Ледышка для оборотня или 101 способ ублажить старшего мужа

- Все, забирай свое чудо упрямое, - Марика устало вытерла со лба капли пота и вытолкнула Ральфу в руки полубессознательного Лика. - И чтобы в ближайшее время меня не тревожили. Сделала больше, чем обещала. - Лик, как ты? Он почему такой? - Потому что упрямый, потому что дурак… Тебе какое объяснение больше нравится, то и выбирай. - Зачем ты так, Марика? - Это я зачем? Это ты ему адресуй все претензии. Я ему травку обезболивающую подготовила, а он мне в ответ что? Не буду! Мол, после нее сутки, как во сне, а вы через день уезжаете на границу. Ему, видите ли, время терять не хочется. Вот – делала по живому! Сам измучился и меня измотал. Забирай, говорю, и проваливайте, чтобы духу вашего рядом не было! Ральф тихонько охнул и заботливо подставил плечи обессиленному Лику. - Зачем же ты? Можно было бы после сделать… Он почти потащил повисшего на нем Советника в сторону его апартаментов. Марика улыбнувшись им вслед, сделала рукой в воздухе странный знак - словно круг обвела и надвое резким взмахом ладони поделила: - Боги с вами, ребятки. Да благословят они вас. Травница удовлетворенно прикрыла двери и поставила греться очередной травный сбор. Сегодня ей самой следовало восстановить силы. Она была довольна достигнутым результатом: глаз восстановлен, зрение удалось вернуть лишь частично, но он видел, а это уже немало. Что же касается страшных шрамов, то о них напоминали лишь чуть заметные более темные участки кожи. Тут, нужно отдать должное, очень помогли разработки Рона. Человек оказался настоящим ученым, столько нового, казавшегося ранее невозможным, теперь стало доступно. Но самым ценным подарком, за который травница пинками выбила мага из допросных подвалов, стала трансформация энергетических амулетов. Теперь никто из потерявших свою пару не умрет, вынашивая общих детей. А таких из-за войны ожидалось немало. Травница только за это готова была защищать Рона от кого угодно. Впрочем, Лик сдался быстро. Ему и так оба Императора вежливо посоветовали быть очень осторожным с магом. А уж гнева травницы он вовсе не ожидал. Шутливо подняв вверх руки, тут же сдался: - Все, все… Забирайте, дарлая Марика. Пусть только мне на бумаге все, как было, опишет. - Опишет, за то не волнуйся! И довольная травница тут же уволокла свою смущенную добычу пить чай с ватрушками, специально испеченными для столь важного случая как знакомство двух уважаемых мэтров магии и травоведения. Теперь ежевечерние чаепития и обмен опытом стали доброй традицией. Правда, она никак не могла понять чудной привычки человека, который ежедневно неизменно приходил к ней с очередным букетом срезанных цветов. Но, право слово, это было совсем мелкое чудачество. Может, в Империи иначе было не принято? Марика не желала забивать свою голову мелочами, тем более, что для этого было достаточно иных, более полезных поводов. … - Зачем же ты так? – Ральф не знал, чем еще помочь Лику, чтобы хоть немного облегчить его боль. Он почти на руках внес его в спальню, уложил на кровать, сбегал в ванну за холодной тряпицей и заботливо накрыл ею лоб и закрытый повязкой глаз. - Ничего… Через час будет все нормально, - слабо возразил Советник и попытался улыбнуться другу. Улыбка вышла довольно жалкая и неискренняя, отчего Ральф еще печальнее и надрывнее вздохнул. - Ну, уехали бы мы на месяц. Так вернулись бы. И гонцов не отменял никто. Все важное можно было бы через них подписывать. - Подписывать-то? Можно, конечно… Лик был рад, что оборотень не понял истинного мотива его поступка. Просто этот последний совместный день ему не хотелось проводить в полубредовом сне, ему нужно было ясное сознание и еще кое-что. Ведь это так просто – подарить друг другу немного тепла. Сегодня он видел свое отражение в зеркале: теперь можно было уверенно обходиться без капюшона. А если немного дать себе загореть на солнце, то и последних почти незаметных следов уродства не будет видно. Сейчас он чувствовал себя уверенно, теперь он был готов разговаривать с тем, кого любит, на равных. Лик уже давно понял, что романтическая любовь к Фридриху незаметно для него самого сменилась настоящим живым чувством к не человеку, оборотню, Ральфу. Первому, кто за шрамами и капюшоном увидел его самого, а не искореженную огнем внешность. - Что я еще могу для тебя сделать? У Лика стало тепло на сердце от его заботы. Пожалуй, никого ближе Ральфа у него теперь не было. - Побудь со мной. - Конечно. Оборотень с готовностью удивительно грациозно присел на край широкой кровати. - Не так. Обними меня, пожалуйста. - Я горячий, а ты сам говорил, что после вмешательств Марики легче становится от холода, - неуверенно возразил Ральф. - А сейчас я прошу тепла. - Так что? Тряпочку с головы снять? - Как хочешь. Мне все равно. Ральф все же убрал успевшую нагреться влажную повязку и осторожно, опасаясь причинить боль, прилег рядом. Вскоре его теплый нос уткнулся в макушку Лика и жадно втянул в себя воздух. Советник улыбнулся. Он прекрасно знал неугомонную натуру оборотня и предполагал, что он не сможет долго лежать без движения. - И чем пахну? - Кровью, - вздохнул оборотень, приятно ероша дыханием волосы. - Не удивлен, - хмыкнул человек. - Сильно болит? Боги, сколько в его голосе сочувствия. От этого можно просто растаять, растеряв последние мозги. Превратиться в счастливо повизгивающее от восторга послушное домашнее животное. Лик усмехнулся, попытавшись представить себя без мозгов. Получалось довольно забавное, но в то же время жалкое зрелище. - Терпимо. - Тут? – легкий поцелуй едва коснулся кожи около больного глаза, не закрытой повязкой. - Да… - выдохнул человек, замирая от нежданной ласки. - А тут? – еще одно легкое касание. Но на этот раз поцелуй не имел никакого «лечебного» намерения, поскольку горячие губы сместились на шею, безошибочно определив то место, от которого легкие мурашки разбегались по всему телу. Горячая ладонь Ральфа проскользнула под рубашку, лаская, погладила грудь, кончиками пальцев проникла под ремень брюк. - Может, так я быстрее отвлеку тебя от боли, и этот час пройдет незаметно? – шепнул он в ухо, прикусывая мочку чуть удлинившимися клыками. - Попробуй, - улыбнулся Лик, осторожно поворачиваясь к нему лицом. Под повязкой стрельнуло иглой боли, но он сдержал стон. Ему совсем не хотелось спугнуть партнера, прервать зарождающуюся близость. Ральф хищно улыбнулся, словно согласие Лика было последним, что сдерживало его собственные желания. - Сегодня я буду очень осторожным, очень нежным, - мягко мурлыкнул он, одним движением избавляясь от собственной рубашки. Его сильное мускулистое тело притягивало взгляд, Лик всегда любовался им, впрочем, надеясь, что оборотень этого не замечает. - Ты не взыщи, но твою рубашку я сниму другим способом. Раздался треск рвущейся ткани, и Ральф отбросил на пол то, что раньше было предметом одежды. Впрочем, брюки он снял аккуратно, хотя Лик был готов к любому исходу событий. Ему не жаль было одежды. Этого добра в гардеробе хватало. Из собственного обычного раздевания оборотень устроил маленькое шоу: он медленно, растягивая время, расстегнул ремень и молнию на брюках, скользящими движениями проник внутрь, чуть приспустил ткань, провел руками по собственным ягодицам, и только потом скинул брюки, оставаясь только в нижнем белье. - Ну, ты артист! – восхитился Лик. - Скажи, что тебе не понравилось, - лукаво улыбнулся оборотень. - Не дождешься. Ральф фыркнул и уже быстро избавился от остатков одежды, небрежно кинув их, куда попало. Попало на зеркало, которое теперь выглядело несколько непривычно, а вся комната стала напоминать апартаменты в портовом борделе. Лик с трудом сдержал смешок. Оборотень скользнул к нему, навис на вытянутых руках над его телом и шальным взглядом окинул его. Чуть согнув руки, неимоверно нежно поцеловал, проникая языком вглубь рта, лаская, заставляя вздрагивать от наслаждения, прикусил губу, но тут же поцеловал ее. Влажный кончик языка лизнул ключицу, зубы чуть болезненно зажали горошину соска, но снова отпустили, тут же целуя, лаская языком. Лик застонал, внизу живота теплым комом скапливалось напряжение, он чувствовал, что его собственный член напрягся, ожидая внимания. Горячая рука Ральфа тут же захватила его, ритмичные движения вызвали еще один стон. - Надеюсь, что это не от боли? - шепнул он в губы партнера и получил в ответ не менее требовательный поцелуй. Боль оставалась, но отодвинулась вглубь под напором других, более ярких эмоций. А руки Ральфа требовательно скользнули по внутренней поверхности бедер, чуть зажали в ладони основание члена, сжали ягодицы. Лик невольно подался вперед, прижимаясь к твердому животу и груди Ральфа. Сейчас ему невыносимо хотелось ощутить его внутри себя. Немного кружилась голова, и невероятное возбуждение заставляло все тело вибрировать, проявляясь мелкой дрожью. Ральф раздвинул его ноги и подсунул под ягодицы подушку, маслом прошелся по сжатому кольцу мышц, чуть проник в партнера одним пальцем. - Нет. Сам! - Нетерпеливый какой, - прерывисто шепнул Ральф, влажной от масла рукой скользя по напряженному члену партнера. Но, видимо, и его терпение не было безграничным, и Лик почувствовал, как он осторожно входит в него сам. Мышцы непроизвольно сжались от мгновенной боли, но Лик заставил себя расслабиться, целиком принимая любимого. Ральф замер, пережидая чужую боль, но очень скоро начал двигаться, наращивая темп и силу проникновений. Лик застонал, ощущая, что он при этом не бросил его твердый член, чуть сжимая рукой в такт ударов внутри. Это было невыносимо возбуждающе и, не выдерживая более, Лик содрогнулся в накрывшей его волне оргазма. Оборотень поймал волну партнера и сам выгнулся от наслаждения. - Ты сумасшедший, - прошептал Лик, когда сознание прояснилось, и сбитое дыхание чуть пришло в норму. - Это комплимент? – Ральф лукаво улыбался, рассматривая довольное лицо партнера. - Это констатация факта. - Зато ты забыл о боли. И это – тоже факт. - Несомненный. Лик чуть было не сказал то, что давно уже произносил про себя: «Я люблю тебя»! Но снова сдержался. Он не был уверен, что Ральф разделяет его чувства, и не хотел так рисковать, боясь потерять любимого. Ничего. Когда оборотень вернется с границы, на его лице уже не будет следов от шрамов, с глаза снимут повязку. Лик будет достоин его красоты, силы, ума. Советник еще много хорошего мог сказать о Ральфе, но только не сейчас, не сегодня. Ведь у них еще будет для этого время. Не так ли?