Ледышка для оборотня или 101 способ ублажить старшего мужа

Мартин оказался красивым в обоих своих обликах. Вторая ипостась - скальная серая пантера - настороженно замерла напротив меня, косясь оранжевыми глазами. Да, в этом облике глаза у Старшего мужа были не карими, что меня немного удивило. - Мартин? – спросил я недоверчиво. - Рммм, - пантера (или пантер?) игриво толкнул меня массивной башкой в бок, и я упал, не удержавшись на ногах. Пара нездорово больших волков с необычным снежным окрасом подозрительно закашлялись. Вообще, я в стае, кажется, прочно занимал место скомороха. Честно говоря, мне это не льстило, но разве этих переубедишь? В стае, а теперь во втором обличье назвать их отрядом у меня не поворачивался язык, были только крупные хищные животные. И это понятно, не белочек же с собой в опасный поход брать. Но я был немало поражен разнообразию представленных в небольшой группе пород. Многие из них считались весьма редкими. К таковым относился и второй облик Мартина. Еще до того, как все обернулись, оборотни собрали немногие уцелевшие вещи и заранее особым образом закрепили их на спинах, помогая друг другу. Мартин же объяснил мне мою задачу на ближайший день. - Держишься за шерсть и за веревку крепко, ногами бока сжимаешь. Устал, скажи, остановимся на отдых. Голову прижимаешь к моей шее. - Ну хватит уже! Я это третий, если не больше, раз слышу! - взмолился я. - И еще выслушаешь! Я не зря повторяюсь. Мы пойдем по пересеченной местности и очень быстро. Ветками может выбить глаза. Если не держаться, то… - Можно упасть! Я не идиот и все понимаю. Тогда все казалось очень простым и понятным. Теперь мне предстояло оседлать зверюгу, в пасти которой клыки были не меньше, чем у меня пальцы на руке. И я его немного опасался. Впрочем,вел он себя как огромная дружелюбная кошка. Стоило мне упасть, потеряв равновесие, как шершавый и мокрый язык тут же лизнул меня в щеку. - Фу, Мартин! Я теперь весь в слюне! - оттолкнул я его. Поднялся, ухватившись за шерсть на его сером, переливающимся мускулами боку, и, подтянувшись на руках, взобрался на мощную спину лишь немного уступавшую по ширине лошадиной. - Мррр? – вопросил кот. - Готов, - вздохнул я, вцепившись в шерсть и веревку и пригибаясь к его спине. Первый же мощный прыжок чуть не скинул меня на землю и заставил вцепиться в своего «скакуна» покрепче. Они действительно были быстрее лошадей. Легко, играючи, они резво бежали по довольно густому лесу, придерживаясь лишь им известному направлению. Овраг - легкий прыжок, дерево - увернуться в последний момент, жесткая ветка лишь мазанет по «ртутной» шкуре. Казалось, что усталость им вовсе не знакома. И это при том, что почти каждый из них был ранен. А вот я уже через пару часов не чувствовал судорожно сцепленных рук. - Привал, - попросил я, и меня тут же услышали. Полчаса на отдых и разминку - и все повторяется снова. К вечеру я уже сбился со счета чередующихся привалов и сумасшедшего бега через лес, мечтая лишь о ночлеге. Я даже был готов обойтись без ванной, только бы все это закончилось и можно было бы банально заснуть. Видимо, Боги услышали мой немой вопль о помощи, потому что деревья расступились, и с невысокого холма в лучах восходящего солнца открылся вид на красивую долину, утопающую в невысоких плодовых деревьях с одноэтажными деревянными срубами домов. Из придорожного леса сверкнули чьи-то глаза и раздалось приглушенное рявканье. Один из волков ответил чем-то похожим, и некто из леса так и не показался нам на глаза. Вся стая пошла неторопливым шагом. Значит, прибыли. Я распрямил уставшую от согнутого положения спину и с интересом разглядывал столицу оборотней. Она не казалась мне ни большой, ни шумной. И я совсем не заметил свойственной для деревни живности - всяких уток, кур и овец. Только с холма приметил пасшийся чуть левее поселения на широком лугу табун. Дома располагались друг от друга на приличном расстоянии и утопали в кустарнике и деревьях. Казалось,что очередной дом появляется внезапно. Только наличие утоптанных троп говорило об ошибочности этого ощущения. Оборотни, шедшие с нами по двое, по одному отставали и терялись в этих посадках. Вскоре нас осталось совсем немного. Мартин остановился у очередного, ничем не примечательного среди других дома и прилег на землю, предлагая мне спуститься. Оставшиеся трое оборотней, не прощаясь, мелькнули хвостами в ближайших кустах. Туда же скакнул и Мартин. Он почему–то упрямо не желал перекидываться при мне. Через минуту я наконец-то увидел более привычную мне человеческую ипостась. Было заметно, что он устал. Но обращенная ко мне улыбка по-прежнему была доброжелательна. - Вот мы и дома, Анджей. Не стой на пороге, мой дом - твой дом. Теперь - общий очаг. Это явно была какая-то ритуальная фраза, но я не знал, как на нее правильно ответить. Потому просто согласился: - Да, теперь у нас общий очаг, - кажется, почти угадал, потому что Мартин широко распахнул передо мной, как оказалось, совсем не запертые двери. Замка я, кстати, не приметил даже когда вошел. Дом внутри мне понравился. Он был насквозь пропитан запахом смолы, трав и меда. И цвет гладко ошкуренных бревен внутри тоже был каким-то удивительно светлым, почти медовым. - Мартин! – радостно кинулась ему навстречу женщина лет пятидесяти. - Вы уже вернулись! Был ли удачен ваш поход? Она с такой тревогой ожидала ответа, что мне стало неуютно и захотелось поторопить Старшего. - Конечно, Марика, - улыбнулся он. - Все живы, а я вот - с Младшим супругом. Познакомься - это Анджей. Теперь будет со мной все время. Он был так горд, представляя меня, что мне стало горько и неуютно оттого, что я, по сути, являюсь довольно сомнительным подарком. Можно даже сказать, что с двойным дном, опасным сюрпризом. Кто знает, когда и каких действий потребует от меня Император. А то, что рано или поздно это произойдет, не было никаких сомнений. Лучше всего и правильнее было бы во всем признаться ему, но страх… страх потерять все это приключение, так чудесно похожее на волшебный сон, сковывал меня. Марика ласково улыбнулась, сверкнув удивительно ровными и белыми зубами. - Какой хорошенький и совсем молоденький. Я вижу, что он ужасно устал. Как же ты так его не берег, Мартин? Она ухватила меня под локоть и увлекла в соседнее помещение, а оттуда по узкому коридорчику к еще одной двери, распахнув которую, мы оказались в небольшой комнатке с узким окном-бойницей высоко под потолком. В центре стояла круглая бадья с высокими бортами, наполненная теплой ароматной водой с плавающими почти у самого края хлопьями пены. - Раздевайся, дорогой, полежи пока в водичке, травки в ней заваренные хорошо расслабляют. А я пока подберу тебе что-нибудь на смену подходящего размера. Думаю, средний парнишка у Томы с тобой почти одного росточка будет. Раздеваться при незнакомой женщине показалось мне верхом невоспитанности, и я смущенно замялся. - Не стесняйся, - прозорливо упрекнула она, - я местная знахарка. Считай, почти треть от этого поселения в родах приняла, да еще стольких же по выселкам. Человечье тело, что женское, что мужское - до последнего кусочка знаю. Но уж ладно, молодой ты совсем - ты раздевайся, я отвернусь. Она сдержала свое слово, а я постарался побыстрее нырнуть в воду. Марика, ничуть не стесняясь вида моего нижнего белья, споро собрала вещи. Потом ее острый оценивающий взгляд мельком скользнул по мне, и она удалилась. Странная женщина. Кто она Мартину? Не мать - они не похожи, не сестра - слишком большая разница в возрасте… Но в его доме она ждала его возвращения и даже приготовила горячую воду. Интересно, откуда она могла знать, что мы скоро будем? Я почти заснул в теплой приятно пахнущей ванне, когда дверь приоткрылась, и в комнатку вошел Мартин. - Анджей, может, мне присоединиться к тебе? – улыбнулся он, но я лишь обреченно вздохнул. - Ладно, ладно! Это просто шутка. Я тоже устал, так что сегодня будем только спать. Скажи… - он прервался, словно подбирая слова. – Марика сказала, что с тобой не все хорошо. Я недоуменно пожал плечами. - В чем нехорошо? - Она лекарка, Анджей. Очень талантливая. Потомственная. Ее способности позволяют читать человека, словно исписанный лист бумаги, по одному внешнему виду определяя еще только подступающую болезнь. - Она сказала, что я чем-то болен? - насторожился я. - Не так. Она сказала, что ты совсем закрыт, словно бутон цветка. Что уже есть шанс помочь, но нужно очень много времени и сил, а у меня его нет. - Ничего не понимаю… Мартин присел на край тяжелой бадьи и ласково погладил меня по голове. - Анджей, скажи, тебе неприятны мои прикосновения? Я сжался от страха, ощущая, что мир, в который я уже совсем было поверил, тает словно льдинки в руках. Мартин горько усмехнулся, заметив, что я прячу взгляд. - Понятно, - сказал он с непонятной горечью, которая больно отозвалась во мне. Он встал, собираясь уходить, но я, не думая ни о чем - ни о том, что я мокрый и мыльный, ни о том, что сейчас на мне нет ни лоскута одежды, обнял его сзади за плечи. - Нет, все не так! Ты мне очень нравишься, правда. Раньше все было просто ужасно. Чужие прикосновения вызывали отвращение, а ты – не вызываешь. Я не хочу тебя потерять! Мартин, пожалуйста! Я буду очень стараться! – почти прокричал я. Он повернулся и обнял меня сам, поглаживая по мокрым волосам. - Нам с тобой вместе нужно будет очень постараться. И ты меня прости, я не понял сразу, пока Марика не объяснила. Она говорит, что это не болезнь и все можно поправить. Скрипнула дверь. И я услышал недовольный голос знахарки. - Можно! Кто ж говорит, что нет. Но было бы проще, если узнать, отчего оно все так с тобой, парень, приключилось. Я отстранился от Мартина и вздохнул. Наверное, придется все рассказать, а я так старался это забыть. - На, оденься сначала, да пойдем за стол. Там за чаем и поговорим. Когда я вошел, печальный Мартин и Марика уже наслаждались горячим напитком, но и для меня было приготовлено место. Мне кусок в горло не лез от волнения, хотелось как можно быстрее покончить со всем этим. - Мне было девять, - начал я. Ответом мне были два внимательных и заинтересованных взгляда. - Меня учили разным наукам - пока еще дома. Тогда пошла мода обучать танцам. И мать выписала специально для меня учителя. Остальные ее дети были уже довольно взрослыми, и обучаться пришлось только мне. Она еще хвалилась соседке, что преподаватель обошелся ей совсем недорого, оттого, что во время поездки в столицу воришки стянули у него сумку, в которой были не только деньги, но и рекомендательные письма с прежних мест. А без писем цена за его труд невысока. Вначале все шло неплохо. Он разучивал со мной основы движений. Но очень скоро я стал замечать, что его прикосновения становятся все более продолжительными и часто руки учителя опускались гораздо ниже предписанных танцевальными движениями мест. Я попытался пожаловаться матери, но она только разозлилась, хотя и поприсутствовала на паре занятий. В эти уроки учитель вел себя безупречно, и мне ничего больше не оставалось, как продолжить "учиться". Однажды мать задержалась у друзей в соседнем замке. В доме были только несколько слуг, но они живут в другом крыле, и мы с учителем проводили очередной урок в почти пустом замке. Тогда он и начал… Я замолчал, не зная, какими словами описать его действия. Мартин был мрачен и до белизны суставов сжал кулаки. Марика смотрела на меня с пониманием и сочувствием. - Можешь без подробностей, - погладила она меня по руке. Я благодарно кивнул. - Он не смог со мной сделать что-либо непоправимое. Потому… потому, что я его убил. Зарезал. Мне до сих пор иногда снится его удивленное лицо. А я... мне неприятно было, когда меня трогают. Сначала очень неприятно, даже, если это была мать. А потом уже все стало забываться. Было легче. Но Мартин, это ведь не касается тебя! Ты другой, очень хороший! - Успокойся, Анджей, и ты, Мартин, поспокойнее, - одернула нас Марика. - Это не так страшно, как я вначале подумала. Тебе, малыш, я заварю особый сбор. Он раскроет твои чувства. А ты, Мартин, должен быть осторожен так, словно шагаешь по тончайшему льду. У вас не так много времени. До зимнего солнцестояния всего три месяца, но нет ничего невозможного. Было бы желание. Оно же у вас есть? Мы оба кивнули. И чтобы разрядить обстановку, я сказал: - А еще - у меня скоро день рождения. - Когда? - оживился Мартин. - Через семнадцать дней. - И сколько тебе стукнет? - улыбнулся он. - Семнадцать! – радостно улыбнулся я. Лицо Старшего побледнело и улыбка погасла. - Как семнадцать? - Ну да… а что? - Но ты же еще ребенок! - схватился он за голову.