотенце, даже не вытеревшись, покидает ванную, впуская в помещение прохладный поток воздуха. Оседаю на борт ванной, подставляя под град ударов воды спину, понимая, что мыслительный процесс затянется довольно надолго. *** Время близится к утру, а я так и не пересилил себя и не вышел из душного помещения. Вода уже давно прекратила свой ток по трубам, а стучавшие до этого редкие капли, совсем пропали. Закинув себе на голову полотенце, я просто сидел на том месте, чувствуя, как собственная пятая точка прирастает к белоснежной глади ванной. Все, что было сказано Иззи, каждое слово носилось по кругу в моей голове. Сначала я действительно думал, что все так и есть, как он говорит. Что каждое мое действие — муляж. Попытка руководить ими — блеф. А я всего лишь марионетка. Вот только в чьих руках нахожусь, знать мне этого было не дано. Казалось бы, что остановившись именно на этой мысли, я должен был успокоиться, но все зашло гораздо дальше. Я стал копать глубже. Чем ниже я спускался, вздергивая недры потайных уголков души, тем хуже становилось: я понимал, что выхода никакого нет, и я глубоко увяз в этой пучине, пока в голову не проскользнула одна единственная мысль. Мысль, которая осветила одним лучом света всю мою темную комнату: все, что я делал, было не напрасно. С самого детства я добивался того, чего в первую очередь хотел сам. Моя решимость всегда сражала окружающих. А удовольствие, которое я получал от процесса, было невозможно заглушить чем-либо другим. Просто сейчас, когда я встал лицом перед своим жизненным тупиком, мою решимость словно отобрали, я, будто сам отдал ее в чужие руки, а сейчас пожинаю плоды этих невзгод. Иззи был прав во всем. Но в одном, самом важном, он допустил ошибку: заставить меня сделать то, чего я не буду желать — невозможно. Оторвавшись от края ванной, чувствуя как ток крови возобновляется в затекших конечностях, сделав пару медленных шагов для профилактики, я тут же перешёл на бег, врываясь в закрытую комнату Иззи. Он спал на своей кровати, накрывшись нетолстым пуховым одеялом. Крадучись подбегая к нему, пользуясь эффектом неожиданности, я вздернул одеяло, тут же вновь накрывая им парня с головой, начал укутывать его словно младенца, лишая возможности высунуть ноги или руки. От вскружившего гама Иззи не сразу пришел в себя, поэтому любая его попытка вырваться оказалась провальной. Ничего не говоря, он лишь искоса, насколько позволяло ему его положение, поглядывал на меня, ожидая дальнейших действий, которые не заставили себя ждать. Наклонившись ниже, расплываясь в улыбке, словно чеширский кот, я коснулся ладонью его скул, тут же фиксируя его лицо, щекой вминая в подушку. Языком пройдясь по дужке открывшегося уха, заползая внутрь, тут же кусая за мочку, втягиваю ее в рот. Частой дорожкой поцелуев и чередой неслабых укусов скольжу по шее, ловя мимолетные стоны парня, которому я, кажется, от переизбытка эмоций зажал ладонью рот. Осторожно отводя руку назад, приспуская одеяло, оголяю его плечо, заставляя бледную кожу на нем багроветь. Кидая мимолетный взгляд на его закрытые веки, улыбаюсь, понимая, что все происходящее нравится ему. Поглаживая через ткань его руку, талию, бедро, вновь лишь слегка вытаскиваю из-под него одеяло, чтобы достать ладонью до его возбужденного члена. Касание прохладной кожи заставляет его поежиться. Отдышавшись, он сам толкается мне в руку, убеждая неплотное кольцо из пальцев сжаться на плоти сильнее. В комнате становится жарко. Разреженный воздух давит на грудную клетку, заставляя дышать чаще. Уже не замечаю момента, когда сам, прижавшись к нему плотнее, протиснувшись подбородком между шеей и сгибом у плеча, покрываю его скулы редкими поцелуями. Рука, вымазанная в его смазке, беспрепятственно скользит по стволу, в такт с его частыми вздохами срывается на рывки. Касаясь губами его уха, четко, но в тоже время негромко шепчу: — Я никогда не делаю то, чего не желаю делать, — собственная фраза становится для меня спусковым крючком, оглушая стенки сознания мощным выстрелом. Миг. И одеяло уже скинуто на пол. Секунда. И я губами впиваюсь в его рот, заглатывая его язык, не выпускаю, пока кислорода в легких станет мало и не понадобится дышать еще и ртом. Руки беспрестанно бродят по его телу, в то время как мою спину охватывает плотное кольцо его рук. Позволяя достигнуть Иззи долгожданной разрядки, сползаю на край постели, цепляя рукой полотенце, вытираю ладонь и отбрасываю его в сторону. Сил подняться уже нет, уставшая спина затекла ещё там, в ванной. Разворачиваясь лицом к парню, наблюдая, как часто вздымается от вдохов его грудная клетка, чувствую, как тяжелеют веки, а когда теплая ладонь накрывает плечо, окончательно проваливаюсь в сон.