Ледышка для оборотня или 101 способ ублажить старшего мужа

С того момента, как Анджей узнал о моих книгах, жизнь превратилась в кошмар. Он постоянно читал - за завтраком, когда чистил зубы, перед сном, вместо обеда… Он совсем перестал замечать меня настоящего и совершенно не разбирал, что я ему говорю. Единственное, что я слышал от него каждый день и с чем он постоянно обращался ко мне: - Вау, отличная глава! Но я в шоке! Думал, что он мразь-мразью, ан нет… - Блин, немного расстроился! Эх, ладно, не говори ничего, пойду почитаю, что там дальше. - Мартин, вторая часть какая-то неполная. Конец совершенно не прописан. Давай ты ее немножко продлишь, а? Продлишь? Когда? Завтра? Не мучь меня!!! Неужели ты не сможешь начать сегодня? - Здорово получается! Нет, честно - сидел, хохотал, до слез. Жду проду! - Ах, всю главу просидел с мечтательной улыбкой на лице... Вот это действительно то, как я представлял себе настоящую любовь… Никогда не думал, что буду так ненавидеть собственные книги, что буду так слаб и поддамся на уговоры - продолжу писать. Но сейчас я просто терял его - своего Анджея. И единственной темой, на которую он соглашался со мной общаться - книги и их продолжение, которого он требовал ежедневно, словно пристрастившийся к траве дурмана городской сумасшедший. Написать новую главу означало получить хоть маленькую толику его внимания. Я исправно поил его отварами Марики, все еще надеясь на чудо, но оно где-то задерживалось… А мое терпение и понимание испарялись с каждым днем. Сегодня я ушел к Ральфу и провел с ним почти шесть часов, но вечером, когда вернулся, Анджей снова сидел за текстами и, кажется, даже не заметил, что меня не было. Это было больно. Кажется, я его ревную - ревную к книгам, к выдуманным мною и никогда не существовавшим героям… - Анджей, - сдержано позвал я. - А, привет! Знаешь, тут главный герой - это что-то. Только не хватает пары моментов из его прошлого. Мне кажется, что если написать, почему… Я просто не мог больше этого выносить! Он сейчас говорил, даже не глядя на меня! - Хватит! - рявкнул я, грубо выдирая книгу у него из рук. - Мартин! Верни немедленно! Я же еще не дочитал! Я демонстративно разодрал толстую книгу на две части, от ярости даже не замечая, что обложка была из довольно толстой воловьей кожи. - Дурак! Что ты наделал! Анджей вскочил и бросился собирать обрывки текстов. Словно щенка, я схватил его за ворот одежды и потащил к спальне, где одним движением зашвырнул на кровать. - Ты что?! - с недоумением воскликнул он. Что? Да ничего! Я заставлю его вспомнить, кто из нас реален - я или всякие написанные пером рыцари. И я не хочу больше быть похожим на тупого романтичного урода, в которого сейчас влюблен Анджей. Резким рывком я содрал с него одежду и грубо поцеловал, до крови прикусив удлинившимися клыками губу. На руках сами собой трансформировались когти. Я с силой сжал его ягодицу, чувствуя, как под когтями заструилась кровь. Он вскрикнул и попытался оттолкнуть меня. Да, сопротивляйся! Кому из нас не нравится, когда жертва сопротивляется? Это только больше возбуждает. Я тихо зарычал, ощущая нешуточное желание, которое только возрастало, подстегиваемое жалким сопротивлением и запахом крови. Одним рывком я перевернул его вниз животом, приподнял, заставляя встать на четвереньки. Он снова попытался вырваться, но сделал лишь хуже себе. Теперь один из моих когтей легко проткнув тонкую человеческую кожу, скользнул по ребру, причиняя нешуточную боль. Он застонал и замер, дрожа всем телом. Расстегнув свои штаны, я в нетерпении раздвинул коленом его ноги. - Мартин, - тихий полувсхлип–полустон. - Пожалуйста, не надо… Я знаю, что ты сильнее, но я верю, что на самом деле ты не такой. В ответ я сильно прикусил мочку его уха и резко ввел в него сразу три пальца. Стон… - Мааартин… пожалуйста… Вместо пальцев на всю возможную глубину вошел я сам. - Ааааааа… не надо… если я тебе хоть немного небезразличен… На мою руку упала горячая влага. Он больше ни слова не говорил, только дрожал всем телом и одуряющее пах кровью и… отчаянием. Боги! Что же я делаю? Что творю? Это же мой Анджей, мой Младший… Марика убьет меня и будет права! Разве это - осторожно?! Разве так я смогу добиться слияния? Все мое возбуждение словно испарилось. Я оттолкнул его на кровать и в отчаянии взвыл. Что же делать?! Что мне, черт побери, сейчас делать? Изо всей силы я ударил кулаком в стену, до крови сдирая собственную кожу. Еще и еще раз… Но вдруг был перехвачен тонкой слабой рукой Младшего. - Не надо так. Схватив его за подбородок, другой рукой отбрасываю с лица изумительные сияющие серебром волосы и заглядываю в лицо. Прокушенная насквозь губа опухла, подбородок испачкан в крови, на щеках влажные дорожки слез. - За что? – тихо спрашивает он. Я прикусываю собственную губу – до боли, до кровавого вкуса. - Я люблю тебя, Анджей, понимаешь - люблю. И никогда ни с кем не смогу делить. Даже с рыцарем Марвелом. Слова даются мне с трудом, словно горло застряло в промежуточной трансформации меж двух ипостасей. Он никогда меня не простит. Это я знаю точно, потому что сам - не простил бы. Младший опустил голову, молчит. Это конец. Я понимаю, что все, что мне остается - уйти. Просто отпустить его навсегда. Уже собираюсь встать, но Анджей хватает меня за руку. - А знаешь, я тебя понимаю… Наверное, я тоже ни с кем не смогу тебя делить. Я был не прав, - он отчаянно вздыхает. Теперь уже мелкая дрожь бьет мое тело. - Малыш, - тихо шепчу я, - это не ты, это я должен извиняться. И встаю перед ним на колени. - Прости меня. Пока просто на словах. Я никогда ни перед кем не вставал на колени. В нашем понимании этот жест – признание подчинения. Жест младшего, провинившегося перед старшим. Но теперь это кажется мне правильным. - Не надо, - Анджей соскальзывает на пол рядом со мной и обнимает, прижимаясь окровавленным голым телом. - Прости. - Хорошо, - послушно отвечает он, - но… только если мы сейчас продолжим. - Что?! - Знаешь, травки Марики… после них - сперва сны, а потом еще и твои книги… И теперь я, кажется… хочу тебя… Он мило краснеет, а я только теперь замечаю, что он возбужден. - С ума сойти… - шепчу я и снова целую своего Анджея, но теперь так нежно, насколько могу. Ему больно и он чуть стонет, но и я прокусил себе губу, его и моя кровь смешиваются в сумасшедший коктейль, от которого я снова чувствую дикое желание. Кровать? Какая к черту кровать?! Мы целуемся до одури, валяясь на сбитых половиках, пока он не просит меня сам, задыхаясь: - Возьми… я не могу… возьми! Я исполняю его просьбу немедленно, наши стоны сливаются, и я чувствую, как он сам движется мне на встречу, выгибаясь в непритворном наслаждении. Кончаем мы одновременно, и я долго не могу прийти в себя и даже просто восстановить дыхание. - Анджей, - ласково отбрасываю с лица любимого прядь испачкавшихся в крови волос. - Офигенно… - слабо шепчет он, - это было… это взрыв! - Тебе не больно? - Пока не знаю, - смущенно хмыкает он, но тут же тихонько шипит от боли. - Хотя нет, знаю… больно. Но приятно… Приятно больше, чем больно. Только знаешь, Мартин, - приподнявшись на локтях, он нависает надо мной, - больше, чур, без когтей и зубов. Это мне не понравилось. - Обещаю, тихо выдыхаю я, притягивая к груди свое сумасшедшее чудо.