Наши мысли длинней будут с каждым годом. Мы любую болезнь победим иодом. Наши окна завешаны будут тюлем, А не забраны черной решеткой тюрем.
- Кольца готовы? - Ещё нет. Это не дело пяти минут. Теперь ты можешь уходить. - Скотт! Поговори со мной. Франциск молитвенно сложил ладони и смотрел на огненно-рыжую макушку будущего шурина. Шурин ковырялся в каких-то бумагах, заглядывая в них, тыкал инструментами в почти готовое кольцо. Бонфуа мягко коснулся рыжих прядей ладонью, и Скотт тряхнул головой, как собака, отряхивающаяся от блох. - Пожалуйста, друг, посмотри на меня. И Скотт Кёркленд посмотрел на Франциска. Злыми-злыми глазами, как у побитого хищника, глазами, полными боли и бессонницы. Франциск не испугался - он вообще не из тех, кто боится обиженных и уязвлённых зверьков. Бонфуа погладил большим пальцем щёку Скотта, и Кёркленд стиснул запястье, глядя с такой же ненавистью. - Ты всё равно не ударишь меня, я не боюсь тебя, Скотт. Тебе до сих пор так плохо? - Да о чём ты вообще говоришь, друг? - Скотт резко разжал пальцы и с неким моральным удовлетворением смотрел на то, как Франциск потирает пунцовое запястье. Бонфуа оценивающе посмотрел на покрасневшую кожу. Скотт снова вернулся к работе. Франциск ушёл.***
- К свадьбе почти всё готово! Франциск, ты узнавал насчёт колец? - Рене протянул Франциску большущую кружку, полную шоколадно-орехового мороженого. - Просто насчёт кафе Чарли договорился, твоя прекрасная маман (здесь Дюваль мечтательно закатил глаза, правда, слишком наигранно) позаботилась о костюмах, ну, и остальное по мелочёвке мы решили все вместе. Что там насчёт колец? Франциск воткнул ложечку в мороженое, как лопату в могилу. Он нахмурил аккуратные бровки, потом нервно (немного) улыбнулся: - О, кольца в разработке, Скотт просто мастер! - Франциск доброжелательно улыбался Рене, и, в знак того, что всё действительно хорошо, отправил себе в рот горстку мороженого. - Ну да, зная, как вы с ним расстались, он сейчас просто в экстазе от производства свадебных колец для разлучника-брата и изменщика-возлюбленного. Наверняка с огромным вдохновением делает дело! - Рене не то что бы нагнетал обстановку, он просто оценивал её вслух, надеясь услышать согласный комментарий. А что тут возражать? Возразить нечего. Франциск молча ел мороженое. Рене Дюваль не умел, кажется, выглядеть недоброжелательным или вообще плохим. Он всегда улыбался. Но Бонфуа ощущал буквально на своей коже негодование со стороны своего нового друга. Всё равно ничего нельзя сделать.***
Вивьен составила список гостей. Он получился... внушительным. - Мамочка, милая! Зачем нам звать на свадьбу дядюшку Жана? А Морис нам зачем там? У него же постоянно вши скачут в волосах! - Франциск обнял маму со спины и разглядывал милые буковки, выведенные чёрной ручкой. - И я не хочу видеть на своей свадьбе триста человек! Я же не успею их всех познакомить с Артюром! Да чёрт возьми, я сам с ними со всеми не успею познакомиться! Вивьен надула по-утиному губы и подняла своё лицо так, чтобы Франциск мог на него посмотреть и вдоволь посмеяться. - Ты забыл, что дядюшка Жан был твоим окулистом? У тебя же мои минус девять и астигматизм! А в то время было трудно достать очки с таким рецептом, и Жан - он хороший друг твоего отца - помогал нам! - Вивьен отбросила шариковую ручку и полностью развернулась к Франциску. Она может вот так легко убедить кого угодно в необходимости присутствия каждого из трёхсот персон. - И вообще! Морис всегда дарит дорогущие подарки. Вы с Артюром можете смело рассчитывать на личный автомобиль, а, быть может, на современный компьютер. Помнится, была я на свадьбе одной нашей кузины, которую я тоже пригласила, так он всучил ей телевизор! Понимаешь? Франциск прикрыл глаза и вздохнул. "Мама, ты такая непослушная!" Бонфуа положил ладони на материнские плечи и нагнулся к ней. Вивьен опустила голову - ей не хотелось спорить, она желала, чтобы всё было так, как задумано. Тем более, Вивьен Бонфуа только что потратила силы на убеждение в своей правоте собственное чадо. - Позволь мне, Франсис, сделать хоть что-то для тебя. Пожалуйста, сынок. - взмолилась мадам Бонфуа. Вивьен взяла в руки лицо Франциска и всмотрелась в него. Она в душе хвалила то, что он ей сейчас ничего не говорит, а просто молчит. Такой жест между матерью и сыном согревал души обоих. Любовь невидимым лучом соединяла их в такие моменты, и Вивьен тут же осознавала, как она гордится Франциском, а Франциск, конечно, ощущал полнейшее доверие и беззаветную верность матери. - Ладно, мама, приглашай, кого хочешь. Но расположение столов делай не одна, а с отцом, хорошо? - Франциск потрепал по волосам Вивьен, как маленькую девочку, и выпрямился. Мать послушно кивнула. Франциск знал, что не будет она совещаться с Готье, она всё сделает по-своему. Вивьен никогда ни с кем не советовалась и не будет. А может, это и к лучшему. Что-то всегда остаётся неизменным.***
- Алло. Франциск? - Родерих кашлянул в трубку. Весенний дождь такой промозглый и такой вечно приносящий с собой болезни. У Родериха болит горло. - Я рад слышать тебя, дружище. Свадьба через две недели, если ты звонишь насчёт даты. Родерих молчал. Он стоял под парапетом больницы, он промок до нитки, и новости не самые лучшие. - Я приношу свои глубочайшие извинения, Франциск, я не приду на твою свадьбу. И, - Родерих прижался спиной к сырой кирпичной стене больницы. - Если ты ожидал, что придёт и Гилберт, то он не придёт. Франциск расстроился и спросил: - Что случилось с Жильбером? - У него воспаление лёгких. Его выпишут наверняка через месяц, может, через два. Но никак не через две недели. - Я могу его навестить? - Франциск закурил. Настроение испорчено. Вместо ответа Эдельштайн кашлянул в трубку, вроде как сипло пробормотал "мне бы этого не хотелось", но это могли быть и помехи на линии. Продолжать разговор было бессмысленно, Бонфуа вежливо попрощался с собеседником и выключил телефон. Сразу два близких друга не придут на такое важное событие. Не должна приходить эта огромная толпа ненужных людей, должны придти они, вот они, конкретно они! Чертовски несправедливо. Мигрень Франциска заметил Чарльз, проходивший к своему месту на диване с чашкой кофе в руках. Бонфуа потирал виски и жмурился. Чарльз пожал плечами, поставил чашку на тумбу и приобнял за плечи будущего зятя. - Сын мой, чего грустим? Я могу и тебе кофе налить, хочешь? - добродушный Кёркленд-старший вызывал на лице лишь улыбку, пусть и вымученную. - Два моих близких друга, - Франциск потряс затёкшей ногой в воздухе. - Они мне важны. А они не придут на свадьбу. Какие-то непонятные личности, значит, будут кривиться, глядя на нас с Артюром, а те, кого я считаю лучшими из лучших, просто-напросто не могут. Чарльз, видимо, ощущая себя неуютно, принялся нервно чесаться; его глаза бегали. - А если я заварю хороший чай? Не верь Артуру, что он делает чай лучше, чем я! Сегодня мне удалось зайти в чайную лавку, - Чарльз старался говорить как можно более весело, бодро. - Я купил четыре унции ягодного каркаде, три - мятного чая, и ещё одну, так, на пробу, я взял ананасовую. Я-то знаю, как ты клянчишь у Тура каркаде и как он это самое каркаде ненавидит! - в конце монолога Кёркленд рассмеялся. "Он такой хороший, просто замечательный". Франциск придвинулся к Чарльзу, всё же соблюдая лелеемую британцами дистанцию, и Чарльз потянулся к своей чашке с кофе. - Почему Артюр ненавидит чай каркаде? - Потому что это любимый чай Рене, конечно же! - и Чарльз допил кофе с совершенно невозмутимым видом. Как же всё-таки быстро меняется его настроение! ...красный чай Чарльз Кёркленд и впрямь заваривает достойно. Мигрень потихоньку отступала, но, видимо, только пятилась - в довесок лил гадкий дождь. Чарльз обладает непревзойдённой способностью растягивать любые вещи, какие он только носит. Он умудрялся быстро изнашивать даже хлопковые сорочки, что уж говорить об обычной домашней одежде. А ещё Чарльз становится нервным и неуклюжим, когда ему стыдно за свои действия. И прямо сейчас он вылил на себя целую чашку горячего каркаде. Франциск вскочил с места, намереваясь помочь, и показав ладонью "не стоит беспокоиться", Чарльз оттянул сорочку вниз. "Вот, как ты вытягиваешь вещи. Ты неуклюжий!" - Франциск, расскажи мне о Скотте, если тебе... не сложно. Но я не принуждаю, - Чарльз уже махнул рукой на красноватое пятно и смотрел прямо на Бонфуа. - Я ведь интересуюсь жизнью своего сына. Франциск улыбнулся. Напротив него сидит состаренная и забавная версия Артура. - Со Скоттом всё нормально, но мы с ним близко не общаемся, я прихожу проведать, как поживают наши с Артюром кольца. - Это всё? - Чарльз приподнял бровь, совсем как Артур. И как Скотт. - Это всё. Я серьёзно. Чарльз почесал щёку; у него было растерянное выражение лица. Чарльзу показалось, что его вежливо и лаконично послали куда подальше. Почти осязалось кожей то, как Франциск мысленно запихивает в душевном архиве папку "Скотт Кёркленд" куда подальше, в самый-самый дальний пыльный ящик. Чарльз, напротив, пытался вынуть эту папку, открыть её, возможно, осуждающе цокнуть языком или всплакнуть над судьбой сынишки. Дней до свадьбы оставалось всё меньше.Почему все так вышло? И будет ложью на характер свалить или Волю Божью. Разве должно было быть иначе? Мы платили за всех, и не нужно сдачи.