Часть 1
26 июля 2016 г. в 19:16
Фарид протянул руку, дрожь которой можно было лишь отчасти списать на свежие ожоги. Ему нужно было дотронуться до лица Сажерука, чтобы подтвердить, что он действительно был здесь, с ним и Орфеем в подземелье, но он боялся, что его пальцы пройдут сквозь него, как дым, который оставался в воздухе после его огненных шоу с танцами.
Кончики пальцев встретились с плотью, а не призрачным туманом. Твердые скулы, колючая щетина, кожа, которая была горячее чем у обычного человека благодаря огню, который теперь, казалось, бежал по венам Сажерука вместо крови. Реален. Жив.
Фарид подался вперед всем телом и обнял его.
Сила его объятий сбила Сажерука с ног, заставив Гвина соскочить с его плеча и скрыться, но Фариду было все равно. Сажерук был жив. Жив!
«Ты вернулся,» — это было все, что он смог сказать, утыкаясь лицом в шею Сажерука. Ему было плевать на слезы на собственных щеках.
«Да, это я,» — ответил Сажерук (по его голосу было слышно, что он улыбается) и обнял его в ответ.
Фарид не знал, с чего начать: что сказать, как сдержать счастье, которое грозило пробить его грудь. Все эти месяцы служения Орфею, бесчисленное количество синяков от побоев, когда Фарид воровал его еду, стоили этого момента. Он хотел зарыться в объятия Сажерука и никогда не вылезать. Он чувствовал, как по коже проходит жар везде, где он его касался.
И, может быть, это было что-то большее, чем огонь Сажерука, из-за чего Фариду показалось, что он засветился изнутри. Казалось, будто искры летели из-под его кожи, чтобы стать частью огненных танцев Сажерука. Они были на его руках, на его лице, в животе, на ногах, везде, беспокойно жаля Фарида, как будто это его вернули к жизни, и он хватался за Сажерука словно за якорь.
Он желал снова увидеть Сажерука больше всего на свете, и вот теперь он сидел перед ним; и ему не хотелось его ни с кем делить. Фарид прильнул к нему, как маленькая обезьянка, но все еще не мог быть достаточно близко. Прежде чем он понял, что он делает, он поднял голову и впился в губы Сажерука поцелуем.
Голова у него начала кружиться, но его тело говорило «Ещё». И вдруг все встало на свои места. Он понял, чего не хватало в его чувствах к Мэгги, почему он был равнодушен к поцелуям служанок, почему так завидовал Роксане. Ему нужен был лишь Сажерук. И так было всегда. Он издал тихий писк, и попытался прижаться ещё ближе.
«О,» сказал Сажерук, когда Фарид отстранился что бы сделать вдох. «О, я вижу». И он засмеялся.
Почему-то Фарид вдруг покраснел и разозлися. Ему стало стыдно. Он не мог понять, что чувствовал Сажерук, и, хоть он и не хотел ничего больше, чем чувствовать объятия Сажерука всю свою жизнь, он попытался вырваться.
«Что? Ой, Фарид, нет. Всё совсем не так. Стой, иди сюда». Он взял Фарида за руки, прежде чем он смог бы убежать. «Я смеюсь не над тобой, дорогой. Это единственный способ показать, насколько я рад тому, что вернулся».
Фарид и сам был наполнен таким количеством эмоций, что вряд ли мог бы описать их все одними лишь словами. Он все еще был смущен, с одной стороны — от того, что Сажерук все ещё обнимал его, а с другой — он не мог этого объяснить, но чувствовал острое удовольствие от того, что Сажерук назвал его «дорогой».
Когда он снова обратил внимание на Сажерука, тот заговорил.
«Поцелуй,» — сказал он Фариду, и хотя с его губ не сходила улыбка, его голос был мягким. «Это то, чего ты хочешь?»
Он обхватил затылок Фарида и мягко поцеловал его. В то же время, он провел другой рукой по пояснице Фарида и притянул его вплотную к себе.
Фарид двинул бедрами, и стон сорвался с его губ, он не мог справиться с возбуждением.
Сажерук прервал поцелуй. Множество маленьких искорок окружили его лицо, его красивое, без единого шрама лицо. Больше искры трещали на его руках, когда он заправил прядь волос за ухо Фарида. «Ах, да, я помню, как это происходит в вашем возрасте. Ну, я не буду дразнить тебя».
Сажерук опустился на колени и, протянув руку, прикоснулся к его бедру. Фарид забыл о неровности каменного пола. Он забыл о синяках, размером с кулак, о боли в запястьях от веревок. Он забыл о своем смущении и неуклюжести. Теперь для него существовали лишь прикосновения Сажерука, возбуждение, причиняющее лёгкую боль, и тепло, окружающее их.
«Посмотри на меня, прекрасный мальчик,» — пробормотал Сажерук.
Сердце Фарида билось с удвоенной силой. Он не думал, что сможет справиться с еще большим возбуждением. Он схватился за спину Сажерука, и впиваясь зубами в ремень его пальто, навалился на него. Он чувствует тепло и дыхание Сажерука на своей коже, и кровь приливает к лицу. Жив, жив, жив.
Сажерук шептал что-то, уткнувшись в волосы Фарида. Отдаленно, он понял, что тот говорил об огне. Некоторые слова Фарид знал, другие были странные и новые. Языки пламени танцевали вокруг них, между ними: оранжевые, белые и красные, золотые, как волосы Сажерука; они были внутри него и Фарида, на его коже, под ней, соединяясь и превращаясь в неуправляемый огонь.
«О,» — воскликнул мальчик. Крохотные огоньки мелькали у него перед глазами, словно искры, когда он двинул бедрами и отдался сильным рукам Сажерука. «Ой, ой».
Возбуждение понемногу исчезало. Дыхание и сердцебиение Фарида стало спокойным. Хотя его хватка ослабла, он обнимал Сажерука так долго, как он позволял ему. Все вокруг пахло дымом: этого запаха Фарид не чувствовал с того ужасного дня вне замка ночью. Он почувствовал себя слабым.
Сажерук присел на корточки, и теперь был от Фарида на расстоянии вытянутой руки. Он выглядел моложе без тех шрамов, по которым его все узнавали, думал Фарид; его мысли были настолько разными, настолько легкими, как будто все страхи, которые наполняли его, и всю боль, которую причинили ему Баста и Козерог исчезли. Что сделали Белые Женщины? А Перепел? Или Сажерук так изменился, пока его не было?
«Я — это всё ещё я,» сказал Сажерук, как будто он мог читать мысли Фарида, с той же двусмысленной улыбкой на лице. «Только менее О некоторых вещах и больше о других». Он убрал влажные волосы с лица Фарида и поцеловал его в лоб. «Мы должны?» Он поднялся на ноги и протянул ему руку.
Фарид ухватился за него. При попытке встать у него подкосились ноги, но через несколько секунд он уже мог твердо стоять. Он оглядел подвал: ничего, кроме столба, к которому его привязывали, другой куницы, и Гвина, которые гонялись друг за другом в углу. «Что теперь?»
«Сейчас мы выберемся отсюда до того, как Орфей и его огр-телохранитель узнают, что я вернулся, и ты свободен. И мы найдем, во что тебя переодеть».
«А потом?»
«Потом, у меня есть кое-какие дела с Перепелом.»
«А после этого?» спросил Фарид. «Я могу вернуться домой с тобой?»
Сажерук удивленно приподнял бровь. «Как насчет Мэгги?»
Фарид пожал плечами.
«Я не знаю», — задумчиво сказал Сажерук. «Я думаю, можно, если ты этого хочешь».
Счастье вновь наполнило его грудь. «Роксане и Брианне это не понравится».
«Правда. Хотя Брианна тратит больше времени, находясь в замке, чем на ферме Роксаны, и Роксана уже подозревает о тебе».
Фарид посмотрел на него. Как могла Роксана узнать то, что знали только они?
«Когда я, наконец, убедил ее, что ты не мой сын, она думала, что твои чувства ко мне, скорее всего, объяснение того, почему ты следовал за мной везде, словно тень».
Фарид не знал, что и думать. Он все еще не хотел делить с кем-то Сажерука, особенно теперь, когда он наконец получил его обратно, и Роксана, наверное, чувствовала то же самое. Хорошо, что Фарид скрывал это.
Видя, что Фарид нахмурился, Сажерук сказал: «давай я сначала проживу парочку-другую недель, а потом посмотрим». На его свист прибежал Гвин и забрался на его плечо.
Фарид нахмурился снова. «Я не позволю им забрать тебя снова». Пролаза принялся взбираться по его штанине. Остановилась, чтобы понюхать на мокрое пятно, а затем взгромоздился на его плечо рядом с Гвином.
«У нас нет выбора».
Прежде чем Фарид смог потребовать объяснений, они услышали шаги снаружи. Затем сдавленные крики. Орфей и Осс, должно быть, тоже что-то слышали. Так или иначе, день клонилось к вечеру, и пока Фарид раздумывал, у них оставалось все меньше времени.
«Пойдем,» сказал он. Услышав шепот, возникший благодаря стараниям Сажерука огонь объял его руки и облизал пальцы. Когда он поднял одну, на стенах пещеры появились рыжие отблески, помогая освещать им дорогу. Фарид взял его за другую руку—теплую, ощутимую, реальную, — и последовал за ним вверх по лестнице.