Догоняя прошлое

Дневник Брайана Кинни Июль 2015 г. Франция. Париж Вчера получил подарок от Джастина. Я даже не особенно удивился. Но когда открыл… Талантливый, блядь, засранец! Он всегда был гением. Конечно, красный широкими мазками. Просто буйство красного в центре, переходящего в насыщенный розовый и нежный сиреневый к краям картины. И посередине этого цветового хаоса мы с Джастином, естественно обнаженные. Правда, в этот раз он сделал акцент только на наших лицах и членах — он всегда питал слабость к моему — все остальное было размыто, отчего картина казалась еще более необычной. Страсть, напор, борьба и секс! Картина завораживала, притягивала, не давала отвести взгляд. Художник точно знал, какую реакцию вызовет его полотно. И он не ошибся, но…но он ошибся в другом. Сейчас НАС ТАКИХ не было. Это осталось в прошлом. Я услышал, как заскрипели зубы у Алана. 2018 г. Версаль Джастин Я прервался, улыбаясь и вспоминая работу над этой картиной. Я гордился ею. Как правильно заметил Брайан, я акцентировал внимание на наших лицах, ну, и на членах, разумеется. Откинутая назад голова Брайана, закрытые глаза, слегка приоткрытый в экстазе рот, беззащитная шея и мои губы на ней. Я просто терял голову от такого Брайана. У меня и сейчас член в штанах зашевелился. Я выдохнул, отгоняя это видение. Честно говоря, прочти я тогда эти строки в Дневнике, я бы здорово расстроился. Ведь я ожидал совсем другой реакции от Брайана. Я верил, что заставлю его вспомнить и снова захотеть нас. Боже! Каким самонадеянным и наивным я был. Конечно, ничего такого не произошло. Ни-че-го! Даже Алан не оправдал мои ожидания и не прибежал ко мне, требуя оставить их с Брайаном в покое. Я снова открыл Дневник. Дневник Брайана Кинни Июль 2015 г. Франция. Париж Я курю. До рассвета еще пара часов. Алан спит, вымотанный нашим сексом. Картина Джастина разозлила его. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы успокоить Алана. Это просто пиздец! А если начистоту, то я вымотался не меньше его, если не больше. Глупо! Ему нечего мне доказывать, а главное, незачем. Я здесь, с ним. А картина Джастина…Это его желание, его потребность, его каприз… Но это не сработает. Ему, блядь, не семнадцать уже. Джастин не понимает… Этого не достаточно… Я никогда не забывал НАС. Это он забыл. Хотя, нет, лучше сказать, пережил свою влюбленность в меня. Именно так. Иначе, все сложилось бы по-другому. Я завернул и убрал картину в шкаф. Повесить в спальне не могу, да и в офисе тоже, не тот сюжет. Пусть пока лежит в шкафу. Вот только, я почему-то уверен, что это не последняя картина от Джастина. 2018 г. Версаль Джастин Я вздохнул. Как и в большинстве случаев, Брайан оказался прав. Сначала МЫ исчезли из моих картин, а потом и я из его жизни, не справившись с расстоянием. А что касается влюбленности… До этого я еще дойду, пока же все по-порядку. В общем, тогда я даже и не задумывался об этом. Я был одержим желанием любой ценой вернуть себе Брайана, и находился в полной уверенности, что у меня все получится, если я буду постоянно напоминать ему о себе, о нас. Ведь я знал — спасибо Дневнику — что Брайан все еще любит меня, а значит примет, даст мне шанс. Черт подери! Я так хотел, чтобы он дал мне этот шанс, лишь один гребанный шанс все исправить, доказать, что только он всегда был, есть и останется любовью всей моей жизни. Да, в какой-то момент я запутался, устал, запаниковал и просто оказался слаб, но никогда, никогда не переставал любить его. Но Брайан не реагировал на мои отчаянные попытки зацепить его. Конечно, он не верил мне, а может быть, хотел, но не мог поверить, а что еще хуже просто перегорел, и ему было все равно люблю я его или нет. Я ведь совсем забыл, что это же Брайан — отдельное государство, отдельная вселенная, со своими законами, со своей философией, со своими понятиями, не всегда идущими параллельно с моими. Хотя нет, что я говорю? Это просто мне было удобно так думать, удобно оправдывать себя за свои ошибки и глупость. В течение следующей недели я вел переговоры с парижской галереей о новой выставке, и жил в предвкушении встречи с Брайаном или хотя бы скандала с его бойфрендом, но, увы, меня никто так и не побеспокоил. Все же игнорирование здорово раздражало и злило. Только вот меня уже ничто не могло остановить. Я не собирался прислушиваться к голосу разума. К концу недели я немного успокоился. Отсутствие результата — тоже результат. Лишь в одном я был твердо уверен, что картину Брайан никому не передарит, не выбросит и не продаст. Моя следующая выставка во Франции намечалась на ноябрь месяц. Она планировалась в галерее Жерома де Нормонта, основанной с целью поддержки и популяризации молодых талантов. Для меня выставляться там было престижно. Времени на работу оставалось не так много, а предстояло еще уладить кое-какие проблемы дома, поэтому, как бы мне не хотелось, но я не стал задерживаться в Париже, а вылетел в Америку. Дела в моей галерее шли неплохо. Мой немногочисленный персонал прекрасно справлялся, но оставлять ее надолго без личного присмотра мне не следовало. Я уже был научен горьким опытом, поэтому старался все контролировать лично. Хотелось быстрее утрясти все проблемы и вернуться во Францию. Я жаждал ощущать присутствие Брайана. Казалось, что меня просто разорвет на куски, разложит на атомы, если я буду далеко от него. Я мечтал прикоснуться к нему, почувствовать тепло кожи под пальцами, вдохнуть его неповторимый запах, ощутить вкус губ… В общем, как я и говорил, я был одержим Брайаном, одержим идеей вернуть его, и ничто не могло меня остановить. Я встал и походил по гостиной, вспоминая те времена. Что поделать, но этот период из своей жизни я выкинуть не могу. Рад бы, но, увы. Я снова вернулся к Дневнику. Дневник Брайана Кинни Август 2015 г. Франция. Париж Скучаю по Гасу, но вырваться в ближайшее время в Канаду не удастся. Много работы, впрочем, как и всегда. Открытие филиала фирмы — та еще головная боль, а уж в чужой стране и подавно. Конец августа 2015 г. Питтсбург Вчера мы похоронили Бена. Майкл разбит и потерян, но пытается держаться. Хотя, смерть Бена и не стала для всех неожиданностью, все же, полагаю, к такому нельзя подготовиться. Майкл остался один, и я не знаю, справится ли он? И хотя, Хантер часто приезжает, но у него своя жизнь. Я тоже не могу быть с ним все время. Мы с Мел пытаемся отвлечь его. Как все сложится дальше, я пока не представляю. Возможно, Майкл сильнее, чем я думаю. Но мне нужно возвращаться во Францию. Я и так все бросил и сорвался в Питтсбург. Мелани с дочкой задержатся и побудут с Майки. Ему это сейчас очень нужно. 2018 г. Версаль Джастин Я не попал на похороны Бена. Да и кто бы мне сообщил? Я узнал о его смерти гораздо позже, встретив случайно одного знакомого из Питтсбурга. И как бы Майкл ко мне не относился, мне было его безумно жаль. Что может быть больнее, чем потеря любимого человека? Я очень надеялся, что Майкл справится со своим горем. Бен ушел, но у него оставались Хантер и дочь. Жизнь продолжалась. И время стремительно неслось вперед. Я тоже торопился, торопился вернуть Брайана. Слишком много времени мы упустили пока шли в разные стороны. Где бы я не находился, чем бы не занимался, мои мысли неизменно возвращались к Брайану. Тогда я запирался в студии и рисовал. Рисовал его и нас. ОН был на всех моих холстах. Иногда только в нескольких мазках, порой занимал все полотно, переходя из одного цвета в другой в зависимости от моего настроения, были и портреты, а также одни глаза или руки. Я всегда любил его глаза орехового цвета с зелеными искорками. А руки! Красивые, тонкие, но сильные и нежные одновременно. Все мои полотна были пропитаны Брайаном. Раз в месяц я посылал ему картину, и ждал его реакции, но он молчал. Даже на паре приемов, где мы встречались — а я естественно не мог их пропустить — Брайан казался отстраненно вежливым и совершенно ненастроенным на беседу со мной. И все же, хотя он и выглядел равнодушным, в его глазах каждый раз что-то мелькало, почти неуловимое, но я успевал заметить. А потом мучился, анализируя встречу, вспоминая каждый взгляд, каждый жест, каждый наклон головы. Невозможность прикоснуться к Брайану меня просто убивала. Я ненавидел его за это, ненавидел себя, его бойфренда, всех вокруг… Я просто сходил с ума. Порой я злился на него, считая виноватым не меньше чем себя в том, что с нами случилось. Ведь мы так и не поговорили тогда, как будто расстались на время, отложив разговор. И я знал, что Брайан думал точно так же. Да, я облажался, но я хотел знать. Почему? Почему он не поборолся за нас? Даже не попытался. Неужели мы не заслужили этого? Почему так легко дал мне уйти? Я, конечно, помнил, что он написал в Дневнике, но хотел услышать от него, глядя в глаза. Пусть бы он растоптал меня, вывернул наизнанку, но я бы знал. Я встал, достал сигареты, открыл форточку и с удовольствием затянулся. Мне нужен был перерыв. Никогда не думал, что воспоминания могут отнимать столько сил, как душевных, так и физических. Насладившись сигаретой, я хотел, было, раскурить вторую, но остановился, решив, что лучше отложить такое поспешное отравление никотином на потом. Заварив себе кофе, я вернулся на диван и продолжил вспоминать. Ноябрь 2015 г. Франция. Париж. Выставка. Джастин. Я стоял немного в стороне от входа в зал и с силой сжимал бокал с шампанским. Это был уже третий. Я, конечно, не собирался напиваться¸ но здорово нервничал. В первую очередь из-за выставки. Эта галерея в Париже считалась довольно популярной, и мне естественно хотелось, чтобы мои работы заметили и оценили. Мне выделили целую стену для восьми полотен разного размера. В этот раз свой цикл картин я назвал «Вдохновение». Брайан и Париж стали моим вдохновением. И вот теперь я с нетерпением ожидал свою музу. Он появился в самый разгар мероприятия. Все такой же великолепный, элегантный и до безумия сексуальный. По-моему, с возрастом он стал еще красивее и… роскошнее. Почему-то именно это слово пришло мне сейчас в голову. А еще меня приятно удивило отсутствие Алана, хотя я посылал два приглашения. Брайан осмотрелся и взял предложенный бокал шампанского. Кое-кто из бизнесменов подошел к нему для приветствия, и пока они беседовали, я старался незаметно наблюдать за ним. Наверное, это у меня плохо получалось, потому что пару раз Брайан перехватил мой взгляд, и его губы дрогнули в еле заметной усмешке. Я отвел взгляд и повернулся к своим картинам. Внутри у меня все клокотало и кипело от возбуждения, но я держал себя в руках. Я ждал. Ждал его. Я не сомневался, что в этот раз он подойдет. — Покоряете Париж очередными шедеврами, мистер Тейлор? — насмешливо прозвучало за моей спиной, заставив вздрогнуть. Я обернулся. Как бы Брайан не старался, но его тон не мог обмануть меня. Глаза смотрели серьезно, и я видел, что ему нравятся мои работы — Стараюсь, мистер Кинни! И не только Париж, — ответил я, многозначительно глядя на него и принимая игру. — А почему вы один? Где же ваш партнер? — Он не захотел пойти, — пожал плечами Брайан. — Ему все это неинтересно. — А вам? Вам интересно? — мне всегда нравилась прямолинейность Брайана. — Мне? — он усмехнулся. — Ну, во-первых, мне необходимо бывать на таких мероприятиях, нужно обрастать связями, так сказать. Другая страна, новые люди, новые партнеры… А, во-вторых, я действительно хотел посмотреть на ваши работы, мистер Тейлор. Вторая выставка во Франции, более престижная галерея — это успех. — Я польщен. — Я тоже, — ответил он, и добавил, отвечая на мой удивленный взгляд, — все еще рисуешь мой член? Не надоело? Столько лет! — Нет! — я еле удержался, чтобы не расхохотаться. И как только Брайану удавалось всего одной фразой все перевернуть? — Ты всегда умел читать мою живопись. Он хмыкнул, продолжая смотреть на картины. — Но это — прошлое, — вдруг сказал он, кивая на полотна. От той грусти, что прозвучала в его голосе, у меня все заныло внутри. — Этого больше нет. Оно осталось там… далеко… в другой жизни… Пережито…Ушло, умерло… Прими это и прекрати… — Нет! —выкрикнул я, перебивая его и привлекая внимание посетителей. Я просто не смог сдержаться. — Ничего не умерло. Это неправда! — добавил я немного тише. Я не собирался выслушивать его инсинуации и следовать дурацким советам. — Правда! — спокойно ответил Брайан. — Это правда, Джастин. — Нет, и ты об этом знаешь. Брайан ухмыльнулся, но ответить мне ничего не успел, так как именно этот момент выбрал Поль, чтобы представить меня очередным поклонникам моего творчества. Пока я улыбался и отвечал на вопросы, Брайан вежливо откланялся и направился к выходу. Черт подери! Он не может вот так уйти! Нам нужно поговорить. Он должен меня выслушать. Извинившись, я устремился за ним, но опоздал. Ни в фойе, ни на улице Брайана не оказалось. Я не мог поверить, что он так быстро уехал. Развернувшись, я поплелся в туалет, чтобы хоть немного отдышаться и привести себя в порядок. Выставка еще не закончилась и пару часов предстояло болтаться в зале. Открыв дверь сортира, я замер. Брайан преспокойно мыл руки, вернее, закончил их мыть и вытирал салфеткой. Мы на какое-то мгновение сцепились с ним взглядом, а потом… — Брайан! — я буквально кинулся на него, пытаясь утянуть в поцелуй, но он дернулся в сторону, стараясь избежать контакта. — Джастин, какого хуя ты творишь? Я… — начал он. — Ну, уж нет! Только не сейчас, — я снова атаковал его губы, оттесняя в кабинку. Мне было абсолютно все равно, что он там хотел сказать. Сейчас, в этот самый момент, я нуждался в его губах, как в глотке воздуха, в его руках, в жаре его тела, в запахе, присущем только ему, проникающему в каждую клеточку моего тела и сводящему меня с ума, в его члене, заполняющем меня. Я нуждался в НЕМ. Он застонал, будто смирившись с неизбежным, и быстро перехватил инициативу. Теперь его язык по-хозяйски обшаривал мой рот. Столько лет прошло, а наши губы и языки знали, что делать. Это походило на сумасшествие. Мои руки скользнули под рубашку, ощущая гладкость его кожи, и я застонал от непередаваемого удовольствия. Наконец-то я чувствовал Брайана. Вот он, в моих руках! Я хотел, чтобы время остановилось, хотел, чтобы этот момент длился вечно. Мне казалось, что я кончу только от одной этой мысли. Брайан, словно угадав мое состояние, оторвался от меня и резко развернул, чуть не впечатав носом в стену. Я еле успел выставить руки. Его губы тут же впились в мою шею, а руки принялись срывать с меня брюки. Через мгновение они уже болтались где-то на щиколотках, а я почувствовал, как его пальцы толкнулись мне в рот. Я с готовностью принял их и начал облизывать, урча от удовольствия и прижимаясь голым задом к Брайану. Он все еще был в брюках, и от этого я жутко завелся. Господи! Сколько раз мы трахались в туалете, но каждый раз все равно был особенным. И вот уже его мокрые пальцы скользнули в меня, стараясь растянуть. Я уткнулся в свои руки и попытался максимально расслабиться. Давненько я не был снизу, но сейчас просто дрожал от предвкушения. Хотелось жестко, с болью. Но я не сомневался, что так и будет. Брайан всегда знал, что мне нужно. — Блядь, Джастин! Ты такой тугой! — простонал он, утыкаясь мне в затылок. Наконец, он вынул пальцы и вдруг замер. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять почему он остановился. Я нырнул рукой в карман пиджака, достал и сунул серебристый квадратик Брайану. — Брайан! Трахни меня уже! Он вошел в мою задницу одним быстрым движением. Я вскрикнул, когда резкая боль пронзила меня, как будто разрывая пополам. Брайан замер, давая мне отдышаться, а потом начал медленно двигаться, постепенно набирая темп, вбиваясь все резче и глубже. Где-то на периферии сознания, я все еще помнил, что мы в общественном туалете и старался сдерживать стоны, что было практически невозможно. А когда его рука скользнула вниз и сжала мой член, я окончательно отпустил себя. Все внятные мысли покинули мою голову. Кончили мы почти одновременно, громко застонав. Брайан поддержал меня за талию, иначе я бы упал, и поцеловал в висок. Я наслаждался нашей близостью, прижимаясь спиной к его груди, наслаждался этим уже полузабытым ощущением нашего единения. Но все когда-нибудь заканчивается. Брайан отпустил меня и, выйдя из кабинки, начал приводить в порядок одежду. Нам повезло, что сюда так никто и не заглянул. Я тоже попытался застегнуть брюки, но руки не слушались. — Брайан… — начал я. — Не усложняй, Джастин. Это ничего не меняет и ни к чему не обязывает. Это был просто трах. — Да хуйли я в это поверю. — Как хочешь, — пожал он плечами. —Ты хотел этого, я дал тебе. — А ты как будто был против? Ты никогда не делал того, чего не хотел. Он уже взялся за ручку двери, но обернулся и еще раз взглянул на меня, тихо проговорив: — А может, все изменилось? Когда за Брайаном закрылась дверь, я улыбнулся. — Да ничего не изменилось, Брайан! Ничего!