Ледышка для оборотня или 101 способ ублажить старшего мужа

- Очень плохо, Анджей! - недовольно сообщил учитель. - Впрочем, как обычно. У меня такое впечатление, словно я общался с трупом. Скажите, Анджей, чего вы хотите этим добиться? Знака "семь"? Вы уверены, что именно такого будущего заслуживаете? Подумайте, вы же красивый, подающий надежды юноша! И только из большого уважения к вашему великому дяде… Ну все - снова завел знакомую песню. И что с того, что мой дядя император Кастилии? У него таких, как я, племянничков столько, что не уверен, что он помнит точное наше количество, а уж что именами не заморачивается - это точно. Я не спеша одевался, вежливо кивая учителю «удовольствий». Вот как, скажите на милость, он умудряется распознавать, что мне все это не нужно, не нравится и неприятно? Я же вроде все делаю, как описывали на лекциях и как показывали на практическом занятии в храме Любви. Может, у меня тембр голоса какой-то не тот и я как-то не так стоню? Тьфу ты… стону? А… не важно - пусть будет стонаю. Каждое индивидуальное занятие заканчивается одним и тем же - оценкой «семь» - низшей из возможных – и длительной лекцией учителя. Ну, да, конечно, он мне хочет только добра… Ну и поставил бы хоть раз троечку! Я же не прошу многого - "единицы" или "двойки" - хотя бы троечку! Нет, честный и принципиальный гад! - Вы, надеюсь, понимаете меня? Вы обещаете самостоятельно не менее часа в день развивать свои эрогенные зоны? - требовательно уставился на меня учитель. - Конечно, дарлай, я буду очень стараться! - как всегда однообразно пообещал я. Вот уж кому не нужно никаких зон стимулировать, так это ему - нашему учителю. Этот похотливый самец умудряется проводить по пятнадцать практических занятий в день! Меня бы стошнило от такой работы - целый день лапать всяких легко возбудимых юнцов, доводя их до оргазма. Хотя, это явно не мой случай. Я несчастливое исключение. Мне уже семнадцать, но за все это время я не припомню, чтобы мне нравилось, когда моего тела, да и еще в интимных зонах, кто-то касался. Моя семья весьма высокородна, но не отличается богатством. Мать все же по-своему любит меня - своего последнего ребенка. Иначе как объяснить то, что на мое обучение в элитном закрытом колледже для будущих младших мужей была найдена нехилая сумма денег. Я сцепил зубы - ять, ведь даже просто ради того, чтобы мать не беспокоилась обо мне - неужели я не смогу закончить это заведение? Все же и в моих жилах есть капля императорской крови! Если бы не этот дефект - не эта ужасающая холодность в постели - у меня не было бы проблем с будущим старшим мужем. До выпуска остался месяц! Что можно успеть изменить за месяц?! "Нет, нереально", - с отчаянием подумал я. - Что, замороженный, снова высшая из возможных для тебя оценок? – в коридоре, прислонясь к стене, стояла моя личная земная кара. Марай был сыном разбогатевшего на войне с оборотнями клана Фердон. В нем не было ни утонченности, ни хороших светских манер. Он был вовсе не хорош собой: невысок, приземист, в движениях нет грациозности и гибкости, голос слишком высокий, а блеклые серо-голубые глаза и вовсе выдавали в нем плебейскую кровь. Но у его отца хватало денег, чтобы он – третий сын в семье - тоже учился в этой закрытой элитной школе. - Чего тебе нужно, Марай? Неужели ты не видишь, что сегодня я не расположен вести с тобой беседы? Он отлип от стены и мерзко ухмыльнулся. - Ах! Нам что-то не нравится. Ох! Мы устамши! - передразнил он меня. - Не кривляйся, ты и так не блещешь красотой, а гримасы на твоем лице и вовсе вызывают у меня отвращение, - брезгливо скривился я. Ожидаемая пощечина не удивила. У Марая это всегда было первым, да, пожалуй, и единственным аргументом. Щека горела, но, почему-то, это прикосновение не вызывало во мне той брезгливости, что умелые руки учителя. - Оставь меня в покое! - Только если ты переспишь со мной! - он нетерпеливо прижал меня к стене. От его теплого дыхания меня начало подташнивать. Ну, что за привычка - бесцеремонно влезать в мое личное пространство?! - Ты прекрасно знаешь, что это против правил. Мы должны выйти отсюда девственниками, - попытался я его урезонить. - А в чем беда? - прошипел он, почти касаясь своим мокрым ртом моих губ. - Я-то точно им останусь. Это ты будешь раздвигать свои половинки. - Как пошло! - не удержался я от замечания. - Зато круто! Тебе все равно ничего не светит, кроме Храма Любви. Там ты быстро забудешь о своей девственности. Чего ты хочешь дождаться? Чтобы тебя в первый же раз грубо порвал перепивший вояка, только вернувшийся с границы? Для него ты бережешь свою девственную задницу? Я сделаю это хотя бы трезвым и так уж и быть – постараюсь, чтобы тебе не было больно. Кто знает, может, даже ты сумеешь получить свою часть удовольствия… Ну же? Решай - я или пьяный усатый вояка, изо рта у которого будет вонять отнюдь не розами? - Уйди, - прошептал я. - Значит, желаете провести незабываемую первую ночь в Храме любви… - желчно процедил Марай. – Дело твое. Я себя ценю и дважды предлагать не буду! Наконец-то он ушел. И я остался один в коридоре пастельных оттенков. Мягкое освещение приятно ласкало отчего-то заслезившиеся глаза. Нет, это не может произойти так. Только не со мной, только не я! Но нарисованный Мараем образ потного быдла был, к сожалению, слишком реален. Если я не смогу за месяц убедить учителей, что не фригиден, то ничего свыше проклятой семерки в аттестате мне не светит, а значит – только два выхода - Храм Любви, в котором я шестнадцать часов буду доступен для любого клиента, либо - просто броситься со скалы в ущелье. При одной только мысли об острых обломках, ожидающих меня в конце полета, мое тело непроизвольно содрогнулось. "Да я к тому же еще и трус!" - невесело усмехнулся разум. Вздохнув, я поплелся к своим комнатам. Как особе с примесью императорской крови, мне было положено целых три пусть и небольших комнатки, в то время как большинство моих сокурсников ютилось в маленьких каморках шесть на шесть метров. Вот сейчас приму ванну, смою с себя чужой запах и наконец-то дочитаю до конца тот потрясающий роман, который я каким-то чудом обнаружил в нашей библиотеке. Книжка была старой и порядком потрепанной, на месте с именем автора стояла большая чернильная клякса, но она неожиданно увлекла меня. История настоящей любви, чистой и без примеси нездоровой похоти. В наше время - настоящая редкость. Думаю, что этому роману уже очень много лет, а жаль… я не отказался бы познакомиться с автором. Он почему-то представлялся мне похожим на одного из главных героев - таким же широкоплечим, очень сильным и высоким, с густой гривой каштановых волос и грацией настоящего не прирученного хищника. Увы, мне такой спутник точно не светит, несмотря на происхождение и приятную внешность. Я подошел к зеркалу: оттуда на меня смотрел среднего роста с правильными чертами лица молодой человек. Мне всегда нравились мои карие, похожие на ягоды кандры, глаза, но ужасно раздражали слишком длинные для юноши ресницы. Из-за этого взгляд был не мужественным, а каким-то слишком детским и немного обиженным. Волосы слишком светлые, почти белые. Мама торжественно называла этот цвет «платиновым блондом». Фу, какая мерзость. Я, увы, не находил в себе ни капли мужественности. Конечно, это многое объясняло - ну кем же мне при этом быть, как не младшим мужем. И всем при этом абсолютно параллельно, хочу ли я этого. В двери вежливо постучали. Так обычно стучался только совсем юный паж, который был приставлен ко мне для оказания всяческих мелких услуг. Мне не пристало самостоятельно заботиться о стирке и глажке белья, а длинные до пояса волосы требовали помощи в уходе. - Входи! - негромко разрешил я, но у паренька был отменный слух, и такого тихого оклика оказалось достаточно. - Ну, не мнись на пороге! - Дарлай, к Вам прибыл Ваш старший брат, - с придыханием в голосе сообщил паж. - Хорошо. Я подойду в комнату для посещений через пять минут. Да, определенно, сегодняшний день следует отнести к категории особенно неудачных. Старший брат - это то еще испытание, но я не имею права не пойти на эту встречу. Ведь по закону именно он будет наследовать имя, титул и деньги семьи. Впрочем, имя и деньги ему придется разделить с сестрой. Мне же и трем другим братьям все придется зарабатывать самостоятельно. Правда, им повезло больше – они хорошие воины, а я – полное ничтожество. Все, что мне остается, быть чьей-то подстилкой. И как бы кто это не называл, я все равно знаю, что это именно так. Внимательно осмотрев одежду на наличие неаккуратности после урока «любви» и не найдя таковых, я счел возможным направиться на растерзание. Что же - вот и он… мой старший брат. Высок, хорош собою. И с мерзким характером. Нет, я, конечно, понимаю, что природа не может дать все и сразу. Но по мне, уж лучше бы он имел добрый нрав, и был чуть дурнее внешне. Жаль, что я не природа. - Явился? Что-то ты не торопишься… Был занят чем-то ВАЖНЫМ? – зло спросил брат, делая особый акцент на последнем слове. Каждому, кто услышал бы его, сразу становилось понятно, что именно подразумевалось под этим. Я счел за лучшее промолчать. Что толку оправдываться? - Рад сообщить тебе, что благодаря твоему усердию в учебе, провалились очередные - восьмые по счету - переговоры о выдаче тебя замуж. Ты можешь гордиться - тебя отказался взять пятидесятилетний барон. Ведь даже эта партия была бы большим мезальянсом! Но и ему не нужно такое ничтожество. Чем ты тут вообще занят?! На что идут мои деньги?! Я тебя, дрянь, спрашиваю! Отвечай! - Это не твои деньги. Это деньги отца и матери, - с трудом сдерживая слезы, почти прошептал я. - Пока не мои! - брат грубо ухватил меня за щеки, сделав из моих губ трубочку. – Подумать только - столько смазливости - и все крысюкам под хвост! Имей в виду - отец не будет забирать тебя в семью. Принято решение, что если тебе за положенные три месяца не найдется пары, то ты отправишься в Храм Любви. И уж тогда, братец, будь уверен, я позабочусь о том, чтобы ты не скучал. Все шестнадцать часов - не скучал! И ни часу из них не простаивал «без дела»! Я все сказал - иди! Я молча поклонился и вышел. За дверью меня ожидал все тот же юный паж. - На сегодня я не нуждаюсь в твоих услугах, - отпустил я его. Не хочу, чтобы хоть кто-нибудь видел мои слезы.