Догоняя прошлое

Если ты можешь исправить последствия своей ошибки - ты еще не ошибся. Вся определенность сосредоточена в прошлом. Раздумья Ванталы

2018 год. Январь. Версаль. Пригород Парижа Джастин Я снова уютно устроился на диване, прихлебывая ароматный напиток. Но если я и дальше собираюсь читать Дневник и вспоминать свою жизнь, то мне потребуется что-то покрепче, чем кофе. Спать совершенно не хотелось, но все же я решил посидеть еще час, а потом лечь. Утром мне понадобятся силы и светлая голова. Я планировал поехать в галерею. Сегодня мне предстояло закончить свою картину и повесить ее на выбранное место. Это окажется единственное полотно на выставке, которое не будет продаваться. И почему-то я пребывал в абсолютной уверенности, что оно будет лучшим. Мой подарок для него. Он достоин только лучшего. Я открыл то место Дневника, на котором остановился. Мне оставалось перечитать совсем немного. А вот потом пойдут страницы, появившиеся позже, которых я еще не видел. Я еле сдерживался, чтобы не залезть туда уже сейчас. Есть такая категория читателей, которые прежде чем начать чтение, открывают последнюю страницу и просматривают конец истории, чтобы удостовериться, что все закончится хорошо. Сейчас мне хотелось сделать то же самое, но я сдержал свое любопытство. Все должно идти по порядку, и мои воспоминания тоже. Итак, я добрался до 2014 года. Он стал годом потерь, а так же годом возрождения надежды. Дневник Брайана Кинни Март 2014 г. Питтсбург Вот с хуя ли все так вдруг переполошились, что я переезжаю из Питтсбурга? Такое ощущение, что я решил перебраться на Марс. Как будто что-то в жизни каждого изменится, если меня не будет в Питтсбурге, в моем лофте? Тем более что я буду иногда приезжать с проверками «Киннетика». У всех давно свои дела и проблемы. Мы не собирались вместе лет эдак сто! Думаю, с отъездом лизуний в Канаду, а Джастина в Нью-Йорк, мы перестали быть семьей… Семьи часто распадаются, а дети вырастают и уходят. Так и мы — все выросли и разбрелись по свету. Но я знаю, что Дебби никогда не переставала считать нас своими детьми и не теряла надежду собрать на какой-нибудь праздник. Собрать, как это бывало раньше. Итак, клуб я продал и лофт тоже вот-вот заберут. Кое-какие вещи перевез в дом Дебби, потом заберу. Брайтин я не продал. Апрель 2014 г. Филадельфия Вот я и свободен от Питтсбурга! Гасу нравится Филадельфия, он с удовольствием гостит у меня. Ему так же нравится Феликс, он ухаживает за ним. Но ему по-прежнему не нравится Алан, а мне вся эта ситуация. Сын отстраненно вежлив, но и только. Возможно, его мамочки попытались объяснить, как он должен себя вести, и он выбрал для себя вот такой вариант. А что? Не придерешься! Думаю, он ревнует меня к Алану, но, черт подери, он же должен понимать, что его место не займет никто и никогда, а у Алана есть свое, как и у Линдси, Майкла и даже Мелани. Нет, видимо, он действительно не понимает. В следующий приезд придется мне поговорить с сыном. Он уже вполне взрослый для таких разговоров. Пусть он как угодно относится к Алану, но он должен знать, какое место занимает в моей жизни. Апрель 2014 г. Филадельфия Сегодня разговаривал с Линдси по телефону. Все как обычно, ничего особенного, но она вдруг задала мне странный вопрос. Странный по моим меркам, конечно. Ей захотелось узнать, счастлив ли я? Интересно, блядь, какой ответ она ожидала услышать? Думала, что я распахну ей душу и начну заливаться соловьем о счастье? Моя жизнь касается только меня, и так было всегда. И вообще, я не веду беседы на эти темы. Нежно послал ее на хуй. Да и не смог бы я ей ответить на этот вопрос однозначно. Думаю, и представление о счастье у нас с ней разное. Я давно понял, что мне хорошо с Аланом. И он это знает. А что самое главное, он не старается быть для меня каким-то особенным или предугадывать все мои желания, чтобы только остаться рядом. Нет, он просто такой, какой есть. И если честно, иногда он меня здорово бесит, но мне это нравится. Вот только когда-то мне нравилось, что один белобрысый мальчишка бегал за мной, стараясь угодить, боготворил меня и тоже бесил. Я помню, как… Впрочем, не важно. Я чувствую. Я снова могу чувствовать. Пустота постепенно заполняется. А еще, я сейчас улыбаюсь, как идиот. Май 2014 г. Филадельфия Планирую, летом слетать в Европу, а точнее, во Францию. Есть кое-какие мысли о новом проекте. Всегда хорошо совместить полезное с приятным. Да и Алану отдых не помешает, а то он уже зарылся в своих программах. Приходится его полусонного отрывать от компьютера и тащить в кровать. Май 2014 г. Филадельфия Сказал Алану про отпуск. Он радовался, как ребенок. А еще он рассказал о своей мечте. Алан мечтает заполучить меня в единоличное пользование хотя бы на неделю, чтобы не было вокруг никого, не было никаких телефонов или компьютеров. Только мы! Думаю, я бы тоже этого хотел, и мне бы понравилось, учитывая, его сексуальную фантазию. Я знаю, что этой ночью меня ждет великолепный секс. Алан вымотает меня, вернее, укатает. Блядь! Я люблю это! Июнь 2014 г. Питтсбург. Дом Дэбби Вчера мы похоронили Дэбби. А я пока не могу поверить в это. Вот мы и собрались все вместе, как она мечтала. Черт! Дэбб нашла идеальный способ. Не было только Джастина. Может, и к лучшему… для меня. Я прислушался к себе и остался доволен — ничего не дрогнуло. И все же, было бы интересно увидеть его. Никто не сказал о нем ни слова, но я уверен, что все его ждали. Майки держится, хотя я вижу, что из последних сил. Он здорово изменился. Бен снова в больнице. Боюсь, что ему не долго осталось. Я сижу в комнате Майки. Здесь все еще хранятся коробки с моими вещами. Я как раз собирался за ними приехать, но пока оставлю здесь. Я просто сижу. Я не знаю… Может, позже… Через час мне нужно выезжать в аэропорт. 2018 г. Версаль Джастин Я закрыл Дневник, сглатывая подступившие слезы. Знаю, я жалкий педик. Ну, не мог я оставаться спокойным, не мог! Это была последняя запись в Дневнике Брайана, которую я прочитал, когда впервые увидел его. И это происходило в той же комнате, в комнате Майкла, в которой Брайан писал, а я начал читать всего лишь спустя сутки. Я прекрасно помню тот год. Он стал не простым для меня. В конце февраля мы с Джеком поставили последнюю точку в наших отношениях. Мы развелись тихо и мирно, без скандалов и обоюдных претензий, и я был благодарен судьбе за это. Возможно, Джек готовился к схватке за наше совместное имущество, но я, видимо, его удивил, забрав только галерею, которая к тому времени практически «умерла». Предстояла огромная работа по ее реанимации, другими словами, предстояло начать все сначала. Джек всегда говорил, что это мое детище. И как выяснилось, я оказался никудышным родителем. Но я был настроен решительно и сдаваться не собирался. А больше мне ничего не нужно было. Собственная маленькая галерея и неплохой счет в банке меня вполне устраивали. Единственное, что я еще желал — это рисовать. У меня давно так не зудели пальцы, соскучившиеся по кисти и карандашу. Я снял небольшую квартирку, очень напоминавшую ту, что мы делили когда-то с Шоном, но немного комфортнее. Совсем уж голодным художником я быть не собирался, если только чуть-чуть. В моем распоряжении оказались две небольшие светлые комнатки, одну из которых я приспособил под студию, другую под спальню, а так же крохотная кухня и туалет с душем. Но мне нравилось. Конечно, после нашей шикарной квартиры и моей просторной студии, это могло показаться странным, но я действительно был счастлив. Почему-то вдруг вспомнилась та кушетка, которую так ненавидел Брайан, но в которую он с упоением меня втрахивал, каждый раз, когда приезжал. Мне даже захотелось купить такую же, но потом я одернул себя, понимая, насколько это глупо. Первое, что я сделал, когда переехал, еще не до конца распаковав вещи, это установил мольберт и отдался вдохновению. Мне не терпелось выплеснуть все на холст, но не только то, что накопилось за это время, а и переполняющее меня радостное ожидание чего-то нового в моей жизни, возвращение утраченного.Такого буйства красок я не использовал давно. И много бирюзового, который действовал успокаивающе, снижая мои эмоциональные колебания. Наконец-то я вернулся, вернулся к себе. Как-то давно я говорил Итану, что неважно насколько погано все бывает, у меня всегда есть мое искусство. И это единственное место, куда я могу уйти и быть в безопасности. И это оказалось чистейшей правдой. Именно так я и поступал, я уходил в свою живопись. Я не понимал, как мог лишить себя все этого? Я же художник! Но я посчитал, что ради семьи нужно уметь жертвовать. Хотя, это полнейшее заблуждение. Никогда жертва одного не принесет счастья другому. А если и принесет, то кратковременное и эфемерное. В конечном итоге, они оба будут несчастливы, пытаясь сохранить брак. И вообще, отношения — это не железобетонная стена, которую ничем не пробьешь, это тонкая, сотканная из наших слов, взглядов и поступков, паутина. Тончайшая, воздушная… Один неверный взгляд, одно неправильное обидное слово, один непродуманный поступок — и все, образуется дыра, которую порой невозможно залатать. А если и удастся, то на этом месте останется уродливая заплатка, и не факт, что она не порвется снова. Поэтому в отношениях нужно научиться находить компромиссы, а не приносить бессмысленные жертвы. За полтора месяца я написал с десяток картин и несколько предложил Моррисону. У него как раз намечалась выставка. Он как-то быстро согласился, а когда я привез работы, долго рассматривал их. «С возвращением!» — это все, что он мне сказал, но я его понял. С галереей дела обстояли куда сложнее. Как говорится, разрушить всегда легче, чем построить. А ведь я помню, скольких трудов стоили мне первые выставки, сколько разочарования принесли отказы и нелицеприятные отзывы критиков. Но, несмотря ни на что, у меня тогда получилось. И вот теперь пришлось практически начинать с нуля. Я снова бегал, искал, оценивал, уговаривал, доказывал… и рисовал. Конечно, галерея, в которой пройдет выставка молодых неизвестных художников, пусть и с моими работами, не привлечет особого внимания ценителей искусства, и все же, я упорно готовил ее. Немаловажным являлся и тот факт, что мы расстались с Джеком. Помимо помощи и моральной поддержки, которую он мне оказывал, немалую роль играли и его связи, как коллекционера. Да и круг его знакомых был намного шире моего. После развода мне оставалось полагаться только на себя. Но моей уверенности, что все получится, можно было только позавидовать. Я вкалывал, как лошадь, не оставляя себе ни малейшей возможности думать о своей жизни, жалеть или бичевать себя. И это работало. Мне даже потрахаться было некогда, да и сил на это не оставалось. Когда я оставался наедине с холстом, я обо всем забывал. Телефон же я попросту отключал. Так было и в тот день, когда умерла Дэбби. Моя мать не смогла дозвониться до меня, и я увидел ее сообщение лишь два дня спустя. Мне до сих пор больно вспоминать об этом. Но не столько потому, что я не успел попрощаться с Дэбб, сколько потому, что когда-то я оставил свое прошлое за спиной, перестал общаться, оборвав все связи и абсолютно уверовав, что так будет лучше, вернее, легче начать новую жизнь. Я был такой идиот! Июнь 2014 г. Питтсбург Купив в аэропорту букет роз, я сразу поехал на кладбище. Никто не знал, что я прилетел, да и вряд ли кто-то обрадовался бы моему визиту. Если честно, то мне было страшно. Я здорово нервничал и не представлял сейчас встречи с кем-нибудь из нашей «семьи». Хотя, думаю, я слишком драматизировал. Скорее всего, меня уже просто забыли. О Брайане я тогда тоже ничего не слышал, но всю дорогу вспоминал именно о нем и пытался представить нашу встречу. Но потом понял, что это представить просто невозможно, как невозможно предсказать Брайана Кинни. Я был уверен, что без труда найду могилу Дэбби и оказался прав. Я долго стоял, глядя на буквы, выгравированные на плите. Я не плакал, я просто оцепенел. «Прости меня, Дэбб!» — все, что я смог выдавить, когда, наконец, пришел в себя. Да, я опоздал, но прощение я просил не только за это, но и за то, что отказался от нее и от части своей жизни, важной части, когда шло мое становление, а так же от людей, наполнявших смыслом ту мою жизнь. Но как это часто бывает, осознание ошибки приходит поздно, когда уже ничего нельзя исправить, остается только сожалеть. Я положил букет на могилу, но все же не выдержал и беззвучно заплакал. Слезы катились по щекам, а я даже и не думал их вытирать. Но с каждой слезой мне становилось немного легче, хотя слезами вину не искупить. Сколько я так простоял, не знаю, но меня вывел из ступора Майкл, пришедший на могилу матери. Странно, но Майкл встретил меня совершенно спокойно. Мне даже показалось, что он не особо и удивился моему появлению в Питтсбурге и тут на кладбище. Мы поздоровались, даже обнялись, и я промямлил свои соболезнования. Не знаю почему, но он предложил мне остановиться в доме Дэбби, и я, не раздумывая, согласился. Мы не разговаривали пока ехали в такси, погруженные в свои мысли. Я исподтишка поглядывал на Майкла. За эти годы он изменился, став, более жестким, что ли. — Хорошо, что ты все-таки приехал, — вдруг произнес Майкл, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Она была бы рада. Она о тебе никогда не забывала. — Я знаю, — ответил я. В глубине души я всегда знал это. Откуда знал? Я не мог объяснить, просто знал и все, хоть и захлопнул дверь за спиной, оставляя Питтсбург позади. И если бы не болезнь, думаю, Дэбби однажды приехала бы ко мне и надрала задницу. Больше мы не проронили ни слова, пока не доехали до дома. Спрашивать о делах и рассказывать о себе, думаю, было бы в этот момент не совсем уместно. Только не сейчас, хотя я не уверен, захотел бы Майкл вообще знать что-то о моей жизни. Мы никогда большими друзьями с ним не были. Майкл помог донести сумку до своей бывшей комнаты, в которой и я когда-то жил. Мне показалось, что он сделал это намеренно. А может, и правда, только показалось. Потом Майкл ушел, сославшись на дела, но обещал позже вернуться. Я огляделся. Никогда не думал, что снова окажусь тут. Здесь почти ничего не изменилось, и в то же время, изменилось все. А самое главное, Дэбби не заглянет в комнату и не поторопит к завтраку. Я вздохнул и подошел к окну. Питтсбург! Я никогда не скучал по нему, только по Брайану… Воспоминания разом нахлынули на меня, и я попытался отогнать их. Не хватало еще, чтобы я тут раскис. Но нет, мысли все равно возвращались к прошлому. Я прилег на кровать, закрыл глаза и незаметно провалился в сон. Я проснулся, когда за окном уже стемнело. Майкл так и не пришел, а может, приходил, но не стал меня будить. Я умылся, переоделся, чтобы сходить куда-нибудь поесть, но в последний момент мой взгляд зацепился за ряд коробок, стоящих в углу. Нет, не за сами коробки, а за знакомые инициалы на них, выведенные черным маркером — «Б.К.» Сейчас я уверен, что это вмешалась сама Судьба. Ей было угодно, если не перевернуть мою жизнь, то хотя бы подстегнуть события в этом направлении. Конечно, любопытство пересилило порядочность, и я сунул нос в одну из коробок. Ничего интересного я там не увидел: посуда, несколько журналов и что-то еще, тщательно упакованное в бумагу. Я уже хотел, было, закрыть коробку, но вдруг случайно заметил что-то коричневое, похожее на кусочек кожи. Протянув руку, я достал какую-то тетрадку в кожаном коричневом переплете и, открыв ее, забыл обо всем на свете. 2018 г. Версаль Джастин Да, именно так я впервые познакомился с Дневником Брайана Кинни. Я был настолько поражен этой находкой, что какое-то время просто стоял и глазел на тетрадку у меня в руках. Естественно, в тот вечер я никуда не пошел и всю ночь провел за чтением. А рано утром, даже не попрощавшись с Майклом, я поехал в аэропорт. Мне нужно было уехать и обо всем подумать. Я чувствовал, что-то изменилось во мне той ночью. Брайан оказался прав — это всего лишь время. По дороге я заскочил на кладбище к Дэбб и пообещал, что буду обязательно приезжать к ней. Я еле сдержался, чтобы не прихватить Дневник с собой. Непонятно, как Брайан умудрился оставить Дневник в какой-то коробке, где его могли увидеть? И все же, я не имел никакого права забрать записи. Дневник принадлежал только его владельцу, и я даже не хочу представить себе, что будет, если Брайан узнает, что я его читал. Как я уже говорил, это были не просто строчки на бумаге, эта была душа Брайана, во всяком случае, та часть, которую он не показывал и не покажет никому и никогда. Поэтому я уложил Дневник в ту же коробку на самое дно, надеясь спрятать от любопытных глаз, пока хозяин не вспомнил бы о нем. Думаю, у меня получилось. А еще у меня выпала возможность второй раз прочитать Дневник Брайана. Прижав его к груди, я прилег на диван и практически сразу заснул.