Хикка

блять, я так люблю стимуляторы, но мне так нужны транквилизаторы 19:35, Rudeboy

***

      Я не помнил, как добрался до квартиры Мирона. Меня посадили в такси и довезли до обычной многоэтажки с горящими окнами, где я отдал водителю пятисотку и, отмахнувшись на предложение о сдаче, побрел внутрь дома. Я знал код от домофона, он был в сообщении от Мирона, поэтому легко попал в подъезд. Голова кружилась и болела, я осел на ступеньки, пытаясь хоть как-то прийти в себя, ну или по крайней мере избавиться от мушек, бегающих перед глазами. Мне надо было подняться на третий этаж, а я пока даже сдвинуться с места толком не мог. Я глянул на дисплей телефона, где была куча сообщений от Дарио. Порчи: « Где ты, бро? » Порчи: « Все окей, чувак? » Порчи: « Я забрал твою сдачу у бармена, буду дома через полчаса » Порчи: « Где ты, сука? »       Вздохнув, я попытался встать, и у меня, на удивление, это получилось, поэтому, буквально подвисая на перилах, я стал подниматься наверх к нужной квартире. Меня трясло, и я ощущал, как под одеждой проступает холодный пот, я сделал вдох-выдох и оказался перед пятьдесят седьмой квартирой. Дверь была коричневая и даже не обшарпанная, как будто новая, особенно по сравнению с другими. Я нажал на звонок и стал ждать, пока мне откроют, до сих пор про себя удивляясь, как Мирон согласился на эту встречу — видимо, я действительно пьян, и мне все это чудится. Пока я ожидал, когда хозяин квартиры откроет мне дверь, то успел набрать ответ для Порчи, на удивление, попадая по нужным буквам. Я: « Дарио, я у Мирона, заебись»       Дверь дрогнула и приоткрылась, а затем в проеме показался и сам Мирон: его лицо выглядело обеспокоенным и напряженным, одет он был в безразмерную черную майку и серые спортивные штаны и пах чаем, как я себе и представлял. У меня дрогнуло сердце от осознания, что я наконец-то вижу Окси вживую, что вот он стоит передо мной, настоящий, реальный, дышащий тем же воздухом, что и я, что если я коснусь его, то наверняка почувствую тепло его кожи, и от таких мыслей мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться от счастья. Я подался вперед, заключая Федорова в пьяные объятия и упирая подбородок в его худое плечо. — Принцесса, — протянул я, вдыхая чужой запах и улыбаясь, как идиот, — я так рад тебя видеть. Если бы ты только знал.       Мирон знал, очевидно, лучше моего. Его угловатые плечи подрагивали под моими руками, и самого его била легкая дрожь, но Окси не делал попыток отстраниться и даже неуверенно обнял меня в ответ. Его руки скользнули по моей спине, останавливаясь чуть ниже лопаток, а нос уткнулся куда-то в район моих ключиц. Я легонько провел ладонью по его боку, почти любовно нащупывая проступающие ребра, и только тогда Мирон отпрянул, заливаясь краской и отворачиваясь от меня. Он выглядел смущенно и смотрел недоверчиво, будто не верил, что я реальный, но, не смотря на это, не спешил от меня избавиться. — Проходи, — неуверенно предложил Янович, открывая дверь чуть пошире и скованно улыбаясь, — я постелил тебе на диване.       Я не особенно вслушивался в его слова, голова совсем не соображала, поэтому, оказавшись в прихожей, я просто скинул ботинки и куртку и побрел вперед, падая на кровать. Последнее, что я запомнил, это как Мирон что-то пытался мне сказать и даже пару раз несильно похлопал по моему плечу, но его слова и действия не могли пробиться сквозь мое затуманенное алкоголем сознание, а потом я отрубился. Во сне я видел много людей, которые шли с зонтиками, а посреди толпы стоял Окси без зонта - он просто тянул руки вверх, к дождю. Это бы как-то странно, потому что он уже весь промок, и мне хотелось подбежать и всучить ему несчастный зонтик, чтобы Мирон не заболел, но я не мог, потому что это был лишь сон.       Когда я проснулся, то тут же пожалел об этом. Болело все тело, голова, а внутри, казалось, кто-то умер и теперь гниет. Я хотел застонать, но боялся, что меня стошнит от звука собственного голоса, поэтому я решил еще немножко полежать, молча и без движения, ожидая чего-то. Чего я ожидал, вот это уже другой вопрос: может быть, появления какой-то шлюхи, подцепленной вчера в баре, которая принесла бы мне сейчас стакан воды и спасительную таблетку, - это был самый очевидный из ответов. Где-то позади послышались шаги, и я попытался глянуть, кто там идет, верны ли мои догадки, потому что память, по-прежнему, отказывалась выдавать мне информацию о том, где я нахожусь и с кем вчера уснул. Дверь в мою комнату приоткрылась, и вместо ожидаемой блондинки (брюнетки, шатенки) я увидел Мирона, который принес воду и таблетку аспирина. Я замер, у меня просто дыхание перехватило, в то время, как Окси спокойно протянул мне то, что принес и осторожно опустился на край кровати. — Все окей? — спросил он, участливо глядя на меня, — ты был вчера пьян, поэтому я решил, что спокойнее будет, если ты останешься у меня. Я осторожно кивнул ему, опасаясь, что если буду делать резкие движения, то случится одно из двух: либо Мирон растворится в воздухе (при условии, что он является моей похмельной галлюцинацией), либо моя голова просто развалится на части от боли. Я проглотил аспирин, запивая его большим глотком воды, а затем уставился на Мирона, слишком сильно сжимая холодный стакан своими подрагивающими пальцами. Окси выглядел вполне реальным, по крайней мере, на вид, но чтобы полностью убедиться, мне нужно было до него дотронуться. Хотя я и так уже начал припоминать вчерашнее: бар, телефонный звонок, адрес, такси, дом, квартира, Мирон. Оказывается, из всех вариантов, которые могли бы ускорить нашу встречу с Федоровым и которые я безуспешно перебирал у себя в голове, отметая их один за другим, самым эффективным был вариант просто напиться и позвонить своей принцессе. Бля, кто бы мог подумать, что решение лежит на поверхности. Впрочем, мозг все равно отказывался верить в стопроцентную реальность происходящего. — Это правда? — я выпил залпом остатки воды, но так и не смог восстановить дыхание, — боги, я не верил, что встречу тебя так скоро.       Пришло время перейти от увлеченного разглядывания Окси к проверке реальности его физической оболочки. Я резко поднялся, не обращая внимания на тошноту, которая, впрочем, начала понемногу отступать, и сел рядом с Мироном. Наши лица оказались так близко друг от друга, что расстояние между ними составляло не более десяти сантиметров, а наши колени слегка соприкасались. Окси с недоверием глянул на меня и немного сдвинулся назад, видимо, не выдержав такой близкой дистанции, а я, не без удовольствия, заметил, что его дыхание немного сбилось, и он стал заламывать пальцы. Я смотрел на Федорова, как на что-то настолько нереальное, что он даже заволновался и спросил меня, в чем дело. В чем дело? В том, что у меня сейчас сердце откажет, поломается, взорвется. В тебе дело, Мирон, только в тебе. — Ни в чем, все отлично, — я непринужденно улыбнулся, а Мирон ответил на мою улыбку своей и поднялся на ноги, видимо, собираясь на кухню, — мне нужно кое-что тебе сказать.       Я встал с дивана и схватил Окси за левую руку, приподнимая ее. Мирон посмотрел на меня несколько испуганно, но подчинился моему жесту и ничего не сказал, когда я сплел наши пальцы. Через секунду он вздрогнул от того, что руку начало жечь - это не что иное, как метка соулмейта, говорящая о том, что ты повязан со своей родственной душой. Федоров поднял на меня свои холодные глаза, будто спрашивая, правда ли то, что он видит — на бледном запястье красовалась черная черта. Я молча задрал рукав своего свитшота, демонстрируя Мирону аналогичную полосу на своей руке, а потом прижал его к себе так близко, что мог почувствовать, как быстро бьется сердце в чужой грудной клетке. — Я тебя никуда не пущу, — словно мантру прошептал я, целуя Окси в висок, в то место, где сквозь кожу проступала синяя тонкая вена, — никуда, никогда, ни за что. — Я вряд ли уйду, — засмеялся Мирон, обдавая мою шею своим дыханием, отчего по телу пробежали мурашки, — но если не пустишь меня сейчас, то у меня выкипит чайник.       Я все же разомкнул объятья, хоть для этого и пришлось приложить моральные усилия, настолько мне не хотелось отпускать сейчас Мирона даже на минуту. Окси вышел из комнаты, а я так и остался стоять, чувствуя себя абсолютно и безоговорочно счастливым.