Догоняя прошлое

2018 г. Версаль Джастин Я вынырнул из воспоминаний, отхлебнул остывший кофе и позволил себе вторую сигарету. Мне нужно было покурить, чтобы немного прийти в себя. «Да ничего не изменилось, Брайан! Ничего!» — я не забыл, как шептал эти слова Брайану вслед в полной уверенности, что так и есть. Могло измениться что угодно: пристрастия Брайана в еде, в одежде, в выборе мужчин, но только не возможность делать все по своему желанию. Это была одна из основ характера Брайана. И если бы он не захотел этого траха в туалете, ничего бы и не было, хоть валяйся я у него в ногах. Оказывается, я все помнил до мелочей. Может, мне стоило бы удивиться этому, но я не удивился. В жизни каждого человека есть события или отдельные моменты, которые навсегда отпечатываются в его памяти до мельчайших подробностей, сколько бы времени не прошло. И совершенно неважно хорошие они или плохие. Важно то, что наше потрясенное подсознание, заставляет их помнить. Эти события не приходится долго и мучительно вылавливать из омута памяти, в сомнении перебирать, они всплывают сами, стоит только подумать о них. Одним из таких событий и была та наша встреча с Брайаном на выставке, когда я наконец-то впервые за столько лет прикоснулся к нему, ощутил давно забытый, но неповторимый вкус и запах его кожи, почувствовал в себе, дурея от этого непередаваемого ощущения заполненности. Господи! Как же я тогда был счастлив! Я ликовал! Я чувствовал, что я, наконец, там, где мое место, там, где я должен быть. Я вернулся домой! Я жаждал Брайана. Я хотел его обратно. Я как маньяк бесконечно прокручивал в голове наш секс, смаковал каждое прикосновение и стон, каждое ощущение. Моя одержимость им просто зашкаливала. Я не собирался сдаваться и пер напролом. Я собирался вновь завоевать его. Я был такой самоуверенный эгоистичный сукин сын, что мне до сих пор стыдно за себя. Как всегда, мною двигали только мои желания. Я не задумывался о том, что вламываюсь в чужую жизнь и пытаюсь там все перестроить под себя. Тем более, что у меня имелось оправдание, и я, как щитом, прикрывался им. Я же считал, что борюсь за свою любовь. В тот момент меня совершенно не интересовало, а хотел ли Брайан всего этого? Хотел ли меня? Что он чувствовал? После этой встречи, после нашего секса в туалете (это так смешно сейчас звучит), я как будто обрел второе дыхание, получил карт-бланш, и теперь уже ничто не могло остановить меня: ни время, ни расстояние, ни отношения Брайана с Аланом, ни напускное безразличие, которое Брайан демонстрировал мне — ничто! Я знал, что он не разлюбил меня, и пусть Брайан опять выстроил стены вокруг своего сердца, я не сомневался, что однажды мне снова удастся их разрушить. И уже даже удалось немного раскачать, совсем чуть-чуть, самую малость, но удалось. Конечно, я предполагал, что в этот раз все будет по-другому, но все же не сомневался, что пробьюсь сквозь его стены. Если бы я знал тогда, как заблуждался! Ведь все зависело не от моего, поистине, непробиваемого упрямства, как я всегда считал, а только от желания Брайана, от силы его любви, как бы не высокопарно это прозвучало. Хотя, наверное, так было всегда, я просто не осознавал этого. Мое преследование, моя настырность лишь немного помогли мне, а не сыграли решающую роль. Брайан позволял мне все это делать, потому что сам хотел, потому что, заинтересовался мной и, в конце концов, полюбил меня. Но всего этого я тогда не понимал, вернее просто не задумывался. У меня была цель, и я упорно шел к ней. Я открыл Дневник на том месте, где остановился. Я почему-то не сомневался, что прочту о нашей встрече на выставке, и мне было безумно интересно, как Брайан воспринял это наше приключение. Дневник Брайана Кинни Ноябрь 2015 г. Ночь. Франция. Париж Чертов Джастин Тейлор! Я ведь сразу понял, что моей спокойной жизни пришел пиздец, как только этот мелкий пизденыш снова замаячил на горизонте. А трах на выставке? Блядь! Этого не должно было случиться. Я не собирался дотрагиваться до него. Я знал, что нельзя этого делать. Знал ведь!!! Знал!!! Это, как запретный плод. Искушает, манит, затуманивает разум. И стоит только раз поддаться, попробовать — остановиться будет невозможно. Но нет, я, блядь, не сдержался… не смог. Я никогда не мог ему отказать, не мог отказаться от него. Я, блядь, так облажался! Я все еще чувствую его запах, его кожу под своими пальцами, его жаркое нутро… Мы всегда идеально подходили друг другу. Я все время знал об этом, хоть и пытался сделать вид, что это не так. Я не могу забыть… все еще чувствую его… Закрываю глаза, и ощущения накрывают с головой. Мне нравится… Я люблю это… Это как… как возвращение… в ту нашу прошлую жизнь, возвращение к нему, к нам, возвращение… домой. Но мне некуда возвращаться. Я и так уже дома или нет? И как мне теперь остановиться? Как обратно загнать все те чувства, что рвутся изнутри? Я ведь, блядь, их так хорошо, так надежно спрятал. Ноябрь 2015 г. Франция. Париж Этот мелкий пизденыш все же сумел достать меня. Мне хочется свернуть ему шею… и тут же бесконечно долго целовать, а потом оттрахать до крика, до звезд в глазах, но… Даже не хочу перечислять, что стоит за этим «но». Я злюсь, раздражаюсь, ворчу… Я, блядь, стал просто невыносим. Пытаюсь свалить все на погоду. Смешно! Ноябрь 2015 г. Франция. Париж Я растерян. Вот то состояние, в котором я нахожусь. И я боюсь себе в этом признаться. Ноябрь 2015 г. Франция. Париж Я все еще мудак, все еще злюсь и хандрю. Удивляюсь терпению Алана. Он не жалуется, хотя ему достается больше всего. Алан ничего не знает о моем маленьком приключении на выставке, но думаю, о чем-то таком догадывается, судя по моему «чудесному» настроению, в котором я пребываю. Да я и не собираюсь ничего скрывать, но он не спрашивает, и я тоже молчу. Ну, а ждать от меня рассказа по собственной инициативе или покаяния, вообще глупо. 2018 г. Версаль Джастин Я улыбнулся, отрываясь от чтения. Вот он — Брайан Кинни. Никаких извинений и сожалений. Да кто бы сомневался? Я вздохнул, а потом еще раз пробежался глазами по прочитанному. Значит, я не ошибся. Все же мне удалось зацепить Брайана и слегка пошатнуть его бастионы. Правда, тогда я не знал об этом, только надеялся и… ждал. Ждал хоть какой-то реакции, какого-нибудь знака или жеста. Я был уверен, что после нашего траха, Брайан не сможет меня игнорировать. Пусть он и сказал, что это всего лишь секс и ничего не меняет, только я-то знал, что это не так. Я же чувствовал его, чувствовал его голодный напор, а он без проблем прочитал меня. Но, увы. Мои ожидания не оправдались. Брайан как всегда оказался непредсказуем. Никаких встречных шагов он не предпринимал. Я был в отчаянии и не знал, что мне делать. Я же не мог бесконечно оставаться во Франции, но и сдаваться не собирался. Да, выставка в Париже прошла удачно для меня. Я получил восторженные отзывы, несколько частных заказов и приглашение на апрель от этой же галереи, для участия в весеннем вернисаже, но до весны было еще далеко, а дела требовали моего присутствия в Нью-Йорке. Радовало одно, что, по крайней мере, у меня оставалась возможность вернуться во Францию. Но я не мог уехать просто так. Перед самым отъездом я послал Брайану картину. Я написал ее за одну ночь. Нашу встречу. Нашу страсть. Наш голод. Нас… Дневник Брайана Кинни Декабрь 2015 г. Ночь. Франция. Париж Ну, вот, ничего и не пришлось объяснять Алану. Тейлор сделал всю работу за меня. Ебаный гений! Картина передо мной. Блядь, горячо! Неужели у меня такое лицо в момент страсти? Видимо, так и есть. Алан промолчал, но я видел, что он зол. Хотя секс этой ночью у нас получился охуенный. Он измотал меня. Он ни на минуту не закрыл глаза, не отрываясь от моего лица. Алан хотел видеть его. Сравнивал… А когда все закончилось, просто отвернулся. Боже! Ну почему Алан такой идиот?! Неужели ему нужно объяснять элементарные вещи? Декабрь 2015 г. Франция. Париж На Рождество я остаюсь во Франции и, видимо, проведу его в одиночестве. Алан собирается на праздники в Филадельфию, и дал мне четко понять, что поедет один. Он обижен, хотя, скорее, разочарован. Только вот не пойму во мне или в себе? Лично я не вижу повода. Думаю, он просто решил так своеобразное наказть меня или испытать себя… А я и не думал никуда ехать. У меня будет уйма работы. Придут отчеты из Питтсбурга и Филадельфии. Есть возможность спокойно поработать. Правда, за месяц до Рождества я на всякий случай заказал столик в ресторане. Это не романтический жест, а просто практичность. Но заказ всегда можно отменить. Декабрь 2015 г. За 5 дней до Рождества. Франция. Париж А вот и рождественское чудо. Через три дня приезжает Гас. Это стало неожиданностью для меня. Чертовски приятной. Я скучаю по сыну. Прошлое Рождество мы праздновали в Филадельфии втроем, и это было здорово. В этот раз нас будет двое, но, учитывая, что Гасу не по душе мой партнер, то он только обрадуется его отсутствию. Декабрь 2015 г. За 4 дня до Рождества. Франция. Париж Блядь! Я же совсем забыл про елку, и прочую хуйню к ней причитающуюся. Елку куплю. Маленькую. Очень маленькую. Совсем крохотную. Наряжать ее сын будет сам. Но никаких ебучих носков. Только стильные коробки для подарков. А вот заказанный столик в ресторане пригодился. 2018 г. Версаль Джастин Я снова оторвался от чтения Дневника, задумчиво глядя на аккуратный почерк Брайана. Наша жизнь, как калейдоскоп. Мелькают события, словно узоры, постепенно складываясь в эту самую жизнь, но каждой раз складываясь по-новому. И только мы сами, своими поступками раскрашиваем эти узоры. Правда, не всегда это яркие цвета радости, но только от нас зависит, как сложится наша жизнь и какой она будет. Я встал, немного размялся и остановился у окна, вглядываясь в темноту. Конечно, там ничего не изменилось за пять ночей, и ничего нового я не увидел. Снег, фонари… Но этот неменяющийся пейзаж странным образом меня успокаивал. А завтра, вернее уже сегодня, закончится мое одиночество, ночи воспоминаний и Дневник Брайана… Вряд ли я его еще потом увижу. Хотя, может быть, когда-нибудь мы вместе с Брайаном прочтем его и окунемся в воспоминания, пройдемся по дорогам прошлого, чтобы еще больше ценить настоящее и беречь то счастье, что так непросто досталось нам. Я еще раз прикоснусь к обнаженной душе Брайана и отдам ему свою. Мне даже стало весело от этой шальной мысли, и я рассмеялся. Ну, а чем черт не шутит?! Усевшись обратно на диван и положив Дневник на колени, я уже по традиции любовно погладил кожаную обложку, откинулся на подушки и прикрыл глаза, но почувствовав, что могу заснуть, пошел за кофе. Взбодрившись, снова принялся за чтение. Дневник Брайана Кинни Декабрь 2015 г. Франция. Париж. Рождественская неделя. Господи! Мне до сих пор не верится, что Гасу уже шестнадцать. Ему нравятся девочки, так что, он — натурал. Уверен, что сынок будет тот еще сердцеед. Я, наверное, все праздники просидел бы за отчетами, если бы не он. Конечно, Гас вытащил меня из дома. Мы гуляли, как и в прошлое Рождество, но… это же Париж! В это время Париж безумно красив. Весь в огнях, в празднике. Оказывается, у Гаса была мечта — покататься на знаменитом катке первого уровня Эйфелевой башни. А я и не знал о нем. Теперь вот знаю. Декабрь 2015 г. Франция. Париж. Рождественская неделя. В прошлом году у меня хватило ума не лезть на каток… и не вставать на коньки. И какого хуя в этот раз меня переклинило? Пару дней придется похромать, но … оно того стоило. Мое второе незабываемое Рождество. В этом году я даже не бурчу. Мне хорошо, мне просто охуенно. 2018 г. Версаль Джастин Я улыбался, читая эти строки, а потом продолжил вспоминать. Вернувшись из Франции домой, я сразу же окунулся в работу и закрутился, как белка в колесе. Мы планировали открыть выставку перед Рождеством, что было довольно смело, учитывая количество различных предпраздничных мероприятий, но мы рискнули и не зря. Все прошло даже лучше, чем я ожидал. Мы продали почти все картины. Пусть и не очень дорого, но это все равно был успех. И если бы не тоска по Брайану, я был бы вполне счастлив. Рождество, а заодно и удачную выставку я отпраздновал в каком-то клубе, надравшись в стельку. Кажется, я даже кому-то пытался излить душу, а потом звонил Брайану (конечно, я сумел достать номер его телефона еще в Париже). Я не знаю, сколько раз я набирал номер. Я просто слушал его голос, ничего не отвечая, пока он, наконец, не высказал все, что думает о звонившем и не отключил телефон. Я до сих пор не помню, как очутился дома. Наутро у меня было жуткое похмелье, но именно тогда в моем плохо соображающем мозгу вдруг возникла идея, давшая начало циклу картин для весеннего вернисажа. Я назвал его «Радуга». Семь цветов радуги — семь картин. У каждой свой цвет, свое настроение, свой сюжет и своя часть моей души. Это должны были быть необычные картины. Каждая бы являлась законченной, самостоятельной, и в то же время — должна была быть частью целого. Развешанные в определенном порядке, они бы составили профиль мужчины. Я закрывал глаза и видел их. Это могло стать чем-то необычным, неординарным, новым… Идея бурлила в моей голове и рвалась на полотно. Я постарался, как можно скорее вернуться в Париж, и в конце января уже приступил к работе над своим замыслом. Я буквально жил в студии, погрузившись в свой удивительный мир живописи, совершенно отгородившись от реальности. Порой, Полю приходилось меня силой вытаскивать оттуда. Рука все больше и больше беспокоила меня, но я не обращал на нее внимания. Странно, но в то время, казалось, вдохновение не покидало меня. Единственное, чего мне не хватало, так это, хоть и редких, но встреч с Брайаном. На двух презентациях — уже не помню чего, но на которые я все же выбрался — Брайан не появился. Выставку и аукцион тоже проигнорировал. Он как будто решил избегать тех мест, где мы могли бы пересечься. Хотя, возможно, я преувеличил, и это было простое стечение обстоятельств, но это не отменяло того факта, что я здорово скучал по нему. И только горячие сны с участим Брайана, который трахал меня во всех мыслимых позах, помогали держаться. Весенняя выставка приближалась, и меня бросало в дрожь от предвкушения нашей встречи с Брайаном. Я почему-то не сомневался, что он обязательно объявится. Я знал, что Брайан получит приглашение, но на всякий случай послал ему еще одно, лично от себя. И все же, временами меня охватывало какое-то странное беспокойство, даже страх. Мне казалось, что скоро в моей жизни произойдёт нечто важное, что основательно перевернет ее, вот только в какую сторону я не знал. И я оказался прав. Март 2016 г. Франция. Париж. Выставка. Джастин. Выставка была в самом разгаре. Я уже выслушал бессчётное количество восторженных отзывов о своих картинах и теперь стоял один в углу зала, наблюдая за посетителями. Но сейчас меня интересовал только один человек, которого пока не было в зале, но я не сомневался, что он придет. Да, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Наконец, Брайан появился. Один. Как всегда, сногсшибательный, уверенный в себе, сексуальный… порочный. Хищник. И всегда им был. Мне стоило большого труда сдержать счастливую улыбку и не закапать слюной пол под ногами. Впрочем, многие свернули шеи, глядя на Брайана. Все же я взял себя в руки, нацепив бесстрастную маску на лицо, но как не старался, мой взгляд все равно постоянно возвращался к Брайану. Заметив меня, он лишь сдержанно кивнул в знак приветствия. Я тоже кивнул в ответ, но внутри у меня все замерло в предвкушении, а во рту пересохло. Я сделал большой глоток. Я не сомневался, что сегодня заставлю Брайана не только трахнуть меня, но и выпустить свои чувства наружу, вспомнить нас. Я ждал от него знака, жеста, хоть какого-то намека, но он упорно не замечал меня. Но я не собирался сдаваться, а продолжал наблюдать за ним. Исполнив все ритуалы вежливости, Брайан, наконец, обратил свое внимание на выставленные работы. Добравшись до моих картин, он остановился и долго рассматривал их. Я видел, что ему нравится. А когда он покачал головой, то понял, что он узнал профиль мужчины, сложенный картинами, свой профиль. Вот он, удобный момент. И если Брайан не решается, то я сам сделаю первый шаг. Я отставил бокал с шампанским и направился в его сторону. Мне оставалось всего несколько шагов до цели, когда рядом с Брайаном вдруг нарисовался «Алан из аптеки». И откуда он только взялся? Я резко остановился, как будто наткнулся на невидимую стену, но отступать было поздно, и я уверенно подошел к парочке. — Что скажешь? — обратился я к Брайану, не отрывая взгляд от картин. — Это… необычно, — ответил он, так же не глядя на меня. — Это гениально, — добавил я, не сдержавшись. Брайан усмехнулся, но ничего не ответил. Потом он развернулся и приобнял за талию своего партнёра. Это было как удар под дых, но я сумел выдавить улыбку. — Не думал, что твой… друг здесь появится, — начал я. — Ты же говорил, ему это неинтересно. — Почему же? Иногда мне хочется посмотреть на картины, — вступил в разговор Алан, ухмыляясь. — Вот только, скажу честно, не всегда понимаю нечто подобное, — он небрежно махнул в сторону моих работ. Сучонок! Мне захотелось разбить ему морду, но приходилось сдерживаться. — Не удивительно. Такое не каждому дано, — ответил я все с той же приклеенной улыбкой. — Здесь нужно иметь тонкий художественный вкус, ну, или хотя бы вообще вкус, а еще воображение. — Вкус — вещь субъективная. Он, как опыт, у каждого свой, — спокойно парировал Алан, — а воображение… не знаю, я не вижу тут цветов или дождя, или чего-то еще. Без обид, но по мне так это просто… мазня. — Мазня? — я сначала опешил, а потом захохотал, привлекая внимание посетителей, но быстро взял себя в руки. — Между прочим, я получаю тысячи долларов за эту мазню. И потом, ты-то знаешь, что я не только мазню рисую, — холодно произнес я, глядя ему в глаза. Лицо Алана вспыхнуло, но он не успел ничего сказать. Его опередил Брайан, до этого молчавший и наблюдавший за нашей пикировкой. — Джастин! Стоило ему только произнести мое имя, так властно, c такой знакомой интонацией, как я моментально замер, чувствуя, волну возбуждения, окатившую меня. Боже! Как же мне не хватало этого! Я готов был тут же упасть на колени и отсосать ему или подставить задницу, да выполнить любое его желание. Брайан что-то тихо шепнул Алану на ухо, а потом подхватил меня под локоть, увлекая на выход. Я думал мы идем в туалет, но Брайан запихнул меня в какую-то первую попавшуюся маленькую комнатенку, закрыл дверь и привалился к ней спиной. Мы некоторое время смотрели друг на друга. А потом я не выдержал и кинулся к нему, пытаясь поцеловать, но Брайан не позволил и резко оттолкнул меня. — Нет! — Брайан, я… — Джастин, что ты хочешь? — спросил он спокойным и даже немного уставшим голосом. — Ты преследуешь меня, забрасываешь картинами, где изображены только мы с тобой, ты… — Тебя. Я хочу тебя, Брайан, нас, — выпалил я, сделав шаг к нему. — Всего-то? — ухмыльнулся Кинни. —Ты, блядь, как маленький капризный мальчик, увидевший понравившуюся игрушку и решивший получить ее любым способом. Ты опять прешь напролом? Значение имеют только твои желания, да? Только то, что хочешь ты? А как же мои желания? — Это не так, Брайан, — попытался возразить я. Неужели со стороны все так и выглядело? — Нет? А как? — Брайан вздернул бровь. — Я ведь уже был твоим, Джастин, твоим со всеми потрохами. Мы почти поженились. Или ты забыл? И это ты прекратил наши отношения, ты опять ушел, ты вывернул меня наизнанку, это ты… — Да с хуя ли ты винишь во всем только меня? — возмущенно перебил я его, сжимая кулаки. — Но именно ты даже не захотел встретиться и выслушать меня. Ты как обычно все решил сам. — Потому что мне не нужно было твоих оправданий. Я же видел какими глазами ты смотрел на него, на того парня в галерее. Я видел твои картины. Ты же всегда говорил, что я умею читать их. И я прочитал. Или я ошибся тогда? — Нет, не знаю, но…я... я просто… мне не хватало тебя. Ну, почему ты опять дал мне уйти? Почему хоть раз, хоть один гребаный раз не поборолся за меня, за нас? — Блядь, Джастин, ты же не переходящий приз, чтобы за тебя бороться, ты сам сделал свой выбор. Я дал тебе все, что мог, больше у меня ничего не было. Но тебе оказалось недостаточно. Всегда недостаточно. Так в чем же ты винишь меня? — Брайан… — Я хотел, чтобы ты был счастлив, пусть и не со мной. Хотел, чтобы сбылись твои мечты, чтобы ты добился не просто каких-то результатов, а стал лучшим. Я же видел, как нелегко давались тебе наши отношения на расстоянии. Ты задыхался в них. Ты устал от бесконечных встреч и расставаний. Ты хотел партнера, который всегда будет рядом, будет спокойно говорить о любви, восхищаться тобой. И ты, видимо, его нашел.Твои картины стали другими. Ты выплескивал на них свое разочарование, тоску, безысходность и даже злость. Но нас уже там не было. Ты так мучительно искал выход, что когда у тебя появилась возможность вырваться, я не мог тебя держать. И если я оказался лишним в твоей жизни, то должен был отойти в сторону, и я отошел. Я отпустил. Я отпустил тебя, потому что… любил. Брайан замолчал, переводя дыхание. Ему нелегко дались эти слова. Повисла звенящая тишина. Мне показалось, я даже перестал дышать, когда слушал его. Я не верил своим ушам. С трудом сглотнув, я все же смог спросить: — Ну, почему же ты тогда мне ничего этого не сказал? Почему? Возможно, все сложилось бы по-другому. — Потому что я бы не смог. Не смог бы тебя отпустить, — Брайан говорил тихо, но твердо. — Я просил бы, умолял бы тебя остаться. Но думаю, вряд ли тебе понравилось бы такое зрелище. Это уже был бы не я. Я не мог поверить, что Брайан признался в своих чувствах. Ведь признание не было предназначено для моих ушей, но оно прозвучало. Думаю, Брайан ждал хоть какой-то реакции на его слова, но мысли в моей голове разбегались, и я безуспешно пытался собрать их, поэтому не мог произнести ни одного слова, только смотрел на него. — Больше я тебе ничего не должен, — продолжил Брайан, не дождавшись моего ответа. Он провел рукой по волосам, видимо, стараясь успокоиться. — Теперь у меня своя жизнь, у тебя своя. У меня есть партнер, чего и тебе желаю. — Ты его любишь? — я сам не ожидал от себя такого вопроса. — Это не имеет значения, — устало отмахнулся Брайан. — Имеет. Еще как имеет. Потому что я не отступлюсь. Я люблю тебя и буду бороться. — Любишь? — хмыкнул Брайан. — Не обманывай себя, Джастин. Столько лет прошло. Все в прошлом. Я изменился, и ты тоже. Да, когда-то ты был влюблен в меня. Семнадцатилетний мальчишка, которого лишил девственности первый встречный тридцатилетний мужик. Я стал твоей навязчивой идеей. Ты все время хотел меня, хотел быть со мной. Причем взаимность не играла особой роли. Но это оказалась всего лишь влюбленность. А любовь и влюбленность, Солнышко, разные вещи. — Блядь! — меня прорвало. — Ебаный лицемер! Не ты ли всегда говорил, что не веришь в любовь, а веришь только в трах? Ты даже это слово произнести не мог. А теперь стоишь тут и спокойно рассуждаешь о любви и влюбленности! Это просто пиздец, как смешно! — Джастин… — Нет уж, теперь ты послушай, — меня понесло. — Ты не смеешь обвинять меня в том, что я не любил тебя. Ты прав, поначалу я был влюблен в тебя, но мой юношеский пыл не идет ни в какое сравнение с тем глубоким чувством, которое появилось намного позже. Это было больше, нежели бабочки, порхающие в животе и приличный бугор в штанах. Меня переполняло блаженное, трепетное тепло от осознания того, что человек, который так мне дорог, вот он, рядом, дышит, смеется, радуется — живет. Я ведь тоже всегда хотел и хочу, чтобы ты был счастлив, Брайан. — Тогда почему же ты не допускаешь мысли, что я могу быть счастлив с кем-то другим? — Потому что ты любишь меня! — практически выкрикнул я. Брайан молчал. Казалось, он застыл, глядя куда-то в одну точку. Мне так захотелось коснуться его. Я осторожно сделал шаг, как будто боясь спугнуть, и уже тихо, в который раз повторил: — И я люблю тебя. Брайан очнулся, взглянул на меня и покачал головой. — Если любишь, отойди в сторону, — сказал он и вышел, оставляя меня одного. А я, услышав его приговор, прислонился спиной к двери и со стоном сполз на пол.