Отсюда открывается чудесный вид

Этой ночью Найл спал неожиданно крепко и совсем без снов. Ему было так тепло и уютно, как когда-то в детстве, когда отец возил их с Грегом на ипподром, а потом разрешил им, усталым, поспать на кресле в холле, укрывшись волчьей шкурой. В тот день он позволил каждому поставить по доллару на любую лошадь. Той ночью ему чудилось, что он слышит неуемный рев публики и приглушенный стук копыт белоснежной лошади, звук разлетающегося под ними золотистого песка. Хоран проснулся разомлевшим, без особого желания работать, что случалось с ним довольно редко. Зевая в сгиб локтя, Найл спустился вниз и снова занялся помощью старику с завтраком. В этот раз старый Ник решил приготовить что-то из своей полу-истрепавшейся кулинарной книги. Помогал он без особой охоты, но все-таки добросовестно, чтобы никто ничего не заподозрил. Каждый взгляд в свою сторону Найл воспринимал, как обвинение, и вздрагивал. Подносы Хоран таскать отказался, вновь апеллируя мытьем посуды. Тогда старик Бобби занял стойку регистрации, а Джош занялся обслуживанием гостей. В кабинете с бумагами был занят Грег. А Найл заперся на кухне и снова не смог сдержать себя. Он облокотился на разделочный стол и стянул с себя легкие льняные брюки, чтобы было удобнее. Теперь ему нравилось думать, что это не его собственная рука, а Гарри дотрагивается до него. Вода плескалась через край раковины, но Хоран не мог остановиться, представляя, как мистер Стайлс полностью голый подходит к нему вплотную, берет в руку сразу два члена и доставляет удовольствие им обоим. Найл завалился спиной на стол, поджал ноги — вода уже на полу, член все еще в его руке, твердеет все больше и больше. В голове еще живы воспоминания того, как мистер Стайлс стоит в душе, его тело в пене, благоухает гелем для душа. Такой стройный и красивый. Найл всхлипывает — член болит еще сильнее. Ему хотелось большего, но он не знал, чего большего. Он чувствовал, как пульсирует сзади, но не понимал, что ему нужно. А если бы Мистер Стайлс вставил бы свой член в подрагивающую в непонятном предвкушении дырочку? Хоран кончил себе на живот, прикусив губу, чтобы не издать какой-нибудь слишком громкий, подозрительный для кухни звук, и завалился на бок, тяжело дыша. У него дрожали ноги. Он весь взмок. Это было слишком рискованно, средь бела дня. Мистер Стайлс бы никогда не стал заниматься такими грязными вещами, думал Найл, вытирая с пола воду. Ему бы никогда не захотелось заниматься такими штуками с парнем, особенно с таким, как он. Наверное, в мире были разные вещи, но они случались с людьми, чья внешность была хотя бы выше среднего. Найл прекрасно знал, что никто не считал его объективно красивым. Конечно, мама говорила ему, что он самый прекрасный принц на свете, и Найл будучи совсем маленьким верил ей безоговорочно. И еще в детстве постояльцы часто перешучивались, вроде «какой красивый мальчик», но впоследствии Найл не мог вспомнить комплименты, которые получал. Потому что их не было. Пару раз, когда Хоран ходил на танцы, он простоял у стеночки, пока Грег кружил девчонку за девчонкой. Так или иначе, он не мог похвастаться вниманием со стороны кого бы то ни было. Поэтому когда Найл закончил домывать посуду, настроение его было полностью испорчено. Он напросился у отца разбирать подвал — там лежало много старинного хлама, а Бобби давно хотел разбавить интерьер старинными безделушками. Грег был с ним солидарен — пансион переживал не лучшие свои дни, позволить себе что-то новое было довольно сложно: счета приходили каждый месяц, оплатить их — задача не из легких. Заработная плата Джоша и его сменщика. А еще деньги на продукты, ведь постояльцев нужно кормить, а также мелкие расходы вроде табака, мыла, лекарств или ваксы для чистки обуви. Большинство хлама, который нашел Найл, давно было пора выбросить, но не поднималась рука. К чему-то приложил руку прадедушка, что-то с трудом сохранила прабабушка, пережив Великий голод в Ирландии, не продав на тот момент ценные вещички. Оставалась и старая куртка деда с вышитым семейным гербом, и бабушкина шкатулка с парой фамильных колец, тетушкин сундук с подсвечниками и столовыми приборами — несостоявшимся приданым. Но Хорана привела в подвал не ностальгия и не желание помочь, а попытка избежать встречи с постояльцем из комнаты номер тринадцать. Почему-то Найл был уверен, что мистер Стайлс понял, что он подсматривал и вопрос времени, когда он напустится на него с обвинениями. Наверное, Гарри не хочет, чтобы кто-то узнал, в каком позорном положении он оказался из-за Найла, поэтому ждет, когда Хоран появится у него в комнате, чтобы разобраться с ним самостоятельно. Найл не собирался так просто попадаться. Пусть готовят и разносят еду сами: он помогал в пансионе с самого детства, две недели протянут без него. Таким образом Найл пропустил и обед, и ужин, вынес в холл полу-рассыпавшееся чучело барсука. Испытывая легкий голод, Хоран поплелся на кухню, чтобы доесть остатки ужина. Отец сидел в столовой, держась за поясницу. Найл испытал укол жалости, наблюдая, как старик пыхтит от натуги. – Тебе помочь? – спросил он, подбежав к нему. – Постоялец в тринадцатой комнате просил принести ему кофе, – прокряхтел отец, поморщившись от боли. – Я уже приготовил, но нужно подняться наверх, а чертова спина никак не желает проходить, – пожаловался он. Найл подумал, что судьба играет с ним. Весь день бегать от встречи, чтобы вечером так глупо попасться. – Разве тебе не нужна мазь? – поторопил его Хоран, желая поскорее увести разговор в другую сторону. – А Грег или Джош могли бы... – Один поднос, Найл, – попросил Бобби. Найл вздохнул и поплелся на кухню. Наверняка Джош уже отдыхает у себя, а Грег отправился в контору, чтобы уладить некоторые дела: на счету в банке оставалось немного денег, их могло хватить на покупку заднего двора, чтобы постояльцы могли проводить время на свежем воздухе. Отец, если на то пошло, мог бы и принимать обезболивающие, думал Найл, впервые испытывая что-то вроде раздражения к своей работе. Он нарочно тянул время, хотя кофе мог и остыть. Постояв минуту у двери, Найл все же постучался и услышал короткое «войдите». Стараясь выглядеть как можно более непринужденно, Найл толкнул дверь и вошел, приготовившись к обороне. Гарри сидел на кровати, вертя в руках что-то стеклянное. На нем была цветастая зеленая рубашка, застегнутая всего на две пуговицы внизу. Чуточку выцветшие брюки были слегка подтянуты. Он был босиком. Чемодан лежал на кровати, и теперь был открыт. Краешком глаза Найл увидел две дюжины флаконов внутри. И более ничего. Сглотнув, Найл подошел к столику и аккуратно поставил на него поднос. Гарри поблагодарил его и положил в чемодан бутылочку с полупрозрачной жидкостью. Именно ее он и держал в руках до этого. – Желаете что-то еще? – спросил Найл, делая шаг назад. Парень был настолько напряжен, что мечтал поскорее убраться из комнаты, пока гость не заметил, в каком он неловком положении. – Посиди со мной, – сказал Гарри, делая глоток кофе и прикрывая глаза от удовольствия. Найл знал, что его отец всегда перемалывает зерна сам, игнорируя растворимый кофе, который было много легче готовить. – Чего? – переспросил Хоран. Ему показалось, что он ослышался. Желание убраться из комнаты стало еще сильнее, заполоняя дрожащее от страха сознание. Огромный лев дразнит его. И не нужно смотреть на пушистую кисточку хвоста, в его пасти блестят клыки, вот что важно. Маленькие травоядные должны прятаться по своим норкам. – Посиди со мной, – повторил лев бархатным голосом. Найл испуганно задрожал, выдавая себя целиком и полностью. – Или ты слишком занят? – Нет, – ответил Найл, чувствуя, как львиная пасть захлопнулась на его шее и теперь надежно фиксирует в таком положении. Он сел на низкий стул, стоявший неподалеку от стены и сложил руки на коленях. – Что у Вас за бутылки в чемодане, сэр? – Бутылки? – развеселился Гарри, отставляя чашку кофе и придвинул чемодан поближе. Его пальцы любовно очертили полупрозрачные флаконы. – Это лучшие духи во всей Британии, а, может, и во всем мире, – сказал он с нескрываемой гордостью. В его руке снова мелькнула прозрачная склянка. – На-ка, попробуй. Образец номер одиннадцать. Лучший в своем роде. В руки Хорана стремительно прилетел флакончик, который он еле поймал и чуть не выронил. От такого полета внутри появился пузырек воздуха. Найл слышал, духи нельзя взбалтывать, но не смог ничего сказать. Вдруг мистер Стайлс рассердится. Может, это он виноват, что не смог нормально поймать пузырек. Говорят, львы играют с добычей, прежде чем съесть. Найл открыл крышечку и осторожно понюхал. В ноздри ударило что-то древесно-мускусное, с нотками цитруса, винограда и жасмина. Больше Хоран ничего не почувствовал, но понял, что там целый букет. Растворяясь в воздухе аромат становился тоньше и приятнее. Он таял, впитываясь в кожу, хотя Найл даже не нанес его. – Приятно, – робко сказал он, закрыв крышечку, и протянул бутылочку Гарри. На самом деле он не мог описать. Это был лучший аромат, какой только доводилось вдыхать. Даже жасминовые духи мамы, тонкий шлейф, что витал за ней, теперь казались какими-то слишком сладкими и пошлыми, по сравнению с той чистой и невинной красотой, заключенной в флаконе номер одиннадцать. Он будто балансировал на канате среди белоснежных облаков. Как будто у него выросли икаровы крылья. Они таяли в воздухе, но Найл таял вместе с ними. Таким был образец номер одиннадцать. – Приятно? – оскорбленно фыркнул Стайлс, складывая пузырек в чемодан. – Посмотрим, что ты скажешь про образец номер двадцать семь. На этот раз Найл различил только арбуз и сандал. Остальные ингредиенты превратились в тонкий, едва ощутимый поток, который усиливался с каждой секундой в настоящий шторм. Хоран закрыл крышечку. Ему хотелось раствориться в этом запахе, утонуть в нем полностью. Если первые духи были погоней за чем-то легким и неуловимым, тающем в воздухе, как снежинка в горячей ладони, то вторые — это торнадо, которое вырывало с корнем деревья, дома, душу. – Вы собираете их, мистер Стайлс? – спросил Найл, на выдохе. Аромат номер двадцать семь перенес его в место, где он никогда не был. Он чувствовал, что кружится и танцует, резвится и это выглядит так грациозно и плавно, словно он эквилибрист. Он стоял на самом шпиле Эйфелевой башни и совершал прыжок сквозь пространство и время. – Я их делаю, – ответил Гарри, забирая флакон и возвращая его в свой чемодан. Захлопнув крышку, Стайлс опустил его на пол и вернулся к своему кофе. – Я парфюмер. Я лучший парфюмер в этой стране. Каждая дрянь из высшего общества поливает свое убогое тело моими духами. Найл опустил глаза. Да. Эти духи настолько прекрасны, что их создатель вполне имеет право называть своих клиентов так. Хоран не встречал людей, которые могли быть достойны этих духов, хотя он-то видел сотни людей разных сословий. Их тела были слишком приземленными для таких потрясающих ароматов. Это были духи для ангелов, демонов, мистических созданий с эфемерными прозрачными телами, но никак не для людей. – Вы путешествуете по миру и продаете их? – поинтересовался Найл. Хотя зачем ему это делать? Люди сами выберутся из своих домов, чтобы иметь возможность обладать этими сокровищами. Если бы у Найла были деньги... если бы у него были деньги, он бы отдал их всех за один единственный флакон. Не за флакон. За пару капель, оставшихся на донышке. – Я собираю ингредиенты для своих ароматов, – объяснил Гарри. – Я совершил долгую морскую поездку ради пары очень ценных компонентов моих новых духов. – Но где же они? – спросил Найл, махнув рукой, чтобы очертить комнату. – У Вас тут только духи, сэр. Гарри рассмеялся, отбрасывая назад волосы. Он выглядел почти безумным, но даже еще более красивым, чем раньше. Теперь у него появилась своя история. Теперь он был еще более желанным, чем раньше. Не просто самый красивый мужчина из всех, что Найлу довелось видеть, но и создатель. Практически, бог. Тот, кто может создать целый флакон волшебства, переносящего тебя в любую точку мира, делающего тебя всесильным, невероятным, фантастическим. – Ты же не думаешь, что я покажу тебе свои секретные ингредиенты? – хмыкнул он, заставляя Найла залиться краской. – У чемодана второе дно. Найл посмотрел на черный чемодан. Теперь это не просто поклажа. Это настоящий сундук сокровищ. На месте Гарри он бы не выпускал его из рук. Он бы никому не позволял трогать свои образцы. Он бы не продавал духи. – Но у меня к тебе другой разговор, – сказал Гарри. Найл вздрогнул и снова посмотрел на него. Мистер Стайлс продолжал пить кофе, наверное, уже остывший и совсем невкусный. Из старой чашки со сколотым краем, так не подходящей ему. Так не вписывающейся в его образ. – Какой, сэр? – осторожно уточнил он, чувствуя, что начинает дрожать. Ладони предательски вспотели, и Найл попытался незаметно вытереть их о штанины. От Гарри это, конечно, не укрылось, и Хоран оставил эти попытки, чтобы не позорить себя еще больше. От стучащего в ушах пульса он еле слышал голос мистера Стайлса. Он был напряжен, только теперь во всем теле, словно его сковали цепями. – Не менее интересный, – заверил его мистер Стайлс, перевернув чашку кофе на блюдце и, сцепив руки в замок, уставился на Найла львиными глазами. Хорану почудились вытянутые зрачки и дрожащая кисточка хвоста. – Прости, как тебя... – Найл, – ответил парень. – Найл Хоран. – То, что Хоран, я не сомневался, – заверил Стайлс, с издевкой имитируя руками табличку. Найлу от души захотелось, чтобы ее поразила молния. Чтобы он больше не был причастен к этому старому семейному гнезду, остатку былой роскоши. Каким же он был жалким по сравнению с создателем божественных духов, самых прекрасных в мире ароматов. Не просто жалким. Нелепым. – Так как тебе то, что ты увидел вчера, Найл? – спросил Гарри. Теперь он сидел, подперев щеку кулаком. Его локоть опирался на колено. – Это было достаточно горячо или мне нужно было трогать себя? Найл вспыхнул. Со стороны могло показаться, будто Хоран раскалился до красна. Его кожу опаляло до корней волос. Во рту буквально высохло: ему чудилось, что язык трескается, как земля в умирающих степях. У мальчишки даже в носу начало печь, будто бы температура вокруг поднялась. – Сэр? – слабым голосом спросил Найл, умирая от стыда. У него дрожали связки. – Вы видели? – Сэр-пэр, – пискляво передразнил Гарри, закатывая глаза. – Я слышал. Так как тебе, Найлер? – теперь его голос звучал вкрадчиво. – Ты получил достаточное удовольствие? Найл робко кивнул, заставляя Гарри засмеяться еще сильнее. Господи, как стыдно. Это было еще хуже, чем если бы гость пожаловался Бобби. Теперь он дразнил его, испытывал его терпение, играл на нервах. Издевался. Теперь он знал, какой Найл ужасный извращенец и смеялся над ним. Он слышал, как Найл вздыхает, дотрагиваясь до себя. Его все-таки поймали. Именно Гарри поймал его. Хоран закрыл лицо руками. Он снова стал твердым, взволнованный внезапной мыслью о том, что Гарри все это время знал обо всем. О том, что Найл подсматривал за ним. О том, что его обнаженное тело возбудило его. О том, что он дотрагивался до себя, разглядывая мистера Стайлса в душе. Гарри поставил чемодан на пол и устроился на кровати полулежа, облокотившись на спинку. Прядь волос он накручивал на палец. – Тебя можно понять, Найл, – сказал он, постукивая пальцем свободной руки по бедру. Кажется, крепкий кофе ударил ему в голову, и он очень развеселился. – Рос в этой дыре. Нормального сексуального воспитания не получил. Вот и подсматриваешь за взрослыми мужчинами, трогаешь себя за яйца за дверью. – Какого воспитания, сэр? – переспросил Найл, опустив глаза. Эти издевки буквально выбивали юношу из колеи. Все, о чем он мечтал, оказаться у себя на чердаке и, да, снова заняться этой сводящей с ума чертовщиной. Как будто бесы заполонили разум. Какого черта этот мужчина такой соблазнительный, такой... горячий. – Черт возьми, – Гарри окинул его странным взглядом, заставляющим покрыться мурашками с ног до головы и задрожать. – Ты серьезно такой наивный? Вопрос остался без ответа, но Гарри уже заметно оживился. Лев приготовился к прыжку. Найл видел, как горят львиные глаза, как он глухо рычит, притаившись в густой траве. Он слышал, как пружинят подушечки лап. Табличка «Хоран и сыновья» треснула, отделяя его от пансиона, от отца и Грега, от всего и на свете. – Иди сюда, – проговорил Гарри, похлопав место рядом с собой ладонью, и слегка подвинулся, освобождая пространство. – Мистер Стайлс? – глаза Найла округлились. Но ноги уже разогнулись, и он встал со стула. Пальцы на руках тянуло судорогой. – К Вам? – Ты видишь тут еще кого-то? – спросил Гарри. – Живее, пока я не передумал. Найл не заставил себя ждать, забираясь на кровать и устраиваясь у Гарри под боком. Снова тот странный, одурманивающий запах. Запах мистера Стайлса. Наверное, номер «один» на флаконе в черном чемодане. Запах собирающей с собой не цветочную сладость, не мускусная терпкость, не морская свежесть, а волшебство на каждом квадратном дюйме его тела. Гарри улыбнулся и перевернулся, седлая его бедра. Найлу стало страшно, когда он понял, что Мистер Стайлс смотрит ему прямо в глаза. Парфюмер приблизил свое лицо настолько, что Найл мог ощутить чужое дыхание на губах. Он стал цепляться за него, чувствуя, что задыхается, как утопающий. – Ты целовался когда-нибудь? – спросил Гарри. Найл ощутил привкус кофейного дыхания. Если он сейчас покачает головой, то неловко мазнет Гарри по губам своим лицом. Все будет испорчено. – Нет, – прошептал Найл, пугаясь своего голоса. Волосы Гарри упали на его лицо в тот момент, когда его теплые губы коснулись совсем горячих губ Найла. Хоран чуточку приоткрыл рот, не зная, что ему делать, когда язык Гарри попробовал проникнуть внутрь. Ничего подобного Найл не испытывал: тепло внутри, нарастающее возбуждение внизу, странная сонливость в голове, словно его совсем закружило. Гарри погладил его щеку и оторвался от губ Найла, но не отстранился. Он дышал неожиданно тяжело. – Кто Вас, провинциальных ублюдков, только учит соблазнять взрослых мужиков? – спросил Гарри, расцеловывая пылающие щеки Найла. – Я не знаю, сэр, – зачем-то ответил Хоран, робко обнимая Гарри. Гость фыркнул, оставляя поцелуй за ухом, опускаясь влажной дорожкой к оголенной шее. Найлу хотелось кричать. Каждое прикосновение Гарри отзывалось разрывной пулей, Найл дрожал, как не дрожал даже во время простуды. Прежде никто не заставлял его чувствовать себя таким беспомощным, слабым и беззащитным. Никогда Найл не был таким уязвимым и таким возбужденным, до капель смазки, пачкающих его белье. Стайлс сбросил с себя его руки и прижал запястьями к кровати по обе стороны от головы Найла. Не разжимая их, он снова поцеловал Найла, ерзая на его теле, чтобы лучше чувствовать возбуждение Хорана. Он совсем не умел себя сдерживать, пытаясь пошевелиться под ним, чтобы получить чуть больше удовольствия. Гарри это нравилось. – Ты умеешь хранить секреты? – спросил Гарри, отрываясь от губ Хорана. Юноша разочарованно всхлипнул и, насколько это было возможно в его положении, кивнул. Он был готов на что угодно, лишь бы снова увидеть мистера Стайлса обнаженным, лишь бы он сделал с ним все эти грязные штуки, которые он навоображал себе. Гарри улыбнулся. – Тогда это будет нашей маленькой тайной, идет? Найл не успел ответить — Гарри рванул его рубашку и скинул на пол. Следом за ней стянул все остальное, оставляя Найла разгоряченным и очень смущенным. Вспыхнувшее чувство стыда сразу погасло, когда Стайлс стал целовать его. Грудь, болезненно покусывая соски, живот, нежно лаская и пощипывая его губами, бедра, короткой чередой прикосновений. Он не пропустил даже член, наградив поцелуем и его. Это было болезненно и мало. – Пожалуйста, – прошептал Найл, комкая покрывало. Ему было так холодно, когда Гарри отстранился от него. Его тело желало жара, горячих прикосновений, взрослого мужчины сверху, на себе и в себе тоже. – Что «пожалуйста»? – улыбнувшись, спросил Гарри, приподнимаясь на локтях, чтобы видеть красное, возбужденное личико. Хоран зажмурился. Лев всегда играет с добычей. – Потрогайте его, – униженным голосом попросил Найл. – Сэр. Член горел так сильно, как никогда прежде. Хоран попытался коснуться себя, но его шлепнули по руке. Найл всхлипнул — смазка снова выделилась и стала стекать вниз. – Потрогать что? – не унимался парфюмер. Он собрал сбегающую вниз каплю и растер между большим и указательным пальцем, так и не прекращая улыбаться. – Член. – Я сделаю лучше, – пообещал Гарри. – Перевернись на живот. Найл перевернулся, пряча лицо в подушках. Пауза казалась слишком томительной. Он попытался немного пошевелиться, чтобы стало чуточку легче, но получил шлепок. Мистер Стайлс хотел все сделать сам. Найл представил, как это выглядит — он лежит абсолютно голый, он ждет, когда взрослый мужчина вставит в него свой член, он хочет этого, как не хотел ничего и никогда в своей жизни. Найл кусает подушку — он хочет быть мокрым, хочет, чтобы мистер Стайлс сделал с ним такое, что не делают с приличными мальчиками из хороших семей. Гарри подтянул его бедра повыше, так что Найл уперся коленями в кровать, становясь в коленно-локтевую. Гарри поцеловал внутреннюю сторону его бедра и провел рукой по члену, но не сильно, а лишь поддразнивая, чтобы услышать, как Хоран всхлипывает. – Если ты расслабишься, все будет отлично, – сказал он, легонько шлепнув его. Найл не ответил, только чуть больше развел ноги, пытаясь расслабиться. Он услышал какое-то странное шуршание. Смазка уже капала на кровать. Найлу не терпелось получить желанное. Большой член, который он уже видел, внутри себя. Но Гарри не спешил. Сначала пальцы, перемазанные в чем-то холодном. Ощущение не из приятных, особенно, когда Гарри стал растягивать его, но это то, что он хотел. Движение, напоминающее ножницы, раздвигающее его изнутри. Неприятно, но Найл хотел большего. Намного больше и быстрее. Потом очередь его члена. Вторая рука тоже влажная, но Гарри все равно смог крепко взять его и двигать руками одновременно, как фокусник: растягивая и одновременно ублажая его. Лишь в один момент пальцы исчезли, чтобы через мгновение Гарри сам заменил их собой. Вспышка боли ослепила Найла. Гарри дал ему привыкнуть, отвлекая Найла размеренными ласками его члена, которые становились агрессивнее и грубее, словно Гарри уже не контролировал себя от нетерпения. Потом первый толчок, от которого Найл, даже растянутый, испытал прилив боли и застонал в подушку. Это то, чего он хотел. Гарри не остановился, наращивая темп. Обхватив Найла за бедра, он почти сорвался, двигаясь внутри Хорана очень быстро и больно. Найл сам чувствовал, насколько он горячий и узкий внутри — член Гарри идеально его заполнял, он хотел чувствовать это как можно дольше. Прямо, как запах Гарри, который уже смешался с его кожей. Лев рычал. Найл слышал, как Гарри рычит прямо в его ухо, вдавливая его в кровать. У него даже ноги разъехались, но Гарри это не остановило. Он продолжал входить в него, хрипя от удовольствия. Это был самый узкий мальчик из всех, что ему доводилось пробовать. Самый горячий внутри. Боль почти прошла. Все тело Найла было горячим и взмокшим. Органы чувств слились в одно, и все его тело желало скорейшей разрядки. Мистера Стайлса глубоко и быстро, чтобы кончить так, как не получалось лежа на чердаке или заперевшись на кухне. Найл начал стонать. Теперь его член был прижат к кровати, и каждое движение Стайлса отзывалось в нем вспышкой удовольствия. И в один самый сильный толчок, когда Гарри навалился на него всем телом, Найл запачкал простыни и обмяк, хотя Гарри так и продолжал двигаться в нем до тех пор, пока не заполнил его. После этого он опустился рядом. От Гарри не пахло ни потом, ни спермой. Лишь тот же запах, в сто раз сильнее. Найл закрыл глаза, надеясь, что ему позволят вздремнуть хотя бы на полчаса прежде чем у него будут силы подняться к себе. Стайлс не обратил на это внимания и, потянувшись, отправился в ванную комнату. Когда он вернулся, Найл уже ушел. До самого отъезда мистера Стайлса Найл каждый день приходил в его комнату. Гарри больше не заигрывал с ним, просто стягивал штаны до колен и вставлял свой член, как Найл и хотел. Каждую ночь Найл был очень мокрым, горячим, кончал на чужие простыни, просил, чтобы его заполнили, чтобы мистер Стайлс был с ним по-грубее и агрессивнее, вплоть до конца второй недели, которую Найл никак не ожидал. Хоран не понимал, как будет жить без этого. Кто теперь будет раздевать его, бросать на кровать, разводить ему ноги, забрасывать их на свои плечи? Неужели будет другой мужчина, а мистер Стайлс больше не вернется, чтобы снова оказаться в нем, отшлепать, поцеловать? Гарри даже не предупредил, что уезжает, не оставаясь еще на одну неделю. Найл узнал об этом постфактум, когда спустился вниз и увидел, что мистер Стайлс оплатил свое проживание. Джош сказал, что постоялец уехал рано утром. Кажется, в новое путешествие. Найл почувствовал себя преданным. Сам не зная зачем, он поднялся в комнату номер тринадцать и толкнул дверь, чтобы оказаться внутри. Гарри действительно уехал. Чемодан исчез. Халат не валялся на стуле. Кровать аккуратно заправлена. Кровать! Как может кто-то другой спать на ней после всех тех вещей, которые мистер Стайлс делал с ним на ней? Найл опустил глаза. Его первый поцелуй, его первое все — комната номер тринадцать. Гарри Стайлс. Парфюмер. На прикроватном столике что-то лежало. Приглядевшись, Найл понял, что это флакон. Один из волшебных флаконов! Неужели Гарри забыл его? Найл быстрым шагом подошел к столику и схватил флакон, чтобы получше рассмотреть его. На пол упала записка. Присев, Хоран поднял ее и быстро пробежался по ней глазами, сжимая пузырек в руке. Это мой последний образец, над которым я работал две недели. Я назвал их «Найл». Они очень тонкие, но у меня получилось воссоздать тебя почти полностью. Не позволяй никому, кроме меня, пахнуть ими. Сохрани их до тех пор, пока я не вернусь за тобой. Ты самый прекрасный аромат из всех, что я создал.