Единственный шанс

Джон тоскливо смотрел на утреннюю газету, где была напечатана статья о внезапном воскрешении Шерлока Холмса. В ней было сказано, что в данный момент детектив находится в страшной депрессии по поводу смерти своего единственного друга Джона Уотсона, не хочет ни с кем разговаривать и, полностью отгородившись от всего мира, сидит дома, словно затворник. С него сняли все обвинения, признав их ложными, но подробностей не сообщали. Так же не говорилось, чем настолько важным был занят детектив, что не нашел времени прийти на похороны Джона Уотсона, которым, по его словам, он так дорожил. Джон снова и снова перечитывал ненавистную статью. Ему казалось, что в ней все было настолько лживо, сухо и неинтересно, что без вмешательства Майкрофта точно не обошлось. Скучал ли на самом деле Шерлок, был ли убит горем, где и почему скрывался так долго - все эти вопросы были мягко опущены, словно кто-то намеренно не давал информацию, в которой Джон сейчас так сильно нуждался. Правда, зная детектива достаточно хорошо, Джон сомневался, что кто-нибудь кроме него вообще отличил бы обычную скуку гения от депрессии. Но все-таки какая-то часть души доктора очень надеялась, что Шерлок так же переживает из-за его смерти, как когда-то он сам грустил из-за самоубийства друга. После того памятного разговора с Авин Джон все время жил с глупым чувством надежды в ожидании возвращения Шерлока, и вот, когда этот день наконец настал, он просто растерялся. Ведь прийти и поговорить невозможно, но и не видеть детектива, зная, что теперь он находится так близко, стало просто мучением. Интересно, а что думали об этом миссис Хадсон, Лестрейд, Молли? Презирали, ненавидели, осуждали или уже все простили? Эти и еще тысячи вопросов, ответы на которые Джон очень бы хотел получить, крутились в голове. Ему до сих пор было непонятно, почему Шерлок так поступил. Может, в газете все наврали, и детективу было совершенно наплевать на Джона и его чувства? Конечно, он прекрасно помнил, что Холмс был женат на своей работе и никого не допускал в свою личную жизнь. От всех этих мыслей на душе становилось еще более тоскливо. Словно новость о чудесном воскрешении детектива вместо ожидаемого облегчения принесла Джону лишь очередные страдания и боль. *** Подумав, он решил не искать встреч с Шерлоком, и даже не потому, что нормально поговорить в теле Джеймса было невозможно. Что-то темное поднималось в его душе, стоило вспомнить о предательстве единственного человека, который был ему когда-то так дорог. Поэтому Джон продолжил работать и ходить на учебу, тем более что скоро должна была начаться очередная практика. Скромный и немного стеснительный, Джеймс был хорошим прикрытием для того, чтобы почти не общаться со сверстниками. Все окружающие считали его «заучкой», что очень устраивало Джона, который в силу разницы в возрасте иногда вообще не понимал, о чем говорят молодые студенты с Джеймсом. Но его вторая, а порой и лидирующая, личность продолжала флиртовать с молодыми людьми, которые казались Джеймсу интересными. Джон всеми силами старался подавить это влечение, но иногда ловил себя на мысли, что ему самому начинает нравиться такое пристальное внимание незнакомых мужчин. Может, виной тому было достаточно привлекательное лицо и тело Джеймса, а может, развитое воображение Джона вкупе с его опытом вызывали такой интерес, но каждый раз ему все тяжелее становилось отшивать желающих познакомиться. Несмотря на загруженность в учебе, Шерлок продолжал появляться в его голове, становясь навязчивым кошмаром, от которого Джон был не в состоянии избавиться. Он настолько увлекся своими невеселыми мыслями, что когда студентам зачитывали списки по распределению в больницы на новую практику, то услышав фамилию Хантер, Джон только через несколько минут осознал, что его направили в Бартс. Это была настоящая катастрофа - слишком свежи воспоминания, слишком много знакомых Джону людей, слишком близко к человеку, с которым он еще не готов был встретиться. Целый день парень старался кого-нибудь уговорить поменяться с ним, но репутация на этот раз сыграла против него - все просто отказывались помогать этому «заучке». В ночь перед первым днем практики Джону никак не удавалось уснуть. Ему было то жарко, то холодно, он вертелся в кровати, и одна только мысль о том, что придется вновь посетить здание, которое теперь всегда ассоциировалось у него со смертью Шерлока, вызывала у него страшную панику. Естественно, Джон жутко не выспался, и утром его трясло от волнения. Судорожно размышляя, что надеть, он решил полностью довериться Джеймсу и вообще этот день провести не только в его теле, но и разуме, полагая, что Джон просто не в состоянии контролировать свои эмоции и может испортить всю практику. Но, увидев такое знакомое по его прошлым кошмарам здание, Джон так переволновался, что таксисту пришлось чуть ли не силой выталкивать его из машины. Будучи единственным студентом, которого направили в этот госпиталь, Джон начинал размышлять о том, что без Божественного провидения тут точно не обошлось. Быстро преодолевая холл и подходя к кабинету директора, он всеми силами пытался не вертеть головой, чтобы случайно не встретиться с кем-нибудь из своих старых знакомых. Ему повезло: разговор с администрацией прошел на удивление гладко. Джона прикрепили к молодому хирургу Стенксу, которого он очень хорошо знал еще по своей прошлой жизни. Парень был несомненно талантливым специалистом. Джон вспомнил, как однажды, когда Шерлока ранили слишком глубоко, и он сам не смог справится, им пришлось ехать в госпиталь, где Стенкс зашивал тому руку. Тогда молодой хирург произвел хорошее впечатление, потому что совершенно не обращал внимания на чересчур язвительного детектива, предпочитая общаться исключительно с доктором. Уже в новом теле, еще раз познакомившись со своим куратором, Джон отправился на экскурсию по госпиталю. Стенкс начал так бурно рекламировать свою работу, что ему оставалось только кивать в нужный момент и улыбаться, пока руководитель расписывал преимущества отремонтированного здания и нового оборудования. Обходя госпиталь, Стенкс все время крепко держал его за локоть, словно боялся, что практикант может убежать. «Еще один любитель вторгаться в личное пространство», - отстраненно отметил Джон, даже не пытаясь вырваться из цепких пальцев молодого человека. А тот словно получил вместо студента новую интересную игрушку: вертел и крутил его, как куклу, показывая оборудование, отремонтированные помещения, представляя коллегам. Джон очень смутно помнил, что именно ему говорили и что он сам отвечал, очнувшись только тогда, когда Стенкс привел его в жутко знакомое помещение морга. - Знакомьтесь – Джеймс Хантер, - мужчина подтолкнул его вглубь лаборатории. - А это – Молли Хупер, наш патологоанатом, - девушка приветливо улыбнулась, и Джону ничего другого не оставалось, кроме как пожать ей руку. Молли практически не изменилась, только немного грустное выражение лица да тени под глазами говорили о том, что девушка все еще сильно переживает. Джон очень надеялся, что грустит она не о нем, не хотелось бы помимо мнимой смерти и внезапного воскрешения Шерлока доставлять ей еще и эту дополнительную боль. - Очень приятно, - только и выдавил Джон, опуская глаза. Ему пришлось приложить значительные усилия, чтобы не вертеть головой, оглядываясь по сторонам. Ведь всего лишь на секунду Джону показалось, что там, за столом, сидит до боли знакомый силуэт в темном костюме и что-то напряженно изучает под микроскопом. Но наваждение тут же развеялось, как только Стенкс, коротко переговорив с Молли, взял его за руку и вывел из помещения. Он что-то объяснял про морг, лаборатории и Молли, но Джон практически не слушал, вспоминая, как вместе с Шерлоком, расследуя очередное дело, засиживался здесь допоздна. «Шерлок, Шерлок, Шерлок, слишком близко, слишком тяжело. Нет, только не думать, забыть, надо просто выкинуть из головы», - Джон, погруженный в свои мысли, молчал всю дорогу, пока Стенкс не встряхнул его хорошенько за плечи и не поинтересовался, все ли с ним хорошо. - Да, все нормально, просто… Просто я немного устал. - Конечно, - молодой хирург очень внимательно вглядывался в его лицо, - на сегодня все. Я и так взвалил на тебя слишком много в первый день, можешь пойти домой и отдохнуть, - голос Стенкса был немного грустным, словно он был расстроен тем, что Джона приходится отпускать так рано. Они быстро попрощались и, выйдя на улицу, Джон почувствовал, как на его лицо упали первые капли дождя. Даже осенняя погода была такой же ужасной, как и его настроение. Конечно, он догадывался, что будет тяжело возвращаться в это место, полное трагических воспоминаний, но чтобы настолько… Он совершенно не запомнил, как добрался до дома, и, кинув промокшую насквозь одежду в угол, завалился на кровать, погружаясь в беспокойный сон. Уже ночью, проснувшись от кошмара, где с крыши госпиталя снова и снова падала темная фигура, Джон поймал себя на мысли, что подобное ему не снилось очень давно, с того самого момента, как его душу поселили в тело Джеймса. Теперь уже каждую ночь он проваливался в удушливый водоворот своих страшных снов, наполненных криками, кровью и мертвым Шерлоком. Это изматывало настолько, что практика теперь казалась Джону сущим кошмаром наяву. Да еще и куратор стал как-то странно себя вести. Стенкс практически не упускал его из виду, требуя, чтобы Джон постоянно находился рядом, присутствовал на плановых операциях и все подробно конспектировал. Днем практика поглощала все время, а ночью кошмары не давали спокойно отдохнуть и переключиться. К тому же, Стенкс настолько плотно составлял его график обучения, что приходя домой, Джон только и успевал поспать и перекусить, проводя основное время в обществе своего наставника. Стенкс ему нравился своими новаторскими взглядами и легким характером, способностью признавать свои ошибки и прислушиваться к чужому мнению, даже если это мнение молодого студента. Их общение постепенно переросло из чисто рабочего в дружеское. Они могли допоздна засидеться в клинике, рассматривая очередной интересный случай, и Джону стало казаться, что иногда Стенкс бросал на него какие-то странные взгляды, словно изучая, но он списывал все это на свою хроническую усталость и продолжал удивлять знаниями молодого хирурга. Через некоторое время Джон немного успокоился, хоть он все так же не высыпался и был полностью поглощен работой, но больше не встречался ни с Молли, ни с кем-либо из старых знакомых доктора Уотсона. Шерлока он тоже не видел и ничего о нем не слышал. Да и не хотел слышать. Стенкс продолжал нагружать Джона, и у него не оставалось времени даже чтобы просто расслабиться и попить кофе. Хотя, если и выпадала свободная минутка, то Джон проводил ее в архиве, разбирая и систематизируя старые карты. Ему нравилась эта монотонная работа, она позволяла не только занять время, но и остудить юношеский пыл, который внезапно проснулся в Джеймсе. Теперь тело требовало все больше внимания, и Джон почти перестал контролировать свое возбуждение, которое становилось совсем невыносимым, стоило очередному поклоннику появиться в зоне его видимости. Все это выводило обычно спокойного Джона из себя, и ему ничего другого не оставалось, кроме как проводить все свое время в одиночестве, стараясь подавить внезапно пробудившееся либидо. *** Так прошла еще одна сумасшедшая неделя, когда Джон в очередной раз шел в архив, держа в руках несколько папок с документами. Он, полностью погруженный в свои невеселые мысли, спускался по лестнице и даже не заметил, как в кого-то врезался. Тяжелые карты тут же вылетели из рук и рассыпались по ступенькам. - Извините, я вас не увидел. Сейчас помогу, - этот голос, который Джон узнал бы среди тысяч других, заставил его замереть на месте. Он медленно поднял взгляд на мужчину, протягивающего одну из папок, и встретился с глазами, которые преследовали его в самых ужасных ночных кошмарах. Джону вдруг показалось, что воздух загустел, время остановилось, а его самого засасывает в большую черную дыру. Тело Джеймса среагировало очень странно: руки затряслись, сердце учащенно забилось, кровь прилила к лицу, а сам он открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег, не издавая ни звука. - Вы ведь идете вниз? Я могу помочь донести, - неожиданная помощь от человека, который в прошлой жизни доктора Уотсона никогда бы и не заговорил с молодым студентом, застала Джона врасплох. Он смотрел в лицо своего бывшего друга Шерлока Холмса и больше всего на свете боялся, что тот узнает его: спросит, где он был, почему скрывался, потребует объяснений. Но детектив молчал и внимательно наблюдал, как молодой человек вместо ответа безмолвно открывал рот. Со стороны казалось, что студенту вдруг стало плохо, поэтому Шерлок протянул руку и осторожно дотронулся до его плеча. - Я вас сильно задел? Вам нехорошо? Может, я кого-нибудь позову? – в низком баритоне явно читалась такая несвойственная надменному детективу заботливая интонация, что Джон, закатив глаза, застонал от бессилия. Ему хотелось оттолкнуть, убежать, не видеть, а между тем, он боролся с собой, чтобы не прикоснуться в ответ, не обнять, не заглянуть в такие знакомые и родные глаза. Он приложил все силы, стараясь отстраниться, как внезапно резкая боль, прострелившая плечо, к которому прикоснулся Шерлок, словно волна прошлась по всему телу. Джон чуть не закричал в голос от такой сильной вспышки боли. Его выдержки хватило лишь на то, чтобы выхватить из рук Шерлока оставшиеся папки и, не оборачиваясь, убежать вниз. Перепрыгивая через ступеньки, он слетел с лестницы и ворвался в нужный кабинет. Найдя в себе силы, чтобы запереть за собой дверь, он упал на холодный пол. Новый приступ боли - и Джон, корчась, обливаясь холодным потом, слушал, как в висках громко стучат молоточки. Он до крови прикусывал пальцы, стараясь заглушить свои громкие крики. Не понимая, что происходит, Джон пытался проанализировать ситуацию: руки и ноги сводило в судорогах, а тело пронизывали острые вспышки, словно через макушку пропустили ток - все это не подходило ни под один известный ему диагноз. Джон стонал и плакал от страшной боли, скрутившись на полу в позе эмбриона. Только через несколько очень долгих минут он нашел в себе силы подняться и перебраться в кресло. Что такое с ним происходит? Еще никогда тело Джеймса не давало сбоев: молодой организм, всегда работавший как часы, внезапно вышел из-под контроля, чем очень испугал здравомыслящего и спокойного доктора Уотсона. Джон потянулся за стаканом воды и отстраненно заметил, что на руках проступили вены, а сама кисть сильно дрожит. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Такой странный приступ случился впервые, и он сильно испугался, думая о возможности какой-нибудь страшной болезни в теле Джеймса. Джон, невидящим взглядом осматривая кабинет, размышлял о вариантах прохождения полного обследования, когда услышал осторожный стук в дверь. - Откройте. Я знаю, что вы здесь. – Джон задержал дыхание и постарался слиться со спинкой кресла, - Я принес карту, которую вы обронили на лестнице. Откройте! – Этот бархатный низкий голос с командными нотками он узнал бы из тысячи. Внутри все тут же похолодело и оборвалось от липкого холодного страха. Понимая, что скрывать свое присутствие бесполезно, Джон, словно под гипнозом, медленно подошел к двери и повернул ключ.