Бог и наркотики

Женский голос разносится по кухне, в быстром пробеге оповещая жителей города о новостях за прошедшую неделю. Помешивая кофе, намазываю масло на хлеб, лишь краем уха продолжая вслушиваться в её голос. Как же любят нас с самого утра заряжать негативными флюидами, повествуя сводку смертей на дорогах или о случайных, весьма трагичных, летальных исходов из-за неосторожности в обращении с техникой на заводах или мелких предприятиях, а то и вовсе в быту. Старушка оставила на огне кашу и ушла в другую комнату заниматься своими делами, из-за плохого обоняния вовремя не почувствовала разгоревшееся пламя и очухалась только тогда, когда половина квартиры уже была в дыму. Конечно же, подозрительные соседи тут же вызвали все нужные службы, но было уже поздно, старушка скончалась, надышавшись гари. И кто, спрашивается, виноват? Женщина, что в силу своего здоровья и возраста, оставшись одна-одинёшенька, решила пообедать. Службы, которые уже который год обещают установить в каждом доме чувствительные датчики, оповещающие жильцов о возможной опасности? Или же та самая каша, что в этот день так усердно долго не хотела вариться? — Сделай погромче, — просит Гир, дергая меня за рукав футболки, тем самым выводя из омута мыслей. — А сам? — туманным взором смотрю на него и, сталкиваясь с насмехающимся взглядом, вспоминаю, что пульт положил к себе на колени. Выполнив просьбу парня, бросаю взгляд на телевизор. — И последняя новость на сегодня, — говорит женщина, а я мысленно бью себя рукой по лбу. Каждый раз, когда они говорят «последняя на сегодня», меня охватывает дикий мандраж. Зачем, спрашивается, утверждать такой абсурдный факт, когда день только начался, и далее следуют ещё целых два выпуска новостей. — Сегодня ночью скончался Энтони Риверс — владелец крупной международной компании… — дальше я уже не слушаю, стеклянными глазами смотрю на экран, пытаясь сложить полученную информацию, как пазл воедино. Что же теперь получается? Не думал я, что это произойдёт так скоро. Хоть Бриана и говорила, что врачи подготавливают семью к прощанию с его главой, но разве такой срок отводили они мужчине? Еще недавно счёт шёл на месяцы, а в конечном итоге получилось, что оставались дни. А это значит только одно… Мой новоявленный начальник Стив теперь очень крупная шишка: ведь именно он в рамках закона становится единственным наследником всей этой крупной, не по размерам масштабной, компании. Перевожу взгляд на Гира, пытаясь отвлечься от собственных размышлений, ещё слишком рано делать какие-то выводы. Лицо парня заметно посерьезнело, взгляд выражал какую-то странную досаду. Неужели он так сочувствовал семье умершего? — Эй, — пытаюсь окликнуть его я. — Ты чего? Парень же не обращает на меня никакого внимания, продолжая таращиться в ящик. Протягиваю руку, дергая его за рукав так же, как и он меня минутой ранее. — Я? — вдруг очухивается он. — Да так… задумался… — Над чем? — тут же интересуюсь у него. Странный он какой-то. — Просто, — пожимает плечами и встает из-за стола, так и не допив свой чай, выливает в раковину. Действительно странный. *** Выхожу из душа, вытирая полотенцем голову, отбрасываю его в корзину для белья. Перед самым носом возникает фигура Гира: сосредоточенное лицо, поджатые губы, сведенные брови, капли пота, выступившие на лоб, сползают по вискам, мокрые взъерошенные волосы, ноги скрещены между собой и поджаты в коленях, на теле надеты одни лишь шорты, позволяя мне наблюдать, как подрагивают мышцы на его груди и животе, как собираются в кучу вены на руках, обволакивая когда-то былые накаченные банки мускул. — Может не стоит так нагружать организм в первые же дни? Гир продолжает подтягиваться, пропуская мимо ушей заданный мною вопрос. Конечно, он делает это не так быстро, как обычно показывают в фильмах, когда человек после тяжелой травмы, легко выделывает такие пируэты, которыми прежде владел лишь в тренированном состоянии. У Гира же всё выходит иначе. Так, как тому суждено быть в действительности. В первые дни из-за ноющих мышц он подтягивался от силы десять раз за один подход, при этом больше насилуя штангу висом на ней. Постепенно он, понятное дело, вернётся к прежним подсчётам, но пока нужны лишь ежедневные тренировки. — Мало, — произносит Гир, едва дыша, когда отпускает турник и встаёт прямо. — Что «мало»? — теряя нить событий, спрашиваю его, когда пройдя в коридор, беру свой сотовый. — Всё равно мало нагрузки, быстро, конечно, в форму прийти не успею, но... Надоело такую хилость в теле ощущать, — говорит он, смахивая со лба капли пота. — Да, да, — отрешенно киваю я, когда перед глазами всплывает диалоговое окно с сообщением. Бриана как всегда вовремя. «Всю неделю можешь дышать спокойно. Я уезжаю», — гласило сообщение в довольно грубой форме. Нет, понятное дело, что человеку, у которого умер родственник, не до телячьих нежностей, но можно ж было и помягче. Вдруг, я какой-нибудь там чувствительный тип, который при следующей встрече будет водить от нее обиженную мордаху. Надо будет научить её правильной беседе с парнями, а то своего никогда не появится. — Ты чего застыл? — рядом появляется Гир, облокотившись подбородком о моё плечо, прижимается сзади. — Что там такого тебе написали, что ты так в лице изменился? — спрашивает он, протягивая руку к телефону. Успеваю убрать сообщение с экрана раньше, чем он увидел его, убрав телефон в карман брюк. — Любопытной Варваре на базаре… — Удалили гланды без анестезии, — усмехается Гир, разворачивая меня к себе лицом и, щурясь, смотря мне прямо в глаза, продолжает: — С тобой будет то же самое, если начнёшь темнить, — говорит он и, резко разжав руки, отлипает от меня, скрываясь за дверью в ванную. *** — Это те самые гантели? Гир неожиданно появляется за спиной, когда я стоял у открытого шкафа, чтобы достать из него одежду для выхода в магазин: в доме еды совершенно не было, к тому же кошка с рыбы уже начала худеть. — В смысле? — удивляюсь я, что-то не припоминая никаких примечательных событий, связанных с этими железками. — Одной же из них меня тогда по голове шарахнули… Так ведь? — подозрительно посматривая на меня, спрашивает Гир. Мне так нравится его новая прическа, теперь его взгляд невозможно скрыть, все эмоции будто стали ярче. Хотя, может, это лишь моя паранойя. — А… да, — задумчиво произнёс я, вспоминая, что именно поэтому случаю я перестал хранить их на видном месте. Когда же я ответил, то Гира в комнате уже не было. Через пару часов, вернувшись с магазина с большими пакетами в руках, я вновь открыл шкаф, чтобы сложить туда вещи. Когда же я полез вниз за гантелями, чтобы немного потренироваться, на месте их не обнаружилось. — Гир, — захожу в его комнату, наблюдая, как тот мирно сидит на диване и пускает через зеркальце солнечных зайчиков. Отвлекаясь на игривые попытки кошки поймать его, я сел рядом с парнем на диван и, кажется, уже хотел забыть, как вдруг вспомнил, зачем я сюда зашёл. — Ты взял мой рабочий инструмент? — толкнув в плечо парня, заставляя отвлечься от своего безумно важного дела, спрашиваю его, не сводя взгляда с его глаз. — Да, — без тени сомнения, пожимая плечами, отвечает он, будто так и должно быть. — А куда положил? — В мусоропровод, — без улыбки на лице, абсолютно серьезно отвечает он, вновь направляя зеркало на свет, заставляя кошку наматывать круги по комнате. — А ты не аху… Зачем? — Купишь новые. При виде этих… у меня затылок гудит, — демонстративно вздрагивая, добавляет Гир. — Я, блять, с ними каждый день занимаюсь, что-то раньше у тебя затылок не гудел, — вспыхиваю я. — Раньше я их не видел… — резонно отмахивается он. — Охуеть не встать. Ты бы их и дальше не видел, когда я занимаюсь, ты вечно где-то шатаешься. — Но теперь-то я знаю, что они там, — не желая слушать меня, отвечает Гир, с головой уходя в игру с рыжим комком. — Лиза, Лиза… к-с-с, лови давай, — зовёт он кошку, вводя меня в пятиминутный ступор. — Что ещё за Лиза? — делаю очередную попытку задать ему вопрос, желая получить внятный ответ. — Кошка твоя. — Пф… Да это и так понятно, но с чего вдруг Лиза? — Сам посмотри, — говорит он. — Лиза, Лиза… — кошка вдруг остановилась, вытянулась и посмотрела на нас. — Видишь, отзывается, а на любое другое имя даже носом не вела. Может, её раньше так звали? — делает он предположение, а я на это лишь пожимаю плечами. — Не знаю. — В любом случае ей нравится быть Лизой, так что отстань. — Может, мне ещё выйти, чтобы вам не мешать? — выплёвываю я. — А можешь? — спрашивает он, и я уже готов запустить в него подушку, а затем и нечто потяжелее, как замечаю довольный, ухмыляющийся взгляд. — Ах ты ж сука… — нападение на его тушу совершается мгновенно, из-за чего кошка в панике шарахается в сторону двери. Сдергиваю с дивана покрывало и скрутив ноги и руки парня, заворачиваю его в импровизированный кокон, запихивая весь сверток в щель между стеной и диваном, убедившись, что он не может выбраться, отхожу от него. — Эй, — окликает он меня, когда я подхожу к двери. — Выпусти… — Ага, разбежался. Посиди тут часок другой, подумай о своём поведении, — подобно Гиру улыбаюсь я и выхожу из комнаты, улавливая напоследок его речь, рассыпающуюся в тысячи проклятий. А мне-то что? Я от сглаза молитву знаю. *** Держусь за поручень, стараясь сильно не тереться всем телом об одежду стоящих рядом людей. Общественный транспорт в час пик — это нечто. Каждый норовит наступить друг другу на ногу, зацепить мокрым зонтом девушке колготки, пустить стрелку на них от неловкого движения сумкой. Врезать кому-нибудь локтём под селезенку или в печень, обязательно громко говорить с соседом, поворачивая при этом в другую сторону, от чего невольным собеседником становится другой человек, которому всю дорогу орут прямо в ухо. И тому подобное. Отвернувшись к окну, наблюдаю за проезжающими машинами, мирно передвигающимися пешеходами. Проезжая мимо спортивного магазина, с досадой вспоминаю о выброшенных на днях личных гантелях. Автобус между делом останавливается на самой ближней к этому магазину остановке и я, не задумываясь, выхожу на улицу, не забыв расплатиться за проезд. Подойдя к дверям магазина, ловя себя на чувстве, что я уже был здесь, остановился, оглядываясь. В итоге убедился в том, что чуть меньше недели назад мы были здесь с Гиром. Покупали ему трижды гребанную штангу, на которой он виснет теперь чаще, чем за ноутбуком. С одной стороны хорошо, но с другой, тогда я с ним мог хотя бы разговаривать, а тут попробуй спроси его о чём-нибудь, пока не сделает все подъемы, не ответит. Захожу внутрь, оглядываясь в магазине в поиске нужного стенда. — Я могу чем-нибудь Вам помочь? — перед глазами появляется парень с копной ярко-рыжих кудрявых волос на голове. Улыбаясь во все тридцать два зуба, он выжидающе смотрит на меня. — В принципе, можете. Где у вас тут гантели найти можно, только не песком набитые, а… — Понял. Любитель железа, классика. Проходите во второй отдел, пожалуйста, — юноша протягивает руку в ту сторону, где по его словам находился нужный мне отдел. Времени на выбор я потратил в несколько раз меньше чем тогда, когда в магазин ходил с Гиром. Поэтому уже через десять минут отстояв свою очередь, я выходил на улицу со свертком в руках. Чехол оказался не на длинных лямках, поэтому покупку пришлось нести в руках. Направляясь в сторону автобусной остановки, я даже не заметил парня, что всё это время шёл за мной, окликая меня. Уже на самом пути к транспорту, меня одернул за рукав запыхавшийся светловолосый мальчишка. — Подождите, пожалуйста, — отдышавшись, просипел он. Когда парень поднял на меня голову, в его лице я признал того самого Тайлера, что работал здесь продавцом. — Как видишь, уже жду, — хмыкаю я. — Чего-то хотел? Парень отводит взгляд, кажется, собираясь с мыслями. — Да, мы можем с Вами поговорить… Я насчёт Гира, — выдавливает он из себя, словно за свои слова готов получить в лицо с кулака прямо от меня. Вид точно был таким. — Мы не в институте, я больше не твой преподаватель. Поэтому можешь звать меня Брайаном, присядем? — я кивнул в сторону лавочки. Их целая череда стояла вдоль тропинки. — Простите, да. Хорошо. Я Тайлер, — парень протягивает руку и, дождавшись, когда я пожму её, прячет в карман. — Приятно. Можешь переходить сразу к делу, выкладывай всё как есть… Ну, а что я ещё должен был сказать ему, на лице у Тайлера было написано, что с прошлого визита Гира в магазин, он себе места не находил. На улице поднялся сильный ветер, задувая прямо под пиджак. Стало неуютно, но я решил абстрагироваться от холода и, наконец, начать слушать парня. — Я два дня назад ходил к Гиру на квартиру, но там новые жильцы, мне сказали, что его отец продал квартиру меньше месяца назад. — Так и есть, — подтвердил я, подталкивая Тайлера перейти к сути вопроса. — Вы… — Ты, — перебил я его. — Ты не знаешь, — тушуясь, продолжил он. — Где сейчас живёт Гир? — У меня, — отвечаю честно, понимая, что смысла врать парню нет. К тому же ничего плохого в этом я не видел. — Вы родственники? — делает он поспешный вывод, на что я отрицательно качаю головой. — Друзья. Просто у Гира никого больше не было, его семья попала в трудное положение, и я согласился ему помочь, — решил я ударить парня по больному месту, практически в открытую говоря об их проблеме. Порой так нравится посыпать солью чужие раны. Это лишь толкает людей на борьбу. И вместо того, чтобы опустить руки, они упорно брыкаются, пытаясь доказать, что ещё что-то из себя представляют. — Вот как… — он опускает голову вниз, неожиданно его ровная спина, сутулится. Некоторые люди не могут контролировать свои эмоции. — Просто он пропал… Я пытался несколько раз узнать о его делах, но его нигде нельзя было найти. Он даже на контакт ни с кем из группы не выходил. — По-моему, он и раньше этого не делал, — вставляю я своё слово. — Да, но всегда отвечал, когда ему кто-то писал, а все контакты по сети оборвались… — Он был в коме, — освобождая парня от дальнейших словесных потуг, четко заявил я. Без удивления замечая, как лицо парня искажает гримаса непонимания. — Как… в коме? Не знаю, мне показалось, что это слово в данный момент оказалось самым подходящим, чтобы описать ситуацию, в которую попал Гир. О двойной реальности Тайлеру знать ни к чему. — В прямом смысле этого слова, парень окончательно запутался в себе, погряз в той тине, что водилась в ночном клубе. Но сейчас всё в порядке, недавно он вернулся к прежней жизни, по крайней мере старается, — прячу руки в карманы брюк, понимая, что откровенно начинаю зябнуть. Мимо проходят люди, пытаясь спрятаться от ветра, натянув по самые глаза ворот рубашки, то чуть ли не запахнувшись с головой кофтой. Пора бы и мне двигаться отсюда, но я всё так же терпеливо жду, когда Тайлер подведет меня к сути своего вопроса. Он так и не задал главный. — Но я не заметил этого в магазине, он был похож на самого себя. Последствия… — Это не удивительно. Внешне изменения незаметные: немного похудел, цвет лица поблёк, но не более. А душу человек на всеобщее обозрение, как бы ему не хотелось, выставить не может, — тянусь в карман пиджака за телефоном. Время еще не позднее, ещё целый час автобусы будут беспрепятственно колесить по городу. — Вот я дурак, — Тайлер вцепился в свои волосы руками, склоняясь всем туловищем к коленям. — Я был таким эгоистом, я ведь после нашей последней встречи в доме Кайли ночами спать спокойно не мог. Я поступил так глупо. Будто пятилетний мальчишка. — Не стоит себя так упрекать. Вы оба пошли на поводу у своих эмоций. Людям свойственно делать ошибки, вот только исправить их может не каждый, — зажимаю губами сигарету, поднося пламя зажигалки ближе, втягиваю воздух. Ярко-красный огонёк вспыхивает, а через ноздри выходят струи дыма. — Будешь? — чисто для галочки предлагаю Тайлеру, на что он отрицательно кивает. — Нет, не курю… — снова задумался. — Сейчас исправить это положение невозможно. — Говоришь так, словно он умер, — выдыхая, нехотя влезаю в удручающий монолог парня. — Он не будет меня слушать, я столько наговорил ему… Громко смеюсь, заставляя парня остановиться и удивлённо посмотреть на меня. — Любите же вы все решать за других людей. Каждый из вас сейчас сидит в своей голове, словно термит, копаясь в пучине мыслей. Придуманных. Необоснованных. Сами возводите между собой стену, а потом мучаетесь вопросом, как её сломать… Знаешь, ваша главная проблема, что вы жалеете только себя. Вам плевать на чувства друг друга. Ночью не спится. Ляпнул не то. И уже совесть не на месте. Глупо всё это, — сигарету я не докурил, потушив о ножку скамейки, бросил бычок в урну. Поднявшись, я в последний раз повернулся к парню, кинув на прощанье: — Всё величие ваших мыслей заканчивается на отсутствии поступков. Бывай, — и махнув рукой, пошёл в сторону остановки.