Бог и наркотики

Смотрю на пустующее содержимое кошелька, с досадой пожимая плечами, понимаю, что попал в полнейший впросак. На стол выпадает мелочь из разорванного кармашка, с громким звоном ударяясь о гладь столешницы. Некоторые монеты скатываются на пол, уже там закатываясь под сиденье или кухонный гарнитур, лишь несколько червонцев остаются на столе, продолжая колесить по кругу. Наблюдаю взглядом за происходящим, какое-то время не сдвигаясь с места. Нужно срочно что-то делать. Найти возможность немного заработать: у родителей просить совершенно не хочется, в последнее время деньги вылетают с такой скоростью, что они явно смогут заподозрить неладное. Сейчас мне вовсе не нужен их неожиданный визит. Хватаюсь руками за голову. До боли в пальцах, до белеющих костяшек сжимаю волосы, даруя жуткий ноющий дискомфорт всему телу… Может, поискать подработку? Не маленький все же. Притащив ноутбук на кухню, открываю поисковое окно Интернета, набирая всего пару слов — «временная работа», я нажал на «поиск». Сайт тут же выдал несколько сотен объявлений, в которых требовалась работа в моем городе. Но все не подходило: к тому же большую часть из списка оккупировал женский персонал. Добавив в графу выше — «для мужчины» и указав «студент», я продолжил поиск. Авто-мойка, промоутер в магазине, грузчик… На данный момент больше всего подходили первый и последний варианты. Я позвонил по одному из номеров предложенных в списке. Мне ответили не сразу, но все же через пару минут диалога с человеком, я понял, что на сегодняшний ещё не начавшийся день нашел себе занятие. Договорившись с человеком, я записал адрес, по которому во время обеденного перерыва должен был добраться до их фирмы. Выключив питание ноутбука, я захлопнул крышку и отправился в ванную, следовало принять контрастный душ. *** Вся работа состояла лишь из постоянных пробежек по этажам одной фирмы: в каждый кабинет нужно было доставить коробки с оборудованием. Новые компьютеры к концу рабочего дня должны были находиться на каждом столе. Моей задачей и задачей троих парней, что стояли у входа рядом с грузовыми машинами, было просто доставить коробки до дверей. — Итак, ребятки, — перед нами появился мужчина, вышедший из здания. На нем была надета такая же форма, какую пару минут назад выдали мне: синий комбинезон на широких лямках, кислотно-желтая рубашка и такого же цвета кепка с лейблом их компании. — Как вы видите, машина не одна, — он указал в сторону стоянки, на которой стояло три автомобиля. — А нас пятеро, — я слегка удивился, когда услышал из его уст «нас», неужели он будет работать с нами? Обведя взглядом его фигуру, я понял, что сразу недооценил достоинство этого мужчины: его тело находилось в очень хорошей форме. — Одна машина на два человека. С облегчением можете не вздыхать — она забита доверху, — усмехнулся он, поправляя на себе кепку. — Так как вы у меня новички, то третью машину беру на себя. Следовательно, и зарплату мы делим по заслугам, — ухмыльнулся он. — А можно узнать, — подал голос один из парней. — Сколько? — Предлагается шесть кусков, вот и считайте, сколько полагается вам за полмашины, — не переставая улыбаться, заявил мужчина, подписывая бумагу, с которой подошел к нему водитель одной из машин. — Ого, — присвистнул тот парень. — По куску долларов на рыло, а не много ли? — недоверчиво спросил он, заставляя других парней, стоявших рядом, оторваться от своих занятий и посмотреть на своего работодателя. — Но я ведь не сказал о самом главном: техника дорогая, да к тому же и не в малом количестве, а любая царапина — минус из вашей получки, так что советую не спешить и делать все по совести. Обменявшись словами напутствия, мы отправились каждый к своей машине. Стью, именно так звали мужчину, сказал, что хоть нас и разделили по парам, работа далеко не командная, поэтому попытки сдружиться со своим временным товарищем я оставил. Воткнув в уши наушники, включив музыку помощнее и погромче, я взял в руки первую коробку, понимая, что по весу она оказалась не такой тяжелой, как я рассчитывал изначально. Но осознавая, что заходов будет наверх не один и даже не десять, весь мой энтузиазм сразу же притих. *** Я сидел на бордюре, свесив руки перед собой. Все тело жутко ломило, я не чувствовал ни одну свою конечность. Пот градом стекал со лба, а дыхание порывисто сводилось к отдышке. Офисное здание уже давно покинули люди. Из грузчиков, с которыми я начинал работу, остались только я и Стью, объем коробок у которого был изначально вдвое больше. — Ну, как? — проходя мимо, держа в руке реквизит, спросил он. — Могло быть и лучше, — еле изображая улыбку, ответил я, заставляя парня опустить коробку на землю. — Мда… Ну, и настрой. С другой стороны, твоя работа была единственной, которая меня полностью сегодня удовлетворила. Ты оказался первым и последним человеком, кто получит свою зарплату без единого вычета. Молодец, — мужчина засунул руку в задний карман и достал бумажник. Отсчитав несколько купюр, он протянул их мне. — Вот, возьми. Тут ровно тысяча. Прости, что даю с разменом, уж, как выдали. — Спасибо, — я забираю из его рук деньги, веером собрав в руке, пробегаюсь взглядом по денежному значению эквивалента, думая про себя, что мужик не наебал. — Тебе спасибо. Номер твой в базе есть, если будет работенка ещё — позвоню. А ты думай, приходить или нет, — он поднял с асфальта коробку и вновь начал подниматься по ступенькам. — Ну, бывай. — Я лишь махнул ему рукой. Ещё немного посидев на прохладном асфальте, я поднялся с места с мыслью: «Хорошо бы добраться до дома», — и направился к автобусной остановке, задней мыслью понимая, что мог бы и заказать такси. Опустившись на сиденье в душном транспорте, я закрыл глаза, позволяя телу почувствовать это легкое ощущение обездвиженности: все же я здорово потрудился за этот день, все мышцы ломит от напряжения… Каким образом, я и сам не понял, но очутился я на той остановке, с которой обычно уезжаю домой из клуба, когда сил передвигаться практически нет. Поглядев на электронные часы на дисплее, я понял, что времени не так уж и много, чтобы можно было заваливаться домой, без движения падая на постель, поэтому немного и расслабиться не помешало бы… *** — Какие люди, — радостно и удивленно воскликнула Ли, помахивая на себя темно-красным веером. — Надо же, наша пропажа вернулась, — как всегда съязвил Тис, мгновенно подрываясь с места и приближаясь ко мне. По инстинкту самосохранения я должен был отступить назад, но почему-то этого не сделал. Его рука коснулась моей щеки, он мягко улыбнулся, а затем, приблизившись совсем близко, обнял меня. Да так крепко, что мои ребра под таким напором чуть не раскрошились. — Пусти, — хрипя проговорил я сквозь зубы, стараясь при этом улыбаться, чтобы смотрящие на нас Ли и Джек ничего не заподозрили. Хотя… Я толком даже не смог понять, что бы им это дало, да и почему я так усердно старался скрыть наличие факта, по которому Тис вечно ко мне липнет. — Размечтался, — усмехнулся он, но все же ослабил хватку, а затем сделал шаг назад. — Где пропадал? — нехотя поинтересовался Джек, когда я опустился на диванчик рядом с ним. Ли и Тис сидели напротив. — Решал свои дела, — быстро ответил я, опуская руку в карман за бумажником. — Ты, наверное, хотел сказать «проблемы»? — добавил он, а я почувствовал, как атмосфера в этом месте стала негативной. К моему удивлению все отрицательные эмоции шли только от парня, что сидел рядом. С чего бы вдруг? — Можно и так сказать. Меня отчислили из универа, пробовал восстановиться, но ничего не получилось, — нагло вру я. — А, да, Брайн нам говорил об этом… — добавила Ли, но поймав недовольный взгляд Джека, вдруг смолкла, продолжая потягивать из трубочки свой коктейль. Смотря на нее, я невольно сглотнул: только сейчас я понял, как меня ужасно мучила жажда. — Сейчас вернусь, — не слушая продолжение истории, я поднялся и направился к бару. Клеменс был, как всегда, при параде: белоснежная рубашка с закатанными рукавами, синий платок повязанный в форме галстука. — Давненько тебя не видел здесь, — улыбаясь, произносит парень, подходя ко мне, подает руку для рукопожатия. — Да. Не мог выбраться, чтобы расслабиться, — ответив на рукопожатие, продолжил я, надеясь, что хотя бы этот парень не знает о моих «проблемах». — Тебе как обычно? — спрашивает он, подразумевая под этими словами мой любимый коктейль «Агри». По составу в него входит ром, ликер, сок и сироп. Клеменс же для меня добавил в качестве ингредиента русскую водку. — Читаешь мысли, — усмехаюсь я, присаживаясь на высокий стул. Пока парень занимается приготовлением коктейля, я вдруг вспоминаю о словах Ли: что она имела в виду, когда говорила, что Иззи все рассказал. Почему тот сам ни разу не появился. Не позвонил. Хотя… Кого я обманываю? Мы ведь не в таких отношениях, чтобы висеть часами на проводе, болтая о бессмысленной фигне. Если подумать, то наше общение вполне может сойти за странное: ведь стоит нам только встретиться — оба становимся товарищами, которые будто сто лет друг друга не видели, мы слишком много себе позволяем, но стоит разойтись, и любые связи прекращаются. Нужно просто поменьше обо всем думать, слишком многое не состыковывается в жизни, чтобы часами рассуждать на тему: «А что, если». — Готово, — перед носом возникает бокал, доверху наполненный молотым льдом и заполненный ярко-красной жидкостью. — Благодарю, — тут же отдаю Клеменсу купюру, что полностью оплачивает мой заказ. Кивая ему вслед, забираю напиток и двигаюсь в сторону диванов, стараясь не пролить по дороге столь объемную по размерам в бокале жидкость. Всегда любил это место за щедрость. — И года не прошло, — бурчит Джек, складывая руки у себя на груди. Ловлю обеспокоенный взгляд Ли, что уткнувшись в телефон, пытается унять дрожь в руках: «О чем они разговаривали, пока меня не было?» — Хватит ко мне цепляться, — двинув своей ногой выставленную коленку Джека, я заставил его подвинуться, ловя на себе очередной недовольный взгляд: «Что с тобой стряслось, вечно сияющий человек?» — Больно надо, — фыркает он, а я понимаю, что терпеть его колкие ответы в свою сторону не собираюсь. — Что случилось? Может, потрудишься объяснить, почему я вижу на твоем лице такую недовольную рожу? — зло, но при этом не напирая на парня, спрашиваю его, откидываясь на спинку дивана и прижимаясь лопатками к кожаной обивке. — Гир, не трогай его, он просто не в настроении, — вмешивается девушка, но все только смиряют ее взглядом, показывающим, что лучше всего ей сейчас не трогать нас. Я даже слегка удивился, что Тис поддержал эту непонятную дискуссию. — Как знаете, ребятки, я лучше пойду прогуляюсь, — она мигом поднимается, вот только уйти ей не дает Тис. — Малышка, я с тобой, чувствую, лишние уши тут действительно лишние, — говорит он и, приобняв девушку, скрывается в танцующей толпе. И почему двигающаяся масса сегодня не такая как обычно? — Ну? — прищурившись, смотрю я на Джека, что все это время даже не удосужился ко мне повернуться. — Хуйну, — отмахивается он, а я тут же вставляю: — Сейчас огребешь, если не начнешь нормально отвечать, — я знал, что парень был одним из тех, кто был против всяких потасовок, в которых требовалось применение грубой силы. Он был одним из тех, кто до потери пульса мог вести словесную перепалку. — О, боже, как страшно, аж яйца теряю, — закатывает он глаза. — С каждой минутой я теряю интерес к нашей беседе, твое остроумие сейчас не к месту, либо ты рассказываешь, чем ты недоволен, либо я отломаю тебе жопу. — Рискни… — Откуда такой негатив? — ухмыляясь, смотрю я на парня. Тот, резко развернувшись ко мне, все же роняет пару слов, завязывая разговор. — Какого черта ты тогда свалил? «Опачки», — так и хочется сказать мне от удивления, но я лишь внимательно слушаю продолжение.  — Что это был за тип? Вот только не говори, что простой прохожий — не поверю. Он имеет на тебя большее влияние, чем ты можешь себе представить, иначе бы в тот вечер ты не кинул нас… Я думал, ты разорвешь меня, когда я взял тебя за руку. Столько злобы в глазах человека, я еще не видел. — И, — я поперхнулся. — Это все? — нет, я, конечно, понимаю, что из детского сада я выпустился давно, да и школу закончить успел, но чего-то мне до сих пор не понять: с чего такие наезды? Посмотрел я, видите ли, на него не так. И из-за этого он ходит на ножах, позволяя себе вот так со мной общаться? Кажется, весь круг моего общения разом съехал с петель. — Кто это был? — Мой одногруппник. Как я думал, до определенного момента, он был моим другом. В тот вечер он просто застал картину, которую не должен был видеть. А я, — я слегка напрягся. — Вообще не понимаю, чего тебе с этого. Ну, ушел я, ваше веселье чем-то стало хуже? К тому же я видел Иззи, направляющегося к вам, чем не замена одного человека на другого? — Иззи? — удивленно посмотрел на меня Джек, но проведя параллели с моим бывшим преподавателем по химии, не стал продолжать эту тему. — Тогда, может, объяснишь, почему после его визита ты пропал? Если друг оказался не таким другом, то почему не вернулся сразу? Разговор стал совершенно глупым, я понимал, что попросту трачу свое время. Лед в бокале начал заметными темпами таять. — Я пришел, — заверяю его я. — Сразу, как убедился в этом! — надеюсь, мой тон и выражение лица, с которым я смотрел ему в глаза, не заставили парня поддаться сомнению. — Впредь, больше не заводи столь скучные и глупые темы, иначе развлекаться здесь станет совсем не в радость. *** Чувствую на руке давящую повязку. Сегодня именно ей мы заменили жгут, который Ли забыла дома в одной из своих сумочек. Чувствую, как кровь приливает к лицу. В и без того душном помещении становится адово жарко. Хочется снять с себя одежду, но я ограничиваюсь лишь парой расстегнутых пуговиц на рубашке. Допиваю последний глоток уже из третьего стакана с коктейлем и откидываю голову на спинку дивана. — Давай сама, не хочу это видеть, — тихо говорю Ли, что прислонившись ко мне, втягивает из ампулы жидкость в шприц. — Ты еще скажи, что не хочешь в этом участвовать, — весело отзывается Тис, что на удивление за последние часы даже не пытался позаигрывать со мной, а тем более съязвить. — Как скажешь, — успокаивает Ли, пробегаясь ладонью по моему вспотевшему лбу, смахнув пару капель, она заглаживает опавшие волосы с лица на затылок, заставляя черную краску переливаться от цветомузыки. — Больно не будет, — шепчет она, а я чувствую, как сгиб локтя смазывают прохладной жидкостью: запах водки тут же режет своей резкостью обоняние. Тонкая игла прокалывает кожу, с первого раза девушка попадает прямо в вену, заставляя меня облегченно выдохнуть. Чувствую, как жидкость взбрызгивается внутрь, смешиваясь с кровью, разносится по всему телу, медленно, словно мед, растекаясь по телу, как по дереву. — Вот и все, — улыбается девушка, нависая надо мной и, демонстрируя пустой шприц, возвращается на свое место, не забывая стянуть с руки повязку. Никаких изменений в организме не происходит, кажется, что я просто побывал в госпитале на сдаче крови из вены. Голову лишь немного встряхивает легким головокружением, что проходит так быстро, что не остается и следа пребывания этого чувства. — Ну, выпьем же за нас, — восклицает Джек: он самый первый из нас принял содержимое ампулы, так и не рассказав мне о том, что все же в ней намешано. Перед носом появляется стопка с мутно-коричневой жидкостью, киваю, благодаря таким образом человека, который передал мне ее. Тянусь к середине стола, чтобы там со звоном встретится с рюмками ребят. — Подожди немного, — улыбается Тис. — Скоро накроет, — почти не слышу его слов, но понимаю с точностью до интонации и смысла, вложенного в текст, что совсем скоро мир вокруг меня засияет под другим углом цветового спектра. *** Визг. Оглушительный визг толпы фанатов, что скопились под самым краем сцены. Разорванная одежда, мокрая ткань, облепившая каждую клеточку разгоряченного потного тела. Крики, довольные возгласы и просьбы «еще». Стою в самом центре этой толпы, наблюдая из самого зала за игрой любимой группы. Длинные волосы бас-гитариста закручиваются вихрем, когда перебор за перебором он отдается игре. Вокалист, что вцепившись в микрофон на высокой стойке, наклоняет его, падая на одну ногу, запрокидывает голову, буквально крича своим превосходным голосом припев песни. На заднем фоне изо всех сил с гримасой наслаждения лупит по тарелкам и барабанам ударник, не забывая вовремя отпустить педаль на хай хетте, чтобы звук бродил по залу, как можно дольше. Толпа взрывается единым голосом, допевая вместе с вокалистом припев, заслушанной до дыр песни. Она вечна. Она превосходна, это то, что сносит крышу, это то, что никогда и ни при каких условиях не забыть. Жар, заставляет все тело медленно плавиться, каждый орган лишен своих ощущений, превращаясь в агонию, в месиво, которые сливаясь в единое целое, создают систему, что отвечает за жизнь человека, за мою жизнь. Толпа во всю слэмится, заезжая локтями друг другу то под ребра, то в район живота. Но сейчас нет места обидам, врываясь в эту зону, каждый знал, на что он идет. Руки взлетают вверх, пальцы давно сложены в единую комбинацию, заставляя указательный и мизинец буквально выгибаться от напряжения в суставах. — Гир, ты это чувствуешь? — слышу знакомый голос, но оглядываясь, даже не узнаю ни одного лица, что сейчас в едином ритме скачут вместе со мной, продолжая орать во весь голос. — Красивая песня, что это? — второй не менее знакомый предыдущего голос раздается прямо над ухом, оборачиваясь, вновь понимаю, что рядом совершенно другие люди. — Не знаешь? — все же отвечаю я, решив, что меня услышат те, кому нужно. — Как вы могли прийти на этот концерт, когда даже понятия не имеете, кто стоит на сцене? — стараясь не злиться на дилетантов в этом деле, улыбаюсь я ещё шире прежнего, чувствуя, как радость, словно только что сварившийся кисель, начинает сгустком собираться, оседая на мой разум. — Концерт? О чем ты? Это же поле для гольфа, здесь отродясь не собирали толпу, — смеется первый голос, тут же перебиваемый вторым. — Концерт? Поле? Да вы ребятки обдолбались, я всегда говорил, что в этом месте нельзя просто находиться… У кого-нибудь обязательно слетает крыша. — В каком месте? — недоумевающе спрашивает первый голос, а я лишь, наслаждаясь громким и довольно качественным звучанием музыки, вслушиваюсь в диалог, пытаясь хоть немного вынести из него понятного для себя. — Мы на лакокрасочном заводе, неужели забыли? У нас же экскурсия. — Правда? — в возмущенном удивлении утопает первый голос с женскими нотками. — Ещё бы. Говорил же, что нужно было надеть ватно-марлевую повязку, я походу здесь единственный остался, кто хоть немного соображает, — довольно хмыкает парень, а я своим телом чувствую его радость: наверное, он давно мечтал побывать на этом заводе, возможно, стоило его послушать и надеть респиратор, но концертная площадка, что привиделась мне, ничуть не хуже… Больше не слушая ни слова, затыкая уши, я продолжаю поглощать взглядом все, что происходило прямо передо мной на сцене. *** — Боже мой, я вся мокрая, Гир, ну как так можно, — Ли плещется прямо в воде, пытаясь вынырнуть из фонтана так, чтобы не поскользнуться на его скользкой слизистой поверхности. — Давай руку, — тянусь к ней, дождавшись, когда девушка поймает мою ладонь и сожмет ее, вытягивая из воды, заставляю ее босыми и мокрыми ногами встать в теплый желтоватый песок. Не знаю, откуда посередине площади оказался мини пляж, но ощущения были великолепные. Жаль, что объема песка было недостаточно, чтобы упав в него, можно было зарыться по шею. А я так мечтал… *** — Нет, ну ты посмотри какие нахалы. Вызывай полицию, сейчас мы их… — я бежал что есть мочи. Хватая за руку Джека, у которого шла кровь из разбитого носа, я практически руководил его действиями, чтобы тот не врезался в какой-нибудь косяк и не разбил себе что-нибудь еще. Не знаю, как мы смогли пробраться в музей посреди ночи, но каким-то неведомым образом у нас получилось это сделать. Вот только напичканное камерами здание толком не дало нам повеселиться. Двое охранников вооружившись электрошоковыми дубинками перегородили нам дорогу ещё на третьем этаже, заставляя нас мгновенно надавить на тапки что есть мочи. Вот, разворачиваясь, Джек и умудрился разукрасить свое лицо своим ДНК. — А ну, стоять, — грозно, без дрожи и страха в голосе, скомандовал один из мужчин, не сбавляя своего бешеного темпа. — Вот это натренированные… — кричу я Тису, что пробегает рядом. — И чего они только забыли в этом месте, им бы в банк или ещё куда-нибудь. В общем работенку бы им по-перспективней. — Хватит трепаться, нам сейчас этими дубинками очко порвут, давай быстрей, — теперь уже и меня хватают за руку. Еле удерживая запястье Джека, дергаю его тело на себя, избавляя от встречи с древней вазой, что стояла на высоком стенде. *** Вспышка фар среди черной, почти непроглядной, ночи кажется кометой, что упала на Землю, осветив ее на мгновение ярким светом. — Что это? — недоуменно смотрю я на Тиса, продолжая придерживать тело Джека, что, кажется, после долгой пробежки был готов отбросить коньки. — Машина, дурень, — отвечает парень, попутно открывая дверцу. — Она ведь не твоя? — скептически спрашиваю его, не сдвигаясь с места. — И что? Ты хочешь, чтобы нас упекли за решетку. Ты видел, что за картину свернул этот мудак, мы за нее в жизни не расплатимся, — почему-то соглашаюсь с парнем, вспоминая о номере мобильного телефона, что висел на стене рядом с той вещью: впоследствии оказалось, что это была цена. — Садись уже, машину сбросим где-нибудь, сейчас главное удрать отсюда. Безмолвно соглашаюсь с парнем, закидывая на заднее сиденье Джека. Сам же я сел на место рядом с водителем. — У тебя хоть права есть? — спрашиваю Тиса, когда машина трогается с места. — Нет, так ведь даже интересней, — усмехается он, вдавливая в пол педаль газа. *** Прижимаюсь к грязной обшарпанной стене затылком, содрогаюсь от конвульсивных вибраций, амплитудой проходящей по всему телу. Не могу вспомнить, как я оказался в этой комнате. Кажется, Клеменс отдал мне ключи, когда я заказывал очередной коктейль… Сжимая руки в кулаки, практически не чувствую кровообращения. Боли ногти, вдавливающиеся со всей силой в кожу, не приносят. В таком состоянии я смог открыть дверь? Мотаю головой, моментально замирая на месте от новой волны, что парализует все тело на мгновение, заставляя лишь левый глаз дернуться. В горле совсем пересохло… Я даже не могу определить, как долго нахожусь здесь, что вообще делал все это время. Голову режут вспышки воспоминаний, что калейдоскопом накрывают сознание: концерт, школьная библиотека, аквапарк, площадь, музей, машина. Что это было? Тихий скрежет, открывающейся двери, заставляет невольно дернуться. Поднимая взгляд чуть выше уровня собственных согнутых колен, замечаю чьи-то ноги одетые в строгие черные брюки и лакированные туфли. — Какая мерзость, — не видя человека, которому принадлежит эта фраза, лишь уловив интонацию, кривлюсь. Поднимаю голову, морщась от яркого света, который настолько раздражает глаза, что я не выдерживаю и нескольких секунд. Опуская взгляд, уже не нуждаюсь в том, чтобы вновь поднять его на человека: не узнать вошедшего невозможно. — Ты опустился на самое дно, — его слова, словно яд, выпрыскиваемый змеей, жалят в самое сердце. — Я и был на самом дне, — беззвучно, практически не выражая эмоций произношу эти слова, цепляясь пальцами за бетонную крошку, скоблю ногтями, заставляя руки содрогаться от противных ощущений. Находя в себе силы, упираясь о пол, поднимаюсь, сначала опираясь на колени, а затем выпрямляюсь в полный рост. Голову моментально закручивает вихрем, в нос ударяет запах тухлых продуктов и мочи. Веду головой в сторону, стараясь не дышать. — Только не нужно читать мне нотаций, — усмехаюсь я, наконец сталкиваясь с укоризненным выражением лица Иззи. Его вид так и источает неприязнь ко мне. — Я не за этим сюда пришел, — сухо отвечает он, опираясь о дверной косяк. — Зачем же тогда? Ещё одно ничтожество, что решило посмеяться над другим… — цежу сквозь зубы, не замечая, как наполняю собственный голос не меньшим ядом. — Посмешище, — бросает Иззи, закатывая глаза, отворачивается. Неужели так просто уйдет? Так ради чего приходил? — Днище, — салютую ему в спину, практически во мгновение ока, наблюдая за единственной реакцией Иззи: резкий разворот вокруг своей оси сталкивает нас взглядами, единственный шаг и в мое лицо летит кулак, с невероятной силой удара натыкается на мою скулу, огревая ее неслабым ударом. Следующая оплеуха по ушам, затем кулак попадает под дых, а я уже ловлю перед глазами звезды. — Сгинь, — вырываюсь из его мертвой хватки, ударяя коленом в его бедро, а затем кулаком в грудь, но попадаю лишь в плечо: он блокирует удар. — Тебе бы не мешало, — смеется он, вызывая во мне лишь адовое раздражение. Почему-то всевозможные гадкие слова выпадают из моего разума, ничего не нахожу лучше чем: — Ублюдок. — Ха, — выплевывает тот, сжимая руки на своих бедрах. — Я думал ты сильный, но ты лишь отрепье, окурок, что валяется под ногами, — следующий удар приходится в живот. Тело падает. Шанс на реабилитацию потерян. Больше подняться я не смогу. Опираясь на плечо, приподнимаю голову, сдувая опавшие на лицо волосы, хочу видеть его взгляд, хочу ловить каждую его эмоцию. Этот негатив. Эту злобу. Чего он хочет? — Ты совсем опустился в моих глазах, — чувствую в его голосе жалость: неужели я заслужил, чтобы меня жалели? Неужели я стал таким жалким. Он разворачивается, медленно направляясь в сторону двери. Прислоняюсь лбом к грязному полу, чувствуя, как бетонная крошка впивается в кожу. Сжимая веки, почти не слушая собственного голоса, что есть мочи кричу, чтобы не остаться не услышанным: — Так помоги же подняться! Мне ничуть не стыдно, собственная гордость уже давно зажата между мочевым пузырем и прямой кишкой. Я готов попросить ещё раз, лишь бы не сдохнуть здесь, вот так просто… Кажется, он именно этого и ждал, будто специально медлил, словно хотел услышать эти слова. Чувствую на плече его руки, что несильно сжимая, тянут тело вверх. — Поднимайся.